Kitobni o'qish: «Проклятый поцелуем. Не бойся, зверь с тобой»

Глава 1. Невероятные фантазии

***

– Подождите, братцы, давайте всё обсудим! – крикнул Рэд, видя, как к нему подбирается бугай с верёвкой.

Руки Реду уже связали за спиной, так что он мог только оттолкнуться голыми пятками от земли, чтобы отползти. Сапоги эти ворюги стащили, когда обыскивали.

– Ты не захотел по-хорошему, – рявкнул бугай, наступил Рэду на ноги, и начал обвязывать их, оставляя слишком длинный конец.

Рэда передëрнуло. Он огляделся, надеясь, что обрыв, у которого его поймали, сам собой превратился в равнину. Но нет. Он всё так же устрашающе падал вниз. Не может же всё вот так закончиться! Зачем этому хмырю такой длинный конец верёвки? Дерево, одиноко стоявшее у самого обрыва, намекало на неизбежное, да и костей, выбеленных солнцем, которые он заметил на дне обрыва, было достаточно, чтобы понять: здесь всё может и закончиться.

– Может, мы всё же сможем договориться? Братцы, я и правда в глаза ваш кошель не видел, да зачем он мне!

– Потому что ты сволочь и вор! – взвизгнул друг бугая, длинный и высокий.

Он только-только отдышался от погони, но лицо у него всё ещё было красное, как варёное. Бедняга чуть не задохнулся, семеня своими кривыми ножками. Рэд едва сдержал смешок, чтобы ещё сильнее не злить похитителей. Тем более, что бугай уже закончил с верёвкой и дёрнул её, протащив Рэда за собой. Земля и мелкие камни тут же забрались под рубаху, больно царапая спину. Рэд вскрикивал от каждого камня и чувствовал, как от попыток вырваться узлы на руках и ногах затягивались ещё туже.

Когда до обрыва осталось полшага, бугай остановился и присел перед ним на одно колено.

– У тебя есть последний шанс сказать, куда ты дел наше добро!

– Выброси его в пропасть! – тут же визгливо перебил его красномордый.

– Я это сделаю… – бугай выразительно сверкнул глазами и слегка подопнул Рэда для понятливости.

Рэд сглотнул и нахмурился, готовясь к неизбежному и обоим похитителям это не понравилось: он как будто и не думал пугаться и со страху выдавать все секреты.

– Говори, рожа воровская!

– Да нечего мне сказать! – рявкнул Рэд. – Понятия не имею, где вы потеряли ваш свëрток, я тут ни при чем!

– Вышвырни его отсюда! – не выдержал красномордый и сильно пнул Рэда под рёбра.

Тот простонал, пытаясь освободиться, но верёвки только сильнее затягивались. Трудно было поверить, что вот так сейчас всё закончится. Швырнут его в пропасть и прощай мамочка – черт знает кто, прощай папочка – если он ещё не загнулся бес знает где, прощай белый свет и отличные новые сапоги! Проклятые мародёры!

Бугай схватил длинный конец верёвки, и отошел к дереву. Сколько бы Рэд не вытягивал шею, со своего места он ничего не видел, но прекрасно понимал, что длинный конец сейчас привяжут к дереву, а его отправят вниз башкой… В эту же минуту бугай развернулся, быстро подошёл и двумя пинками отправил его в пропасть.

Рэд заорал, закрыв глаза, чтобы не встретиться с острыми булыжниками, так сказать, камнем к лицу, но полёт резко оборвался, отозвавшись огненной опоясывающей болью в ногах. Крик стих, потому что воздух закончился. Рэд открыл глаза и понял, что верёвка выдержала, и он болтается вниз головой над дном обрыва. Дерево от тяжести мужского тела хрипело и раскачивалось. Узел затянулся так, что, казалось, вот-вот разрежет лодыжки.

– Ну как тебе это нравится, урод? – визжал сверху тот самый красномордый. Рэд качался на верёвке и не мог поймать его взглядом. – Надеюсь, птицы выклюет твои бесстыжие глаза!

– У тебя есть шанс подумать над своим поведением до полуночи. Если ничего не надумаешь – подохнешь тут от жары и жажды. Если, конечно, кто-нибудь добрый не перережет верёвку, – хохотнул бугай, а потом хлопнул друга по плечу и сказал: “Уходим”.

