Kitobni o'qish: «Злые грибы»

Глава 1

Заканчивалась четвертая четверть. Скоро в школе должны были начаться летние каникулы. Евгеша, мальчик лет десяти, радовался предстоящему отдыху. Занятия в школе ему порядком надоели. Его отец, Семен Владимирович и мать, Елена Петровна хотя и в меньшей мере, но тоже были довольны. Сын, конечно, ни без их помощи, должен был перейти в пятый класс.

Учеба Евгеше давалась тяжело. Трудности, которые мальчик испытывал в школе родители связывали с его состоянием. Он рос хрупким, был бледен и часто болел. Ко всему прочему сына мучили кошмары, сопровождавшиеся страшными сновидениями.

Проснувшись, среди ночи, Евгеша с плачем выплескивал, подбежавшим к его постели матери и отцу свои впечатления. В его бессвязных сбивчивых рассказах Семен Владимирович не видел ни чего фантастического. Многорукое, леденящее душу чудовище, от которого сын пытался убежать, представлялось ему шумящим от непогоды лесом, он даже советовал мальчику остановиться и оглянуться назад.

– Вот увидишь, – говорил Семен Владимирович, – ни чего страшного не будет: твои кошмары приобретут совершенно другой вид и станут обычными снами.

Евгеша понимал, что отец возможно и прав. Нужно остановиться. Однако пересилить себя не мог, за спиною на фоне сплошного шума, в густых переплетениях света и тени ему явственно слышался какой-то непонятный еле различаемый топот ног.

Мать, Евгеши, Елена Петровна, также, пыталась воздействовать на сына и требовала от него не относиться безучастно к тому, что сниться, а сопротивляться происходящему. Но сопротивляться Евгеша не мог.

Страх, зародившийся во сне, порой перекочевывал и в реальную жизнь мальчика. Евгеша боялся один оставаться дома. Возле него обязательно должен был находиться кто-нибудь из взрослых, способных его защитить.

Набегавшись во сне, сын жаловался на боли в ногах. К каким только специалистам не обращались родители, но врачи не чего хорошего предложить не могли и считали, что со временем у мальчика все нормализуется. Семен Владимирович соглашался. Елена Петровна, напротив: к словам сына относилась более серьезно.

Она перечитала горы литературы, не почерпнув ни чего существенного, в научных книгах, взялась за сонники, травники, лечебники. И однажды ее словно осенило:

– Знаешь, Сеня обижайся на меня, не обижайся, – сказала она, – но я думаю, что причина болезни нашего сына кроется ни в нем, а в тебе самом.

Так уж получилось, что еще до того, как они встретились и после поженились, Семен Владимирович не уехал из своего большого села в большой город Москву, а убежал. Мечтая стать лесником, он выучился на инженера и остался жить в городе. Однако, совершенное им по отношению к своей детской мечте «предательство» не забывалось. Елена Петровна не раз замечала, как муж, обняв сына, безучастно смотрел на экран телевизора.

– Ты, Сеня! – начав свой ни очень приятный разговор, продолжила она, – со своими устаревшими мечтами, в которых с ружьем за спиной обходишь свои лесные владения, вначале радуешься, а потом по прошествии времени начинаешь мучиться, непонятным образом воздействуя не только на себя, но и на меня, а особенно я думаю, на мальчика. Чтобы сын вылечился тебе нужно измениться, стать другим человеком. Для этого ты должен найти в своей работе что-то интересное. Если не удается, бросить ее и заняться другим делом. Мне не хочется видеть в тебе неудачника.

Слова Елены Петровны не были забыты. Благодаря ним, Семен Владимирович, когда ему в который раз позвонил его старый институтский друг и наставник с предложением поступить к нему в аспирантуру, согласился.

– Кто его знает, – подумал он, – может быть дебри лесные, в которых я мечтал бродить, заменят мне дебри науки.

