Kitobni o'qish: «Заботы и власть. Мориц Тассов. Нума»

Shrift:

От переводчика

Три пьесы этого сборника, написанные полвека тому назад, потерпевшие сокрушительное поражение в борьбе с театральной цензурой ГДР, никогда прежде не переводились на русский язык. Полвека назад, выбирая текст для перевода, я рассуждала так: Какой смысл переводить пьесу, если ей не светит жизнь на подмостках? Но то было давным-давно, в стране читателей и театралов. Нынче, в стране блогеров и любителей видеороликов, серьезное искусство прошлого обретает ценность антиквариата. Поэтому я решила перевести эти три текста, и по той же причине предпочла более позднему варианту «Нумы» (HW. Berlin: Eulenspiegel-Verlag, o.J. Bd.4) более ранний текст (Düsseldorf: Claassen, 1971.

Э. Венгерова

Заботы и власть

Пьеса в пяти действиях

Действующие лица:

Освальд Твардовски, 65 лет, секретарь парткома угледобывающего комбината «Красный молот».

Член парткома угледобывающего комбината «Красный молот».

Делегат брикетной фабрики «Эрнст Тельман»

На брикетной фабрике «Красный молот»:

Пауль Кунце, кочегар, секретарь парткома фабрики

Мельц, инженер-выдвиженец, директор фабрики

Секретарша Мельца

Юлиус Папмайер, председатель профсоюза фабрики

На фабрике «Стеклотара»:

Эмма Холдефляйс, секретарь парткома, 60 лет

Иост Биркенбиль, 20 лет, библиотекарь

Председатель президиума областной

партконференции

Музер

Конферансье

Аккордеонист

Жена Кунце

Нелли

Время действия первых трех актов ― октябрь 1956 года, последних двух ― январь 1957 года.

Пролог

Фидорра Макс, формовщик молодой
На фабрике брикетной «Красный молот»,
Деньгами и красивыми словами
Завоевал сердечко Хеды Штоль.
Она работает в техническом отделе
На фабрике народной «Стеклотара»,
Где сортирует уголь для машин —
Отвратные червивые брикеты.
Их щедро поставляет «Красный молот»,
Где Макс Фидорра ловко гонит брак
И план успешно перевыполняет.
И он богат, а Хеда Штоль бедна.
На фабрике народной «Стеклотара»
От поставляемого Максом брака
Машин тошнит, машины застревают,
Ломаются, работать не хотят.
И Макс Фидорра в этом виноват.
И он богат, а Хеда Штоль бедна.
Но времена меняются, и с ними
Меняются и те, кто в них живет.
И коммунисты в пятьдесят шестом
Решили, что пора покончить с браком.
Но чтоб улучшить качество брикетов,
Парткому на заводе «Красный молот».
Пришлось стиль производства изменить.
И сверху донизу прошли собранья,
И продолжались с октября по май,
И было коллективом решено,
Покончить с браком раз и навсегда.
И Макс Фидорра для своей подруги
Пошел на то, чего бы никогда
Не совершил он для социализма.
Любовь цветет под черною Луной,
Брикеты снова твердость обретают,
Но медленно с конвейера ползут.
А «Стеклотара» Хеды расцвела
И план дает и перевыполняет.
На «Красном молоте» теперь народ
Все меньше зарабатывает денег,
Скрипит зубами, копит в сердце злость,
Но выхода из тупика не видит.
Три месяца терпели мужики,
Но как прожить на маленькие деньги?
Чем дольше путь, чем ноша тяжелей.
Проснулись укрощенные инстинкты.
Да, честность хороша, но что в ней толку?
Трудяги о своей жалеют жертве,
Жалеют об отказе делать брак.
Чем выше качество, тем меньше вал,
А значит, заработки тоже мньше.
Начальство вала требует от них,
О качестве оно бормочет что-то,
Но главное для руководства – вал.
Намеренья благие устилают
Путь заблужденья. Макс вдруг обеднел,
А Хеда Штоль ох как разбогатела
И платит по счетам теперь она
И потому всем заправляет в доме.
Ведь тот, кто платит, тот и господин.
Немецкий пролетарий Макс Фидорра
К подобному раскладу не привык,
И самолюбие его страдает.
Его достоинство уязвлено,
Ведь силой денег он лишен теперь
И силы мускулов, и силы чресел.
О силе духа уж и речи нет.
Паршиво обстоят его дела,
Любовь разрушена, осталась горечь,
Бессилие, обида, злость и стыд.
Любовь спасти могли бы только деньги.
Но денег нет – кончается любовь.
Чего же ради он любовь отверг?
Ради того, что больше, чем любовь.

Такова с начала до конца история, которую вам сейчас покажут. Но вы услышали ее в изложении поэта, а голос поэта – это очень своеобразный способ говорить о важных вещах. Ибо что такое голос поэта? Пища ангелов и мышьяк для крыс; барабан непокорных и майский дождь для скорбящих; праздничный наряд истины; сланец, сохраняющий во времени отпечаток древних птиц; адская машина на археологических раскопках; галльский язык великанов; поле гвоздик на восточном краю неба; шляпа, под которой сидят орлы, коршуны и соловьи; эхо всех гор; зов, неслышимый ухом летучей мыши, как крик летучих мышей неслышен нашему в высшей степени человечьему уху.

