Kitobni o'qish: «Дневник моего прошлого. Часть 1»

Дневник моего прошлого. Часть 1.

========== Часть 1 ==========

Страница покрыта тёмными пятнами, где чернила перемешаны с чем-то ещё. Каждое слово будто написано с усилием, словно человек, оставлявший эти строки, боролся не только с бумагой, но и с собственными демонами…

***

10 декабря,

наверное, уже поздно.

Я никогда раньше не писал дневников. Мне всегда казалось, что это для тех, кто боится, что их мысли исчезнут. Для тех, кто хочет оставить что-то после себя. Я не из таких. Мне нечего оставить. Всё, что у меня есть, – это я сам. И я ненавижу себя за это.

Но что-то во мне сломалось этой ночью. Наверное, я должен начать с начала. Хотя, какое, чёрт возьми, начало? Моё начало – это не рождение. Это ночь, когда я впервые почувствовал, как боль внутри меня стала сильнее страха. Тогда, в те мгновения, я перестал быть человеком. Или, может быть, стал им впервые.

Мне было 13. Я помню запах в комнате. Он был металлическим, острым, почти удушающим. Я никогда не забуду этот запах. Это был мой отец. Он лежал на полу, его глаза были открыты, но он уже ничего не видел. В моей руке всё ещё была палка, кусок металла, который я нашёл в гараже. Мои пальцы сводило от напряжения, но я не мог отпустить. Я просто стоял там, смотрел на него. Тогда я не знал, что это чувство, эта пустота внутри, останется со мной навсегда.

Но, наверное, я заслужил это. Разве тот, кто может отнять жизнь, не заслуживает быть пустым?

С тех пор я убегал. Не только от полиции, хотя и от них тоже. Я убегал от воспоминаний, от себя. Иногда мне кажется, что я всё ещё бегу. Только теперь я не знаю, куда.

Сегодня я снова почувствовал это. Ту же пустоту. Она вернулась, как старый друг, который ненавидит тебя, но всё равно остаётся рядом. И я понял: бежать бессмысленно. Я хотел бы сказать, что это меня остановило. Что я решил написать этот дневник, чтобы разобраться с этим. Но это ложь.

Я просто больше не могу носить всё это внутри. Это как яд, который заполняет мои лёгкие. Я пишу, потому что, если я не выпущу это, я сгорю.

Сейчас мои руки дрожат. Нет, не от страха. Страха больше нет. Его заменило что-то другое. Это тёплое ощущение на кончиках пальцев, когда ты держишь что-то, что принадлежит только тебе. Оно пришло, когда я смотрел, как он падает. Когда он пытался подняться, но не смог. Я снова почувствовал это. Силу. Контроль.

На мгновение я был Богом. Но это чувство всегда уходит. Оно растворяется, как дым, оставляя только тишину.

Эта тишина хуже всего. Она оглушает. Она становится частью тебя. Ты привыкаешь к ней, даже любишь её. Но в конце концов она уничтожает тебя.

Сегодня я был Богом. Но завтра я снова стану собой.

Я не знаю, сколько ещё смогу писать. Эта тетрадь – всё, что у меня есть. Бумага пропитывается чернилами, местами размазанными от пота или слёз. А может, это не мои слёзы. Я даже этого больше не знаю.

Здесь, на этой странице, я хочу оставить хотя бы немного себя. Не для других. Для себя. Чтобы напомнить, кто я. Или, кто я был. Ведь всё, что у меня осталось, – это я сам.

И я ненавижу себя за это.

========== Часть 2 ==========

Страница выглядит ещё более изуродованной: чернила расплылись от пятен, которые могут быть слезами или чем-то более зловещим. На краях видны следы грязных пальцев, оставивших слабые отпечатки. Читая эту страницу, кажется, что она впитывает в себя всё отчаяние своего автора.

***

11 декабря.

Время? Не знаю. Это больше не имеет значения.

Сегодня всё вернулось. Как будто этот день повторяется снова и снова. Я думал, что время лечит. Я думал, что могу забыть. Но никто не говорит, что время только делает боль тише, но не убирает её совсем. Она всегда рядом, как острый нож, скрытый за спиной.

Я не знаю, почему я это пишу. Может быть, потому что больше никто не услышит. Или потому, что, если я не напишу это, я сойду с ума.

Я был в парке. Всё началось так просто. Сначала это была тишина. Мягкая, спокойная, почти обманчивая. Люди ходили мимо, смеясь, разговаривая, живя своей нормальной жизнью. Но их голоса сливались в неразборчивый шум, который становился всё громче, пока не превратился в оглушительный гул в моей голове. Я закрыл глаза, но это не помогло. Всё внутри меня горело, как будто что-то пыталось вырваться наружу.

И тогда я увидел его. Мужчину, который сидел на скамейке. Он читал газету, расслабленный, довольный. Я не знаю, почему это он. Может быть, его спокойствие раздражало меня. Может, он напомнил мне кого-то из прошлого. Может, это просто было неизбежно.