Шуршание шагов по каменистой земле стихло. Рэд замер, дождавшись, когда веревка перестанет раскачиваться, и огляделся. Он висел вниз головой над гигантским обрывом, связанный по рукам и ногам. Не очень положение, конечно. Но не самое худшее из тех, в которые попадал Рэд. Поведя плечами, он понял, что руки связаны добротным, самозатягивающимся узлом – без помощи никак не выбраться. Подождав ещё какое-то время, он вдруг крикнул в высоту:

– Эй ты, кривоногий красномордый! Стучишь там своими ножонками от нетерпения? Меня тут ещё никто не сожрал!

Но ему никто не ответил. Только птица выпорхнула откуда-то со стороны и пролетела прямо над ним, будто прося не наглеть и не заговариваться. Прокричав ещё пару оскорблений и прислушавшись, Рэд ничего не услышал. Поэтому ещё через несколько минут он ещё раз крикнул:

– Агнесса!

Пришлось немного подождать, прежде чем сверху послышалось шуршание, а потом над обрывом показалась голова хорошенькой черноволосой женщины. Её длинные кудрявые волосы вплелись в ветер и расчертили голубое небо над Рэдом.

– У-у-у, отсюда ты выглядишь как последний дурак.

– Я понимаю, что тебе весело, но, может, ты мне поможешь?

– Как ты себе это представляешь? – спросила Агнесса и склонила голову в другую сторону. Ветер подхватил пряди и теперь они вились над её головой, как змеи. У Рэда появилось нехорошее предчувствие. – После вчерашнего ужина ты однозначно потолстел!

– Не на много. Возьмись за верёвку и потяни, я помогу. Этот негодяй навязал тут хитрых узлов!

На удивление, Агнесса не стала спорить. Она отошла к дереву и схватилась за верёвку. Сил его вытянуть у неë не хватило, но она раскачала его так, чтобы Рэд смог оттолкнуться ногами от стены и подпрыгнуть вверх. Агнесса схватила его за шкирку. Этого оказалось достаточно, чтобы он нашёл точку опоры и оттолкнулся ещё раз.

– Ты точно потолстел, – ворчливо проговорила она, с трудом вытягивая огромного, плечистого мужика из пропасти. Если б не пара листьев её силь-травы, висеть бы ему там до смерти. Но Агнесса была смекалистой и разбиралась в травах.

Рэд с трудом выбрался на площадку, но даже дернутся не успел, Агнесса тут же запрыгнула на него сверху, стиснув бедрами.

– Ты так хорошо обвёл их вокруг пальца. Я знала, что тебе можно довериться, – сказала она и схватилась за пояс штанов Рэда. Тонкие пальчики проворно развязали шнуровку гульфика.

– Какая вежливая девочка, – озадаченно сказал Рэд. – А так и не скажешь. Прям сразу отблагодарить меня решила? – он попытался скинуть с себя наглую девку, но она запустила ладонь ему в штаны. Пыльцы быстро изучили нижние подштанники. Агнесса закатила глаза и слегка шлепнула заинтересовавшийся ситуацией член ладонью, нащупав прямо над ним продолговатый свёрток, очень напоминающий по форме уже имеющийся орган.

– В прятках у тебя явное преимущество, – сказала Агнесса.

– Это спорно. У тебя тоже полно тайных местечек, – мрачно ответил Рэд и резко дёрнул бëдрами в сторону. Агнесса скатилась с него, но свёрток из ладони не выпустила. Быстрее, чем Рэд успел вскрикнуть, она выхватила из поясной сумки небольшой ножик и срезала его.

– Несса, ты что творишь? Совсем сдурела?! Так и убить можно!

– Да ладно, не переживай! – Пряча свёрток, сказала Агнесса и широко улыбнулась Рэду. – Лишнее я тебе не отрежу.

– Ты безумная девка! Лучше руки мне развяжи!

– Ага, конечно! Чтобы ты и меня обокрал? Приятно было иметь с тобой дело, Рэд, но мне пора, – Агнесса взялась за его плечи и с той же самой силой, с какой вытягивала, катнула его к обрыву. Рэд снова ухнул вниз, повиснув на предательски затянувшейся верёвке.