Действие первое

Брикетная фабрика. Бюро Мельца

Секретарша ждет. Входит Мельц в грязной робе.

Подписывает три письма.

СЕКРЕТАРША

Снова пришло письмо со стекольной фабрики, опять жалоба.

МЕЛЬЦ читает

«Уважаемые коллеги, в ваших вагонах мы опять не нашли брикетов, только крошку и лом. Такой уголь непригоден для наших генераторов. Мы оспариваем доставку». Секретарше. Это – юрисконсульту. Читает. «Ваши брикеты бракованные, а могли бы быть качественными, все зависит от вас. Пожалуйста, поймите, коллеги, вы нас так подставляете, что мы не можем выдавать продукцию. Дирекция народной фабрики “Стеклотара”». Секретарше. Отнеси юрисконсульту. Он это коллекционирует. Секретарша берет папку. Вечная бумажная война.

СЕКРЕТАРША

Лучше бы они продали свои письменные столы. Уходит.

Входит делегация, сопровождаемая Папмайером.

Шахтер в униформе с большой хрустальной вазой, с ним двое горняков.

ПАПМАЙЕР

Поприветствуем коллег с комбината «Эрнст Тельман». Они хотят вручить нам премию и чек и пожелать успехов в труде и личной жизни.

ШАХТЕР зачитывает надпись на цоколе вазы

Приз за победу в соцсоревнованье
Народной фабрике брикетов «Красный молот»,
Продукция которой составляет
160 процентов вала в год. Делегаты аплодируют.
Весь прошлый года стояла эта ваза
У нас на предприятье. Мы гордились,
Что получили этот ценный приз.
Взгляните на названье: наше имя
Чуть выше вашего начертано на ней.
Но удержать почетную награду
В году текущем нам не удалось,
Хоть вкалывали мы, как говорится,
На всю катушку, честно, что есть сил.
Решая непонятные вопросы,
К специалистам обращались часто
И редко получали мы отказ.
Мы часто уставали на работе,
Но в праздности нельзя нас упрекнуть.
И с грохотом выталкивали прессы
Брикетов черных медленный поток,
Сияющий, блестящий, бесконечный.
Сначала мы его считали чудом,
Но на примере вашем понимаем,
Что никакого чуда в этом нет.
Работа как работа, вот и все.
Работать может каждый человек.
И мы трудились, больше ничего.
А нынче без обиды начертали
На вазе ваше имя «Красный молот».
Оно затмит, конечно, наше имя,
Со всех почетных досок удалит.
Так новый год сменяет старый год.
Соревнование – такое дело…
Короче: либо пан, либо пропал.
По порученью фабрики «Эрнст Тельман»
Вручаем вам, коллеги, эту вазу
И премию, и братский наш привет.
Подписано и решено, коллеги.

МЕЛЬЦ

Коллега, ты все правильно сказал:
Один в соревнованье победитель
По имени социализм, коллеги.
Позвольте я под этим подпишусь.

Рукопожатье. Делегаты уходят.

ПАПМАЙЕР

Бабки все?

МЕЛЬЦ открывает конверт с чеком, бросает конверт в вазу

Десять тысяч.

ПАПМАЙЕР

Кто станет мастером? Кунце?

МЕЛЬЦ

Папмайер, если я как директор хоть что-то решаю на предприятии, мастером будешь ты.

ПАПМАЙЕР

Значит, Кунце. Мельц молчит. Кунце ничему не учился, верно? И никогда ничему не научится, а он секретарь парткома, вот и вся его квалификация. Мельц молчит. Кунце считает меня недоучкой, он буквально так и выразился, мне доложили. Что ж, он, конечно, прав. Я, конечно, недоучка. А как оно может быть иначе, если мастером станет он, а не я, хотя я – единственный после тебя, инженера, кто понимает, что такое фабрика? Мельц молчит.

Входят Твардовски и Кунце.

ТВАРДОВСКИ

Пора решить вопрос о назначении мастера. Свои кандидатуры на эту должность выдвигают Пауль Кунце и Юлиус Папмайер. Партийное руководство комбината «Красный молот» хорошо знает товарища Кунце как партсекретаря брикетной фабрики. Товарищи, вопрос в том, кто лучше подходит для этой должности в профессиональном и политическом плане.

МЕЛЬЦ

В политическом, оно так. Но товарищ Папмайер, председатель профсоюза, два года назад, на промывке сырья, получил квалификацию бригадира. Он готов и дальше повышать свою квалификацию, для чего и хочет стать мастером. Кунце рычит. Он не против знаний. Кунце рычит. А товарищ Кунце отказывается сдавать даже экзамен на котельщика. Если бы не занятость товарища Кунце на партийной работе, я бы поддержал его кандидатуру.