Учеба в аспирантуре и работа над диссертацией требовали от Семена Владимировича много времени и сил. Увлекаясь, он все реже и реже поддавался пессимистическим настроениям. Приступы депрессии, которыми Семен Владимирович страдал, стали настолько редки, что о них можно было и не вспоминать. Однако состояние сына не менялось. Евгеша взрослел, но страшные сны, с какой-то странной очередностью повторялись и повторялись. Родители не находила себе места.

Наконец наступил июнь. Начались летние каникулы. Сын один оставаться дома боялся. Елена Петровна уделить время мальчику не могла, так как отпуск у нее был зимой, о Семене Владимировиче и говорить не приходилось – близилось время защиты диссертации. Предстояло сделать последний рывок. Он часто задерживался после работы, возвратившись, домой, искал уединения, чтобы засесть за свои бумаги.

Некоторое время у Елены Петровны была надежда на свою мать – бабушку Галю, но ее вдруг неожиданно попросили поработать. Пенсия у нее была не большой, и она согласилась. Тогда Елена Петровна обратилась к мужу, чтобы он как можно скорее связался по телефону со своими родителями.

– Сеня попроси свою мать – бабушку Надю или на крайний случай отца – дедушку Володю может быть кто-нибудь из них приедет к нам и побудить какое-то время с Евгешей. А там мы уж что-нибудь придумаем. Но Семен Владимирович звонить отказался.

– До каких пор, – сказал он, – мы будем держать сына в городе, в четырех стенах. Ему нужно солнце, свежий воздух, свобода действий. Он ведь у нас под постоянным присмотром: шага не может ступить без разрешения. А потом вспомни, – Семен Владимирович на мгновенье прервался, затем продолжил, – вспомни, сколько раз бабушка Надя и дедушка Володя просили нас, чтобы мы привезли внука к ним. Они уже старые и у них нет сил, да и возможности часто ездить в Москву. Так что я считаю его нужно отвезти на лето в село.

– Нет, ни пущу, – тут же возразила Елена Петровна. Ей не хотелось расставаться с сыном.

–Пойми, – сказала она мужу, – как бы не было Евгеше хорошо у бабушки и у дедушки, но ты же сам всегда говорил, что он в своих кошмарах видит, шумящий от непогоды лес и сам же предлагаешь отправить его в село. В село, где лес виден из окна.

– Да, предлагаю, так как другого выхода у нас просто нет. Нет, как ты это не понимаешь!

По сопротивлявшись, Елена Петровна согласилась с доводами мужа и стала собирать сына в дорогу.

Однако, прежде чем Семен Владимирович нашел время, чтобы отвезти Евгешу, она успела предъявить ему ряд требований, которые он должен был довести до сведения своих родителей и дать ей слово, что они будут выполняться.

– Да-да, я все сделаю, как ты хочешь, все! – сказал Семен Владимирович. – Можешь не беспокоиться.

После этого не очень приятного договора, вечером отец с сыном отправились на вокзал, сели в поезд и поехали. Сын о чем-то спрашивал отца. Тот невпопад отвечал. Наконец, они разложили постель и уснули. Сквозь сон, как сквозь шум леса, Семен Владимирович слышал чьи-то голоса – это на промежуточных станциях садились люди, с трудом приоткрывал глаза, и снова их что-то неподвластное ему закрывало. В себя он пришел только утром. Его на конечной станции поднял Евгеша. Они быстро собрались и вышли из вагона. Затем отправились на автовокзал и продолжили свой путь на автобусе.

Село, в которое приехал отдыхать Евгеша, располагалось на возвышенности, окруженной лесами. Оно было большим и имело все необходимые для современной жизни элементы цивилизации: во многих домах были холодильники, телевизоры, радиоприемники и даже телефоны.

У мальчика, когда отец принялся перечислять улицы, вначале назвав свою улицу, на которой он вырос, а затем уже остальные, не хватило на руках пальцев. Многие из улиц были заасфальтированы.