Я подошёл ближе, мои шаги утопали в снежной каше под ногами. Он даже не заметил меня. Я сел рядом, и запах его парфюма заполнил мои лёгкие. Сладкий, с примесью табака. Это заставило меня вспомнить о детстве. О ночах, когда я лежал в своей комнате, стараясь не слышать звуков, доносившихся из гостиной. Я ненавидел этот запах. Ненавидел его так, как ненавидел себя.

Я не знаю, что произошло дальше. Всё было как в тумане. Моё тело двигалось само по себе. Я почувствовал, как мои руки сомкнулись на его шее. Его кожа была тёплой, липкой от пота. Он начал дёргаться, издавать звуки – хриплые, пронзительные, почти нечеловеческие. Его глаза расширились, полные ужаса. Это был тот момент, когда он понял. Он понял, что никто не придёт его спасти.

Мои пальцы сжимались сильнее. Я чувствовал, как его горло пульсирует под моими руками, как его дыхание становится рваным. Он пытался бороться, но его руки были слабыми, будто он уже сдался. Этот момент… этот миг, когда всё зависело только от меня… Я снова почувствовал себя Богом.

Но это длилось недолго. Когда его тело обмякло, когда жизнь покинула его глаза, всё закончилось. И снова пришла тишина. Та же тишина, которая всегда следует за мной, куда бы я ни шёл.

Я сидел там, на той скамейке, и смотрел на него. Его лицо стало серым, как снег вокруг. Я видел свои руки, испачканные его кровью. Это был момент, когда я понял, что ничего не изменилось. Я думал, что это даст мне облегчение. Но вместо этого всё, что я почувствовал, было пустотой.

Люди продолжали ходить мимо. Никто не заметил. Никто не остановился. Мир продолжал вращаться, как будто ничего не случилось. А я сидел там, с его телом рядом, и думал о том, что, возможно, я тоже мёртв. Только внутри.

Эта страница пахнет кровью. Она на моих пальцах, на бумаге, на мне. Я не могу её смыть. Она напоминает мне, что я сделал, кем я стал. Но самое страшное – это не кровь. Самое страшное – это то, что я знаю: это не конец. Это никогда не конец.

Сегодня я снова стал Богом. Но завтра… завтра я снова стану собой.

***

Примечание:

Кровь на руках – это метафора. Если хотите более подробное объяснение, пожалуйста, зайдите в комментарии, да бы избежать недопонимания. Спасибо.

========== Часть 3 ==========

Страница кажется ещё более измученной, словно писавший выдавливал из себя слова, как яд из раны. Чёрные чернила местами расползлись в тёмные лужицы, а на полях видны дрожащие линии, будто рука всё время срывалась. В воздухе будто висит запах сырой земли и ржавчины.

***

12 декабря.

Я не знаю, зачем я возвращаюсь к прошлому. Но кажется, мне больше нечего терять. Если кто-то когда-нибудь прочитает это – что ж, пусть. Может, они поймут, откуда в этой гнили мои корни.

Я помню дом, в котором я рос. Тесный коридор, облупившаяся краска на стенах, пол, который предательски скрипел под ногами. Мы жили бедно. У нас не было того, что многие называют уютом. Была постоянная серая пелена грязи, сырости и гниющих обид. Был отец – тяжёлый, грубый человек, который, казалось, ненавидел всё, что шевелится, а особенно меня и мою мать.

Я помню, как он возился в гараже, и запах машинного масла, впитавшегося в старые тряпки и древесину. Помню, как он срывался на крик без всякого повода, как бил кулаком по столу, если ужин был слишком холодным, или если мать смотрела на него не так, как ему хотелось. Помню, как я сидел в своей комнате, пытаясь не дышать, не издавать ни звука, чтобы не привлечь его внимание. Чтобы не стать очередным предлогом для ярости.

Мать была тихой тенью, всегда в полумраке. Я не помню её улыбку. Может, я её никогда и не видел. Она смотрела на меня так, будто я – напоминание о всём, что было в её жизни неправильным. Я чувствовал это. Чувствовал её безмолвное осуждение и беспомощность. Она любила меня? Не знаю. Мне кажется, она не умела любить.

Каждый вечер – один и тот же сценарий. Отец напивается, орёт, ломает что-нибудь. Мать молчит, сжимая губы, или уходит в другую комнату, чтобы не смотреть. А я? Я сидел за дверью, сжавшись, как маленькое животное, попавшее в ловушку. Я ждал, когда это закончится. Всякий раз я думал: «Может, завтра будет лучше». Но завтра никогда не становилось лучше.

В ту ночь, когда всё переменилось, мне было 13. Я слышал, как отец с кем-то ругается. Это был не просто крик, а нечто похожее на вой. Я вышел из комнаты, хотя должен был остаться на месте. Я видел, как он бьёт мать: она лежит на полу, её волосы раскиданы вокруг, она не кричит, только хрипит, как загнанный зверь. Я почувствовал в себе что-то холодное и острое, словно осколок льда в груди.