Kitobni o'qish: «Кто я?»

Глава 1

Маленький мальчик

Родился я в 55-м году двадцатого века. Закончились, остались в прошлом тяготы военного времени. Ушел из жизни великий «вождь всех народов» и великий диктатор. Страна восстанавливалась, отстраивалась, отдыхала, набиралась новых сил. (Для новых потрясений и войн.) Отходили душой, измученные годами лихолетья, люди. Налаживалась мирная, спокойная, сытая жизнь. Россия в очередной раз возрождалась, как птица феникс из пепла.

– Лишь бы не было войны!

– Не дай Бог.

Ослепительный, солнечный день ранней зимы. Солнце искрится в каждой снежинке. Тихо, полное безветрие, синее пресинее небо. Белые столбы дымов из печных труб. Маленький, худенький мальчик, одетый по – зимнему тепло, новенькими пимиками разбрасывает в стороны свежевыпавший снежок. Как ни странно, мальчик этот я. « Побегайте по огороду , вот ножками побороздите снег.» говорит папка. Ему надо управляться по хозяйству, а мы мешаем, путаемся под ногами; вот и придумал нам занятие. Нам -это мне и другу, Юрке Ивакову. Юрка старше меня на год , потому ему не интересно; пробежал маленько и остановился. Я же нарезал полный круг вдоль забора ( серые осиновые жерди в пять рядов). Небольшой морозец я не чувствую совсем, мне, заботливо укутанному мамой, жарко. Какой пушистый, белый снег, как легко он уходит в стороны, будто плывет. За мной протянулись две кривые полоски следов. Это первый снег, выпавший в том году, и первый снег, который запомнил я в этой жизни. Навсегда в памяти тот давнишний снег, те следы, и те дни- счастливые дни детства.

Папка взял небольшую доску, крепко захлестнул на ее концах веревку, подвесил не хитрый снаряд под здиром (навес); наваливаясь всем телом проверил прочность; ну , вот и все, «качель» готова. По малости лет мы не можем взгромоздиться на нее самостоятельно, поэтому он поднимает нас осторожно и усаживает друг против друга, раскачивает не сильно.

«Крепче держитесь за веревки , не упадите , Боже упаси».

Держимся за холодные веревки, боязно и интересно! Захватывает дух когда «качель», достигнув верха, в очередной раз проваливается вниз.

Долгий зимний вечер. Свет у нас в селе отключают часов в 8 или 9 вечера . Голая лампочка, висящая на электрическом шнуре над столом, медленно гаснет. На середину стола, на красивую, цветастую клеенку, ставится керосиновая лампа . Папка светит спичками, а мама поправляет фитиль, зажигает. Устанавливается пузатое стекло, специальным колесиком регулируется длина фитиля так, что бы лампа давала как можно больше света и в то же время не коптила.На потолке появилось яркое ажурное пятно, на стенах свет и тени, в углах комнаты таится сумрак. Отец говорит о каком- то загадочном дизелисте, у которого закончилась смена и он, заглушив электростанцию, пошел домой.

Красные полосы от топившейся грубки трепещут на полу; пришло время сказки.

Днем, как известно, сказки сказывать нельзя, а то сорока на хвосте унесет и забудешь. Поэтому днем упросить отца рассказать сказку не возможно, и все таки вредная птица эта много уперла их на своем длинном, иссиня- черном хвосте.

«Как я маленький любил сказки, готов был слушать до утра».– говорит отец- « А потом понял что ни чего этого на самом деле не было, и перестал любить».

Вечером он тоже не сидит без дела; то надо подшить пимы, у которых подошва стала тонка как блин. Это надо наготовить дратвы, натереть ее гудроном и хозяйственным мылом, что бы стала крепкой и скользкой; вырезать из старого валенка заготовки подошв; а тогда уж садиться и подшивать с помощью самодельного крючка с деревянной ручкой.

То обдирает ондатру, попавшуюся сдуру в «мордушку», натягивает на пяльцы шкурку. А то и, пользуясь тем, что зимой все равно много свободного времени, затеет вязать новую «морду». Занесет в дом пук таловых прутьев, разложится у печки, на полу и спокойно работает.

Снасть эта используется для зимней рыбалки, и делается из тонких и гибких таловых прутьев. Глупая рыба, попав в «мордушку» через широкий вход, тычется носом в прутья, ходит по кругу, не находя выхода.

