Kitobni o'qish: «Анабиоз»

(По мотивам романа Петра Гладилина «ОХОТНИК В ЗООПАРКЕ».)

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Наталья Игоревна – жена Андрея Ильича.

Полина – дочь Андрея Ильича.

Эра Сергеевна Рукомойникова – капитан милиции.

Лиза – проститутка.

Метель

Проводница железнодорожного вагона

Оля Розенталь – преподаватель математики (вокала?)

Дама в красивом платье.

Автор

Андрей Ильич – любящий отец, профессор.

Почтальон

Все женские роли (или несколько) может сыграть одна актриса.

СЦЕНА ПЕРВАЯ.

АВТОР: Эту правдивую историю я расскажу вам не без замирания души, мой голос будет дрожать, а сердце биться учащенно. В прошлую осень погода в Москве стояла солнечная и чудесная. В квартире знаменитого профессора Андрея Ильича Иванова был воскресный день. Это не значит, что воскресного дня больше нигде не было, и за окном на Большой Никитской был, скажем, понедельник или вторник. Воскресный день был повсюду, но в квартире Андрея Ильича он чувствовался сильнее, чем где бы это ни было, потому что Наталья Игоревна ждала этого воскресенья давно и даже мечтала о нем.

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Дорогая, ты не видела, куда я положил свои черепаховые очки?

НАТАЛЬЯ ИГОРЕВНА: Интересно, зачем они тебе понадобились?

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Для того, чтобы лучше видеть тебя и окружающую нас действительность.

НАТАЛЬЯ ИГОРЕВНА: Меня вокруг пальца не обведешь, ты обещал, что проведешь воскресный день в семье, мы тебя уже не видели и не слышали три тысячи лет.

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Сегодня я в библиотеку. Развлечения в другой раз, завтра научный совет.

НАТАЛЬЯ ИГОРЕВНА: Непонятно, зачем ты женился, если не можешь подарить семье один единственный выходной за полгода!

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Наташа!

НАТАЛЬЯ ИГОРЕВНА: Знала бы, что ты будешь таким плохим отцом, никогда не вышла бы за тебя замуж и не родила тебе дочку!

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Перестань скулить, котенок, у нас чудесная семья!

НАТАЛЬЯ ИГОРЕВНА: Да уж, куда лучше, к своей родной дочери ты совершенно равнодушен, ты не любишь ее.

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Как тебе не стыдно, мать, я не люблю Полиночку, кровинушку свою, доченьку, своего единственного ребеночка! Это ж надо такое сказать, перекрестись! Ну и язык у тебя поганый, ну это же надо до такого додуматься!

НАТАЛЬЯ ИГОРЕВНА: Не любишь.

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Что я могу поделать! Я – ученый! Я увлечен своим любимым делом, у меня есть долг перед наукой. В пятницу кафедра, наконец, мне прислали из Лондона книгу об анабиозе, я ждал ее четыре месяца, это самое подробное исследование зимней спячки животных, я сгораю от нетерпения! В интернете ее нет! Натусик! Я сделал открытие! Оказывается… у каждого живого существа не одно, а два сердца. Первое поддерживает нормальную жизнедеятельность, второе, портальное сердце – работает во время зимней спячки! И каждое живое существо, в том числе и человек, имеет в своем организме механизм зимнего сна. Понимаешь, у лягушки, спящей подо льдом, два сердца – обычное и зимнее. Я могу это доказать экспериментально. У млекопитающих, в том числе у человека, этим сердцем является печень. Оно способно в момент клинической смерти и остановки основного сердца поддерживать минимальное давление в крови! Минимальное, ангел мой, котенок, но достаточное для жизни!

НАТАЛЬЯ ИГОРЕВНА: У лягушки, милый, два сердца, а у тебя ни одного!

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Неправда, я вас люблю!

НАТАЛЬЯ ИГОРЕВНА: Ты бы разок, приличия ради, поинтересовался, какие у дочери отметки в школе.

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Но ты же прекрасная мать!

НАТАЛЬЯ ИГОРЕВНА: Я думаю, нам надо развестись, я не хочу жить с тобой, я думаю, что и ребенок тоже не должен жить с таким отцом!

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Наукой доказано, у людей и большинства животных не существует синдрома отцовства. В природе существует материнство, однако отцовства, как устойчивой группы психологических признаков, не существует. Так что обвинения совершенно напрасны! Ах, вот они, мои черепаховые очки! Сидеть за столом в черепаховых очках, и есть черепаховый суп! А! Правда, смешно!

