Kitobni o'qish: «Тайна горы Багдачан»

Глава 1

Российская Империя 1909 год.

То, что Коленька – восемнадцатилетний московский студент, увлекался либеральными идеями, его почтенные родители конечно знали. Однако они и представить себе не могли, что их единственный сын, на которого столько возлагалось надежд, состоит в тайном революционном обществе. Письма и черновики, найденные во время обыска полицейскими, не оставляли в этом никаких сомнений. Однако на этом все преступления Николая не заканчивались, он еще принял участие в манифестации, при разгоне которой серьезно пострадал жандармский полковник. Теперь избежать каторги Коленьке, могло помочь только чудо. И этим чудом оказалась его сестра Оля. Когда мама Николая, Авдотья Кирилловна, решилась на визит к генерал-губернатору, то решила взять с собой любимую дочку, исключительно для моральной поддержки. Несчастная мать постоянно срывалась на рыдания, а это могло только раздражить пожилого генерала, и она попросила поехать с собой Олю, не по годам рассудительную и очень красивую девушку шестнадцати лет. Последнее качество и сыграло счастливую роль в судьбе молодого революционера-неудачника. После часовой беседы мамы с пожилым вдовцом Сергеем Андреевичем, который ни на секунду не отрывал восхищенного взгляда с Оли, приговор был смягчен, на десятилетнюю ссылку в Сибирь. При этом, Николай освобождался от тяжёлых работ и мог взять с собой кого-нибудь из прислуги. Кроме того, разомлевший от горячего чая и наливки сделанной собственноручно Авдотьей Кирилловной, генерал сказал, что лет через пять, приговор можно будет пересмотреть и если нареканий в поведении не будет, то и просить о помиловании с высокой вероятностью его удовлетворения.

После коротких прощаний с родными, Николай был привезен на железнодорожный вокзал в Москве и отправлен, очень далеко и от отчего дома, и от столичных революционных настроений. Погрузившись в вагон, студент сразу загрустил. Вообще Николай был гораздо более высокого мнения о железной дороге и паровозах, как о достижениях научно-технического прогресса. Впрочем, свое настроение, он объяснял тем, что в несколько иных обстоятельствах, его знакомство с этим прогрессивным видом транспорта, вызвало бы более яркие впечатления. В отличие от Николая, его денщик Потапыч, был в восторге. Он почти не отлипал от оконного стекла, глядя на пролетающие мимо деревья и редко появляющиеся покрытые снегом дома.

Илья Потапович Степанов, жил в семье Николая почти два десятка лет. Отслужив в солдатах, он вернулся домой, но не застал никого из родных в живых. Первое время он подрабатывал случайными заработками, но чаще, был завсегдатаем трактиров, где и сбывал все заработанные деньги. Помог ему выбраться из колеи, в которой он оказался, чиновник первого разряда и отец Николая – Андрей Николаевич. Он рано вступил в наследство и будучи молодым, прогрессивным человеком, сразу дал всем своим крепостным вольную. Среди них, были и родители Ильи, Потап и Елизавета Степановы. В последствии, они часто обращались к Андрею Николаевичу за помощью, и он никогда им не отказывал. Отец Ильи, Потап Степанов был крепким, работящим мужиком и занимаясь хлебопашеством, скорее всего, сумел бы подняться и разбогатеть, если бы не злое поветрие, охватившее ту часть Российской Империи, где он и проживал. В течение недели, холера унесла жизни его жены и четверых детей, а чуть позже и самого Потапа. Илья узнал об этом из письма одного из родственников своего отца. Так что дома его никто не ждал. Через пару месяцев после приезда из армии, Потапыч, стоя у трактира, случайно попался на глаза Андрею Николаевичу. Узнав благодетеля своей семьи, он снял шапку и поклонился. При этом довольно сильно покачиваясь на ногах.

– Мое почтение Андрей Николаевич – произнес он.

Чиновник внимательно всмотрелся в лицо стоявшего перед ним небритого мужика и с удивлением вспомнил, кого он ему напоминает.

– А скажи, ты случайно не сын Потапа Степанова? – спросил он, продолжая вглядываться в лицо Ильи.

