Kitobni o'qish: «Перемирие»

Shrift:

Предисловие от автора

Я пишу вам из 2022-го. Это моя третья по счёту книга и вторая за этот год. Да, вдохновения хоть отбавляй – в наше время происходит много громких и противоречивых событий, которые не могли не отозваться в моём сердце.

Я хочу поговорить как раз об этом органе. Не знаю, как Вы, а я считаю, что он аполитичен. Ему без разницы, что делят между собой мировые лидеры. Оно болит лишь тогда, когда дело касается человеческого. Такое вот глупое сердце – слишком человечное, но абсолютно политически неподкованное.

Задачей этой книги не является принятие чьей-либо стороны, согласие с чьим-либо мнением, отказ от главенствующей идеологии или попытка доказать кому-то свою правоту. Это лишь сборник переживаний. Некий монолог души, которая рада тому, что наконец-то научилась разговаривать.

В предыдущих сборниках я сравнивала ментальные недуги с войной. Кто ж знал, что это сравнение окажется пророческим? Вскоре мы и вправду начали наблюдать за ней… и она более ни капельки не является художественным образом.

Читая это собрание, вы понаблюдаете за войной на территории особой области, существующей только в рамках этой книги.

Перемирие… не за ним ли мы гонимся всю свою жизнь? Не пытаемся ли мы достичь его посредством полного или частичного понимания самих себя? Что, если любое перемирие начинается с каждого из нас в отдельности? Непосильная человечеству задача… как тяжело перестать корить себя за неправильные стихотворные размеры, банальные метафоры, однообразные переживания! Но если на мгновение закрыть глаза и представить себе идеальное устройство жизни, где люди заключили перемирие с собственными душами, тогда, пожалуй, мир и вправду смог бы называться миром. А пока что это не мир вовсе, а клубок негодования под названием Земля. Болеющий прыщ на теле Вселенной.

Под перемирием я понимаю принятие своей сущности. Нам тяжелее всего выстраивать контакт с самыми близкими. И самый неподатливый человек для выстраивания гармоничной коммуникации – это Вы сами. Ни с кем так тяжело не выстраиваются взаимоотношения, как с самим собой.

Здесь можно прочитать очень много нытья (будем называть вещи своими именами) о том, как грустно быть неизвестным, непонятым, необычным. И везде будет прослеживаться неявная мысль о том, что начать надо… ну Вы поняли, с кого.

Почему перемирие, а не мир? Потому что, по правде говоря, избавиться от своей тревожной сущности невозможно, а вот научиться с ней жить – совсем другое дело. Просто нужно приложить некоторые усилия.

Задача книги – сопровождать вас на пути к достижению гармонии со своим нутром. Я буду с вами до момента подписания мирного (или, скорее, перемирного) договора. Хотя не исключено, что на одной из страниц читателю может показаться, что я, напротив, пытаюсь эту драгоценную гармонию отобрать, а не даровать. Надеюсь, такого не произойдёт.

А теперь хочу обратиться к тем, кто прочитал первые два сборника. Хотите – верьте, хотите – нет, но мои… мои впервые дадут мне обратную связь! А потому нам захочется копнуть глубже: мы вернёмся к истокам, вернёмся к неизданному. Заодно и узнаем, стали ли большие важности важностями поменьше, а утро – невесёлым.

В этом сборнике 82 новых стихотворения, 60 неизданных в «Больших важностях» и 4 датированных какими-то очень далёкими в моём понимании годами. Так что я Вас сердечно поздравляю, у Вас появилось 146 новых друзей! Они Вас уже очень любят и надеются на взаимность.

Пожалуй, стоит сказать несколько слов об обложке. Это «Матча в Берлине» (2022). Концентрированное спокойствие! Отход от академичности в этой картине совершенно очевиден: возьмём, к примеру, ракурсы. Вид на Берлин представлен так, будто мы смотрим на него глазами изображённого человека. А вот за наслаждающейся чашечкой матчи счастливицей мы наблюдаем из тела потолочной мухи. Мы можем принимать разные формы.

И авторские иллюстрации, само собой, в этой книге тоже встретятся.

Впрочем, прежде чем начать грузить Вас, я поведаю о чём-нибудь светлом и обычном.

Успехов Вам в заключении перемирия! Читайте добрые книги.

Вступление

Кошка

Со школьной скамьи нам любовь прививали
К букашке, травинке, котятам в подвале
Да только, по скромным моим наблюдениям,
Теория ласки – экстракт заблуждения

Дворовая кошка сидит, пучеглазя,
В подвальные дыры уж час не залазя
И ей всё равно на мои зазывания —
Весьма безутешно моё толкование

Была б я тобой, то б на «кысь» оглянулась,
Об ноги б потёрлась, в ладонь бы уткнулась
Ласкательных линий судьбы человечин
Я тоже, как ты – полусыт да беспечен,

Бываю угрюм, от погоды зависим,
Но ангелам почты не шлю грубых писем
Так мы ж существуем в совместной ловушке!
Давай подарю тебе ласку, зверушка?

