Kitobni o'qish: «Ребёнок для бывшего»

Часть 1

Следы помады на воротничке рубашки мужа, валяющейся на полу; два хрустальных бокала на прикроватном столике; светлые, выкрашенные в платину волосы, лежащие на подушке. Классический набор для недотёпы-жены, которая знать не знала о том, что у её супруга уже давно имеется в наличии любовница. Не та женщина, что стоит у плиты, носит растянутые майки из прошлого столетия, которые жалко выбросить. Не та, которая может позволить себе закрутить нерасчёсанные волосы в гульку и сделать депиляцию раз в месяц. Нет, эта особа совершенно другая. Загадочная, манящая, ухоженная. В ней всегда остаётся какая-то тайна, даже если чужой муж уже знает её всю вдоль и поперёк. Она уверенна в постели, она никогда не отказывает. Она не валится от усталости или мигрени в кровать, пока муж в ванной готовится к супружескому долгу. С ней вообще нет этого слова – долг. Ни в одной сфере жизни.

И да – она существует. В том числе, и у моего супруга, с которым мы прожили ни много, ни мало, а шесть лет. Но пока я о ней не знаю.

Сижу в кафешке, прижимаю плечом телефон к уху и радостно улыбаюсь, пока жду свою подругу, что должна забрать меня из аэропорта. С ней же и болтаю – о том единственном, о чём сегодня могу говорить.

У меня будет ребёнок.

Нет, не так.

У нас со Славой будет долгожданный малыш. От этой новости, которую узнала лишь вчера утром, хочется прыгать до потолка. Как же это волшебно – чувствовать, что у меня под сердцем мой малыш. Что он – результат той любви, что была между мною и мужем!

– Значит, я единственная, кто знает твою тайну? – В голосе Нади слышится неприкрытая радость за меня.

– Точно. Уже не терпится рассказать обо всём Славе, но я держусь.

– А давай ему как-нибудь интересно это преподнесём, м?

Я морщусь, когда представляю сюрприз для мужа. Нет, исключено. Такого он не любит. Гораздо лучше будет просто сказать ему обо всём за ужином, который, кстати, я так и не успела продумать.

Бросив взгляд на часы, убеждаюсь – если Надька не встрянет в пробку, то всё успею. Подгонять подругу не тороплюсь – и так она сорвалась ко мне из-за города, когда я позвонила утром и сказала, что прилечу через три часа.

– Нет, просто дождусь ужина и сообщу, – решаю окончательно и снова бросаю взгляд на фитнес-браслет.

Как будто вместо минуты уже мог пройти час, а я этого даже не заметила. Впрочем, вижу, как зашкаливает от восторга пульс. Но сейчас это не вызывает беспокойства. Напротив, иного и быть не может.

– Ладно. Буду минут через двадцать, жди. А пока отключаюсь, у меня тут вторая линия прозванивается.

Я завершаю разговор и снова улыбаюсь, когда взгляд находит коляску с сидящим в ней малышом. Он смешно надувает пузыри ртом. Слава бы наверняка сказал, что это неэтично, но, я уверена, муж станет думать об этом в таком ключе ровно до того момента, как у нас появится ребёнок.

За Славой я всегда была как за каменной стеной. Ни в чём не знала отказа, порой чувствовала себя принцессой. Правда, муж был непреклонен в одном – я не должна работать. По крайней мере, так, как это делали все мои без исключения подруги.

«Упахиваться по десять часов? Приходить полумёртвой? И что мне потом с тобой делать?» – усмехаясь, говорил он мне.

А на все возражения заявлял в шутку, что женился не для того, чтобы у него были холодные борщ и постель. Максимум, на чём мы смогли сойтись – я писала пару статей в месяц, за которые мне платили совсем немного денег «на булавки».

И, пожалуй, Слава был прав – сейчас у меня не должно было возникнуть угрызений совести из-за того, что вскоре мне светил бы декрет. Я вообще могла с первых дней посвятить своё время исключительно беременности и самой себе, разумеется. Мало кто из подруг мог таким похвастаться, значит, я была просто счастливицей.