– Так точно, сын.

– Долго же тебя не было в наших краях. Очень жаль твоих родителей, но что тут поделаешь, холера. А что, давно ты из армии вернулся?

– Два месяца.

– Хм, понятно. Ну как я вижу, работу себе пока не нашел. Знаешь что, приходи завтра, в обед, ко мне, а там и придумаем что-нибудь. Тебя как звать-то?

– Илья.

– Ну заходи завтра – сказал Андрей Николаевич и продолжил свой путь.

На следующий, день, Потапыч в назначенное время был в доме чиновника, сидя за обеденным столом. С этого момента, его жизнь кардинально изменилась. Отец Николая, хотел испытать Илью, и для начала, поставил его ночным сторожем усадьбы. Через месяц, удостоверившись, что тот нашёл в себе силы избавиться от пагубных привычек и привел себя в порядок, сделал его помощником управляющего. А через год, когда старый управляющий, выпросив пенсию отправился на заслуженный отдых, Потапыч занял его место. В этой должности, Илья проработал полтора десятка лет. К маленькому Николаю, его будущий денщик, привязался сразу. Своей семьи Потапыч так и не завел, и уделял этому веселому мальцу, все свободное время. Так бы все и продолжалось, если бы темные тучи не сгустились над домом Андрея Николаевича и Потапычу пришлось разделить со своим подопечным не только радость, но и горе. Вопросов, кого послать вместе с Николаем, у его родителей, даже не стояло. Его верный наставник и друг, сам вызвался поехать, без каких-либо дополнительных условий.

Потапыч, закурил неизменную трубку и продолжал всматриваться в пробегающие мимо пейзажи. Пару раз он ахал, увидев в окне огромного, отливающего бронзой сохатого, гордо несущего над собой, похожие на корону великана рога. Николай, не сильно отвлекаясь природой, в основном дремал, убаюканный мерным стуком железных колес. Кормили их в дороге просто, не очень сытно, но вполне достойно. По крайней мере такого мнения придерживался Потапыч. Николая же никто об этом не спрашивал, а сам он совсем не хотел жаловаться на судьбу, считая, что должен перенести свои испытания достойно. Ведь пострадал он за правое дело, в борьбе с самодержавием и репрессивным государством. Добравшись наконец до Иркутска, где они были встречены двумя конвойными, Николай со своим денщиком, были препровождены на санях, к месту отбытия наказания. Это было небольшое село Сухаревка, находившееся в двадцати верстах от города. Население его составляло не более пятидесяти человек, а место, в котором оно располагалось, было довольно глухим. По крайней мере, так подумал Николай, с тоской глядя на большие покрытые белоснежным снегом поля, и мрачный, густой лес тайги, начинавшейся сразу за селом. Расположились, они с Потапычем в одном пустующем, но вполне обжитом доме. Дело было к вечеру и изрядно устав с дороги, путники, наскоро перекусив улеглись спать. Проснувшись, на следующее утро, Николай, выпив приготовленного ему Потапычем, чая из самовара, немного повеселел. Он оделся и решил прогуляться по селу, что ему не воспрещалось, в поисках, какой-нибудь родственной души, с которой он мог бы, хоть о чем-нибудь поговорить. Вернулся Коля к обеду, мрачнее мрачного. Все его попытки начать с деревенскими разговор оканчивались полнейшей неудачей.

– Что делать крестьянину зимой? Вот ответь мне Потапыч.

– Да, как тебе сказать барин – задумчиво сказал старик, старательно очищая, грязное пятно с пальто Николая.

– Не зови меня барином, сколько раз тебя просил.

– Хорошо, Николай Андреевич, не буду – не отвлекаясь от чистки одежды, хриплым голосом ответил денщик.

– Нет, ну все-таки – не унимался студент

– На улице холод, сажать, убирать нечего. Стало быть, валяется на печи, тем более здесь в Сибири.

– Ты, Николай Андреевич, знаешь поговорку, готовь сани летом?

– Конечно.

– А вот почему так люди стали говорить?

– Ну как, потому что, к любому делу, надо готовиться загодя.