КУНЦЕ

И это твоя первейшая обязанность.

МЕЛЬЦ

Такова ситуация.

ТВАРДОВСКИ

Партия не имеет ничего против товарища Папмайера.

КУНЦЕ

Я ради партии из сил выбиваюсь.

ТВАРДОВСКИ

Да только, говорят, не в котельной.

КУНЦЕ

Либо занимаешься политработой, либо ворочаешь уголь. На фабрике партийная работа – важнее всего.

МЕЛЬЦ

Не хотелось бы вдаваться в дискуссию, но товарищ Папмайер как более квалифицированный работник был бы лучшим мастером.

КУНЦЕ

Еще бы. По части подхалимства он мастер.

ТВАРДОВСКИ

Технические, так сказать, проблемы решает, конечно, товарищ Папмайер.

КУНЦЕ

Освальд, я тебя предупреждаю, не встревай. Инженеры ни хрена не соображают в политике и вечно суют палки в колеса. Освальд, за вашим братом на любых должностях нужен глаз да глаз. Мастер работает с людьми. Это и есть его прямое дело. Каждый дурак это понимает. И тебе пора бы это понять.

ТВАРДОВСКИ

Товарищ Папмайер энергичный человек?

МЕЛЬЦ

Весьма.

ТВАРДОВСКИ

Вот как?

МЕЛЬЦ

Способный, но и энергичный.

ТВАРДОВСКИ

К человеку на руководящей должности предъявляется так много требований! Хорошо, если у него найдется хотя бы два или три достоинства. Тогда он справится. Люди – странный народ. Ладно. Так тому и быть. Пожимает руку Папмайеру, встает. Как дела на фабрике. Есть трудности?

МЕЛЬЦ, КУНЦЕ, ПАПМАЙЕР указывают на вазу

Никаких трудностей. Твардовски с Мельцем и Папмайером уходят.

КУНЦЕ

Проклятое упрямство. Я надеялся к вечеру стать мастером, но не тут-то было. Так что сегодня смотрю в будущее с недоверием. Теленку с двумя головами место в паноптикуме, а такая фабрика… Чем она лучше, чем двуглавый телок?

Танцзал в клубе комбината

Портрет Ленина, разноцветные бумажные гирлянды. На эстраде барабаны и микрофон. Столы. За одним

Нелли и Раушенбах с двумя бутылками вина, Нелли все время что-то жует. За другим столом Хеда Штоль с Валеской, перед каждой маленькая кружка пива.

РАУШЕНБАХ

В 1939 году в Берлине я побывал в зимнем саду. Там у них на сцене выступали две живые саврасые лошади. В старости такие воспоминания помогают жить.

НЕЛЛИ

Неужто впрямь саврасые?

РАУШЕНБАХ

Две живые савраски, гвоздь программы. А на потолке звезды, но не обычные, а из цветного стекла, сияющие над двумя живыми белыми лошадьми. Ах, дорогая моя, и что от меня осталось? Где моя прежняя прыть?

НЕЛЛИ

Если поискать, найдется.

РАУШЕНБАХ

Может быть.

Входит Фидорра, присматривается к присутствующим дамам, подсаживается к Штоль и Валеске.

ФИДОРРА

Почему ничего не происходит?

ВАЛЕСКА

Перерыв.

ФИДОРРА

Там, где я, перерывов не бывает. Пауза. К Штоль. А ты интереснее, чем она.

ВАЛЕСКА

А я всего только подруга.

ФИДОРРА

Ты для меня мелковата. Пристально глядит на Штоль.

ШТОЛЬ

Что касается интереса, то без вас перерыв был интересней.

ФИДОРРА паясничает

Ах, мое сердце!

ШТОЛЬ

Что с вашим сердцем?

ФИДОРРА

Его поразила молния.

ШТОЛЬ

Насмерть?

ФИДОРРА

Оно разбито.

ВАЛЕСКА

Нужна стимуляция.

ФИДОРРА

Стимуляция – это хорошо. Что вы пьете, девушки? Закажем что-нибудь дорогое.

ШТОЛЬ

Так вы с брикетной фабрики?

ФИДОРРА

Угадали.

ШТОЛЬ

А мы со стекольной фабрики, понятно?

ВАЛЕСКА

У нас денег нет.

ФИДОРРА

Тем лучше. Пауза.

Штоль роется в сумочке и вместе с Валеской уходит в туалет.

НЕЛЛИ

Раньше у меня вообще никакой свободы не было. Муж был ужас какой строгий. О нем я вам еще ничего не рассказывала. Купите мне еще чего-нибудь из еды?

РАУШЕНБАХ

Да хоть всю кухню.

НЕЛЛИ

А вы опасный человек. Муж из ревности даже хлеб от меня прятал, фрейдист чертов. У тебя, говорит, от жратвы любовный инстинкт возбуждается. Когда его позавчера посадили, я целую утку съела. В обычный вторник.

ФИДОРРА

Привет, старый пень.