Вязание «мордушки» процесс длительный, не на один зимний вечер. Из открытой дверцы печки пышет жар; на полу кавардак: начатая морда, тальник, отожженная проволока, щипцы, ножи. За окнами, задернутыми простыми белыми занавесками, черная, непроглядная, зимняя ночь; морозец знатный, на стекле ледяные узоры; а в доме тепло, уютно. Прикладываю палец к стеклу, протаивает дырка в холодных, белых листьях и цветах. Глядеть в черноту ночи немного страшновато.

«Ну, так вот . Жил был Борушка. Поехал раз Борушка лисищьи ямы смотреть. Приехал, глядит, а в яму попался один только заяц. Не стал ево Борушка доставать, повернул коня и поехал обратно. От, на другой день опять собрался лисищьи ямы смотреть …». – Неторопливо завязывается сюжет очередной сказки; скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. А руки отца тем временем, так же неторопливо, делают свое дело. Это руки труженика-морщинистые, с сильными пальцами, с затвердевшими навечно мозолями. Вот он острым ножом срезает концы тальника ровно до середины, до коричневой сердцевины. Открывает дверцу печурки и нагревает эти срезанные концы, чтобы стали мягкими, не ломались при сгибании. Неторопливо но споро накладывает прутья на рамку и плотно обгибает. Вот прутья, плотно установленные по всем четырем сторонам рамки, перевязывает мягкой, предварительно отожженной, проволокой. Работа так же требующая аккуратности и сноровки. Теперь следует вырезать талины через одну и делать следующую перевязь. Постепенно вырисовывается конус детыша.

Сказка про Борушку

За несколько дней в яму попались заяц, лиса, волк и медведь. Безалаберный «охотник» не только не извлек на свет божий ни которого из зверей, но и совсем перестал ездить к той яме. Просидев в заточении несколько дней, звери проголодались. Тогда лиса предложила петь песни такого содержания.– «Я Лиса Лисовна, ты медведь Михайло, ты волк Волчало, ты заяц Зайчало тебя есть сначала». Спели они песню, напали на зайца и съели его. На следующий день та же участь постигла волка. Остались в яме лиса с медведем. Лиса несколько кусочков мяса от волка спрятала под себя, вытаскивает потихоньку и ест. Медведь спрашивает:

– Лиса ты что это там ешь?

– Кишки из себя достаю да и ем.

– Да разве так можно?

– А ты попробуй.

Медведь выдрал своей лапищей свои кишки и издох. Ну, лисе медвежатины хватило до весны. Вместо воды снег ела.

Весной прилетели дрозды и на краю ямы свили гнездо. Вскоре у них вылупились птенцы. Лиса и говорит дрозду:

– Дрозд, а дрозд, а я твоих детей съем.

–Не ешь.

– А вытащи меня из ямы, тогда не буду.

– Да как же я тебя вытащу? Ты такая большая, а я такой маленький!

– А натаскайте с дроздихой полную яму всяких веточек, листиков, я и вылезу.-

Вот стали дрозды таскать в яму все что можно. Таскали, таскали наконец лиса смогла выбраться на свет божий. Вылезла и говорит:

– Дрозд, а дрозд, а я твоих детей съем.

– Нет бы сказать «Спасибо».– заметила мама.

– Ну, да- соглашается отец, усмехается и продолжает.

–Да ты что? Я тебя из ямы освободил, а ты опять за свое?!

–А накорми меня.

– Да как же я тебя накормлю?!

– А вон гляди бабы идут, несут своим мужикам обед в поле. Полети, притворись будто у тебя крылышко сломано.

Делать нечего, полетел дрозд на дорогу сел и стал бегать по земле, притворно махать крыльями, будто взлететь не может. Бабы побросали свои узелки, корзинки с едой, давай ловить дрозда. Бегали, бегали, не поймали. А лиса тем временем всю еду у них съела. Пришла к гнезду дроздов сытая, довольная. Да и говорит:

– Дрозд, а дрозд, а я твоих детей съем.

– Как съешь? Я же тебя накормил!

– А напои меня.

– Да как же я тебя напою?!

–А, вон едет мужик, везет бочку с пивом. Полети сядь ему на бочку.