– Верно-то, оно верно, а все-таки почему такая поговорка появилась.

– Ну не знаю – раздраженно ответил Николай

– А потому что крестьянину зимой нет времени сани готовить, стало быть, зимой дел у него не меньше, чем летом. А каких дел ты наверно и сам сегодня нагляделся. Дом отопить, дров из лесу привезти, за скотиной приглядеть.

– Да вот и я гляжу, все занятые такие. Мне даже не удобно стало.

А ты барин, книжечку свою какую-нибудь возьми, да почитай. Вот я тебе и лампу керосиновую на столе пристроил. За керосином правда в город ездить надо будет, но ничего, это уж устроим.

– Спасибо тебе Потапыч – сказал, вставая Николай

– Даже не знаю, чтобы я без тебя делал.

Немного подумав, Коля полез в привезенный с собой сундук и достал оттуда Илиаду, Гомера.

Было начало зимы, темнело рано и вся окружающая обстановка показалась ссыльному очень удручающей. К счастью Коля, взял с собой большую библиотеку и мог посвятить долгие вечера чтению. Круг общения ограничивался для него Потапычем и старостой села Фадеем Копытиным. Однако, хоть Фадей Ильич и был достаточно образованным, но никогда не поддерживал беседы на интересующие Николая темы. В лучшем случае он выслушивал студента, а чаще извинялся и уходил заниматься своими делами. Ситуация изменилась ближе к Рождеству. Когда в село приехал бывший до этого на промысле охотник Василий Семин. Однажды в их избу вошел широкоплечий, бородатый мужик, среднего роста, в овчинном полушубке и волчьей шапке. Его лицо показалось Николаю не похожим на лица других жителей села. Узкое, с высоким лбом и волевым подбородком, оно обрамлялось густой бородой и усами. Правую щеку от края глаза до скулы пересекал красноватый неровный шрам. Глаза его были светло-серые и чаще всего холодные, впрочем, если он улыбался, то в них всегда появлялся живой огонек.

– Разрешите представиться. Семин, Василий Аркадьевич, в прошлом штабс-капитан, а сейчас охотник-промысловик. Вот зашел к вам познакомиться – отрапортовал вошедший.

– Очень приятно. Митрофанов, Николай Андреевич. В прошлом студент. А сейчас ссыльный – сказал Коля, встав из-за стола и жестом пригласив гостя сесть.

Семин сбросил шапку с полушубком на скамейку, стоящую у двери, и прошел к столу.

– Степанов Илья Потапович – сказал Потапыч, с подозрением, оглядывая гостя.

– А как это вы, ваше благородие из штабс-капитана в охотники оформились? – спросил он.

– Длинная история, как-нибудь в другой раз расскажу –сказал Семин, улыбаясь вопросу старика.

– Я смотрю чаек у вас водится, не угостите? – добавил он, кивнув на самовар и две чашки с блюдцами.

– Водится – ответил Николай.

– Правда запас небольшой совсем, но для хорошего человека изыщем – вставил свое слово Потапыч и достал из буфета еще одну чашку и блюдце.

– Вот за это благодарствую – сказал охотник и налил себе дымящегося напитка.

– А позвольте узнать, за какую провинность вас, студента, к нам определили? – спросил Семин, отпив из чашки.

– А я не считаю мой поступок провинностью – гордо ответил Николай.

– Я….

– А расскажите лучше, господин промысловый охотник, какая дичь у вас тут водится – перебил своего подопечного Потапыч, который посчитал, что не стоит Николаю отвечать на такие вопросы первому встречному.

Семин снова улыбнулся тому, как осторожный старик ловко сменил тему и положив на стол сушку, которую он перед этим взял, сказал:

– Ну если вы до дичи, большие любители, то это, то самое место, где ее можно попробовать. А водится у нас много чего. Лоси, кабаны, зайцы. Из птицы, утка, глухарь.

– И олени, говорят есть – сказал Николай, который немного почитал в поезде о флоре и фауне восточной Сибири.

– И олени есть. Даже несколько видов. В общем если вы задержитесь здесь хотя бы на полгода, то я поспособствую, чтобы вы попробовали все вышеперечисленное.