В селе была церковь, время от времени заполняемая старушками, Дом культуры, где молодежь смотрела фильмы или же танцевала под магнитофон, большая двухэтажная школа, библиотека, поликлиника, больница.

Дом, в котором Евгеше предстояло прожить целое лето, стоял на окраине села. Он был большой, каменный на три окна с железной крышей. Усадьба, стараниями дедушки Володи, была огорожена высоким забором. У окон дома, по весне цвела черемуха, и, распускался, заслоняя высокое солнце каштан.

За дорогой, черной лентой, бегущей в город, районный центр, виднелся Чуров лог, заросший лозняком, ольховником и прочей влаголюбивой порослью, чуть далее Лукьяновский лес.

После обеда и небольшого отдыха бабушка Надя отправила Семена Владимировича вместе с Евгешей навестить родственников. Семен Владимирович идти не хотел, но бабушка Надя настояла.

«Поход» Евгеше понравился. Вечером, когда они возвратились домой, внук с удовольствием делился с ней своими впечатлениями, а вот Семен Владимирович если и открывал рот, то был не многословен, кроме слов: «да» и «нет» он ничего не знал.

Бабушка Надя, глядя на него, хмурилась:

– Сеня, ну что же ты так? К кому нужно было сходить, не сходил. Брата родного навестить святое дело и то не зашел. Рядом был, в ста метрах…

За годы жизни на чужбине, в далекой Москве сын очень сильно изменился: в детстве по его глазам Надежда Кондратьевна могла читать – светлые-светлые, теперь потемнели – попробуй, догадайся, что у него на душе.

– Ох уж эти Волковы, – думала она. Внука бабушка Надя в счет не брала. Он был ясен и чист, но сын до неузнаваемости становился ей не понятным. – Вылитый отец, «благоверный» Владимир Иванович. Намучилась она с ним. Не раз убегала. Однажды, волчицей продираясь сквозь заросли Чурого лога, готова была даже пропасть в черноте болот. Спас Мрачный старик, лесник, живущий в Лукьяновском лесу. Тоже оказался из их породы, но более добрым и отзывчивым чем другие родственники. Сунул какую-то травку, просил попоить ее отваром своего Володю, да и самой попить.

– Ты попей, попей, вреда не будет, – сказал, словно пролаял Мрачный старик.

Раньше, когда Сеня был еще мальчиком, она часто отправляла его вместе с братом Сашей к леснику. Казалось бы, не так часто приезжает домой, мог бы и навестить старика, так нет, не зашел. Пусть говорит Александр к нему ходит он ведь его любимец.

Не зашел Семен Владимирович и к бабе Любе, знахарке. А ведь в детстве она его лечила. Может, когда посмотрела и Евгешу. Что-то виделось ей в мальчике странное – нехорошее.

Конечно, Лукьян Пантелеймонович более сильный знахарь. В отличие от бабы Любы он применяет даже яды. Его в селе побаиваются, некоторые колдуном зовут. Однако ссориться со знахаркой бабушка Надя не хотела, так как та негласно считалась в роду старшей.

Ярой вражды в большом семействе Волковых не было. Однако распри случались. Связаны они были часто с бабой Любой. Знахарка никак не могла примириться с мыслью, что кое-кто из родственников, тайком от нее, бегает лечиться еще и к «мрачному старику».

– Знать не доверяют, хотя и лукавят, что любят, – не раз говорила она своим посетителям, выпроваживая их за двери своего дома.

Надежду Кондратьевну баба Люба, не считала своей и поэтому многое ей позволяла. Она пользовалась этим и в случае конфликтов между родственниками стремилась сгладить их. Трава, которую когда-то, вырвав из-под ног, Лукьян Пантелеймонович показал бабушке Наде, служила ей не только для примирения ее с мужем, но и для многочисленной родни. Она запомнила ее и научилась находить в нужное время на болотах среди кочек.