Делать нечего, полетел дрозд. Вот сел на бочку с пивом и сидит. Мужик видит такую наглость, думает: «Чем бы тебя лупануть?» А в ногах у него топор лежал. Вот взял мужик топор тихонько, да как ахнет по дрозду. Только дрозд то улетел, а бочка раскололась и пиво выбежало на дорогу. Мужик поматерился с досады, да и поехал себе дальше. А лиса налакалась пива из лужи, пьяна стала. Приходит к дроздам и говорит, еле языком ворочая:

– Дрозд, а Дрозд, а я твоих детей съем.

– Как съешь?! Я тебя из ямы вытащил, накормил, напоил, а ты опять моих детей съешь?!

–А рассмеши меня.

– Да как же я тебя рассмешу –то?!

–А вон видишь два мужика едут? Ты старому на лысину сядь.

Делать нечего, полетел дрозд да и сел мужику на лысину. Молодой увидал, схватил цеп, да как треснет им по голове старого. Дрозд- то улетел, а старик упал замертво. Молодой мужик заплакал. А лиса захохотала. Тут и сказке конец. А кто слушал – молодец.

«Вот ведь зараза какая эта лиса»,– подытожила мама. Отец усмехается:

«Да, это же сказка. Сказка ложь, да в ней намёк, добрым молодцам урок».

Много игрушек мне не покупают, стоят они не дорого, да родители не богачи, ну и баловать парня лишний раз не к чему. Однако своим чередом появились юла, ванька–встанька, машинки. Позже санки, лыжи, коньки, велосипед и пр. В общем все необходимое появлялось в свой срок.

Юла у меня жила-была не долго, один только день, не полный. Помню будто это было вчера. Летнее солнце лежит светлыми, горячими пятнами на крашеных досках пола. Я стою посреди комнаты и не понимаю как это получилось, как эта сверкающая красавица выскользнула у меня из рук. Все! Больше она уже не будет плавно кружиться под чистую, звонкую мелодию, исходившую из ее нутра. Она помялась с одного бока и внутри ее вместо музыки тарахтят какие- то железки.

«Петя, да зачем же ты ее разбил-то?! Такая красивая была юла.»

Я молчу, не зная что сказать. Мама же думает, что я грохнул ее об пол специально.

Я не знаю еще как правильно вести себя в этом мире. Однажды мама повела меня в Раймаг( районный магазин) покупать новые сандалики. Путь для меня не близкий около километра. Жарко, пыльная улица.

«Почему раймаг? Что там рай?»– спрашиваю. Мама смеется: «Рай».

Примеряем две или три пары . Мама заботливо спрашивает:

– Не жмут ли, не велики?

–Нет, все хорошо.

– Ну, в них и пойдешь домой.-

На обратном пути, на полдороге, выясняется, что сандалеты малы, и идти в них дальше я просто не в силах. Хорошо еще, что старые сандалики бережливая моя мама не выбросила. Еще лучше, что продавщица, поморщившись, приняла назад новые, в которых я уже походил же по нашей пылюке. Почему я не сказал во время примерки, что обувка тесна, не знаю . Однако маме и продавщице ответил: « Потому что они красивые.»

То есть придумал приемлемую для всех версию.

Ещё один мой друг детства Вовка Когтев рос безотцовщиной, с одной мамой. Вовка толстяк, хулиган, склонный к нарушению любых границ и правил, не боялся ни кого и ни чего. Пропал бы парень, с такими-то задатками, если бы не благотворное влияние нашего патцанского коллектива.

Вовка старше меня на два года, но разница в возрасте не мешает нам быть друзьями. Совсем маленьким мальчиком я повсюду таскался за старшим товарищем. Ранняя весна, лужи, грязь, в тени заборов серые сугробы-остатки снега. А на солнечной стороне уже пробивается зеленая травка. Пасмурно, пронзительный сырой ветер. Вовка подвел меня к луже с талой водицей.

« Петь-а, постой вот здесь».– Некоторые звуки он не выговаривал. Я, простая, бесхитростная душа, послушно встал на указанное место. Вова взял в руки лопату и со всей дури лупанул по луже так, что ледяная вода окатила меня с головы до пят. Мокрый и грязный, с ревом являюсь домой. Мама, всплеснув руками, переодевает меня в сухое; развешивает одежку сушиться над печкой, подтирает пол; а сама без устали ругает Вовку.