Такой ответ, явно расположил Николая и его денщика к Семину, так как на одних кашах и картошке постоянно сидеть им совсем не хотелось.

– Стало быть, просто рай для охотника – подлив чая гостю, сказал Потапыч.

– Для охотника, да, пожалуй, рай – уже без улыбки произнес Василий.

– Да тут и поговорить-то не с кем, глушь такая – сказал студент, заметив перемену настроения гостя.

– Ну почему не с кем, Долин Андрей например, очень толковый мужик. В прошлом военный врач, а сейчас промысловик, как и я. Вам бы кстати с ним познакомиться, он человек интересный, многое повидал пока службу нес. Семья у него хорошая, большая, трое ребятишек, а как готовит супруга его Марфа Петровна, так это словами не описать.

– А где они живут? – спросил Коля.

– Да вот от старосты справа, дом большой стоит, это их.

– А, видел такой. Спасибо, обязательно зайду к ним.

– Были тут и ещё, очень интересные собеседники.

– И кто же?

– Староверы. Они жили в своем поселке недалеко отсюда, верстах в двух. Я частенько туда заезжал. Поговорить, да и по делам тоже. У них кузнец был, Савелий, золотые руки мастер. Капканы делал крепкие, надежные, чудо просто. Ничего лучше я не видел. А ножи у него – это сказка, из дамасской стали. Брал правду сказать, он не дешево, но оно того стоило. Савелий мне три ножа сделал, до сих пор только с ними и хожу. Так вот у них было с кем поговорить, очень начитанные люди.

– А что же сейчас?

– Они ушли. Бросили дома и ушли. Куда не знаю, я на промысле был, так что и спросить было не у кого. Впрочем, остался там кое-кто. Михайловы, дед с бабкой, на отрез отказались ехать. Они старые очень, сказали три раза переезжали за свою жизнь, хватит уже.

– А как же они там живут одни? Ведь страшно наверно, да и помощь им какая-нибудь нужна – спросил Коля, который при этом рассказе вспомнил свою бабушку Марфу и деда Николая Ильича.

Он их очень любил и представил, что вот они остались бы жить где-то в тайге, совершенно одни.

– Экий ты сердобольный – с ухмылкой произнес охотник.

– Ну да не ты один такой. Хотя народ здешний и побаивался туда заглядывать, но все-таки стал им помогать наш плотник, Иван Тимофеев. Он раз в неделю, иногда в две, заезжал к ним и привозил продукты, а если нужно было что еще, тоже старался достать. А этим летом у него жена заболела сильно. Нужна была помощь хорошего врача, а где же его здесь найти. Пришлось ему перебраться в город. А старикам помогать, он попросил брата своего, Саньку. Да правда тот босяк и пьяница, ни кола ни двора, как говорится. Живет в деревне Котловка, тоже недалеко тут. Иван ему лошадь с телегой оставил, вот этот Санька стал туда ездить. Правда, давно его, что-то никто не видел, похоже утрудился очень.

– И что, всем все равно, как там старики эти живут? – спросил Николай.

– Ну вот раз тебе так интересно, так и съезди туда, а мне пора, надо еще шкурки беличьи перебрать. Спасибо за угощенье, как-нибудь загляну еще. На огонек – сказал Семин и хлопнув себя по колену вышел из избы.

– Потапыч ты санями править умеешь? – спросил Николай, когда за охотником закрылась дверь.

– Шутишь барин, конечно, я и сани хорошие справил и лошадку.

– Ну вот и хорошо, надо завтра заехать туда. А ты знаешь, где эти староверы жили? Куда ехать-то? – не унимался студент.

– Не знаю барин, но к завтрому выясню. Съездим – ответил денщик, набивая трубку.

На том и постановили. С утра, Потапыч куда-то сходил, с кем-то попил чайку и вернувшись, сказал только проснувшемуся Николаю:

– Вставай барин, покушай, да и поедем в деревню староверскую. Я все про то место разузнал, езды тут недалеко. И лошадку нашу запряг уже.

– Это ты молодец. А то я, честно говоря, и забыл, что мы сегодня едем куда-то – зевая ответил Николай.