НАТАЛЬЯ ИГОРЕВНА: Если ты придешь в половине седьмого, мы успеем на последний сеанс в кино с Леонардо Ди Каприо.

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: За три часа я не осилю монографию на английском языке в шестьсот страниц.

НАТАЛЬЯ ИГОРЕВНА: Мы потеряем дочь, вчера наша девочка ушла из дома днем, а пришла в двенадцать ночи! Ей всего шестнадцать лет! Ты видел, с кем она общается, ты видел, кто ее друзья?

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Но я уже беседовал с ней на эту тему, и она меня не слушается, она глухая!

НАТАЛЬЯ ИГОРЕВНА: Вспомни наше первое свидание двадцать лет назад, была зима, ужасный мороз, ты стоял на ледяном ветру в осеннем пальтишке и прятал под полой роскошный букет роз, которые купил для меня на последние деньги. Какие у тебя были глаза, мой … ! Куда все делось?

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Не могу, я должен прочитать эту проклятую монографию, а на руки они мне ее не выдают!

НАТАЛЬЯ ИГОРЕВНА: Это кончится трагедией, у меня дурные предчувствия, на той неделе в Замоскворечье пропала девочка. Если с нашей дочкой что-нибудь случится, виноват будешь ты!

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Зачем ты говоришь мне с утра гадости? До вечера!

НАТАЛЬЯ ИГОРЕВНА: Вспомни, ты когда-то играл на скрипке, ты был такой милый, нежный, живой!

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Как я буду с таким настроением работать? Интересно, а что снится лягушке подо льдом? Я никогда об этом не задумывался.

Андрей Ильич уходит.

СЦЕНА ВТОРАЯ.

АВТОР: К семи часам Андрей Ильич закончил свои труды и вышел из библиотеки. Смеркалось. Прогулка была очень приятной. Андрей Ильич вошел в тихий московский дворик, до родного порога было рукой подать, как вдруг наш герой услышал истошный вопль.

Улица была совершенно пустынной, ни души! И совсем недалеко от того места, где он теперь находился, двое огромных мужчин гнались за девушкой, нет, скорее за девочкой лет шестнадцати! Она бежала изо всех сил, они кричала, нет, она пищала, она задыхалась! Голос показался ему знакомым. Вне всякого сомнения, он принадлежал его дочери. Иванов тут же бросился на помощь. Они гнали ее, как зайца, они гнали ее к машине! Машина, серебристый мерседес стоял в глубине двора.

Андрей Ильич бежал изо всех сил, чтобы спасти своего ребенка, однако расстояние, отделяющее его от преследователей, плавно увеличивалось. Наконец один из преследователей схватил девочку за руку, они втиснули ребенка в автомобиль, который взревел мотором и исчез за поворотом.

Районное отделение милиции.

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Это тринадцатый кабинет? Вы следователь по особенно важным делам Рукомойникова?

ЭРА СЕРГЕЕВНА: Аум.

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Моя фамилия Иванов.

ЭРА СЕРГЕЕВНА: Заходите, присаживайтесь. Как давно освободились?

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: В каком смысле?

ЭРА СЕРГЕЕВНА: Как давно прибыли из мест лишения свободы, если мне память не изменяет, статья 144.

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Изменяет вам память, Элла Сергеевна. Меня зовут Андрей Ильич Иванов, у меня украли ребенка месяц тому назад.

ЭРА СЕРГЕЕВНА: Ах, вспомнила, голова соломенная, на меня так крепкие напитки действуют, выпьешь, после дней пять ничего не помнишь, ни имени своего, ни детства. Да… конечно, мальчика из коляски… на автобусной остановке.

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Девочку шестнадцати лет. Увезли на автомобиле марки «Мерседес бенц» серебристого цвета.

ЭРА СЕРГЕЕВНА: Прекрасно, вспомнила, присаживайтесь.

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Что это значит прекрасно?

ЭРА СЕРГЕЕВНА: Не нервничайте, папа, прекрасно в том смысле, что я вспомнила, о чем речь, а не в том смысле, что ребенка увезли.

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: У вас есть какие-нибудь новости? Хоть какая-нибудь зацепочка имеется?

ЭРА СЕРГЕЕВНА: Живого человека отыскать – это не потерянный по дороге в Тулу сервант. Тем более, что человек мелкий, беспомощный, несовершеннолетний, да еще и девочка к тому ж. Да еще, как назло, красивая какая. У меня тоже есть дочь, но, положа руку на сердце, не такая красавица, как ваша! У нас особенно не в кого. А жена у вас очень эффектная дама! У нас в роду все девки тучные, дородные, им бы на войну ходить, а они девками уродились! На них пахать, сеять, а они на фортепиано записались!