«Не связывайся ты с этим фулиганом. Играй вон лучше с Юриком. Какой аккуратный мальчик, всегда чистый. Лина только позовет: «Юра, иди домой», и он сразу бросает все игры и бежит домой. А вас не докричишься. Щас да щас, а русский час шестьдесят минут.

Нас это меня и племянников Сережку и Вовку. Сережка одного со мной возраста, а Вовка и вовсе на пять лет меня старше. Такие вот дела. Я последышек, послевоенный, а сестры мои родились до войны, и щедро наградили родителей внуками. У Нины две девки и два парня, да у Зины два орла. Эти иногда подолгу жили у нас, пока сестра не получила в городе квартиру от завода. Вот их и имела ввиду мама.

Переодетый в сухое, я успокоился, согрелся. На улице, за окном какой-то шум. Ну конечно, кричит эта бестия с заячьей губой: «Петь-а пошли иг-ать!»– Мама не успевает погрозить ему в окно, а я, одеваясь на ходу, уже лечу на улицу. Обещаю не слушать Вовку, не лезть в лужи, не мочить ножки; но это уже за дверью. Через непродолжительное время опять с ревом буду стоять на пороге родного дома – штанина порвана, коленка в крови.

Мы потихоньку подрастаем. Круг нашего мира расширяется и углубляется.

Долгий жаркий день. Солнышко палит с безоблачного выгоревшего неба. Мы с патцанами возим песочек на наших игрушечных машинках.

–Пропусти меня, я груженый!

– Нету таких правил.– сказал Юрка.

–Петька, не спорь-у него отец шофер, он знает.-

Однако спорим не долго. Жарко. Игра надоела.

–Пошли лучше за ого-оды- предложил Когтя.

– Пошли.

За огородами, на берегу речки Ольгушки, Лягушки на нашем языке, вырезаем старой мятой штыковой лопатой кирпичи из дерна. Выкладываем контуры «машин», «седушки». Палочки разной длины, воткнутые в землю, символизируют рычаги. Работа кипит, лопата одна нарасхват. Влажная земля, покрытая гусиной травкой и меленькими желтыми цветочками «Куриной слепоты». В траве путаются пчелы, бегают какие-то жучки. В земле под слоем корней попадаются дождевые черви. Они нам не нужны, мы пока еще не интересуемся рыбалкой.

Вот построена одна «машина», другая, третья… Мы садимся в «кабины», дергаем за «рычаги», гудим, изображая звук моторов. Все, надоело, стало не интересно. ..

– Пошли домой

–Пошли.

Руки наши испачканы грязью. Где бы это подойти поближе к воде, чтобы не провалиться в сыром прибрежном песке, и не замарать еще и ноги. Вот здесь посуше, вроде. Пока мою руки, быстренько, абы-абы, ноги в сандалиях постепенно погружаются в мокрый песок. Поскорее выбегаю на травянистый берег.

–А почему эти желтенькие цветочки называются куриная слепота?

–Х… их знает. Наверно куры от них слепнут.

– Неа. Это потому что куры их ни когда не видели.

–А чё?

– Дак они же дома сидят, а цветочки тут растут.

Хохочем. Подаемся к дому.

–Жрать охота.

–Поедим, выходите . Можно в войну за огородами поиграть.

–Выйдем, выйдем!

Родители рассказывали мне множество сказок. Кроме общеизвестных «Кот, дрозд, петух и леса», (В этой сказке больше всего мне нравились слова «Кот бежит –земля дрожит, дрозд летит –весь лес клонится»), «Теремок», «Крошечка хаврошечка», « Иван царевич и серый волк», и пр. бывало рассказывались и редкие. Да многое забылось.

И где теперь искать те забытые сказки?

Вот одна, которой я мечтаю продлить жизнь.

Сказка про журавлей

Жили старик со старухой. Старик был тихой а старуха вздорная, все ругалась на мужа по всякому пустяку.

Поставил старик как то весной сеть на рябчиков, а запутался в нее случайно журавль. Вот выпутал его старик, а журавль и говорит человеческим голосом:

« Отпусти меня, старый, я у журавлей царь и отблагодарю тебя за это знатным подарком». -отпустил его дед.

«Приезжай к нам завтра в гости.» -говорит журавль.

–Да где я вас найду?