РАУШЕНБАХ

Привет, Барбос. Пересаживается за стол Фидорры.

ФИДОРРА

А эту я не знаю.

РАУШЕНБАХ

Да это же Нелли. Жена того самого карманника, который в день зарплаты… Изображает как тот ворует. Ну, ты понимаешь; он теперь сидит. Она жрет как колорадский жук. Но симпатичная, не из таких, что первым делом смотрят мужику в зубы. И как тут жениться, если у тебя всего один зуб.

ФИДОРРА

А зачем тебе, в сущности, жениться?

РАУШЕНБАХ

Я вдовец, желаю жениться. Но как это делается? Хожу по вечерам в такие места, где бывают женщины. Присмотрел одну, заговорил. Она пьет. А тут и ночь наступила. Я и не заметил, сам был в доску пьяный. Оклемался, вижу: я один-одинешенек, а все стулья уже на столах.

ФИДОРРА

Ну, когда-нибудь приземлишься.

РАУШЕНБАХ возвращается за свой стол. К Нелли

И квартиры у меня тоже нет. Живу в общаге на фабрике, сплю в гамаке, это и есть мой дом.

ШТОЛЬ возвращается с Валеской

Он не ушел.

ФИДОРРА

Не боись, красавица. Я остаюсь.

ШТОЛЬ

Ни на грош такта, при таких габаритах. Вы никогда не стесняетесь?

ФИДОРРА Чего?

Появляется Конферансье, останавливается.

ВАЛЕСКА

Это вы виноваты, что у нас денег нет.

ФИДОРРА

Я?

ШТОЛЬ

У нас половина фабрики стоит из-за ваших паршивых брикетов. Генераторы, трубопроводы. Рабочие гроши получают.

ФИДОРРА

Выходит, брикеты виноваты.

ШТОЛЬ

А в том, что брикеты паршивые – вы.

ФИДОРРА

Так уж и мы?

ШТОЛЬ

А кто?

ФИДОРРА

Социализм.

ШТОЛЬ

Но брикеты – ваша продукция.

ФИДОРРА

Брикеты, да. Но не социализм. Конечно, эта дрянь ни на что не годится. Ударная работа. Говорю же: социализм – это когда избавляешься от всякой дряни.

Возвращаются музыканты: Аккордеонист, Скрипач,

Ударник. Они играют туш.

ФИДОРРА

На нашей фабрике тридцать рабочих, три смены И все виноваты?

КОНФЕРАНСЬЕ

У нас все хорошо. Проблемы разве что с туалетной бумагой, ха-ха-ха, говорю совершенно откровенно, ее очень не хватает. На днях вызывает меня директор театра и говорит: Бадрайзер, говорит, хочешь получить рольку? Я его поправляю: То есть рулончик? Рулон туалетной бумаги? Так что все у всех хорошо. А потом я подумал: почему министр ничего не предпринимает? Может быть, он не знает, не ведает о наших заботах? Ведь ему, кроме всего прочего, работать надо. Сажусь писать письмо министру, дескать, так и так, известно ли ему об отсутствии туалетной бумаги, и пусть он исправит положение.

АККОРДЕОНИСТ

И что, господин Бадрайзер? Он исправил?

КОНФЕРАНСЬЕ

Видите ли, когда я заканчивал письмо, мне потребовалось выйти. Я справил, пардон, нужду, и вижу, что туалетной бумаги нет. Так что я вообще не смог отправить это письмо! Громко хохочет; Фидорра смеется. Штоль не смеется.

ФИДОРРА

Вот дурень.

ШТОЛЬ

Что тут смешного?

ФИДОРРА

Люблю повеселиться.

КОНФЕРАНСЬЕ

Ведь у нас все хорошо. Дамы и господа, мы приближаемся к апогею нашего представления – лотерее входных билетов. Приз – бутылка крымского шампанского. Туш. Он показывает бутылку. Прошу всех вынуть ваши входные билеты. Сейчас из лотерейного барабана мы извлечем счастливый номер. Счастливый обладатель этого номера получит приз. Приступаем к розыгрышу. Спускается со сцены в зал с бутылкой в руке.

ФИДОРРА

Ты любишь крымское шампанское?

ШТОЛЬ

Очень.

ФИДОРРА

Я тоже.

ФИДОРРА

Приятное совпадение.

ВАЛЕСКА тянет жребий, Конферансье уносит его на эстраду

Да ведь вы его еще не выиграли.

ФИДОРРА

Я всегда выигрываю. Туш. А если не выиграю, могу купить бутылку.

КОНФЕРАНСЬЕ

Туш, пожалуйста. Туш. Выиграл обладатель номера сто сорок семь.

ФИДОРРА

Это наш.

КОНФЕРАНСЬЕ

Поздравляю. Будьте любезны подняться на подиум и подойти к микрофону.

ФИДОРРА

Если не возражаете, я предпочел бы бутылку. Оживление в зале.

КОНФЕРАНСЬЕ

Хотелось бы с вами побеседовать.

ФИДОРРА

А я-то думал, это бесплатно. Оживление в зале.