Надька приехала, как и обещала, через двадцать минут. Я прихватила сумку с вещами и, выбежав на парковку, приземлилась на пассажирском сидении машины подруги.

– Ну ты прям светишься, Ксюх! – восхитилась она, когда мы с ней расцеловались и подруга взяла направление на выезд с парковки.

– Ага, – кивнула в ответ. – Правда дядя Женя расстроился, – скорчила я моську. – Про ребёнка он не знает, а то мало ли… Так что пришлось соврать, что мне просто нужно срочно возвращаться домой.

Последние пару недель я гостила у дяди. Он был единственным моим родственником, с которым я регулярно встречалась. Родители осели за границей, так что визиты к ним в последнее время были проблематичным занятием, а вот дядя Женя, брат мамы, который был мне практически вторым отцом, регулярно лицезрел свою племянницу. Жил он в паре часов лёта, потому трудностей в том, чтобы добраться к нему, не имелось.

– Ну, как только узнает, что скоро не одна к нему летать будешь, сразу повеселеет, – заверила меня подруга, и я кивнула.

Снова нахлынуло желание прокричать всему миру о том счастье, которое так неожиданно на меня свалилось. Неожиданно, в том числе, потому, что мы со Славой хоть и хотели детей, но в отдалённой перспективе. В этом плане я была солидарна с мужем. Оба молоды – мне двадцать пять, Славику – двадцать семь. Детьми можно было обзавестись и ближе к моим тридцати. Но сейчас… сейчас я чувствовала всеми фибрами души, насколько правильно то, что со мной произошло.

– В магазин заедем? – кивнула на сетевой гипер, что завиднелся неподалёку. – Могу поспорить, дома у нас шаром покати.

Надька притворно вздохнула и кивнула:

– Заедем. Хотя, кажется, это Славик должен вокруг тебя козликом скакать.

– Ну, он-то пока о ребёнке не знает, – парировала в ответ.

Как выразилась подруга, «козликом скакать» у нас в семье было не принято. Конечно, бытовые вопросы вроде готовки или уборки я взяла на себя. Но если на столе вовремя не было первого, второго и компота, Славик меня не попрекал. Просто брал телефон и заказывал доставку на дом.

– Ладно-ладно. Идём и купим всё для идеального ужина, – проговорила Надя, паркуясь возле магазина, и я устремилась из машины, параллельно прикидывая в голове, чем удивить мужа.

Я зачем-то нагребла ещё и то, на что упал взгляд. Несколько совершенно ненужных сейчас, но таких милых маленьких бутылочек со всякими средствами для ухода за новорождёнными. Наверное, те, кто верил в приметы и всякую подобную чушь, покрутили бы пальцем у виска. Знаю о малыше чуть больше суток, а у него уже имеется, в чём принять первую ванну. Ну что поделать, если запах у лавандовой пенки оказался настолько притягательным?

– Да, Теплова… Помолимся за Славика. Кажется, теперь у тебя режим гнездования, а значит, скоро ваша двушка превратится в склад детского приданого, – хихикнула Надя, помогая мне донести до двери подъезда два увесистых пакета и сумку.

– Глупости, – отрезала я, впрочем, не сдержав довольной улыбки.

В голове уже мелькали мысли того, как начну усиленно изучать разные коллекции, скажем, детской мебели. Или одежды. У моего принца или принцессы обязательно будет всё самое лучшее.

– Помочь будущей маме с доставкой этого барахла до квартиры, или справишься? – кивнула подруга на мою поклажу.

Я помотала головой. Как бы ни любила проводить время с Надей за ничего не значащей болтовнёй, сейчас хотелось побыть дома наедине с собой. Ну и с готовкой ужина, конечно.

– Не нужно. Давай лучше завтра встретимся и в кафешку сбегаем? – предложила подруге, перехватывая покупки и роясь в сумке в поисках ключей.