Во время приготовления ужина бабушка Надя достала припрятанную в чулане сумочку с травой.

После выпитой вечером, а затем еще и утром чашки отвара Семен Владимирович без лишних слов готов был отправиться с Евгешей куда угодно. Однако бабушка Надя, чтобы не задерживать сына в селе, как ни как ему нужно было собираться в Москву – ждала работа, отпросился у начальства ненадолго, отправила Семена Владимировича только к брату. «Мрачному старику» и знахарке она решила преподнести от имени сына подарки и тем самым загладить его вину.

Дядя Саша был одиноким, не обремененным семьей, человеком. Разговора у него с братом не получалось. Какие-то давние обиды не позволяли им быть открытыми между собой. Может, быть, по этой причине дядя Саша больше внимания уделял мальчику, а когда узнал, что Евгеша на все лето остается в селе, обрадовался.

– И правильно, и правильно, что в городе делать, – говорил Александр Владимирович.

В день отъезда папы в Москву, дядя Саша по просьбе бабушки Нади приехал его провожать на своей машине, синем «Москвиче». Евгеша поехал с ними и с удовольствием прокатился до районного города, где находилась железнодорожная станция.

Уезжал Семен Владимирович с легким сердцем: житье у бабушки и дедушки сыну пришлось по душе. Только в поезде, он вдруг вспомнил о своих обещаниях данных жене и долгое время пути переживал, что не смог предупредить родителей о том, чтобы они не дай бог не оставляли мальчика одного и, конечно же, не отпускали его далеко от дома. Однако что-либо предпринимать было уже поздно. Махнув рукой, Семен Владимирович понадеялся, что сын, оказавшись, в той обстановке которая виделась ему во снах, может даже вылечиться, так как реальное часто бывает менее страшным чем надуманное, сотканное фантазиями мозга.

Глава 2

Дядя Саша был известным в селе человеком. Он работал в торговле. У него всегда были в карманах жвачки, что привлекало к нему ребят. Ему не представило труда познакомить с ними своего племянника.

Скоро Евгеша многих из мальчиков знал по именам, с некоторыми даже сблизился и ходил к ним в гости. Ребята тоже часто бывали у Евгеши. Собравшись вместе, дети играли, расположившись под каштаном у окон дома или же перебежав через дорогу на лугу возле Чурова лога.

Однажды, когда дети пришли к Евгеше, они стали играть в прятки. Он не успел вовремя крикнуть: «Чур, не я!» и поэтому мальчику пришлось водить. Так как возле дома прятаться было не интересно ребята пошли на луг. Там в зарослях кустарника водящему приходилось туго.

Из-за боязни, которую Евгеша испытывал при виде зарослей Чурова лога, найти детей в лозняке практически было невозможно. Скоро игра расстроилась. Кто-то из мальчиков предложил пойти в лес за грибами. Все ребята согласились. Евгеша не хотел идти, но, когда увидел их насмешливые взгляды, кивнул головой.

Дети разбежались по домам, но прежде договорились через десять-пятнадцать минут снова встретиться. Евгеша тоже побежал домой, открыл калитку и еще с порога закричал:

– Бабушка! Бабушка Надя! Дай мне корзинку. Я пойду с ребятами в лес за грибами.

– Хорошо, хорошо! – отозвалась бабушка Надя и попросила дедушку Володю подыскать внуку легкую корзинку.

Когда он ушел, она, как будто, почувствовав что-то не хорошее, принялась отговаривать внука. Бабушка Надя хотела, чтобы он дождался того времени, когда дедушка Володя поедет в лес на лошади заготавливать на зиму дрова.

– Ты ведь не знаешь леса? Не знаешь, какие грибы можно собирать? – говорила она. – А дедушка он тебе покажет! Он заядлый грибник, знает отличные места.

Но мальчик не поддавался:

– Да, не знаю! – отвечал он. – Но как я не пойду, надо мной все ребята будут смеяться. Они и так уже считают меня «маменькиным сыночком». А тут такое будет, что мне тогда лучше уж с ними и не встречаться.