Быстро умывшись и перекусив пшённой кашей, приготовленной заботливым денщиком, Коля оделся, и они отправились в путь. Дорога в деревню староверов начиналась за полем и большей частью шла через еловый лес. Наверно, довольно мрачный летом, сейчас этот лес был нарядно украшен снегом, ярко освещенным зимним солнцем и выглядел просто сказочным.

– Вон, труба печная торчит, видно приехали – весело сказал Потапыч обернувшись к Коле.

– Смотри, смотри, что это там? – воскликнул студент, разглядевший, что-то у дороги.

– И верно, барин, телега стоит. А я и не заметил – произнес старик, потянув поводья на себя.

Потапыч и Николай спрыгнули с саней и подошли к стоявшей у дороги телеги, сильно засыпанной снегом. Потапыч, не снимая рукавицы, смахнул с одного края снег, под которым показался кусок холстины.

– Да тут полна коробочка! – произнёс старик, подняв край ткани.

– Да. Похоже все что везли, все тут и лежит – сказал Коля, оглядывая содержимое телеги.

– Нехорошее здесь что-то случилось – пробормотал Потапыч и почему-то оглянулся.

– Да ладно. Может староверы бросили, когда уходили –, сказал студент, и достал из-под брезента, кувшин, закупоренный пробкой.

– Ага, оставят они тебе. Это не те люди, чтобы горшок в избе забыть, а тут целый воз.

В этот момент, ворона сидевшая на ветке над телегой взлетела и Потапычу за шиворот упал большой ком снега. Он поднял голову, чтобы воздать нехорошей птице, крепким словцом, но так и замер, не произнеся ни слова. Коля, взглянув на своего денщика тоже посмотрел наверх и вскрикнул от охватившего его ужаса.

– Кто это Потапыч? – дрожащим голосом прошептал он.

– Святые угодники! – только и произнес старик и перекрестился.

На одной из ветвей большой березы, с которой взлетела ворона, метрах в четырех от земли, сидел, прислонившись к стволу, человек. На нем была одета рубаха какого-то сероватого оттенка и такие же штаны, заправленные в сапоги, а в руках он держал ружье. Поза, в которой сидел человек была вполне естественной, как будто он только что туда залез, однако, выцветшая ткань одежды и почерневшая кожа на его лице и руках говорили, что сидит он так уже очень давно. Вид его был ужасен. Казалось, что мертвец, лукаво прищурившись, смотрит на людей внизу и ухмыляется, оскалив желтоватые зубы. Редкие волосы на его голове шевелились, от дуновения ветра, а лопнувшая на скулах кожа обнажила белесые кости черепа. Потапыч пришел в себя первый. Поняв, что это просто человек, хоть и не живой, он тронул за плечо Николая, и сказал:

– Я на войне и не такое видал, а в тайге человек по-всякому погибнуть может. Хоть вон и сидя на дереве.

Коля приободрился от этих слов и подумав сказал:

– Надо бы его снять.

– Да, надо, но высоко он забрался. Хорошо бы лестницу из села привезти.

– Так ты съезди, а я пока тут постою. Один-то ты быстрее обернешься.

Потапыч удивился, но рассуждение Николая было вполне разумным.

– Вот, возьми флягу с чаем, будет, чем согреться, а я мигом обернусь.

Сказав это, Потапыч, взял под уздцы лошадь, развернул сани и ловко в них всклочив, погнал в сторону села.