Но кошка сверкает двумя фонарями
Да вас за такое прозвать дикарями!
Была б я тобой, я б молила о ласке,
Чтоб яркость хранить у трёхцветной окраски

Харизматичная модель

С лукавством танцуют подвижные брови
Подвздошные гребни целуются с кожей
Упругие мыщцы – любовники крови
Ты, облик, всецело, неистово божий!

«Спиной, может, встать? Хорошо? Вы согласны?»
Лихой поворот – там свидание лопаток
Ты знала б, модель, как жива и прекрасна
Телесность твоя в ворковании складок!

В различных союзах рождаются дети
Я вижу их! Громко кричат капилляры,
Пока их отец за прекрасность в ответе:
Стучит и стучит – да так звонко, так яро…

А мать в гости к мышцам опять зачастила:
Где в мускулах кровь, там ласкается кожа
И в этом, похоже, и слабость, и сила
Какой же ты, облик, неистово божий!..

Дверной косяк

На косяке полно надсечек —
Мы рост скелета отмечали
Вот палка, палка, огуречик,
А вот – комок беды-печали

Скулят графитные отметки
С обозначениями даты
Когда-то – маленькие детки,
Теперь – серьёзные приматы

Тотемный столб, завет прими мой:
Ты – сторож зыбкой детской дрёмы
И секретарь неутомимый,
Дверные гладящий проёмы

Ты – босс отбоев и подъёмов
И комендант увеличений
Пока стоишь в дверных проёмах,
Храни графит обозначений

Смотрит Берлин с картины

Смотрит Берлин с картины
Ждёт остриё фактур
Лаковых покрывал плавающий сумбур

Манит меня, скотина,
Мой воскрешает тур
Давешней простоты в гонках немецких фур

Вот и уставший мост
Вспомнил мой чуткий шаг
Мне довелось тобой крыть белизну бумаг,

Голод моих холстов, жажду пути, Берлин
Стань же моей стезёй, сутью моих рутин!..

Я как-то услышала это в церквушке

Я как-то услышала это в церквушке
Баптистской в одно воскресенье
Оно трепыхалось мигренью в макушке —
Пронзившее дух потрясение

– Зачем надо людям кричать друг на друга,
Когда, проронив понимание,
И, волю давая отраве недуга,
Играют в посудобросание?

– Сердца отдаляются, сын мой, на мили
Кричать – чтоб услышать сквозь воздух
Толстенного слоя и облако пыли
– А где эти мили? На звёздах?

– А мили, о, сын мой… они между нами,
Не дай им расти и плодиться
О, как нелегко неврагам временами
Мириться, мириться, мириться…

– Скажи, а влюблённые тоже дерутся?
– О, сын мой, хотелось бы верить,
Что склоки их скверные в пепел сотрутся
– А сможем ли это проверить?

– Попробуй, о, сын мой: покуда услышишь
Щекочущий искренний шёпот
Из уст миловидных, что даже не дышишь,
То знай – то сверхценнейший опыт

– А значит ли это, что мили иссякли?
– О, сын мой, конечно! И чудо,
Что были актёры глобальных спектаклей
Всего лишь на пробах этюда

Я как-то вняла этой истине в церкви:
С мигренью я вышла оттуда
И мили иссякли, и мили померкли
Любовь – наше топливо. Чудо

Аэропорт

Не бывала на космических орбитах, не вкушала пыль Венеры
Мне не хватит сотни жизней, чтоб земною красотою напитаться,
Ведь она в своих огромностях, по правде, никакой не мыслит меры
Есть особенное место и ему хочу в любви своей признаться

Только здесь могу увидеть, как гармошка самолёт целует в щёку,
Как резвятся под шпагатом его рук лихих турбин грибные шляпки,
Как в оранжевых жилетках человечки шелестят неподалёку,
Как ребёнок восхищённо тычет в небо удивлённою культяпкой

Что вы строитесь в шеренгу, ненаглядные мои вы пассажиры?
До посадки вы успели бы списать подсказки с неба на ладошку:
Добродушные пришельцы с полнолунного жемчужного инжира
Посылают их, покамест вход кусает ненасытная гармошка

Ты доставь меня к красотам, чудо-птица инженерной умной мысли,
Ты крутись, грибная шляпка, суетитесь, человечки, пой, диспетчер!..
Без тебя мне не найти моей земли с её душой в подспудном смысле,
Без тебя в моих глазах всегда рябил бы темнотой холодный вечер

Ложные друзья переводчика

Есть у полиглотов ложные друзья
Как бы ни хотелось, верить им нельзя!
Только ты подумал «Вздор, как прост язык!», —
Он спешит расстроить умных горемык,
Клан таких словечек в быт их вдруг внедря —
Самый он пригожий из инвентаря

Есть у полиглотов выдержка и спесь —
Очень необычна данная им смесь
Истово грамматик жадно грызть оплот —
Та ещё задача, тот ещё сканворд!
Есть у полиглотов чёткий лейтмотив,
Спрятанный в фонемах, в слоге сложных чтив:

Есть у прэводилцев ложные друзья,
Хочется поверить… Верить? Нихт! Нельзя

Разговор с миром

Крик отчаяния

– Кому бесплатных книг, народ?
Кому страниц с душком печати типографской?
Осилит кто походы вброд
Сквозь мутные болота резкой душевстряски?

