Kitobni o'qish: «Мои двадцать пять лет в Провансе»

Питер Мейл

Shrift:

Peter Mayle

MY TWENTY-FIVE YEARS IN PROVENCE

Издание подготовлено при участии издательства «Азбука».

Издательство КОЛИБРИ®

* * *

Глава первая
Первые дни

Все началось со счастливой перемены погоды. Мы с моей женой Дженни удрали от сурового английского лета, намереваясь провести две идиллические недели на Лазурном Берегу, где, судя по всеобщему убеждению, солнце светит триста дней в году. Но именно тот год оказался исключением. Дождь лил обильно и часто. Напитавшись влагой, мешковато провисали пляжные зонты. Наблюдающие за пляжами молодые люди – plagistes – с бронзовым загаром и в промокших шортах прятались в своих домиках. Кафе на Английской набережной были заполнены отчаявшимися родителями и капризными детьми – ведь последним было обещано, что они целый день будут резвиться в море. Между тем в «Интернешнл геральд трибьюн» сообщали о накрывшей Англию жаре, так что, собираясь уехать из Ниццы, мы надеялись, что еще успеем застать жаркое лето дома.

В подобной невеселой ситуации хочется какого-нибудь утешительного приза. Мы подумали, не отправиться ли нам в Италию, сев на паром, идущий до Корсики, или, может быть, предпринять довольно долгое путешествие на автомобиле и поспеть к ужину в Барселону. Но в конце концов мы все-таки решили прокатиться по Франции. Будем выбирать второстепенные дороги вместо автобанов, решили мы, потому что даже под дождем они казались нам гораздо приятнее и интереснее, чем вереницы грузовиков и передвижных домов-автоприцепов на центральном шоссе, ведущем на север. Кроме того, наше знакомство с Францией на тот момент ограничивалось Парижем и побережьем. Так что нам предстояло исследовать неизведанную территорию.

В те далекие дни у нас не было GPS, приходилось пользоваться картами. На карте мы и нашли одно из немногих знакомых названий – Экс-ан-Прованс. Там должны быть рестораны. Возможно, даже солнце. И мы отправились.

Французская национальная трасса RN 7, по-моему, вполне соответствует знаменитой американской автомагистрали 66, на которой, как поется в старой песне, «ловят кайф». Кайф на французской трассе был особенно ощутим в июле и августе, когда весь Париж ехал по главному на тот момент шоссе южного направления. И у этой трассы тоже была своя знаменитая песня, исполнявшаяся Шарлем Трене. В ней то и дело звучали слова «солнце», «голубое небо», «каникулы», а также обещания великолепного времяпрепровождения.

Реальность не вполне соответствовала песне. RN 7 – это вечно забитая трасса, и в тот день по ней тоже двигались из одного конца страны в другой тысячи грузовиков. Их водители – как правило, очень крупные мужчины – поглядывали сверху вниз на соседние автомобили с угрожающим видом, который являл собой весьма красноречивое предупреждение: «Только попробуй обгони! Мало не покажется. Если жизнь дорога, не торопись перестраиваться».

Постепенно дождь начал стихать, и к тому моменту, как мы достигли Экса, на сером небе появились внушающие надежду проблески голубизны. На радостях мы решили отправиться в старейший бар в городе под названием «Два гарсона». Он был основан в 1792 году и теперь стал скорее исторической достопримечательностью, чем просто баром. Некогда сюда хаживали Сезанн и Золя, Пикассо и Паньоль, Пиаф и Камю. Его терраса выходит на Кур-Мирабо, самую красивую улицу в Эксе, с платанами и фонтанами. Отсюда лучше всего наблюдать за прохожими. Неожиданно веселая атмосфера, присущая этому заведению, была нарушена выстрелами в туалете. Постыдное предположение, что виновник – это официант, не получивший чаевые, было признано враньем, и жизнь вновь вошла в обычное русло.

Потягивая rosé¹, мы вновь принялись изучать карту и на северной стороне горного массива Люберон обнаружили множество разбросанных деревень. Картина показалась многообещающей, и, кроме того, мы вполне могли вернуться в Англию через эти края. Так что после настоящего провансальского завтрака, состоявшего из кролика под горчичным соусом и потрясающего яблочного пирога, который нам подал официант, словно только что явившийся со съемок фильма – белый фартук, изрядное брюшко, незабываемые роскошные усы, – мы были готовы штурмовать любую гору, поднявшуюся на нашем пути.

Чем дальше мы отъезжали от Экса, тем больше расступались облака, открывая голубое небо. Солнце еще пряталось, но день становился приятнее, а пейзаж постепенно менялся. Раскинувшиеся просторы были красивы и довольно безлюдны. Виноградников и полей подсолнухов явно было больше, чем зданий, но те домики, что попадались нам на глаза, казались очаровательными – древние камни, поблекшая черепица, как правило скрытая под сенью нескольких древних платанов или аллей кипарисов. Как мы узнали позже, это был типичный провансальский пейзаж. Мы полюбили его тогда и любим до сих пор.

Время от времени пустые поля сменялись деревнями с башенкой церкви, возвышающейся над разбросанными в беспорядке каменными домами. В верхних окнах некоторых из них было вывешено на просушку белье, и мы решили, что это хороший знак: значит, местные, которые всегда умеют предсказывать погоду, ждут солнца. И точно, как только мы въехали в Природный региональный парк Люберон (так он был обозначен на карте), солнце вышло из-за облаков, яркое и радостное, и сразу же все вокруг стало ясным и четко очерченным, словно кто-то выгравировал окружающий пейзаж на фоне неба. Казалось, серые, дождливые дни в Ницце остались на другой планете.