–А мы живем у озерка за широким солонцом.

– Ладно.– ответил старик. А сам подумал: «Лови журавля в небе. Ну, да Бог с тобой».

Дома рассказал старухе. «Дурень ты старый. Лучше бы мы его на суп пустили».-

Поругалась старуха для порядка. Однако на завтра чуть свет поднялась. Не терпится отправить деда за подарком- то к журавлям.

Вот собрался дедушка, поехал. А на выезде из деревни той жила одна шустрая женщина. Увидала она старика, поздоровалась и спрашивает: «Далеко собрался, Михеич?»

Старик, простая душа, и рассказал ей про журавлиного царя. Известно, простота хуже воровства. Ну, рассказал и поехал себе дальше.

Вот переехал широкий солонец, вот и озерцо с камышами. Глядит, и правда журавли расхаживают на своих длинных ногах. Поздоровался с ними дед. Видит и вчерашний его журавлиный царь-то тут.

–Что, дедушка, приехал все же за подарочком?

– Вишь приехал.

Подают ему журавли скатерку старенькую, не завидную.

«Эт что же и есть твой подарок знатный?» -Скривился дед.

« Погоди, дедушка, морщиться. Скажи –Скатерка, накорми, напои меня.»

Почесал старик затылок, ухмыльнулся и говорит: « Скатерка, накорми, напои меня».

Глядь скатерка развернулась, расправилась и явилась на ней еда всякая вкусная и вино. Обрадовался старик, выпил вина стаканчик, закусил пирожком что ли каким-то. Давай журавлей благодарить. Да суетится еду как-то собрать, погрузить . Журавль говорит: «Не суетись, дедушка. Скажи- Скатерка убери, и все».

И правда, только выговорил дед: «Скатерка, убери», как скатерка свернулась, и будто ни чего и не было.

Довольный старик поехал поскорее домой. «От теперь заживем с бабкой!– думает.– Хозяйство выведем, огород даже садить и то не будем. Зачем? Лежи себе на печи. Скатерка кормить, поить будет. Приеду соберу соседей всех угощу. То-то завидовать будут».-

Вот подъезжает к своей деревне. А та пронырливая женщина, что на краю жила, уж давно его поджидает. Увидала, обрадовалась, издали кричит:

«Заезжай, Михеич, отдохни с дороги. Да подарком -то похвались. Че подарили-то журавли?»

Старик и рад похвастаться, завернул к ней на подворье. Разложил скатерку и важно так командует: «А ну-ка, скатерка, напои, накорми нас».

Глядь скатерка развернулась, расправилась и явилась на ней еда всякая вкусная и вино. Ну, выпили они по стаканчику вина, закусили жареным мяском там, рыбкой красной, что ли. Ушлая женщина и говорит: «Уморился ты с дороги, Михеич. А у меня как раз банька истоплена. Сходи попарься, а потом уж и домой поедешь».

Старик и согласился. А пока он мылся-парился женщина та хитрая скатерку и подменила. Нашла где то похожую, ее старику и подсунула. Не заметил дед подмены-то, поехал себе домой.

Вот заезжает в ограду, кричит:

–Старуха, зови соседей, буду подарком журавлей хвалиться!

–Да каким подарком- то ?!

–Зови, говорю.

Собрались соседи и всякие любопытные прохожие люди. Старик разложил скатерку на телеге и важно так говорит: « А ну-ка, скатерка, накорми-напои нас!»

А скатерка лежит и не шелохнется, старенькая, не завидная. Обомлел дед, и другой раз скомандовал и третий, толку ни какого. Народ давай над ним насмехаться, старуха ругаться. Обидно стало старику. Чуть не плачет. «Обманули журавли ! Ладно, поеду завтра к ним опять».

На другой день чуть свет собрался дед, запряг кобылку и поехал журавлей-обманщиков искать. Приехал на то же место. Думал улетели небось журавли. Нет, тут и расхаживают на своих длинных ногах, как так и надо. Стал дед их упрекать и жалиться. Вывели мол меня людям на посмешище, на старости лет. Переглядываются журавли, ни чего понять не могут.

«Ладно- говорят- Не бери близко к сердцу; дадим мы тебе другой подарочек».