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Значит что, никакой надежды?

ЭРА СЕРГЕЕВНА: Какая-то надежда всегда есть, даже когда ее и в помине нет и быть не может.

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Я не совсем понимаю…, что значит «надежда есть, когда ее в помине быть не может»?

ЭРА СЕРГЕЕВНА: Внятно объясняю про надежду. Пять дней тому назад в четырнадцатом доме вывалился ребенок с шестого этажа. Взрослый уже ребенок, лет восьми. Отец бился в конвульсиях, а потом пришла надежда. Он, этот самый папаша, взял да и пораскинул умишком: … а что, если это не мой ребенок? Оказалось, что восемь лет тому назад жена наставила ему рога, когда тот был в командировке. Он давно знал, и ему все равно было, подгуляла она мальчика или нет. А когда гром грянул, он выяснять, разбираться стал, и точно … оказалось не его ребенок! Какое ни есть, а душе успокоение.

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Какая разница, чей ребенок?!

ЭРА СЕРГЕЕВНА: А вот и не скажите! Для того, кто верит в лучшее, разница имеется.

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Не понимаю, на что вы намекаете.

ЭРА СЕРГЕЕВНА: А вы-то пораскиньте умишком…, у вас обязательно найдутся другие мотивы для успокоения души, не обязательно ревность.

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Да мы с Полиной похожи, как две капли воды!

ЭРА СЕРГЕЕВНА: А что, если девочка влюбилась, и голова у нее пошла колесом. При царе-батюшке в ее возрасте уже рожали. Влюбилась, обо всем на свете забыла, а парень посадил ее в свой кабриолет и увез на край света. А потом испугался, что ему срок дадут за роман с малолеткой. Вот они спрятались и живут себе потихоньку, а что делать – не знают.

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Ахинею вы несете, Эра Сергеевна, она еще ребенок.

ЭРА СЕРГЕЕВНА: Это по вашим, родительским меркам дитятко малое, а ее друзья так не думают.

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Ее друзья все до одного сопляки. Видел я ее друзей.

ЭРА СЕРГЕЕВНА: Какой же вы упрямый, ей богу! Стоит ли так упорствовать изо всех сил, цепляясь за самый неблагоприятный исход событий. Вы себя пожалейте, вот я к чему клоню! Пока мы вашу дочку искать будем, вы сами себя не потеряйте! Намедни у одного полковника в отставке угнали машину. Старая раздолбанная тачка, но она, видите ли, ему, как жена, потому что за десять лет ни разу не отказала и все такое. И он так расстроился, что врезал от инфаркта, а через месяц тачку нашли. Так что, не убивайтесь. Представьте, Андрей Ильич, найдем мы вашу дочку, а вы к тому времени перестанете существовать как личность, как индивидуум, как часть мироздания… инфаркт, могила, лопата, черви! Вот девочка расстроится.

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Признаюсь вам, я совершенно сбит с толку. Моя жизнь превратилась в кошмар, была прекрасная семья, ребенок пропал, жена ушла из дома, она во всем обвиняет меня, и я не спорю, я виноват, она действительно предупреждала, я не знаю, как дальше жить, зачем жить?

ЭРА СЕРГЕЕВНА: Жизнь продолжается, Федор Петрович. Курить хотите?

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: Я Андрей Ильич.

ЭРА СЕРГЕЕВНА: Какая разница, не придирайтесь к словам, в смысл вникайте. В самую суть!

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: А если моей девочки уже нет в живых?

ЭРА СЕРГЕЕВНА: Жива.

АНДРЕЙ ИЛЬИЧ: А вы-то, откуда знаете?

ЭРА СЕРГЕЕВНА: Да, черт вас побери, возьмите себя в руки хватит ныть! Вы, черт вас побери, газеты читаете!? На прошлой неделе в Англии был теракт, в Японии обвалилась эстакада, погибло сорок человек. В Америке взорвали башни-близнецы, в прошлом году в Африке от СПИДа умерло шесть миллионов человек. Каждый день происходят трагедии пострашней. А вы дрожите над своим микроскопическим горем, как слизняк, как вша! Тьфу, противно смотреть. Да улыбнись ты, чертов хрен! Надо жить, голубчик, во что бы это нам ни стало!