– В отличии от твоих прошлых дружков, я уверена, что ты здесь не подохнешь! – ободряюще крикнула Агнесса, снова показав над обрывом одну только голову. – У тебя всё получится! Прощай, Рэд, желаю тебе хорошо провести время без меня!

Несса так улыбнулась, будто они расставались во время парковой прогулки на лошадках, а потом исчезла.

– Агнесса! Я тебя всё равно найду! – крикнул Рэд, чувствуя, как кровь внутри него закипала и с оглушительной силой била в виски. Грудь разрывало от звериного жара и желания поймать чертовку, перегнуть через колено и отходить ладонью по белой заднице. Но он силой воли заставил себя успокоиться и подавить звериную сущность – до ужаса не хотелось снова испытывать боль, будто тебя наизнанку выворачивают. Может, он еще сможет что-нибудь другое придумать. Или продержится до прихода этих подлых негодяев…

Но плохело Рэду куда стремительнее. Голова гудела от боли так, будто он уже упал на камни и расколол её на части. Всё тело занемело, ноги отекли и начали синеть. Стало понятно – до полуночи он не продержится. Ничего другого не оставалось, кроме как прикусить себе внутреннюю часть губы и, щурясь от накатывающей боли, сжаться в комок. Человеческое нутро будто умирало каждой клеткой, перевоплощаясь в зверя. Штаны с подштанниками соскользнули и упали на камни. Широкая рубаха свалилась бесформенным мешком. Тонкие лапы выскользнули из петли, и в два прыжка поджарый, сильный и достаточно лохматый, со сбившейся в колтуны зверь, похожий на крупную куницу, запрыгнул на край обрыва. Но пройти дальше он не смог, припал на лапы, пережидая первую, самую сильную волну боли. Разламывающее острое ощущение, будто все кости сначала перебили, а потом складывали под шкурой. Рэд не мог сдерживаться от болезненного рёва, и чтобы его приглушить, уткнул круглую голову в землю. Он ненавидел эту ощущение. За несколько минут боль прошлась по хребту к хвосту, шкура дёрнулась на холке. Чуть привыкнув к боли, подождав, когда она притупится и превратиться в вечное, не отпускающее ноющее ощущение, он, наконец, поднял голову с круглыми ушами и поводил ею из стороны в сторону. Нужно убраться с этой площадки перед обрывом побыстрее.

***

Писатель и просто блистательный молодой человек восемнадцати лет по имени Рикон Дэнетт перевернул последнюю страницу рукописи и поднял глаза на собравшееся в мужской клубе общество, состоящее сплошь из мужчин. Они были такими же молодыми и блистательными, с идеально начищенными ботинками и сверкающими цепочками часов. Рикон победно обвёл их взглядом, ожидая восторгов и оваций.

– Такая… острая история, – наконец, проговорил один из слушателей с пшеничной кудрявой челкой над лбом. Он обернулся на остальных, сверкнув глазами. – Над деталями ты, Ричи, потрудился достойно.

Рикон подавил смешок, понимая, о чем ему пытались сказать. Да, быть может, эпизод со штанами был излишне откровенным, но он увидел его именно так.

Вот уже несколько месяцев как Рикон видел яркие, красочные сны про плутоватого искателя приключений Рэда, который постоянно ввязывался в опасные дела. А в последнем сне появилась и молодая женщина… Он увидел её так детально, что почти влюбился, несмотря на то, что она была явно старше. Стройная, статная, черноглазая, черноволосая. Её длинные, кудрявые волосы, спускающиеся до самой поясницы, не давали ему покоя. Именно из-за неё Рикон решил записать приключения незнакомого ему парня. Казалось, это важно. Казалось, эти истории теперь часть его самого. Да и батюшка, наконец, увидев, что отпрыск серьёзно и увлечённо чем-то занялся, перестал ему докучать с разговорами о службе и дальнейшей жизни. Рикон пригласил его на вторые чтения своей рукописи, чтобы и он увидел заинтересованные лица слушателей и вдохнул этой невероятной тишины, в которой звучал только один голос – голос его сына.