– Мы заняты: учёба, дом,
Семья, работа, дети, третья мировая…
Когда уклад наш кверху дном,
А бомба подрывает, точно чумовая,

Тогда не до метафорок,
Гипербол и других художественных вздоров:
Кидают люди в амфору
Огрызки алых яблок братского раздора

Я давно не молилась

Я давно не молилась —
Теперь не слезает с колен
Вес трясущихся бёдер
Я давно так не злилась
На бред завывания сирен
И искру в огнемёте
Помолюсь я Творцу,
Помолюсь за разумность главы
И за мягкость падений
Нам вражда не к лицу,
Нам не надо земли и травы,
Нам не надо владений!
Чур, объятия к небу!
О нет, не ловите снаряд,
А зовите Владыку —
Он насущного хлеба
Просящим даёт, говорят,
Вместо волчьего лыка

Шар

Густонаселёный: очереди, пробки
Шар сине-зелёный: спрятан по коробкам
Людом разношёрстным толк существования…
Кажется заносным
Бредом мироздания
Разнополюсная водная планета
С гнилью человека Нового Завета

Донор кислорода: вырублена роща
Что же вы, уроды?! Кажется мне тощим
Ваше понимание хрупкости Вселенной,
Думающей жарко и самозабвенно

Стой, лихой ты кучер, стоп, мои лошадки
Некуда деваться – нам теперь несладко
Как же я любила развитых приматов,
Как мне были мерзки пули автоматов!..

Слишком населённый: семь нас миллиардов
Шар ещё зелёный: лес вздыхает ярдом
Воздуха раздора. Толк существования
Стал нам смертоносным бредом мироздания

Перемирие

За стол садитесь балабольный:
Поговорите по душам
О злободневном, о крамольном,
О том, как страшно малышам
И здоровенным великанам;
О том, как жутко видеть дым,
О том, как больно милым мамам
И небесам неголубым
Вы в перестрельном перерыве
Поговорите по душам
Об историческом нарыве,
О том, что был на карте шрам
И отпускайте миролюбцев,
И пожалейте матерей:
На перемирие сошлются
Тогда анапест и хорей

Мирись, мирись, мирись

Мирись, мирись, мирись
И больше не сердись,
А будешь горячиться —
Сражению случиться!

Отнял моё ведёрко,
Отнял мою лопатку!
Ведь то сулит разборку —
Песочничную схватку

И сломано ведёрко
И сломана лопатка
А ссора-фантазёрка
Нисколько не эмпатка…

Мирись, мирись, мирись
И солнцем засветись!
Светиться будем дружно —
Нам солнце это нужно

Разговор с миром

I
– И что ты делаешь, милок? – Рисую линию
– О, как ты, милостивый, на руку-то скор!
Ты расщедрился в распылении уныния,
Огонь и воду посылая за бугор

– Ты не мешай мне рисовать черту враждебности,
Не видишь – занят я, проглоченный борьбой?
В её нещадной, заразительной нахлебности
Вы повстречаетесь с калеченой судьбой

II
Путалась в снегу земля-земелька
В выси плыли синь и тишина
Ширилась петелечка-петелька,
Медленно давилась в ней страна

Чтим девятомайскую гвоздику,
Горечь между мыслями тая
Сузилась петелечка… Как дико!
Что же ты, родимая моя!..

III
– Зашивай-ка свой рот, гражданин,
Зашивай, спеши,
Зашивай, зашивай,
Закончилась нитка?
Держи другую!

– Я и сам не смазливый блондин —
Ещё тот мужик,
Ещё тот я бугай!
Словесно я прыткий,
Рычал вглухую…
Да окстись, патриот из глубин,
Воттакенный пшик!
Не меня ты пугай —
Не я был здесь зыбкий,
Не я психую

IV
Когда-то всё изменится
И будут вспоминать
Стремления и рвеньица
Историю менять
Как жалкие попыточки
Дыханием потушить
Пожар на тонкой ниточке —
А нас уже не сшить

V
Что за смесь на плите кашеварится?
Что ж, пока не кошмар, но кошмарице
Очень юное

Больно жалко планету-страдалицу…
И порхает же, как полагается,
Вся велюрная!

Но уклад из клешней её валится —
Наша жизнь продолжает кошмариться
Авантюрная

VI
Им лень дружить
И страх – не спорить
Начните жить,
Народ, вдругорядь

Нам велики
Размеры санкций
Мы – знатоки
Реинкарнаций

Уже не больно и не жалко
Спасибо, русская закалка