– Идёт, – кивнула Надька и мы с ней, коротко распрощавшись, разбежались.

Я и сама не знала, что заставило меня остановиться возле двери в квартиру и недоуменно нахмурить брови. Вроде обычно просто брала и заходила в дом, а тут… Какое-то дурацкое чувство внутри появилось, которому не было никакого логического объяснения. Страха, что ли? Что вот сейчас переступлю порог и назад дороги уже не будет. Только я не знаю, что меня впереди ждёт. Казалось бы, только хорошее, а на самом деле…

– Так, Ксюша… Хватит выдумывать, – сказала я себе, но стоило мне повернуть ключ в замке и взяться за ручку, как соседская дверь открылась и оттуда высунулась голова любопытной бабы Маши.

Наверное, такие вот «бабы Маши» есть практически в каждом доме, даже больше – на каждом этаже. Меня соседка не раздражала, а вот Славик частенько отпускал про неё шуточки, при этом довольно злые.

– О, Ксеня вернулась, – констатировала она.

– Здравствуйте, – ответила бабе Маше. – Как ваши дела?

Она прищурилась и окинула меня таким взглядом, от которого мне окончательно стало не по себе. Как будто знала что-то такое, что пока мне было недоступно.

– Нормально дела, нормально. А у тебя вот, похоже, не очень.

Я вскинула брови. К страху примешалось раздражение и желание защищаться и защищать. Пожалуй, это сказывалось знание о беременности.

– Что вы имеете ввиду? – потребовала ответа таким тоном, чтобы бабе Маше сразу стало ясно – все свои домыслы она может оставить при себе.

– Ничего не имею, – отрезала соседка и прежде, чем пропасть из виду и закрыть дверь, добавила: – Поменьше из дому ездий! Вот тебе мой совет.

Она исчезла из поля зрения, породив во мне новую порцию злости. Сидит у себя безвылазно, вот и надо всё обо всём знать! Лучше бы делами занялась – вон хоть «Поле чудес» бы посмотрела, и то пользы больше.

Вздохнув, я всё же открыла дверь в квартиру и вошла. Поставила пакеты на пол, сумку положила на стул. Надо будет разобрать её сразу, как только поставлю готовиться ужин.

Я завела руки за спину, чтобы убрать волосы в высокий хвост, как делала это всегда, когда возвращалась домой – так было удобнее сразу приниматься за дела. И замерла.

В сердце кольнуло, хотя, никаких видимых причин для этого не было. Кроме одной. По квартире разливался аромат. Нет, не женских духов, или чего-то подобного, что могло навести сразу же на четкие подозрения. В помещении витал запах моего ароматического масла.

Нероли.

И представить, что муж, оставшись дома, принялся за самомассаж или, скажем, принятие каждодневных ванн было невозможно. Слава предпочитал для этих целей специалистов в спортивном центре, а в ванной – душ.

А это с очень высокой вероятностью означало одно. В моё отсутствие он водил сюда женщину. А может, и не одну. Какая, к чёрту, разница?

Не разуваясь, я двинулась вперёд. Сразу в спальню, чтобы сходу расставить все точки. Прохлада и полумрак окутали тотчас, когда я оказалась в святая святых любой семейной пары. Всё так же, как и в тот день, когда я уезжала из дома. Даже покрывало постелено так, как это делала я.

Включив свет, я придирчиво осмотрела каждый миллиметр спальни. Ничего. Никаких признаков того, что здесь происходило что-то из ряда вон выходящее.

Это отрезвило и успокоило. Я даже выдохнула и рассмеялась. Может, гормоны уже начали шалить, потому мне и мерещится всякая ерунда?

Ещё раз убедившись в том, что никаких улик нет, я вернулась в прихожую, где и стащила кроссовки. Взяв покупки, направилась на кухню и застыла на её пороге. Снова отчётливый аромат нероли. Здесь он был особенно явственным.