Рикон повернулся в сторону отца, который сидел в самом конце зала у стены, и с удивлением понял, что отец впечатлён его историей, но как-то не так. Его лицо побледнело и было до того напряженным, что Рикон даже со своего места увидел, как кожа обтянула скулы. Что же, не понравилось ему?.. Хмыкнув, он перевёл взгляд на более благодарных слушателей. Они задавали вопросы из вежливости, которую, однако, молодой литератор не распознал.

– Почему вы решили написать о звере? Это какая-то аллюзия? На что? Или, может, на кого-то? – раздался голос из зала.

Рикон пожал острыми плечами, затянутыми в модный костюм. Ему нечего было ответить, потому что он ничего не придумал, а просто записал то, что приснилось. Аллюзия, не аллюзия… Писатель замолчал, отведя взгляд в угол и пытаясь быстро придумать хоть какой-нибудь достойный ответ, как вдруг увидел, что его отец порывисто встал и вышел из зала, громко хлопнув дверью.

– Прошу прощения, господа, – сказал Рикон, улыбкой перебивая хмурость лица, – я отойду на полминуты. Но потом вернусь и с удовольствием отвечу на все ваши вопросы.

Он прошел по проходу и вышел вслед за родителем. Старший из Дэнеттов – Эдгар – не успел уйти из литературного клуба. Он остановился в холле, и рассматривал себя в огромное, от пола до потолка, зеркало. На лице его застыло дикое выражение из смеси изумления и ярости, а руки резко дёргали шейный платок, пытаясь его развязать.

– Отец, – негромко позвал Рикон, – ты ушел? Тебе не понравились чтения?

Эдгар повернул голову на сына и тот едва сдержался, чтобы не отшатнуться, так лицо отца было страшно перекошено. Будто он беззвучно и бесслёзно рыдал.

– Откуда в твоей голове родился такой сюжет? – сдавленно спросил он и сделал шаг в сторону сына. – Где ты всё это увидел? Как ты обо всём узнал?..

– Я… я просто придумал, – Рикону захотелось сделать шаг назад, но он сдержался и вместо этого расправил плечи.

– Нет! Это невозможно придумать! – отец быстро подошел и сжал пальцы на его плечах.

Лицо Эдгара пошло красными пятнами, а вены на шее вздулись. Он осмотрел сына, а потом схватился за его галстук, будто хотел его сорвать. Рикон всерьёз испугался, он никогда не видел, чтобы отец был таким рассерженным и… испуганным?

– Он на тебе?! Ты же его не потерял? Что ты скрываешь от меня? От меня! От своего отца! Ты в своём уме?! Скажи, кто! Кто?! Это Эмма тебя нашла? Она, да? Она?! Старая ведьма! Она же обещала тебя не…

Эдгар вдруг осёкся на полуслове, пару раз схватил раскрытым ртом воздух, а потом сжался, как скомканный лист бумаги, захрипел и повалился под ноги сыну.

– Отец! – закричал Рикон и бросился к нему. В изумлении он метался из стороны в сторону, пытался расстегнуть на нём костюм, ослабить платок на шее, чтобы хоть как-то облегчить состояние. – Отец! Боги, это удар! Очнись, отец!

Глаза Эдгара закатились, а потом и вовсе закрылись. На крики из салона выбежали молодые люди. Парень с пшеничной челкой отстранил Рикона от отца, с серьёзным видом приложил ухо к груди, пальцы к запястью, и долго слушал. Долго пытался услышать что-нибудь ободряющее, но ничего не получилось. Лорда Эдгара Дэнетта хватил удар прямо в холле литературного клуба и через несколько минут он умер на руках единственного сына.

Глава 2. Принятые решения

Ошарашенному всем произошедшим Рикону казалось, что огромный дом лорда угрожающе гудел каждой оконной рамой. Он шатался из комнаты в комнату и, несмотря на небывалую для августа жару, закрывал окна, чтобы ни одного сквозняка не просочилось. Потому что в этих звуках скользящего по коридорам ветра ему слышался предсмертный хрип отца. После того, как лорда похоронили, Рикон, никогда не знавший матери, остался совсем один. Только старенькая, как этот дом, няня-кормилица Нелли вздыхала и пыталась хоть как-то разговорить молодого лорда. Рикон молчал, смотря на нянюшку огромными испуганными, ничего не понимающими глазами. Но начать разговаривать всё-таки пришлось.