КОНФЕРАНСЬЕ

Скажите пожалуйста, господин…

ФИДОРРА

Фидорра.

КОНФЕРАНСЬЕ

Это фамилия, а имя?

ФИДОРРА

Макс.

КОНФЕРАНСЬЕ

Где вы работаете, Макс?

ФИДОРРА

На брикетной фабрике.

КОНФЕРАНСЬЕ

Кем?

ФИДОРРА

Формовщик.

КОНФЕРАНСЬЕ

Позвольте узнать, какая у вас там зарплата?

ФИДОРРА

Думаю, побольше, чем твоя. Оживление в зале.

КОНФЕРАНСЬЕ

Деньги – гордость активистов. Оживление в зале.

ФИДОРРА

Ты будешь смеяться, я и есть активист. Оживление в зале. К сожалению, беспризорный. Оживление в зале.

КОНФЕРАНСЬЕ

Макс, могли бы вы объяснить, почему моя жена вечно жалуется на качество брикетов? Оживление в зале.

ФИДОРРА задумывается.

Выходит, ты ее уже не согреваешь?

Оживление в зале. Макс хочет сойти с эстрады, хватает бутылку.

КОНФЕРАНСЬЕ

Шутить так шутить. Как, собственно, делается такой брикет, Макс?

ФИДОРРА

Ну, уголь как положено измельчается.

КОНФЕРАНСЬЕ

Перемалывается, да?

ФИДОРРА

В молотковой дробилке, понял? А потом как положено высушивается. Ведь он поступает еще сырым, как мать сыра-земля. А потом как положено охлаждается…

КОНФЕРАНСЬЕ

Да что ты говоришь! Неужто всегда как положено?

ФИДОРРА

Да. Если хочешь добиться приличного качества.

КОНФЕРАНСЬЕ

Ага. А вы? Добиваетесь приличного качества?

ФИДОРРА

Хочешь шутки со мной шутить, приятель? Поздно спохватился. Спускается в зал.

КОНФЕРАНСЬЕ

Ваше шампанское. Фидорра возвращается. Ну так что? Делаете приличные брикеты?

ФИДОРРА

Нет.

Оживление в зале. Штоль берет бумажную салфетку,

пишет.

КОНФЕРАНСЬЕ

Почему?

ФИДОРРА

Почему? Слушай, друг, что ты сочиняешь быстрей, хорошую шутку или хреновую?

КОНФЕРАНСЬЕ

Хреновую, друг.

ФИДОРРА

И тебе за хорошую шутку платят больше, чем за хреновую?

КОНФЕРАНСЬЕ

Ни пфеннига.

ФИДОРРА

Значит, ты выдаешь хреновые шутки. Оживление в зале. Всю дорогу. Оживление в зале. А нам приходится твою ахинею слушать. Оживление в зале. Аплодисменты. Фидорра с бутылкой спускается в зал.

КОНФЕРАНСЬЕ

А кто получает твои дерьмовые брикеты? Уходит.

ШТОЛЬ стает, Валеске

Очень жаль, Валеска. Уходит.

ФИДОРРА

Ты куда?

ВАЛЕСКА

Меня просили передать вам записку.

ФИДОРРА читает

«Коллега! Вы хвастаетесь, что зарабатываете кучу денег за счет других людей. В отличие от вас, не нахожу в этом ничего похвального, ей-богу». Про себя. Ее зовут Хеда.

ВАЛЕСКА

Что она пишет?

ФИДОРРА

Пишет, что у меня слишком много денег.

ВАЛЕСКА

А по мне, не бывает мужика, у которого слишком много денег.

ФИДОРРА обнимет ее одной рукой

В «Локомотиве» веселей. Они встают. На них движется высокий рабочий, Стеклодув.

СТЕКЛОДУВ

Эй, брикетчик, вы хорошо устроились.

ВАЛЕСКА

Не заводись, Ойген.

СТЕКЛОДУВ

Я старый стеклодув-машинист. Знаешь, сколько я зарабатываю? Триста пятьдесят. А ты? Шестьсот?

ФИДОРРА

Семьсот.

СТЕКЛОДУВ

Нормально. Ничего не имею против. Ты пролетарий, я пролетарий. Солидарность – любовь пролетариев. Понятно, если не схалтуришь, зубы на полку. Нет вопросов. Вопрос как схалтурить? Вот, к примеру, такая бутылка… Берет бутылку шампанского. Она течет, или не течет. Третьего не дано. Если течет, тебе не платят.

У нас нельзя работать плохо, как ни старайся. Такая профессия.

ФИДОРРА

А как насчет оплаты простоя?

СТЕКЛОДУВ мрачно.

Два процента.

ФИДОРРА

А вы помозгуйте.

СТЕКЛОДУВ

По программе «Думающий рабочий», так что ли?

Входит Штоль, держа велосипедный замок с перерезанной цепью.

ШТОЛЬ

Мой велосипед пропал.

ВАЛЕСКА

Сперли?