Два пакета приземлились на пол. Я шагнула к кухонному столу. Меня стало мутить, но не потому, что взгляд нашёл что-то, что говорило об измене мужа. Просто концентрация запаха здесь была особенно сильной.

Аромат исходил от резной столешницы тёмного дерева. Я даже нагнулась, чтобы в этом убедиться. Принюхалась – нероли был повсюду.

Так, Ксюша… снова успокойся. Слава мог просто случайно разлить масло, когда, скажем, добавлял его в резервуар для увлажнителя. Ну или ещё по какой-то иной причине.

Сделав короткий рваный вдох, я размеренно выдохнула вновь. Осмотрелась – почти всюду чисто. Это было довольно странным, ибо муж не особо любил прибираться. Тем более, когда меня не было дома. Оставленные в раковине грязные тарелки вообще были делом привычным. Но не в этот раз.

Мой взгляд упал на аккуратно завязанный пакет с мусором, стоящий так, словно должен был стать напоминанием о необходимости его вынести. Я бросилась к нему, словно голодная собака, и начала ворошить. Мне нужно было увидеть там, скажем, пустую упаковку от лапши быстрого приготовления. Ну, или пластиковый контейнер из-под еды, заказанной через доставку.

Впрочем, почти это я и обнаружила. Только не что-то безлико-белое, а яркое, разноцветное, с симпатичными пандами, украшающими собой коробку с остатками суши. Я вытряхнула мусор и убедилась – наборов использованных деревянных палочек было два. А также две соусницы, из которых тут же закапала коричневая жижа.

Меня вновь затошнило. В первую очередь – от самой себя. Сижу на полу, роюсь в остатках чужой еды и ищу то, что убедило бы меня в наличии любовницы у мужа.

Что это? Неужели я была такой всегда? Подозревающей? Нервной? Встревоженной? Отнюдь. Хоть Слава и пользовался успехом у женщин, я была уверена. И в нём, и в себе самой. В том, что буду интересна ему и впредь. И вот теперь какие-то крохотные вещи, вроде разлитого по столу масла и двух пар китайских палочек лишили меня душевного равновесия?

Я с остервенением запихала всё обратно в пакет. Поднялась с пола и, открыв дверцу шкафчика, за которым стояло ведро, занесла руку, чтобы отправить в него мусор. И снова замерла. В него был буквально запихнута одна из моих домашних толстовок, поверх которой лежали пустые створки от устриц…

Что происходило со мной в тот момент, когда я, как помоечный пёс рылась в чужих объедках, трудно описать словами. Однако от увиденной любимой вещи, выброшенной в мусорку, я почувствовала себя так, словно это меня только что отправили на помойку.

Бросив всё так, как оно и было, я мельком заглянула в ванную. На полке лежала небольшая расчёска. В стаканчике стояли две щётки – мужа и незнакомая мне, розового цвета. Также взгляд нашёл дорогой люксовый ночной крем, и на этом всё… Может, были ещё какие-то атрибуты присутствия в моём доме чужой женщины, но я уже не стала их искать.

Найденные вещи удивительным образом… успокоили. Я впала в состояние странного ступора, но при этом мысли мои выстроились в трезвый логический ряд.

Итак, у Славы была другая. Думая об этом, я направилась в прихожую, где постояла немного, глядя на неразобранную сумку и размышляя, не стоит ли забрать вещи и попросту уйти? Вот так, без объяснений, ссор и скандалов.

Потом мои мысли переключились на любовницу мужа. Судя по всему, она с ним здесь жила, пока меня не было. Или приезжала и оставалась на ночь. Менял ли он их, своих женщин? Или у него была постоянная грелка в постель, заменяющая жену?

Горько рассмеявшись над самой собой, я вышла из квартиры, а через полминуты уже барабанила в дверь соседкиной квартиры.

Баба Маша появилась почти сразу. Открыла мне и, воззрилась со странным выражением на лице, вдруг спросила:

– Знаешь всё?