Спустя месяц после похорон в застывшее, душное поместье явился управляющий умершего лорда. Он был очень высокий, сутулый и как будто высохший. Сверкал на Рикона круглыми линзами очков по последней моде и сыпал множеством сложных слов. Молодой лорд ничего не понимал, пока Нелли ему не пояснила на ухо – нужно вступить в наследство и принять все дела. Несколько поместий в разных графствах, этот большой дом в столице и текстильная фабрика.

– Вот финансовые отчеты о вашем имении в Северном графстве. Оно, конечно, не приносит вам никакого дохода, – управляющий поправил очки и глянул на юного лорда поверх бумаг. – Можно было бы его продать, или хотя бы дать разрешение на заселение жильцов.

После того, как управляющий ушел, оставив Рикона разбираться с бумагами и принимать решения, юный лорд схватился за голову, сжав волосы в кулаки.

– Какое Северное графство… У нас еще и там есть поместье?.. – простонал он, бездумно бегая взглядом по бумагам: ни на чем не получалось сосредоточиться. – Каких еще там селить жильцов, я и сам о нём ничего не знаю.

– Конечно, есть, – ответила стоявшая тут же, верная Нелли. – Это ваше родовое поместье, вы там родились, господин Рикон. Как и батюшка ваш, упокойся его бессмертная душа…

Рикон удивлённо поднял голову на старую нянюшку. Он впервые об этом слышал. Разве они не всегда жили здесь, в столице?

– Вам было чуть больше трёх лет, когда господин Эдгар оттуда уехал. Вы там больше никогда не были. Да никто из нас никогда там больше не был. Хотя там очень красиво… вокруг вересковые поля и туманные холмы.

– Вересковые поля?.. – задумчиво проговорил Рикон, спрятавшись от внимательной няньки за взятым со стола случайным листом. Там о северном поместье ни слова не говорилось, но, Рикон всё равно делал вид, что внимательно читает. Что же это получается, отец бежал с севера от туманной красоты, или ради будущего единственного наследника переехал в столицу? – У отца, оказывается, было много секретов… Знаешь, Нелли, перед смертью он говорил о какой-то Эмме. Я никогда не слышал от него женских имён… Никогда. Кроме того проклятого вечера. Кто это такая, Эмма? – он, наконец, отнял от лица листок, с которого ни слова не прочитал, и внимательно посмотрел на нянюшку.

– Эмма? Господин Эдгар так сказал?

– Да, именно так сказал – Эмма, – серьёзно подтвердил Рикон. – Кто это? Почему он перед смертью вспомнил о какой-то женщине, имя которой я никогда не слышал. Не о матушке он сказал… Не о тебе, которая со мной с детства.

Нелли обвела взглядом комнату, заправила волосы под накрахмаленный чепец, но Рикон упрямо буравил её взглядом и даже встал со стула, когда она повернулась к нему боком, чтобы уйти по делам.

– Нелли? – требовательно повторил Рикон и нахмурился.

– Господин Рикон, это было так давно, я уже, ей Богу, плохо помню.

– У отца была такая толпа женщин, что ты их всех упомнишь не можешь?

– Лорд Дэнетт! – строго воскликнула нянюшка тоном, которым отчитывают воспитанников, лезущих за стол с немытыми руками. Продолжить фразу словами “Попрошу вас следить за выражениями!” ей не позволило только то, что лорд Дэнетт уже давно вырос из коротких штанишек.

– Прекрати юлить, Нелли! Я уже не дурак! Не заставляй меня опускать до разбора личного отцовского архива…

Нелли тяжело вздохнула и присела за стол рядом с юным лордом. Она рассказала, что когда-то Эммой звали подругу юности господина Эдгара. Они были близки в детстве, не более того. Но когда у каждого из них появились семьи, пути старых друзей разошлись – вот и вся история. Эмма осталась где-тотам, на Севере, а господин Эдгар решил покинуть поместье, чтобы дать единственному наследнику будущее. Вот и всё.

– Вот и всё… – задумчиво повторил Рикон, не особенно поверив старой нянюшке. Перед смертью отец был как никогда испуган, и всё повторял имя этой неведомой подруги детства. Почему и зачем она должна была найти Рикона и что ужасного тогда произошло бы?.. – Только и всего… Ну что ж, – молодой лорд вздохнул и принялся собирать со стола бумаги, складывая их в ровную стопку, – раз такое дело, я намерен посетить это дальнее северное поместье и в полной мере принять его дела, так сказать. Так что, собери мои вещи, Нелли.