Николай задумался. Хотя он уже отошёл от первоначального испуга, но ему все еще было не по себе. Он согласился остаться просто потому, что не хотел показать Потапычу, что он боится. Тем более, когда реальной опасности нет. И все-таки, Николаю было страшно остаться одному в глухом лесу, да еще рядом с мертвецом, сидящем на ветке дерева. Однако выглянувшее из-за облака солнышко и весело перекликающиеся птицы на высоких деревьях понемногу его успокоили. Ему даже стало нравиться, некоторое разнообразие, которое появилось в его жизни, пусть и не совсем веселое. Чтобы не замерзнуть, Коля стал прохаживаться по дороге, взад и вперед, при этом насвистывая какую-то студенческую песенку. Вскоре под звон бубенчика появились сани, которыми умело правил Потапыч. Однако приехал он не один. В селе старик повстречался с Семиным, который шел к себе домой. Когда Василий узнал в чем дело, то предложил взять свою лестницу, а еще согласился помочь снять покойника с дерева. Увидев в санях Семина, Коля очень обрадовался, хотя и не подал вида. Одной из причин этой радости, была его уверенность, что теперь, за мертвецом полезут его старшие и более опытные товарищи, а Николаю, можно будет просто подержать лестницу. Однако старшие и опытные товарищи решили по-своему. Коля был гораздо легче каждого из них и поэтому лезть на верх пришлось ему. Возражать смысла не было, во-первых, он действительно был легче, а во-вторых, показать себя трусом и неженкой в такой ситуации было нельзя. В конце концов идея снять несчастного с дерева, была именно его. Коля осторожно полез наверх. Потапыч дал ему веревку, которой нужно было обвязать тело. Когда студент поравнялся с покойником, то чуть не сорвался вниз, увидев, что вблизи, он выглядит еще страшнее, чем снизу. Рот мертвеца был приоткрыт, а его тёмно-жёлтые зубы скалились, но страшнее всего были мутные полузакрытые глаза, они высохли и поблекли, хотя все еще выглядели, как глаза человека. Осмотрев тело, Николай увидел почему покойник не упал с дерева, в течении столь долгого времени и не выронил ружья. Оказалось, что он крепко привязал себя к стволу веревкой протянув ее себе под руками. Ружье тоже оказалось привязано через ремень, к тому же несчастный по-прежнему крепко держал его в своих скрюченных пальцах.

– Он себя привязал зачем-то – крикнул студент сверху.

– Тогда режь эту веревку, только сначала обвяжи его своей, а то упадет – ответил охотник снизу.

Коля все сделал как нужно, он обвязал покойника своей веревкой и бросил конец Потапычу, после этого он разрезал старую бечевку и слегка подтолкнул тело. Мертвец покачнулся и начал медленно падать с ветки, но его тут же удержали стоящие внизу мужчины. Они аккуратно стали стравливать верёвку давая телу постепенно опускаться вниз. Наконец, оно достигло покрытой снегом земли. Николай, до этого почему-то боявшийся спускаться, быстро слез по лестнице на землю.

– Знаете кто это? – мрачно спросил охотник.

– Нет, откуда же нам знать – ответил за себя и студента Потапыч

– Санька Тимофеев, брат Ивана. Видно, он привез продукты старикам. Однако, здесь его что-то так напугало, что он влез на дерево, да так и не слез с него.

– От страха умер. У меня в деревне так было… – начал было рассказывать Потапыч, но Семин его перебил.

Он уже подошёл к телеге и стал внимательно осматривать ее.

– Ну судя по всему, еду старикам он не довез.

Василий прошел немного вперед и нагнулся. Он достал нож и расковырял толстый подмороженный наст снега.

– Нашел – произнес он, обернувшись к студенту с денщиком.

Действительно, в месте его раскопа, показались реберные кости какого-то животного с остатками шкуры.

– Лошадь его сожрали. Волки я думаю.

Выпрямившись, Семин сунул нож за пояс и достал из кармана тулупа небольшую фляжку. Он неторопливо открутил крышку и сделал пару глотков. Причмокнув, Семин вопросительно посмотрел на студента, но Николай отрицательно покачал головой. Тогда Василий протянул фляжку Потапычу. Старик провел ладонью по усам и бороде, взял фляжку и хрипло произнес:

– Благодарствую.

Затем, он сделал один большой глоток и поднеся рукав к носу сказал:

– О! Хороша настоечка! А позвольте узнать, на чем делаете?

– На корне калгана. Правду сказать, я не сам делаю, так как в этом деле не знаток.

– А кто же для тебя готовит такой бальзам?

– Да есть одна женщина, большая мастерица настойки делать.

– Хм, значит есть зазноба у тебя – и старик сипло засмеялся.