Это поставило окончательную точку в тех сомнениях, которые ещё оставались. Да и сомнениями их было особо не назвать. Так, отчаянные попытки уцепиться за прошлую жизнь, которая уже никогда не станет прежней.

– Знаю, – кивнула в ответ, как мне казалось, спокойно. – И как часто она здесь бывает?

Я вдруг покачнулась и инстинктивно попыталась уцепиться за воздух. Тело словно жило отдельной жизнью. Мозг пытался фокусироваться на чём-то разумном, а вот оно не справлялось.

– Каждый вечер.

– До этого её не видели? – продолжала я расспросы.

Баба Маша поджала губы и отвела взгляд. Всё понятно.

– Ты как из дому… ну, на время… Она тут как тут. Хозяйничает.

Голова закружилась и я зажмурилась. Баба Маша увещевала меня не волноваться. Говорила, что они не стоят и слезинки. А я представляла себе, как другая женщина живёт в моей квартире и спит с моим мужем в моей кровати, пока меня нет дома… а у меня внутри всё от ужаса полыхало.

– Баб Маш… Позвоните Славе, пожалуйста. Скажите, что у нас из квартиры дымом пахнет, – проговорила я, наконец, взяв себя в руки.

Ждать вечера, когда муж придёт домой, я не хотела. Нужно было решать всё как можно скорее. Хотя, я плохо представляла себе, что будет дальше. Что стану делать, когда вновь увижу Славика.

– Что? – не поняла соседка и даже на нашу дверь покосилась.

– Позвоните Славе и скажите, чтобы срочно ехал домой.

Она снова поджала тонкие губы. Глянула на меня исподлобья. Я понимала – скорее всего, баба Маша не захочет в это лезть. Даже вот так, такими, казалось бы, невинными действиями.

– Ладно, – наконец, решила она и, достав старенький кнопочный телефон из засаленного халата, набрала номер моего мужа.

Через две минуты я снова была в своей квартире. Переступая порог, думала, что начну метаться, словно запертое в клетке животное, но не чувствовала ничего, кроме оглушающей пустоты. Наверное, так было правильно и наиболее сохранно для нашего со Славой ребёнка. Хотя, именно о беременности я сейчас не могла думать от слова совсем.

Сколько так простояла, глядя на себя в зеркало, я не знала. Просто смотрела на посеревшее лицо с россыпью едва заметных веснушек, которые сейчас из-за бледности были почти не видны, и ощущала лишь пустоту.

Встрепенулась только когда в замке двери повернулся ключ. Резко обернулась, ожидая увидеть мужа и не зная, что сделать первым – броситься на него и исцарапать лицо, или умчаться прочь и спрятаться в шкафу. Однако в квартиру вошёл вовсе не он. На пороге, запыхавшаяся и сексуально растрёпанная, стояла она. Рыжая женщина, в одночасье перевернувшая мой мир с ног на голову. Та, которую я ненавидела всеми фибрами души. До отчаянного желания взять дробовик и снести ей половину хорошенькой головки.

Любовница Славы.

– Упс! – сказала она и прикрыла рот ладонью с трёхсантиметровыми ногтями.

Именно так – упс. Не стала изображать искреннее удивление, бежать, куда глаза глядят, говорить, что ошиблась квартирой, городом или страной.

Она просто сказала – упс.

А я стояла и не узнавала саму себя. Раньше нет-нет, да и мелькали какие-то обрывки мыслей о том, что стала бы делать, если бы Слава завёл любовницу и я встретилась бы с ней лицом к лицу. О, в такие моменты я представляла себе миллион разных вариантов развития событий, кроме того, который пришёл мне в голову сейчас. Потому что я хотела умчаться прочь. Туда, где меня никто и никогда бы не отыскал.

Вместо этого же, призвав все силы, которых почти не осталось, проговорила:

– Очень приятно. Я – Ксения. Возможно, вы даже меня знаете по рассказам моего мужа.