СТЕКЛОДУВ

Там рядом железнодорожная ветка на строительный комбинат.

ШТОЛЬ

Эти строители перекусили цепь. Только она и осталась.

ФИДОРРА

Купи себе другой велосипед, коллега.

ШТОЛЬ

На какие шиши?

ФИДОРРА

Значит, оставайся здесь.

ВАЛЕСКА

Она в деревне живет, ей без велосипеда нельзя.

ШТОЛЬ

И как я буду встречаться с моим женихом?

ВАЛЕСКА

Ее жених в другой деревне живет, до нее еще час езды. Как им встретиться, если у нее смена, а велосипеда нет.

ФИДОРРА

И кто ее жених?

ВАЛЕСКА

Библиотекарь наш.

СТЕКЛОДУВ

Мозговитый парень. Ходит с ней по театрам и объясняет, что в пьесах правда, а что – вранье.

ШТОЛЬ

Теперь ты отвезешь меня домой или нет?

ВАЛЕСКА

Я? Теперь?

ФИДОРРА

У меня есть мотоцикл, коллега.

ШТОЛЬ

У Валески есть велосипед.

ВАЛЕСКА

А у нее есть я. Штоль, Валеска, Стеклодув уходят. Фидорра садится за стол. Музыканты уходят.

НЕЛЛИ заснувшему Раушенбаху.

Когда наемся досыта, меня любой подцепит. Говорите, вы по профессии насосник?

ФИДОРРА встает, к Нелли.

Пошли. Оба уходят. Официант ставит стулья на столы. Приносит Раушенбаху счет.

Действие второе

Партбюро комбината

Секретарь парткома фабрики «Стеклотара», Твардовски.

СЕКРЕТАРЬ

Я секретарь парткома. Отвечаю за воспитание людей и выполнение плана. Но рычаг управления – газовая котельная; если она не работает как положено, я ничего не добьюсь, никакого воспитания, никакого плана. А не работает она из-за брикетов. Вчера об этом во всеуслышание заявил один брикетчик, некий Фидорра. В танцзалах только об этом и орут. К Твардовски. Я пришел обсудить этот вопрос.

ТВАРДОВСКИ

Давай обсудим.

СЕКРЕТАРЬ

Нет, ты скажи, куда смотрело партийное руководство? Как вы дошли до жизни такой?

ТВАРДОВСКИ

Нет, это ты мне скажи, почему ты заговорил об этом только сегодня?

СЕКРЕТАРЬ

И это твой ответ на критику?

ТВАРДОВСКИ

Что значит – ответ? Ты в окно погляди. Все, что находится на черной земле до горизонта, принадлежит комбинату «Красный молот». Карьер, участок вскрышных работ, инфраструктура, ветка железной дороги, административный корпус. От одного отдела до другого пешком не дойти, но руководит всем одна голова. Представь, что твоя. Если ты хорошо соображаешь, комбинат зарабатывает тысячи. А если у тебя вдруг заболит живот, комбинат за один час может потерять миллионы. Где-то, на краю света, есть у нас маленькая брикетная фабрика. Мне говорили, это наше лучшее подразделение. Гордость комбината.

СЕКРЕТАРЬ

А где были твои глаза?

ТВАРДОВСКИ

Думаешь, у меня тысяча глаз?

СЕКРЕТАРЬ

А ты хотел приглядеться?

ТВАРДОВСКИ

Да разве за всем углядишь? Заметишь все недостатки? Ведь их слишком много. К счастью, в большинстве случаев скрытых. А другие скрываешь сам, отводя взгляд. Один или два принимаешь к сведению. Борешься с ними, справляешься и убеждаешь себя, что устранил их навсегда. Противоречия на брикетной фабрике до вчерашнего дня не были вопиющими. То, что не вопиет, не является противоречием. Так что, дорогой товарищ, будь у меня даже тысяча глаз, я бы закрыл их все, кроме одного, которым бы осторожно мигнул. Ну, не хотел я разглядывать брикетную фабрику.

СЕКРЕТАРЬ

Я спорил с рабочими котельной. Они говорят, с этими брикетами ничего нельзя сделать. Нужны другие. А я им на это, дескать, нужна другая мораль. И товарищи рабочие вкалывают до потери пульса, но одной моралью печи не затопишь.

ТВАРДОВСКИ

Спорить хуже, чем отводить глаза.

СЕКРЕТАРЬ

Да, тяжкая работа, но я старался, как мог.

ТВАРДОВСКИ

А лучше бы не делал ничего.

СЕКРЕТАРЬ задумывается.

Может быть, мы просто уже не годимся. Времени нужны новые кадры. Молодые люди с высшим образованием и производственным опытом. Великое время. Встает. Я рассчитываю на то, что вы сделаете что-нибудь немедленно.

ТВАРДОВСКИ

Секретарь парткома Кунце ждет приема.

СЕКРЕТАРЬ

Хороший коммунист? Твардовски пожимает плечами. Есть ли вообще хорошие коммунисты?

ТВАРДОВСКИ

Их больше, чем думают. Но, конечно, меньше, чем говорят.