– Да нет, исключительно за этим, как ты его назвал бальзамом к ней захожу. Вот им-то в тайге от холода и всякой хвори спасаюсь. Ни разу не подвел.

– Да, такая вещь на ноги поставит быстро – улыбаясь сказал Потапыч, протягивая фляжку Семину.

– Вы в деревню ходили? – спросил охотник, убрав флягу за пазуху.

– Нет, мы как увидели этого горемыку, так и остановились – ответил старик.

– Ну тогда самое время сходить – сказал Василий, достав из саней свою винтовку.

Эту армейскую винтовку Мосина, Семин приобрел у одного знакомого, заплатив за нее тридцать рублей. Впрочем, возможность производить пять выстрелов подряд, и хороший бой, вполне оправдывали такие затраты.

– Потапыч, ты топор возьми – обернувшись, добавил он и твердым шагом пошел по занесённой снегом дороге ведущей в деревню.

Николай не горел желанием, осматривать брошенные жилища, но немного подумав, все-таки побрел вслед за своими попутчиками. Уже первые, показавшиеся дома выглядели сильно потрёпанными, а на некоторых, под весом снега проломилась крыша. Охотник уверенно пошел к хорошо сохранившейся, на фоне других, избе, стоявшей с правого края, в то время как Потапыч и Николай в нерешительности остановились при виде столь печальной картины. Семин поднялся на крыльцо дома и стал что-то осматривать на полу, потом резко обернулся и крикнул:

– Потапыч, ты бы подошел сюда.

Старый денщик подошел к входу в дом. Немного помедлив, он поднялся по ступенькам и остановился. Деревянный пол был покрыт пылью и занесенными сюда с улицы сухими листьями. Однако под всем этим четко проглядывались большие, бурые пятна. Дверь в дом была сломана, а около порога лежали какие-то скомканные тряпки. Старик медленно нагнулся чтобы лучше рассмотреть, но тут же выпрямился.

– Это же рука, человеческая, а там прядь волос – тихо, почти шепотом произнес он, указывая на тряпки.

– Да, длинные, седые. У бабки Михайловой тоже были длинные очень. Думаю, это то, что от нее осталось. Однако смотри, рука не оторвана, а как будто отрезана. Ровно так.

Потапыч вздрогнул от этих слов.

– Надо чтобы Коля не видел. Он впечатлительный – почти умоляюще сказал старик.

– Да, пожалуй, ты прав. Ладно, тут все ясно, хозяин дома видимо тоже не спасся.

Семин с Потапычем вышли из дома и здесь к ним подошел Николай.

– Погибли старики. Вероятно, стая волков – мрачно произнёс охотник.

– А как это волки не побоялись в деревню зайти? – спросил Николай, который догадался, что в доме что-то нашли, но знать подробностей он не хотел.

– Думаю, они почувствовали, что здесь нет ни собак, ни охотников, и пришли. А у Михайловых курятник небольшой к дому пристроен, вот они сначала там похозяйничали, а потом и за хозяев принялись.

– А тот несчастный, что на дерево залез, на него тоже волки напали?

– Что касается Саньки, то думаю, он встретился с ними на въезде в деревню. Понял, что телегу развернуть не успеет и спасаясь, полез на дерево. А пока волки его лошадь поедали, ему слезть было невозможно. Вот от страха и помер.

Все трое вернулись к саням. Покойника накрыли снятым с брошенной телеги куском холстины, и траурная процессия отправилась в село. Саньку не повезли в Котловку, поскольку никого из его родных там не было, а похоронили на местном кладбище в присутствии старосты и сельского священника.

После этого случая жизнь в селе вернулась в свое русло. Николай познакомился с Андреем Долиным и его женой Марфой, о которых ему рассказал Семин. Андрей Петрович, крепкий, невысокий мужчина, с аккуратно подстриженной бородой и усами, и умным взглядом карих глаз, произвел на Колю очень благоприятное впечатление. Лет ему можно было дать около пятидесяти, и он действительно оказался интересным собеседником, живо интересующимся совершенно разными темами от истории до медицины и от итогов войны с Японией до революционных настроений столичного студенчества. Его супруга, Марфа Петровна, дородная высокая женщина, с длинной русой косой и густыми бровями тоже впечатлила Николая, но по-своему. В первый его визит, она внимательно посмотрела на студента и улыбнувшись сказала:

– Тебя что, голодом морят, худой как щепка. Ну ничего, это мы поправим. Ты давай теперь обедать к нам заходи.