Теперь вдалеке уже виднелся Люберон. Длинный и низкий горный массив больше не казался нам особенно скалистым и страшным. Это были вполне подходящие горы. Через них даже была проложена дорога, которая, судя по всему, шла по всей их протяженности, от южной стороны, где находились мы, до северной. Мы поехали по ней, оставив позади деревню Лурмарен, и оказалось, что это единственный ровный участок бетонки на несколько миль. Потом начались повороты. Впервые в жизни меня укачало в машине. А что еще хуже, дорога была узкая, часто с отвесной скалой по одну сторону и крутым обрывом по другую. Появились встречные машины. От мотоциклов еще удавалось увернуться, хотя они мчались как по гоночной трассе, но другие машины могли проехать лишь в том случае, если мы почти вплотную прижимались к скале. Труднее всего было избежать столкновения с трейлерами и «домами на колесах», особенно на поворотах. Наша машина почти царапала камень. Животы у нас втягивались, дыхание останавливалось. Дженни предусмотрительно зажмуривала глаза.

Легче стало, когда дорога выровнялась и расширилась, а указатель сообщил, что впереди нас ждет аванпост цивилизации – деревня Боньё. Оказалось, что эта деревня похожа на те, что обычно изображают на открытках, – приютившаяся на холме и с видами на долину, которая простирается миль на десять. Мы вновь стали исследовать карту в поисках следующей остановки, и наше внимание привлекло набранное жирным шрифтом название: «Деревня де Бори». «Что это за Бори? – подумали мы. – Члены небольшой привилегированной касты, которым разрешается иметь собственную деревню? А может, это убежище для редких горных животных? Или в наш свободный век там расположилась колония нудистов?» Мы решили проверить.

Когда наконец мы добрались до деревни, нудистов в ней не обнаружилось. Зато мы увидели несколько удивительных небольших зданий, построенных из шестидюймовых плит местного известняка без использования бетона. Это-то и были «бори», всего двадцать восемь домов. Их построили в XVIII и XIX веках, и они немного походили на гигантские ульи. Здесь были загоны для овец, пекарни, домики для выращивания тутового шелкопряда, сараи, амбары – необходимые постройки той эпохи, и все в ухоженном состоянии.

Как всегда бывает после погружения в историю, нам захотелось чего-то нового. К счастью, проехав еще немного вверх по дороге, мы увидели деревню Горд. Сегодня этот городок – образец сельской модернизации с хорошими гостиницами и ресторанами, бутиками и, особенно в летние месяцы, постоянным потоком туристов. Однако в те годы это была сонная деревня, почти пустынная, поразительно красивая; она напоминала выполненные в камне декорации для кинофильма.

Горд известен с 1031 года, и, проходя по его главной площади, мы легко представляли себе, каким он был тогда, – в нем не многое изменилось. Столетия пребывания под южным солнцем оставили свой след на цвете зданий, сделав их нежно-медовыми. Столетия мистралей – ветров, которые время от времени проносятся по Провансу, – отшлифовали камни. Вдобавок к прелестям наступающего вечера на краю площади мы увидели кафе.

Мы сидели на террасе, с которой открывался вид на окружающие просторы, и, думается, в этот момент к нам обоим пришло желание перемен. «Как хорошо было бы здесь жить», – подумали мы. За долгие годы мы отработали свое в офисах Нью-Йорка и Лондона, и нам хотелось более простой и солнечной жизни.

Начинался закат, и пришлось подумать о ночлеге. Официант, прищелкнув языком, покачал головой. В Горде он ничего порекомендовать не может, но если доехать до Кавайона, ближайшего большого города, там, безусловно, найдутся все удобства.

Кавайон – дынная столица Франции, а по сути, и всего мира, если верить местным любителям дыни. Не так уж он бесподобно красив – скорее искусно построен, чем живописен, – но после Горда он показался нам большим и шумным. Здесь мы, без сомнения, найдем и приличный ужин, и ночлег.

С гостиницей все оказалось просто. Мы увидели ее сразу при въезде в город. Она удачно расположилась на главной улице, слегка обшарпанная, но не без некоторого былого очарования. Дама за стойкой регистрации – тоже не без былого очарования – приветствовала нас с улыбкой.

– Не найдется ли у вас номера на одну ночь? – попросили мы.

Она удивленно подняла брови:

– На одну ночь?

Она провела нас по главному коридору гостиницы к маленькому номеру, попросила заплатить вперед и порекомендовала ресторан в двух минутах оттуда.

Ресторан «У Жоржа» вполне соответствовал нашим ожиданиям. Краткое меню, бумажные скатерти, много посетителей, аппетитный запах, щекотавший ноздри всякий раз, как распахивалась дверь на кухню. Начали мы, конечно, с кавайонской дыни. Именно такой и должна быть дыня – ароматной и сочной. Заказанное вино в глиняном кувшине подал пожилой господин, по-видимому сам Жорж. После дыни он посоветовал взять их фирменное блюдо steak frites. Стейк был великолепен, а картофель фри заставил бы прослезиться от наслаждения любого гурмана. Ломтики картофеля были в меру поджаристыми, без следов масла или жира, легкие и хрустящие. Если такова настоящая провансальская кухня, то поскорее бы еще раз отведать что-нибудь подобное!

Но день был долгий, и нас манила гостиничная кровать. В коридоре гостиницы, пока мы шли к своему номеру, мимо нас проскользнуло несколько мужчин, явно пытаясь остаться незамеченными, и, как только мы закрыли дверь, послышались разнообразные звуки – женское хихиканье, взрывы мужского хохота, хлопанье дверями. Похоже было, что другие постояльцы, люди явно веселого нрава, устроили вечеринку.

Так продолжалось почти всю ночь. Двери хлопали, кто-то громко топал туда-сюда по коридору, заснуть было невозможно. И только позже нам сказали, что мы ночевали в местном борделе.