Kitobni o'qish: «Россия Делает Сама»
Название: Россия Делает Сама
Автор(-ы): Сергей Павлов
Ссылка: https://author.today/work/335822
Глава 1
– Ну и где твой приятель. Мы сейчас опоздаем к началу. Вы так и на лекции ходили?
Ниночка Пикина дула губы игриво сердясь на своего спутника Петра Цветкова, аспиранта физико-технического института, хотя и на самом деле она заметно нервничала.
– Нина, ты угодила в точку. Мы с Лешей и в студентах не ходили на лекции, а бегали на семинары в институт, где теперь работаем.
Петя недавно познакомился с Ниной, играя в волейбол в парке, и при каждой возможности старался щегольнуть перед ней, произвести впечатление.
В широком фойе мимо них шли и шли люди в направлении главной аудитории. Весь Политехнический институт был взбудоражен сегодняшним событием: перед студентами приехал выступать известный академик Павел Капица, выпускник института, долгое время работавший в Кембридже и имевший мировую известность. Поговаривали, что сам Сталин распорядился не выпускать его из России, когда он с семьей приехал в отпуск домой из Лондона повидаться с родными.
В толпе студентов, молоденьких девушек и парней, многие с интересом поглядывали на Петину спутницу, высокую статную брюнетку, в белом длинном платье с широким воланом внизу. Нинины щеки, и без того румяные, горели от волнения, черные глаза блестели, с выражением не то ужаса, не то восторга, а блестящая смоль волос придавала всему ее облику особую эффектность и торжественность.
Среди собирающейся на лекцию публики было много людей и более зрелого возраста: научных сотрудников, преподавателей и даже профессоров. Увидев наконец Лешу, приближающегося в толпе, Петя выдохнул с облегчением, устав страдать от уколов своей беспокойной спутницы. Леша был из тех людей, которым все сходит как с гуся вода: открытый в общении, одинаково простой и дружелюбный со всеми, он с первой встречи у всех вызывал симпатию и ему многое прощалось его знакомыми.
– Петя, извините меня пожалуйста, никак не мог найти сегодня свою новую рубашку – тетя постирала ее и так положила, что и так и нарочно не спрячешь. Еще как назло дождь пошел.
– Как можно идя под дождем совсем не замочить одежды? – вмешалась в разговор Нина.
– У меня в руках была тросточка, и я на ходу отмахивался ей, отбивая каждую каплю. – не моргнув глазом нашелся сказать Леша и все троица весело рассмеялась такому ответу.
– Ты сегодня с дамой!
– Да, Нина – это Леша, Леша – это Нина. А теперь давайте двигать ногами, или мы рискуем опоздать и придется сидеть на ступенях.
И смешавшись с толпой, движущейся по широкому коридору, они поспешили к большой физической аудитории.
В огромной полукруглой зале, с рядами слушателей растущих ярусами от площадки у доски, было полным-полно народу и воздух гудел от людских голосов. После некоторого ожидания, внизу у досок появился ректор института в компании нескольких человек; в зрительном зале все пришло в движение, слушатели быстро занимали свои места и следом все замерло.
Ректор вышел на середину и властно осмотрел аудиторию: свободных мест не было видно, сверху до низу все ряды были заполнены слушателями, люди стояли даже по бокам вдоль стен, а опоздавшие продолжали заглядывать в входные двери и просачиваться в зал.
Ну, давайте начнем. Закройте пожалуйтесь двери. Сегодня у нас с вами особый гость, большой ученый, академик, выпускник Политехнического института Петр Капица.
– Среднего роста мужчина в элегантном костюме в клетку, делавшем похожим скорее на известного артиста чем на ученого, скромно стоял за ректором и склонив голову на бок утвердительно кивал, словно подтверждая свое согласие с говорившим.