СЕКРЕТАРЬ

А ты не можешь сам разобраться с этим делом?

ТВАРДОВСКИ

Нет. Это дело парторганизации фабрики. Встает. Ты побывал здесь, и снова приходить тебе не понадобится.

СЕКРЕТАРЬ

Товарищ Твардовски, мы в пожарном порядке стали искать другого поставщика. Нашли одного в Лейпциге. Это значит, что мы получим подходящий уголь только через три недели. Или через полгода. Если хочешь нам помочь, помоги быстро. Уходит.

Входят Кунце и два члена парткома комбината.

ТВАРДОВСКИ

Ты говорил, что у вас хорошо поставлена партийная работа.

КУНЦЕ

Да.

ТВАРДОВСКИ берет брикет, разбивает его ладонью, бросает на пол, где брикет рассыпается в труху.

Вот она, твоя хорошая работа.

КУНЦЕ

Это брикет.

ТВАРДОВСКИ

Понимаю. Работа хорошая, а брикет дрянной.

КУНЦЕ

Мы не рукодельем занимаемся, а выдаем сто шестьдесят процентов плана. В районе хорошие брикетные фабрики, мы завоевали первое место. Пауза. Под руководством партии. Пауза. К партии никаких претензий.

ЧЛЕН ПАРТКОМА

Потому что вы даете сто шестьдесят процентов.

КУНЦЕ

Именно поэтому.

ТВАРДОВСКИ

Сто шестьдесят процентов дряни.

КУНЦЕ

Без материального стимула дело не наладишь. Работягу в первую очередь интересуют деньги, ведь он в первую очередь человек. Хоть при капитализме, хоть при социализме. Против природы не попрешь.

ЧЛЕН ПАРТКОМА

Когда человек не может преодолеть свою природу, это говорит о плохой политической работе.

КУНЦЕ

Сознание формируется в мозгу. Мозг наполняется через желудок. Мы набиваем живот. То есть потчуем сознание, что здесь неправильно? То, что наши трудяги довольны?

ЧЛЕН ПАРТКОМА

Самодовольные обманщики.

КУНЦЕ

Обманщики? Но ведь и вы были довольны нами, хвалили, вручали премии. И в газетах только и пишут, что о нашей фабрике, разве нет? А выходит, что с сегодняшнего дня героев объявляют обманщиками. Ну, и кто мы после этого? Все еще герои?

ЧЛЕН ПАРТКОМА

Не об этом речь. ТВАРДОВСКИЙ

Сегодня мы недовольны, Пауль. И ты будь недоволен собой. Мы требуем твердости, от брикетов и от тебя.

ХОФМАН входит.

У кого нет времени?

ТВАРДОВСКИ

У меня.

ХОФМАН

Мое время тоже на улице на валяется. Садится, видит Кунце. Всего наилучшего. Хочет уйти.

ТВАРДОВСКИ

О чем речь, коллега?

ХОФМАН

Откуда мне было знать, что здесь сидит коллега Кунце. Речь идет о коллеге Кунце.

ТВАРДОВСКИ

Прошу.

ХОФМАН

Надо же, для коллеги Кунце у вас вдруг нашлось время? Хотите узнать о нем кое-что? Так вот, коллега Кунце сказал буквально следующее: Хофман, у тебя расхождения с партией по вопросу о конфирмации, так что на премию не рассчитывай.

ТВАРДОВСКИ

Что?

ХОФМАН

Расхождения с партий, я верующая.

КУНЦЕ

Да, злостная христианка. Крестит и благословляет всех подряд.

ТВАРДОВСКИ

Вы работаете на фабрике?

ХОФМАН

В бункере.

ТВАРДОВСКИ

И вы там одна, да? Во тьме?

ХОФМАН

Я не одна. И не во тьме.

ТВАРДОВСКИ

Как это?

ХОФМАН

Со мной Иисус, господин секретарь.

КУНЦЕ

И он ей светит.

ТВАРДОВСКИ

Помощь со стороны Иисуса, коллега, не является препятствием к получению премии. Его мы не можем премировать, значит, премия положена вам.

ХОФМАН

Благослови вас Господь, господин секретарь. Уходит.

КУНЦЕ

Видишь, твердости мне не занимать.

ТВАРДОВСКИ

Ты пытался ее переубедить?

КУНЦЕ

Свинью плясать не научишь.

ТВАДОВСКИ презрительно

Пример из жизни животных.

КУНЦЕ

Точно, жизнь животных. Можно сказать, базис. Освальд, ты имеешь дело с интеллигентными людьми. Открываешь рот, аргументируешь, они соглашаются. А тут, на земле, твои речи как об стенку горох. Остается одно: взять дубину и врезать по кумполу.

ЧЛЕН ПАРТКОМА

А ты не слишком много на себя берешь, Пауль? На совещаниях секретарей тебя не раз упрекали в беспринципности. А ты отвечал, что у вас треть коллектива – члены партии, и все в порядке, все нормально. Нет у вас никакого порядка. Где воняет, там тишина, где должна быть тишина – скандал. Ты закатываешь свои истерики от имени партии. Пауль, что такое ты и что такое партия?