– Что?! Вы поедите в такую даль? Сейчас, когда зима вот-вот? Может, лучше начать принимать дела с фабрики, чем с дальнего поместья, которое висит на ваших делах бесхозным булыжником?

– Да, конечно, поеду. Я же должен понять, с чем мне теперь нужно иметь дело. Да и к тому же… вересковые поля.

Вересковые поля даже такого отдалённого графства были куда привлекательнее скучного текстильного дела.

– Какие вересковые поля, господин Рикон, одумайтесь! Это очень далеко, как же вы… я уже стара для таких путешествий.

– Ты же не думаешь, что я поеду принимать дела с нянькой, – возмутился Рикон и сразу же нахохлился. Казалось, у него даже длинные, уложенные волосы встали дыбом от такого предположения.

– А вот тут уж извините, господин Рикон! – удивительно бодро для своего возраста отчеканила Нелли. – Мне уж скоро помирать, как я на том свете пред вашим батюшкой встану? Вдруг что с вами случится в этом дальнем поместье?! Кто будет готовить и следить за всем?

– А там что, нет слуг? – искренне удивившись спросил восемнадцатилетний лорд. Нелли внимательно на него посмотрела и мгновенно остыла. Помотав головой куда-то в потолок так, что на чепце её заволновались кружева, нянька ушла давать распоряжения о поездке и о том, что нужно уложить в сундуки молодого хозяина.

Сколько бы она ни надеялась, Рикон от своей идеи не отступился. То, что у отца было столько секретов, его неприятного укололо. А ведь это он всегда говорил, что они должны доверять друг другу. От сына Эдгар требовал полного отчета даже за мысли, творчество, и текст ежедневной утренней молитвы, а сам… А сам умер, оставив после себя боль, смешанную с недоумением. Рикон наклонился над тазом, плеснул в лицо водой, чтобы умыться перед сном, и услышал, как о жестяную посудину стукнулся его кулон. Небольшой каменный черный клык с инициалами – еще один из отцовских секретов. Рикон взял его в ладонь и посмотрел по-новому, потому что уже лет десять как этот клык его не интересовал. С какого-то возраста отец перестал насильно проверять его наличие, наверное, верил в сыновье благоразумие. Кроме той страшной минуты перед смертью. Он абсолютно точно хотел проверить этот клык, будто Рикон снова пятилетний. Ерунда какая-то. Рикон еще раз плеснул в себя водой и прижал к лицу белоснежное, жесткое полотенце. Теперь ему ничего другого не оставалось, кроме как разгадать все эти загадки ради самого себя и ради незапятнаной памяти отца. Иначе – Рикон чувствовал – ему будет трудно поминать его добрым словом.

Как бы Нелли ни упиралась, как бы ни оттягивала этот момент, как бы ни пыталась уговорить молодого лорда подумать еще раз и отвлечься на литературный клуб, Рикон был непреклонен. Через три недели многочисленные сундуки погрузили на экипаж, Нелли, Рикон, его личный камердинер и еще несколько слугпопрощались с оставшимися, и уехали.

Родной город давно остался позади. В небольшое оконце виднелась только однообразная пыльная дорога, взгляду зацепиться не за что. Экипаж мерно покачивался, лорда слегка мутило и клонило в сон. Рикон прикрыл глаза, надеясь, что в дороге удастся подремать, и откинулся на мягкий подголовник. Карандаш в его руке несколько раз стукнулся о лист раскрытой записной книжки и замер.

***

Рэд не смог себе отказать в радости понаблюдать, как двое неудачников к полуночи вернулись за ним. Но у обрыва увидели лишь верёвку с петлёй на конце, ночь скрыла его шмотки на камнях. Юркой куницей Рэд пробежался у них меж ног, заставив рухнуть на каменистую дорогу сначала одного, потом второго. Они так орали и ругались, что перепугали всех птиц в лесу. Идиоты.