– Ладно! – сказала бабушка Надя. – Раз такое дело то иди! Но смотри от ребят никуда! А какие грибы собирать я тебе подскажу. Слушай меня внимательно. Под березами растут подберезовики, у них темная шляпка, а ножка похожа на ствол березы, серенькая. Под осинками ты можешь найти подосиновики, они видны далеко, их не спутаешь с другими грибами. У них шляпка красная, ножка толстенькая. Когда гриб срежешь, место среза через некоторое время темнеет. В лесу много сыроежек – они сами под ноги лезут. Есть и лисички на лис похожие. Самые лучшие грибы это белые, их в народе «добрыми» называют. Ну ладно, вот и дедушка Володя подошел, бери корзинку и беги. Чего не знаешь, у ребят спрашивай, они местные, грибы знают.

– Хорошо! – ответил внук, – схватил корзинку, выскочил за калитку и побежал к ребятам. Однако собрались не все. Старший по возрасту мальчик, осмотрев поредевшую группу, сказал:

– Ну, что пошли? Думаю, больше смысла ждать нет. Кто не испугался идти в лес тот здесь, а остальные – их дело…

– Как это не испугался? – спросил Евгеша. – Что, в лесу так страшно, что кого-то нужно бояться?

–Да, если, конечно, встретить там «мрачного старика». Видел, у нас здесь на некоторых заборах висят дощечки с надписями – «злая собака».

– Видел! – ответил Евгеша, и дополнил, – и у нас тоже похожие дощечки есть, например: территория охраняется служебными собаками.

– Вот, то, что надо. Это ты хорошо сказал, – выкрикнул кто-то из ребят. – Так вот и у нас лес охраняется, только не собаками, а похлещи – оборотнем.

– Ладно, кончай, – прикрикнул на него старший и щелкнул пальцами по лысой голове, – не пугай парня, – и он, похлопав Евгешу по плечу, сказал, – теперь ты все знаешь, не бойся, детей он не трогает, – развернулся и пошел, в сторону леса.

Мальчики нехотя направились за ним, обходя, Чуров лог. Шли они гуськом друг за другом по высокой густой осоке. Евгеша шел последним. Время от времени он оглядывался назад и с тоской смотрел на окна дома, который он только что оставил. Может, ему и, в правду, не нужно было ходить с ребятами. Мысль об опасности шла за Евгешей по пятам и не давала ему покоя.

Однако так было не долго: скоро дети вошли в лес. Реальные пейзажи, представшие перед мальчиком, оказались отличными от тех, которые виделись ему во сне и страхи понемногу стали отступать. С интересом, блуждая между сосен, берез, осин Евгеша исследовал попадавшиеся бугорочки, расковыривал слежавшиеся прошлогодние листья. И, конечно, не напрасно:

– Гриб, – закричал он, – а вот еще один и еще… Ура-а-а!».

Мальчик, находившийся недалеко от Евгеши подошел к нему и, взглянув на грибы, позавидовал:

– Надо же везет этому городскому, белые нашел» – буркнул он удаляясь.

Первые успехи окрылили Евгешу. Он, с еще большим рвением, принялся собирать грибы, порой нарушая сложившиеся между мальчиками правила: забегал вперед, путался у них под ногами. Это, конечно, злило ребят. Наконец, наступил момент, когда дети рассорились. А все из-за пустяка: стоило Евгеше, увидеть под кустом красные шляпы мухоморов и закричать: «Вон! Вон смотрите, подосиновики!», – как его подняли на смех. Кто-то из детей сказал: «Вот и иди, собирай свои подосиновики!»

Евгеша не сдержался, наговорил ребятам всяких колкостей и, с обидой отошел от них в сторону. С этого момента мальчик сам стал собирать грибы. Правда, при этом старался далеко от ребят не отходить, помня слова бабушки Нади.