Глядь приводят коня. Так себе конек не завидный. Однако, старик думает: «Конь есть конь. Это тебе не скатерка какая- то драная». – Обрадовался в общем. Стал журавлей благодарить. А журавли говорят: «Погоди, дедушка. Скажи- Конь вороной, настучи дорогой злата, серебра, чиста золота». Услыхал дед про золото, засуетился, кричит: «Конь вороной, настучи дорогой злата, серебра, чиста золота».

Не успел договорить как конь подобрался и давай бить в землю копытом. А из под копыта полетели рублевики серебряные и золотые. Спохватился дед, давай денежки собирать в карманы рассовывать. Сколько-то конь настучал денег и смирно стал. Старик поблагодарил журавлей и скорее домой. Едет радуется –«Вот теперь заживем со старой. С таким богатством-то можно ни че не делать. Лежи себе на печи, все что надо понакупим». -

Вот, подъезжает к своей деревне. А та хитрая женщина уж давно его поджидает. Увидала, обрадовалась, издали кричит: «Заезжай, Михеич, отдохни с дороги. Да подарком- то хвались. Че подарили-то журавли на этот раз!?»-

Старик рад похвастаться, завернул к ней на подворье. Вот приказал коню: « Конь вороной, настучи дорогой злата, серебра, чиста золота».-

Не успел договорить как конь подобрался и давай бить в землю копытом. А из под копыта полетели рублевики серебряные и золотые. Спохватилась ушлая женщина, давай деньги собирать, приговаривая: «Вот чудо то, вот повезло те, Михеич, повезло так повезло».-

А дед подбоченился: «Собирай, не жалко. У меня теперь денег будет сколько хочешь».-

Ушлая женщина и говорит: « Уморился ты с дороги, Михеич. А у меня как раз банька истоплена. Сходи сполоснись, а потом уж и домой поедешь».-

Старик и согласился. А пока он мылся-парился женщина та хитрая нашла где то в деревне похожего коня и подменила. Дед подмены не заметил, собрался и поехал себе домой.

Вот заезжает к себе в ограду, кричит:

–Старуха, зови соседей, буду подарком журавлей хвалиться!

–Да каким подарком-то? Чего ты опять удумал?-

–Зови, говорю.

Собрались соседи и всякие любопытные прохожие люди. Старик вывел коня на середину двора, подбоченился и, важно так, говорит: « Конь вороной, настучи дорогой злата, серебра, чиста золота».-

А конек стоит понурившись и ни каким копытом стучать не собирается. Да, возьми еще и навалил конских яблок посреди двора. Обомлел дед, и другой раз скомандовал и третий, толку ни какого. Народ давай над ним насмехаться, старуха ругаться. Обидно стало старику. Заплакал даже с досады. «Обманули журавли !– думает.– Ладно, поеду завтра к ним опять».

Вот с утречка пораньше поехал к тому озерку уже в третий раз. Подъезжает, журавли на месте. Обступили его, удивляются. «Да кто же это старика обманывает так ловко?» А дед упрекает их, ругается. Выставил –де себя на старости лет на посмешище из-за них.

«Успокойся, дедушка- говорят журавли. – Дадим мы тебе еще подарочек. Такой, что вся правда наружу выйдет».– И подают ему сумку дорожную.

–Что это, какое слово сказать надо?

–Скажи «Дубинка из сумы».– отвечают журавли.

Дед, не думая худого, и говорит: «Дубинка из сумы». Эх, как вылетела из сумы дубинка добрая, крепкая и давай деда охаживать и по бокам, и по спине, и пониже. Старик в крик, не знает куда деваться. Ладно журавли закричали: «Дубинка в суму!»-Дубинка и угомонилась, в суму сама запрыгнула, спряталась. А то бы беда. «Вот дедушка езжай теперь домой. Да где хвалился нашими подарками там и этим похвались».– Стал дед соображать что к чему. Поблагодарил журавлей, и поехал домой, усмехаясь и почесывая бока.

Вот, подъезжает к своей деревне. А та хитрая женщина уже давно его поджидает. Увидала, обрадовалась, издали кричит: « Заезжай, Михеич, отдохни с дороги. Да подарком-то похвались. Че подарили-то журавли на этот раз!?»– Старик завернул конечно. Достал сумку и скомандовал: «Дубинка из сумы!»– Эх, как вылетела дубинка, давай ушлую ту хитрюгу охаживать и по бокам, и по спине, и пониже. Взмолилась баба, кричит благим матом: «Уйми ты , Михеич, эту орязину, пока не выбила она из меня душу. Все отдам и скатерку и коня». -Дед скомандовал: «Дубинка в суму». -Дубинка и успокоилась, в суму спряталась. Привела ему женщина и коня и скатерку отдала. «Прости уж, Михеич. Нечистый попутал».– говорит. «Ладно, чего уж там. Бог простит».– Поехал дед домой.