Вы знаете, что мы сейчас готовимся к главному событию 1941 года, к выпуску наших новых дипломированных специалистов, востребованных народным хозяйством страны. Чтобы напутствовать в жизнь этих молодых людей и прекрасных девушек мы пригласили сегодня академика Капицу, работающего на переднем крае мировой науки. Я не буду сильно злоупотреблять вашим вниманием, поскольку Петр Леонидович чрезвычайно интересный собеседник, ради которого мы все сегодня собрались, скажу лишь только, что он является блестящим ученым и наш университет по праву гордится таким выпускником. Должен сказать, что мировая наука, и в частности физика, переживает сейчас революционное время, я не побоюсь этого слова. И особенно приятно, что мы также находимся в авангарде: благодаря строительству у нас в городе циклотрона (чтобы произнести этот термин ректору потребовалась шпаргалка) впервые в истории радиоактивности наша страна заняла одно из ведущих мест в мире в науке наряду с Парижем и с Америкой. Наши ученые теперь могут теперь исследовать новые явления, связанные с распадением тяжелых ядер металлов, и невозможно даже предвидеть все новые открытия, которые будут сделаны в этой области. Но об этом всем, и много о чем еще вам лучше расскажет наш гость.
Оказавшийся после этого представления в центре внимания господин в костюме с щеголевато, небрежно на сторону, повязанном галстуке, вышел немного вперед, поблагодарил ректора и начал говорить тихим, ровным, спокойным голосом, от чего в аудитории установилась такая тишина, что каждый скрип стульев или кашель были отчетливо слышны. Превращение было магическим и почти мгновенным: перед слушателями взамен немного застенчивого, начинавшего седеть мужчины, стоял мастер своего дела, большой ученый, которого все в аудитории слушали затаив дыхание.
– В физике, как и других науках, есть области хорошо изученные людьми и описанные ими с помощью разного рода предположений, гипотез и теорий. Эти теории затем попадают в учебники, по которым люди учатся, а студенты еще и сдают экзамены. И у многих людей, в том числе в зрелом возрасте, в силу присущего нам всем консерватизма возникает ощущение незыблемости теорий, которые мы когда-то выучили. Однако при развитии науки, в процессе научно-технического прогресса, незыблемы лишь твердо изученные научные факты, тогда как теории постоянно развиваются и совершенствуются. Таким образом мы постоянно совершенствуем наше понимание истинной картины окружающего мира.
Я занимаюсь экспериментальной физикой, и у нас часто бывает так, что хороший эксперимент порождает проблему, поскольку его результаты невозможно объяснить. Когда такое случается это означает катастрофу для теории. Наука движется вперед катастрофами малого и великого порядков.
Академик говорил около часа, затем перешли к вопросам, и из зала тот час же спросили:
– Говоря о нерешенных проблемах, вы имели ввиду овладение энергией атома?
– Знаете, вопрос об овладении атомной энергией – это давняя проблема. Моим учителем Эрнестом Резерфордом в Англии и его учениками эта область была очень хорошо проработана и сегодня можно с большой достоверностью утверждать, что атомной энергией мы по всей видимости не воспользуемся. Да, атомная энергия играет решающую роль в астрономических системах, где задействованы большие массы вещества, энергия звезд берется из атома, но в жизни человека она не играет и не будет играть какой-либо роли.
– Можете побольше рассказать нам об этом? Неужели все исследования энергии атома имеют чисто теоретический интерес?
– Мы научились извлекать ядерную энергию, и это действительно большое количество энергии: из куска металла размером с куриное яйцо можно извлечь энергии столько же как при сжигании сотни тонн каменного угля, однако на то чтобы получить эту энергию приходится затратить больше чем мы в результате получаем. Посчитано, что тяжелого металла, например, урана, который необходим для ядерных реакций нужно огромное количество, целые тонны, тогда как сейчас в год его производство у нас исчисляется граммами. Знаете, на самом деле, те процессы, которые мы применяем в технике, обычно уже встречаются в природе в какой-то форме. Но если бы в природе существовала цепная реакция распада атомного ядра, мира бы уже не существовало, он давно бы взорвался. Есть какие-то силы, которые держат этот мир в равновесии. Мне кажется у нас и без атома очень много источников энергии, нужно просто научится ими пользоваться.
– Значит вы считаете, что работы физиков над атомным ядром не дадут новых больших открытий?
– Это очень благодарная работа и ее выводы очень интересны, даже если они не приведут к использованию ядерной энергии. Однако если обсуждать перспективность, мне кажется в области физиологии и химии здесь гораздо большие горизонты чем в физике.