Сделав ударение на слове «моего», я пристально вгляделась в лицо стоящей напротив женщины. Никакого раскаяния. Никаких эмоций, которые бы говорили, что ей хотя бы не по себе. Отнюдь. Вместо них – чувство превосходства, явственно написанное на довольно миловидных чертах.

– Веро, – представилась она и вздохнула. – И мне жаль, что наше знакомство произошло именно так.

Она принялась разуваться. Скинула туфли на каблуке, размяла ступни. Только сейчас я заметила, что пришла эта самая Веро не одна, а в компании пакета из какого-то бутика. Наверняка была на шоппинге в торговом центре неподалёку.

– Очень интересно, – протянула я, призывая на помощь остатки выдержки. – И как, по-твоему, оно должно было произойти?

Веро пожала плечами. Повернулась к зеркалу и, вынув из сумочки помаду, как ни в чём не бывало начала подкрашивать губы. Меня передёрнуло от ярости и отвращения.

– Ты права, – наконец обновив боевой раскрас, сказала она: – Могло и не случиться вовсе. Вячек говорил, что это вовсе не обязательно.

Вячек? Господи… В каком сюрреализме я оказалась? Это она о моём муже, что ли?

– Было бы странным, если бы он решил познакомить свою законную жену с любовницей, – усмехнулась я, сдерживаясь, чтобы не шагнуть к стулу и не присесть.

Ноги отказывались держать. Казалось, что я не чувствую их вообще, хотя предпочла бы не ощущать не свои конечности, а ту жуткую боль в груди, дыра от которой разрослась до огромных размеров.

– Почти бывшую жену, – растянула губы в противной улыбке Веро, поворачиваясь ко мне. – Он как раз собирался сказать тебе, что вы расходитесь. Ну, если бы ты вовремя прилетела, а не упала нам, как снег на голову.

Она подхватила покупки и с видом победительницы, направилась в нашу со Славой спальню. Этого потерпеть я не могла. Да – муж поступил со мной по-скотски и я действительно собиралась сделать всё, чтобы отныне называть его бывшим. Но это был мой дом! Здесь всё было сделано моими руками. И пускать сюда эту стервятницу я не собиралась.

– Сделаешь ещё шаг – выдеру все волосы, – процедила я, преграждая Веро путь.

Она остановилась, но скорее инстинктивно, чем испугавшись моих слов. Воззрилась на меня сначала с искренним недоумением, затем – с насмешкой.

– Ты разве ещё не поняла? – вскинула она брови. – Это больше не твой дом! Здесь теперь буду жить я.

Я не выдержала. Бросилась на неё, вцепилась в волосы. Не думая ни о чём – ни о том, что мне нельзя предпринимать подобных действий, ни о такте, впитанном с молоком матери. Я просто вымещала на Веро всё то, что бушевало у меня в душе.

– Идиотка! Идиотка-а-а! Отпусти-и-и! – завопила любовница Славы, когда я подвела её к двери и, распахнув ту, выбросила Веро вон, словно ненужный хлам.

Так, как собирался мой собственный муж вышвырнуть меня. Если верить словам этой дряни, разумеется.

– Дура! Открой! Там мои вещи! – вопила Веро, молотя в закрытую дверь. – Не смей ничего с ними делать!

Я рассмеялась, вновь не в силах узнать в себе нынешней ту Ксюшу, которой была совсем недавно. Промчалась по квартире и, собрав всё барахло этой рыжей гадины, которого оказалось с избытком, подбежала к окну.

– Лови свои шмотки на земле! – крикнула в сторону выхода из квартиры и принялась выбрасывать тряпьё и прочий скарб Веро наружу.

Удивительно, но мне совсем не становилось легче. Напротив, было ощущение, что я опустилась туда, откуда муж подобрал свою любовницу. Не испытала я ничего, похожего на лёгкость, и когда отправила следом за вещами Веро одежду Славика.

Когда же силы оставили меня окончательно, я отошла от окна и, буквально стекая по стене на пол, разрыдалась так, как не рыдала никогда в жизни.