Очень довольный собой, Рэд повертел круглой башкой из стороны в сторону, принюхался и почувствовал в воздухе едва сохранившийся запах женщины и трав, смешанный с запахом земли. Травно-пряный след Агнессы уходил в лес, и по тонкой, петляющей дорожке к ближайшему городу. Надо её проучить и вернуть себе честно награбленное.

В городе с первыми петухами начался выходной базарный день. Открывались лавки, переругивались торговцы. Агнесса, конечно, торговать не стала бы, а вот улизнуть с каким-нибудь обозом могла, и ищи её потом по всему графству, наглую, злую, бесстыжую дамочку… с потрясающими черными кудрявыми волосами и пронзительными черными глазами. Её кудряшки подскакивали каждый раз, когда она злобно вскидывалась на него, и Рэд не мог остановиться – бесил Агнессу снова и снова. Сколько раз за их короткое знакомство она яростно на него прыгнула? Достаточно для того, чтобы он как дурак теперь ходил по площади и вглядывался в каждую юбку. И всё это ради свёртка с неведомым порошком?

Рыжая куница притаилась под лестницей торгового ряда, внимательно приглядываясь и принюхиваюсь. Но запахи рынка не просто перебивали тонкий травянистый аромат, который он больше помнил, чем чувствовал, но и вообще разрушали слишком чуткое обоняние. Зверь постоянно мотал головой и чихал, пока какая-то толстозадая девка не заметила его. Заорала, как заполошная: “Крысааа!” – и саданула по нему палкой. Фу, дура! Рэд выскочил из своего укрытия, огрызнулся рычанием на девку и перебежал через площадь к харчевне. Из неё выкатился молочник с бидонами, а за ним мальчишка лет пятнадцати. Хозяин харчевни крикнул, чтобы тот проверил лошадей на постоялом дворе.

Постоялый двор? Надо бы и ему туда заглянуть. Проследив за мальчишкой, который решил сначала заняться своими делами, Рэд пробежал во внутренний двор. Тут сильно пахло варёными яйцами и поджаренной свининой из кухни. Тётка в цветастой юбке вышла с двумя вёдрами и принялась снимать с верёвки потрёпанное мужское бельё, чтобы повесить на неё новую партию стирки. Среди высохшего тряпья Рэд заметил штаны и, когда тётка кинула их в ведро, подскочил ближе, быстро скатал передними короткими лапами, прикусил зубами и дал дёру в сторону, чтобы его снова не огрели палкой.

Перебежав через двор вместе со штанами, Рэд юркнул за дверь конюшни. В нос ударил запах соломы, лошадей и… Прижав круглые уши к голове, он забрался в сено и в самом углу наткнулся на тёплое, живое тело, едва-едва пахнущее луговыми травами. Так вот где она спряталась! Несса лежала в самом углу и в длинные черные волосы её впутались желтые травинки. Рэд внутренне усмехнулся, напряг все мускулы и, сглатывая болезненный крик перевоплощения, кинулся на неё.

–– Нашел!

Рухнул сверху, сгребая ведьму в объятия и подминая под себя. Она с громким визгом провалилась в сено, дёрнулась в сторону, но никуда не могла спастись. Уже наученный, Рэд резко отстранился, уходя от удара острого колена прямо в пах, зажал ей ноги бедром и прорычал в женское плечо. Агнесса притихла, узнав его.

– С добрым утром, миледи! – сказал он, когда тело перестало сводить судорогой. – Такая горячая встреча, вы так рады меня видеть. А я-то как! Не мог позволить себе умереть над ужасной пропастью и не взглянуть на вас в последний раз… – Рэд приподнялся над Нессой на одном локте и насмешливо на неё посмотрел, довольный произведённым эффектом. Агнесса изумлённо пялилась на него, а потом губы её дрогнули.

–– Ты что-о-о, голый?! – спросила она, окинув Рэда взглядом с головы до ног и обратно. – Ну-ка слезь с меня, бесстыжий! Живо! – зашипела она, толкая Рэда в плечи.

Рэд громко рассмеялся, трясясь всем телом и еще сильнее прижимаясь к Агнессе, которая так изумилась, как будто впервые видела обнаженного мужчину. Ну, это она себе явно льстит, коварная ведьма. Перестав смеяться, он снова навис над ней.