Вот заезжает к себе в ограду, кричит: «Старуха, зови соседей, буду подарком журавлей хвалиться!»

–Да каким подарком опять?!

–Зови, говорю.

Вот собрались соседи и всякие любопытные люди. Много народу набралось, считай вся деревня. Прослышали про чудачества деда, рады посмеяться над старым дурнем.

Дед разложил скатерку на телеге и важно так командует: «А ну-ка, скатерка, напои, накорми нас».– Глядь скатерка развернулась, расправилась и явилась на ней еда всякая вкусная и вино. Народ обрадовался, давай хватать что повкуснее, вино пить. Надивиться чуду не могут. «А другое- то какое чудо?» – кричат.

Старик вывел коня на середину двора и командует: «Конь вороной, настучи , дорогой, злата, серебра, чиста золота». -Не успел договорить как конь подобрался и давай бить в землю копытом. А из под копыта полетели рублевики серебряные и золотые. Народ давай денежки хватать и старуха с ними вместе. Некоторые передрались даже. Старуха кричит: «Не трожьте наши денежки!» – А те хватают кто сколько успел.

« А еще-то что? Какой третий-то подарочек от журавлей?!» – кричат. «А вот он- говорит дедок- Дубинка из сумы». Эх, вылетела дубинка, и давай народ охаживать и по бокам, и по спинам, и пониже. И старухе досталось. Стали люди разбегаться по своим домам. Старуха плачет, кричит: «Уйми ты эту дубину, пока она из меня душу не выбила». – Старик скомандовал: « Дубинка в суму». – Дубинка унялась и в суму спряталась.

С тех пор зажили старик со старухой в довольстве. Суму-то с дубинкой старый на стенку на видное место повесил. Другой раз старуха начнет на мужа кричать, да оглянется на суму и язык прикусит. Так-то лучше. Тут и сказке конец.

Да устроил дедушка пир на весь мир, со своего богатства-то значит. И я там был – мед, пиво пил; по усам текло, а в рот не попало.

Да подарил мне дедушка кафтан. Иду я домой, а синица у дороги прыгает и кричит: «Синь да хорош. Синь да хорош». А я думал: «Скинь да положь». Скинул да положил под кОру, да забыл под котОру.

Глава 2

Патцаны

Живу я не на необитаемом острове, а среди своих патцанов и девчонок. Друг детства больше чем родня, это брат, которого знаешь как самого себя, от которого нет тайн. Вместе в огонь и в воду. Попасть в опалу в своем детском коллективе самое большое несчастье, какое может случиться с маленьким человеком.

ЮК

Юрка Иваков, позднее именовавшийся Юком. Меня в те поры называли Пьером, Витьку Мардышова Виром, а Сережку Манагова и вовсе Сэром. Юрка парень городской, родился в городе Кемерово. Семья переехала в Баево, когда ему было лет пять, если не меньше, тем не менее отличался он от нас урватов какой-то врожденной аккуратностью, и говорил на языке более правильном, видимо принятым в семье. Сколько себя помню, мама всегда ставила мне его в пример. «Погляди какой Юрик всегда чистенький, аккуратный – ни когда не замарает ни штаны ни рубаху». -

В раннем детстве, долгими летними днями мы все время проводили на улице, домой забегали только что бы перекусить. Вот пришли к нам.

– Мамка , исть хочу .

– Проголодались ? Супу налить ? Вку-у-сный суп.

– Неа. Молока дай.

Мама ставит на стол молоко, нарезает хлеб; приглашает и Юру. Но друг, соблюдая неписанный деревенский этикет, отказывается в категорической форме, потому что не хочет, недавно ел . Я смачиваю кусок хлеба молоком, посыпаю сахаром и ем, запивая молоком- вкуснятина. Друг чинно сидит на лавке у печки, скучает. Не успели выйти на улицу, Юрка заявляет: «Что- то я то же есть захотел . Пошли к нам».– Бежим к Иваковым. Теперь я посиживаю на табуретке и терпеливо жду пока перекусит друг.