– Да не удобно как-то, Марфа Петровна. У вас детей вон сколько.

– Знаешь, как говорят, где трое едят, там и четвертому кусок перепадет. Так что не тушуйся, а завтра же приходи.

С этих пор Николай стал часто заходить к гостеприимным соседям. Потапыч был рад этому, так как, откровенно говоря, как повар он был слабоват. В еде старик был не прихотлив, считая, что на готовку много времени тратить незачем. Вот, что с обеда осталось, то и на ужин пойдет. Спустя дней десять с поездки к староверам, в избу Николая и Потапыча зашел Семин. Скинув с себя полушубок и шапку, он прошел к столу и бухнулся на скамейку. Потапыч в этот момент сидел на печи и курил трубку, а Николай читал, что-то из истории древнего Рима. Немного помолчав, охотник вздохнул и произнес:

– Не спокойно у меня на душе как-то, друзья мои.

– Это почему? – спросил Потапыч, выпустив дым изо рта.

– Да, понимаешь, не сходится кое-что. Михайловых волки задрали, это скорее всего так. Лошадь у Саньки, тоже, вероятно они. А вот чтобы серый, сидел несколько дней и караулил у дерева, вот это странно. Лошадь они за сутки сожрали. Ну и чего им сытым сидеть?

– Так ты сам сказал, что волки, а теперь супротив своих слов говоришь – удивился старик.

– Я знаешь ли человек и вполне могу сомневаться.

– А как же узнать, кто там на самом деле был? – спросил студент, отложив книгу.

– Подождать надо. Если это не волки были, то тот зверь, который Саньку на дерево загнал, себя еще проявит.

– Да уж месяца два с тех пор прошло, а ничего не случалось.

– Это верно, но верно и то что иной зверь на старое место и через год прийти может.

В этот момент в дверь постучали.

Потапыч кряхтя слез с печи и открыл дверь. На пороге стоял долговязый парень, в расстёгнутом полушубке и шапке. Это был их сосед Захар.

– Василий у вас? – спросил сосед.

– У нас.

– Позови.

– Может тебе лучше к нам зайти, чего холод в избу запускать – недовольно ответил старик и пропустил гостя в дом.

– Здорово Захар. Ты чего это такой растрепанный? – увидев вошедшего, сказал Семин.

– У тестя моего, Ермолая Михалыча, лошадь кто-то утащил. А из охотников, кроме тебя и обратиться не к кому. Кто в тайге, кто…

– Лошадь? – перебил его Семин

– Может украл все-таки, а не утащил.

– Да нет. Тесть говорит, точно зверь был.

– Ну вот накаркал ты Василь – ухмыляясь сказал Потапыч.

– В смысле – нахмурившись сказал Семин.

– Ты говорил, что если не волки, а зверь какой у староверов был, то он себя проявит еще.

Семин на секунду задумался.

– Да действительно. Ладно, нечего делать, пойдем Захар, к тестю твоему, посмотрим.

– А мне с вами можно? – спросил Николай, который почувствовал, что сегодняшний день может пройти с приключениями.

– Пошли – коротко ответил Семин, одевая тулуп.

Потапыч, пробурчав что-то под нос про простуду, полез на печь. Через несколько минут все трое подошли к дому Ермолая Михайловича, который находился на окраине села. У ограды, стоял понурив седую голову, старик, в рваном овчинном тулупе.

– Ну расскажи, Михалыч, как же это случилось.

– Да что сказать барин, поставил я лошадку свою, думаю сейчас вещи в дом занесу, а уж потом ее в стойло поведу. Ну задержался, конечно, немного, а потом вышел, смотрю нет лошадки моей, Я туда, сюда, глядь, на снегу пятна кровяные. Тут я и понял, что зверь какой-то скрал ее. Пошел по следам, до оврага дошел и остановился.

– А чего остановился?