–– Давайте закончим наши дела и разойдёмся, довольные друг другом. Сама отдашь, или мне проверить теперь уже твои тайные местечки? – спросил он и одним рывком задрал на Агнессе юбку.

– Ты слишком быстро выпутался! – проговорила она и снова начала лягаться, как лошадь. – Слезь уже с меня, я задохнусь!

– Верни мне моё и мы больше никогда не увидимся.

– Ну, не твоё, а наше, – Агнесса поёрзала в стогу, явно чувствуя, как острые травинки впивались в тело между линией подвязок на гольфах и нательной рубашкой. Она попыталась одёрнуть задранные юбки, но Рэд крепко держал подол в кулаке. Скользнув по ней взглядом, от белого бедра к разметавшимся по сену волосам и раскрасневшемуся лицу, он заметил, что она смотрит ему на грудь, туда, где от левой ключи до самого правого подреберья тянулся длинный, застарелый шрам – одна из тех загадок, из-за которой он ничего и никого из своей ранней жизни не помнил. Агнесса распахнула губы, будто хотела что-то спросить, как вдруг за спиной его послышались шаги и сразу же – вопль:

– Это еще что такое?! Вообще-то потаскухи мне процент за сенник платят, слыш! Смотри сюда, наглая шлюшка!

По голосу Рэд узнал хозяина постоялого двора. Он быстро обернулся как раз в тот момент, когда над их головами просвистел кнут. Рэд навис над Агнессой и выставил руку – гибкий кнут обмотался вокруг предплечья, не задев ведьму. Рэд зарычал от боли и вскочил на ноги, ошарашив хозяина двора отсутствием штанов. Он вытаращился на него, но Рэд не ждал, когда тот оправится, дёрнул на себя с такой силой, что хозяин упал на колени и протащился на несколько шагов вперёд. Кнут выпал из его рук, Рэд его перехватил и саданул того в полсилы по спине.

– Будет тебе наука не бросаться на людей с самого утра! – назидательно сказал Рэд, но больше воспитывать хозяина не стал, он и без того визжал и корчился на полу сенника.

Агнесса, воспользовалась заминкой, выбралась из своего угла. Обогнув могучую фигуру Рэда, она мазнула по нему черными волосами с обломками желтой травы, и пробежала мимо. Но он не собирался её отпускать, вытащил из сена украденные штаны и быстро впрыгнул в них. Они оказались короткими, выше щиколоток, но главное, что стыд прикрыли.

Агнесса и Рэдвместе выскочили на улицу, промелькнув перед глазами удивлённого мальчишки, и побежали вдоль открывающихся торговых рядов. Снова она убегала, а Рэд догонял. Он мог бы протянуть руку и схватить её за волосы, намотать их на кулак и бросить ведьму к своим ногам, но не хотел. Она как пламя ускользала от него, опаляя всё, к чему прикасалась.

Торговцы с подозрением всматривались в бегущую парочку, а потом один из них крикнул на всякий случай: “Держите! Наверняка что-то стащили!”. Рэд обернулся на горланящего торговцы и, чтобы оправдать его вопли, демонстративно утянул с лотка пару яблок. “Стащили!”, “стащили!”, “воры!”, “хватай” перекликались торговцы и тянули руки к Агнессе. Но Рэд их опередил. Он схватил ведьму за руку, забежал за стойку с плетеными дорожками-коврами и нырнул в переулок. Он был настолько узкий, что Рэд и Несса оказались лицом друг к другу, едва не касаясь носами. Бежать здесь было невозможно – только переступать мелкими шажками и как можно реже дышать.

–– Если бы не твоё бесстыдство, я бы спокойно провела утро, как нормальный человек. Позавтракала и исчезла. А теперь я тут застряла с тобой и без завтрака.

–– Променять меня на завтрак… – Рэд сокрушенно помотал головой, но потом вытащил из кармана украденное яблоко и поднял его на уровень лица Нессы, предлагая. – Но я могу загладить вину…

У Агнессы взгляд стал тёмный и обволакивающим. Она лукаво улыбнулась, а потом чуть наклонилась и с хрустом откусила яблоко. Рэд хитро оскалился и тоже потянулся к яблоку, но вдруг вскрикнул, когда Несса наступила на его всё еще босую ногу каблуком ботинка. Новые сапоги он себе пока не раздобыл.