Немного повзрослев, стали играть зимой в хоккей, а в летнюю пору в футбол и волейбол, со всеми его разновидностями, и в попа- гонялу, и в чижика, и в царь – палку, и в шнурок, и в городки. Одно время просто помешались на игре в лапту. Это надо было переплыть на Вершину в дырявой, верткой, грозившей в любую минуту перевернуться и пойти ко дну, лодчонке; как положено, с криком, шумом и визгом девчонок. Достигши противоположного берега, побеситься, побегать и наконец начинать ИГРУ.

Делились на две команды. Капитанами, матками по-нашему, назначались хорошие игроки, то есть те кто без промаха лупили шаровкой(лаптой) по мячику так, что улетал он даже за пределы игрового поля. К маткам попарно подходили простые смертные и задавали самые нелепые вопросы, типа: «Бочка с салом или казак с кинжалом?» – Толстый у нас один Вовка Когтев. Загадка решалась просто, а потому остальные имели право орать: « Не честно! Не считОво!» – Ан нет, оказалось, что парни всех перехитрили, бочка с салом это худющий Сашка Лунин, а Когтя наоборот казак с кинжалом. И опять смех, шум и крик. Дело в том, что каждый стремился попасть в команду с сильными игроками и, что бы достичь своей цели, люди нередко пускались на хитрости и различный мухлеж. Наконец разбились на две команды, теперь надо определить какая команда начинает игру а какой голить. Этот вопрос решался с помощью палки, длиной около метра – нижний конец брал в правую руку один из капитанов, второй брал выше, вплотную и так перебирали до верха; выигрывал тот, что брался за самый верх, за кончик. Покончив со всеми приготовлениями, начинали мы сражение, длившееся чуть ли не весь день. Сколько же в нас было энергии и азарта.

Зимой, само собой, санки, коньки, лыжи.

Играли в догоняшки, в прятки, и в войну. Да каких игр только не было. Дело в том, что в то былинное время, телевидение к нам еще не дошло, а о компьютерах ни кто и не слыхивал.

А рыбалка! В начале удочками, позднее мама связала нам бредешок из толстой капроновой нити, с ячеей настолько мелкой, что попадались даже крупные пескари (бутяки). И мы стали целыми днями, до посинения цедить через него воды Кулунды. Ни когда не возвращались домой без добычи, ведерко, а то и два рыбки всегда припрем. Дома производилась дележка, не как ни будь, а по справедливости. Щучки, линишки и окуни раскладывались поштучно, пескаришки пригоршнями, в кучки строго по числу рыбаков. Затем один отворачивался, другой тыкал пальцем наугад в какую либо кучку, и спрашивал: «Кому?» – Называлось чье то имя . Таким образом исключалась сама возможность какого либо обмана, нарушения справедливости .

Справедливость – основной закон в мальчишеских коллективах. Если бы законы эти мальчишечьи перенести во взрослую жизнь, наступил бы золотой век или рай на земле. Однако, это почему-то не возможно?

В свое время стали мы ходить по грибы, по ягоды; и из этих походов ни когда не возвращались мы с пустыми руками.

Юк был удачлив в рыбалке, вечно в числе первых, то же и с грибами – ягодами. Ягоды он брал не как все мы, лишь бы поскорее набрать бидончик, а только крупные и спелые ; при этом умудрялся закончить работу в числе первых. Витька Мардышов иной раз пытался забежать вперед всех, торопился, хватал ягоды обеими руками. Он был младше меня на год, а Юрки и вовсе на два, в детстве разница существенная, поэтому каралось его не достойное поведение лишь подшучиванием. Юк был лучшим футболистом и лучшим хоккеистом. Футбольные баталии летом, и ледовые побоища зимой длились у нас часто до ночи; и только полная темнота, делавшая дальнейшую игру не возможной, разводила противников. На всем протяжении матчей велись горячие споры, ведь судей у нас не было. «А ты вечно в офсайте пасешься!» «Это не офсайт!»– и т.п. До драк дело, сколько я помню, не доходило. Юк был умнее и практичнее нас – « хитрый и ехидный»,– определял какой ни будь, не долюбливавший его орел, в горячем споре.