Грибов в лесу было много, скоро мальчик набрал их полную корзинку и решил отправиться домой, осмотревшись, понял, что отвлекся и заблудился. Долго блуждая по лесу, Евгеша вышел на еле заметную глазу дорогу и, не торопливо, пошел по ней с мыслью: «куда-нибудь да выведет». Задумавшись, он вдруг столкнулся с каким-то стариком. Тот был высок, сутул и смотрел, обратившись к мальчику, не в глаза, а куда-то в землю. Евгеше сразу же припомнились рассказы ребят о «мрачном старике» живущем в лесу, и он испугался.

– Не бойся меня, я лесник, зовут меня Лукьяном Пантелеймоновичем, – сказал Мрачный старик и, заглянув в корзинку мальчика, принялся ковыряться в ней. Часть грибов он отобрал и выбросил на обочину дороги.

– Эти тебе не нужны! Придешь домой, поджарь, но только не вздумай их мыть, а то грибы потеряют свою силу, – станут не те, понимаешь? Когда покушаешь, – продолжил Лукьян Пантелеймонович, – посмотри по телевизору какие-нибудь ужасы, или же полистай книгу со страшными картинками. Ты обязательно должен кого-нибудь испугаться… А теперь прощай! – сказал он. – Иди прямо по дороге она приведет тебя в село, – и внезапно исчез, будто его и не было.

Дорога и в правду привела Евгешу в село. Однако он попал на незнакомую ему улицу. После длительного путешествия мальчик, наконец, увидел свой дом. Когда Евгеша открыл калитку, и вошел во двор, из дома вышла бабушка Надя с подойником.

– Бабушка Надя, бабушка Надя, – закричал восторженно внук, – смотри, сколько я грибов собрал! Бабушка Надя, покопавшись в корзинке, сказала:

– Выброси их!

– Да ты что, бабушка. Я же их собирал! и выбросить? Нет-нет, ни за что! Ты не понимаешь, мне дедушка лесник сказал, что они хорошие.

– Ну и ешь их, если они хорошие, – в сердцах сказала бабушка Надя и ушла доить козу Белочку.

Пока она занималась своим хозяйством, мальчик поджарил грибы, и принялся кушать. Они оказались очень вкусными. Евгеша даже не заметил, как сковорода стала пустой. Опомнившись, мальчик огорчился, что не оставил грибов дедушке Володе. Он ведь не говорил как бабушка: «выброси их», возможно, они бы ему тоже понравились. Но скоро Евгеша, позабыв о своей невнимательности, побежал смотреть телевизор, как ему и советовал Мрачный старик. Мультфильм о вампиреныше не был страшным. Картинки в книге ужаса его так же не испугали. Вечером, когда нужно было ложиться спать, он внезапно расшалился. Что только бабушка с дедушкой не делали, чтобы успокоить внука. Ничего не помогало. И только когда бабушка Надя припугнула мальчика волком, он тут же затих.

Раньше Евгеша мучился, пытаясь понять причину своего страха, кричал, просыпаясь по ночам. Теперь мальчик знал, кто его преследовал дома в далекой Москве. Знал, но от этого ему не было легче: ему воочию представился, но уже не в ночном кошмаре, а в реальной жизни, вылезающий из зарослей Чурова лога, зверь.

Слова бабушки: «Вон смотри волк. Он за тобой пришел» – заставили Евгешу поспешить улечься в кровать и закутаться с головой одеялом. Раньше его от страхов спасало пробуждение, теперь он искал защиты у крепкого сна.

Бабушка Надя посидела около внука и, когда он заснул, сказала дедушке Володе:

– Ну, вот и хорошо. Пошли и мы на покой

Среди ночи мальчик проснулся от ужасных болей в теле. Что-то в нем происходило. Он поднялся с постели и в полной темноте, выставив вперед руки, спотыкаясь, пошел к двери.