«Нравственные начала анархизма» kitobidan iqtiboslar
Будь силен, будь велик во всех твоих поступках; развивай свою жизнь во всех ее направлениях; будь, насколько это возможно, богат энергией и для этого будь самым общественным и самым общительным существом - если только ты желаешь наслаждаться полной, цельной и плодотворной жизнью. Постоянно (руководствуясь) широко развитым умом, борись, рискуй - риск имеет свои огромные радости; смело бросай свои силы, давай их, не считая, пока они у тебя есть, на все то, что ты найдешь прекрасным и великим, и тогда ты насладишься наибольшей суммой возможного счастья. Живи заодно с массами, и тогда, что бы с тобой ни случилось в жизни, ты будешь чувствовать, что заодно с твоим бьются те именно сердца, которые ты уважаешь, а против тебя бьются те, которые ты презираешь.
Человек, сильный мыслью, человек, преисполненный умственной жизни, непременно стремится расточать её. Мыслить и не сообщать своей мысли другим не имело бы никакой привлекательности. Только бедный мыслями человек, с трудом напав на новую мысль, тщательно скрывает её от других с тем, чтобы со временем наложить на неё клеймо своего имени. Человек же, сильный умом, не дорожит своими мыслями, он щедро сыплет их во все стороны. Он страдает, если не может разделить с другими свои мысли, рассеять их на все четыре стороны. В этом его жизнь.
Провозглашая наш анархический нравственный принцип равенства, мы тем самым отказываемся присваивать себе право, на которое всегда претендовали проповедники нравственности, – право ломать человеческую природу во имя какого бы то ни было нравственного идеала. Мы ни за кем не признаем этого права; мы не хотим его и для себя.
То же и относительно чувства. «Нам мало нас самих: у нас больше слез, чем сколько их нужно для наших личных страданий, больше радостей в запасе, чем сколько требует их наше собственное существование», - говорил Гюйо, резюмируя таким образом весь вопрос нравственности в нескольких строках - таких верных, взятых прямо из жизни. Одинокое существо страдает, оно впадает в какое-то беспокойство, потому что не может разделить с другими своей мысли, своих чувств. Когда испытываешь большое удовольствие, хочется дать знать другим, что существуешь, что чувствуешь, что любишь, что живешь, что борешься, что воюешь.
Жизнь может поддерживаться лишь расточаясь.
Но по мере исчезновения рабства и подчинения, мы постепенно станем тем, чем мы должны быть.
Любовь и ненависть - это мы удерживаем, и так как этого совершенно достаточно животным обществам для того, чтобы сохранять и развивать в своей среде нравственные чувства, то тем более этого достаточно доя человеческого рода.
Мы требуем только одного - устранить всё то, что в тепершнем обществе мешает свободному развитию этих двух чувств: устранить государство, церковь, эксплуатацию, судью, священника, правительство, эксплуататора.
То же и с человеком, когда он полон силы и энергии. Сила накопляется в нём. Он расточает свою жизнь. Он даёт, не считая. Иначе он бы не жил. И если он должен погибнуть, как цветок гибнет, расцветая, - пусть! Соки подымаются, если соки есть.
Будь силён! Расточай энергию страстей и ума, чтобы распространять на других твой разум, твою любовь, твою активную силу.
Становясь анархистами, мы объявляем войну не только отвлечённой троице: закону, религии и власти. Мы вступаем в борьбу со всем этим грязным потоком обмана, хитрости, эксплуатации, развращения, порока - со всеми видами неравенства, которые влиты в наши сердца управителями религией и законом.