ТВАРДОВСКИ

Мы победили владельцев фабрик, но теперь фабрики – наши новые сильные враги. Нужно найти способы, подчинить их себе. Мы занимаемся сырьем. Мы применяем насилие к углю, стали, дереву. Это тоже революционно, Пауль Кунце. Будь любезен восстановить нормативное качество брикетов. Это партийное поручение. Понял?

КУНЦЕ

Понял. Не дурак. ТВАРДОВСКИЙ

Хорошо.

КУНЦЕ

Если бы ты назначил меня мастером вместо этого… Уходит.

ЧЛЕН ПАРТКОМА

Ничего не меняется к лучшему.

ТВАРДОВСКИ

Меняется, дорогой товарищ, все-таки меняется.
Представь, что ты спускаешься к реке
Наощупь через лес ища дорогу.
Не знаешь, далеко ли ты зашел,
Не чувствуешь, секунда или день
Тебя от цели ясной отделяет.
В одних и тех же сумерках бредешь,
Листву, кусты и сучья раздвигая.
И кажется тебе, что ничего
Вокруг тебя ничуть не изменилось:
Все тот же лес, и полутьма, и тишь.
Но вдруг исчезнет тень и брызнет свет,
И ты окажешься на берегу реки,
Достигнув трудно достижимой цели.

Брикетная фабрика

Цидеванг, Фромм, Эртель.

ЦИДЕВАНГ

Ты говоришь, он просто правду сказал?

ЭРТЕЛЬ

Ненароком. Юмор у него такой. Только захочет о чем-то умолчать, тут же и выпаливает это вслух.

ЦИДЕВАНГ

У кого чувство юмора, человек ненадежный.

ФРОММ

И я о том же.

ЦИДЕВАНГ

У Фидорры мотоцикл и пять костюмов, вот он и щегольнул своим юмором.

ФРОММ

И я о том же. Юмор, он от роскоши происходит.

ЦИДЕВАНГ

И он же роскошь губит. Из-за этого Рим погиб.

Входит Фидорра с прибором для формования брикетов.

ЭРТЕЛЬ

Ну что, Барбос, сболтнул лишнего и положил всех нас на обе лопатки. Себя в том числе. В городе только о нас и говорят. Даже по телефону.

ЦИДЕВАНГ

Слышь, Барбос, а правда, что ты вдруг заделался честным человеком?

ФИДОРРА

Я не честный. Я пьяный был.

ЦИДЕВАНГ

Пьянству – бой. Пить нехорошо.

ЭРТЕЛЬ

Он пьет, как акушерка.

ФРОММ

Как ёж.

ФИДОРРА

Пью, как хочу. А вы что, против?

ЦИДЕВАНГ

Против пьянства в принципе мы не возражаем.

Входит Кикуль, с метлой и в маске от пыли.

ФИДОРРА

Эрнст знает дорогу.

КИКУЛЬ

Дорогу на работу? Знаю.

ФИДОРРА

Я имею в виду дорогу в столовку. Будь добр, Эрнст, двигай туда и купи ящик пива. Дает ему деньги.

ФРОММ

Я присмотрю за этой покупкой, и чтобы сдачи хватило на бутылку светлого для меня. Уходит за Кикулем.

ФИДОРРА

Во влаге человек рождается на свет.

ЦИДЕВАНГ

Но впредь держи рот на замке.

ФИДОРРА

Герберт, ну, кого они могут натравить на нас? Одного Кунце.

ЦИДЕВАНГ

И Папмайера, двоих.

ФИДОРРА

Двое лучше, чем один.

КУНЦЕ входит.

Прочность, коллеги. Сейчас стоит вопрос прочности. В том числе политической. Коллеги, наша низкая прочность – классовый позор, нужно привести ее в порядок.

ФИДОРРА

Нужно, Пауль. Но как?

КУНЦЕ

Твердостью.

ФИДОРРА

Да, и без этого Папмайера. Разве это мастер? С тех пор, как у этого человека выросли рога, все идет наперекосяк. Он всем мешает, показывает свой университет, умничает, все ему не нравится, особенно то, что делаешь ты, Пауль. Всех застращал, запутал, перестал быть рабочим, стал ответственным товарищем и корчит из себя Форда и Тейлора.

КУНЦЕ

Но вопрос прочности остается, коллеги.

ФИДОРРА

Ничего страшного, Пауль.

ЦИДЕВАНГ Эртелю

Сходи-ка в лабораторию. Интересно, как там анализы.

ЭРТЕЛЬ

Лаборантка принесет.

ЦИДЕВАНГ сердито

Лаборантками не интересуюсь. Эртель уходит.

ПАПМАЙЕР входит.

Коллега Цидеванг, снова у тебя хромает прочность. Мы не имеем права прогонять такие брикеты через пресс, мы должны учитывать число оборотов. Ты и я.