Глава 2
В коридоре раздались голоса и приглушенный смех, послышался звук шагов, идущий ближе, ближе, наконец старенькая дверь скрипнула в тишине и в духоту сумеречной, пыльной комнаты ворвалась свежесть ночного воздуха с тонкой нотой женских духов. Молодой мужчина склонившийся над тетрадью с записями за старенькими письменным столом обернулся к вошедшим и с напускным упреком сказал:
– Ну наконец то! Петя тебя только за смертью посылать. Куда ты запропастился?
– Не ворчи коллега! У нас гости, посмотри с кем я. Давай-ка, освобождай генеральское кресло.
Вслед за Петей в комнату аккуратно проскользнула Нина и с интересом осматривалась по сторонам в этом просторном помещении с голыми, крашеными стенами и с большим количеством массивного оборудования, странного вида, отсвечивающего в темноте блеском железа. Роскошные локоны волос Нины были изящно уложены на голове двойным валиком, плотно затянуты и прихвачены бантами по бокам головы, и свободно опускались сзади на затылке едва касаясь спины. В строгом и простом темном платье, с белоснежно белым накладным воротничком она походила на учительницу из учебника для младших классов. Леша поспешно поднялся, уступая девушке свое кресло, сильно потертое и обшарпанное, да так и застыл, любуясь ею.
– Почему оно генеральское? – удивленно спросила Нина, поворачивая свою красивую голову из стороны в сторону, привычно не придавая никакого внимания тому впечатлению, которое она производит на окружающих.
– Наш начальник лаборатории, Игорь Васильевич, мы его называем между собой «генералом», когда он приходит, это кресло должно быть немедленно освобождено для него.
– А вы на чем будете сидеть? – спросила Нина, аккуратно устраиваясь в кресле.
– У меня есть дежурный табурет, а Леша, наверное, уже и насиделся уже за сегодня, да? – Петя с грохотом вытащил откуда-то из-под стола здоровенный деревянный табурет и с довольным видом устроился рядом с Ниной.
– Как тебе наша лаборатория? Этот, хм, храм науки!
– Трудно сказать. Я еще не разобрала. На самом деле, я представляла себе это несколько иначе.
– Конечно у писателей фантастов лаборатории ученых выглядят иначе, более впечатляюще, но зато у нас здесь все по-настоящему. Когда-то раньше в этом здании была больница для душевнобольных, теперь здесь обитают физики, но в стенах и во всей атмосфере возможно осталось что-то странное, загадочное. Ты не находишь?
– У нас в университете, на факультете журналистики, физиков с математиками все считают странными, не от мира сего, так что такая атмосфера вполне соответствует моим ожиданиям.
– Нина, я сделаю вид, что не заметил этой твоей колкости. Кстати, Леша, ты покормил Эйнштейна?
– Да. Я покрошил ему хлеб на ужин.
– Кто такой Эйнштейн?
– Эйнштейн, это наша домашняя мышь. Он живет здесь в лаборатории. Поскольку когда он появился нам пришло вдохновение в решении одной сложной проблемы, мы и назвали его Эйнштейном.
– Какой ужас, Петя, ты же знаешь, что я очень боюсь мышей.
– Ладно, мы прикажем ему сидеть у себя в домике и не появляться. Между прочим, наш директор института, до войны работал в Германии и лично знаком с Альбертом Эйнштейном. Алексей, а не включить ли нам радиоприемник? Давайте послушаем музыку.
– Я отключил его, чтобы не создавать помех в эксперименте. Но я уже закончил измерения, так что, можешь включить радио. Я, кстати, уже собирался уходить, меня давно дома ждут.
Петя включил приемник, поймал волну и из репродуктора мягко и мелодично зазвучала музыка, звучал рояль с флейтой, их звуки сплетаясь друг с другом взлетали, затем начинали угасать, распадались и совсем затихали.
– Какой он забавный. – сказала Нина, когда Леша, поспешно сложил все свои бумаги в старенький портфель, прихватил его под мышку, нацепил кепку и быстро попрощавшись ушел.
– Он очень скромный, особенно с девушками, но на самом деле Леша у нас большая умница и у него золотые руки. Мы смастерили с ним вот эту уникальную камеру для регистрации событий происходящих в атоме, она сверхчувствительная, в десять раз более чувствительная чем в лабораториях в Америке. Петя сам, вручную, наносил кисточкой на пластины слои краски с ураном, а затем еще покрыл их сверху тончайшим слоем золота, чтобы исключить помехи. Художник в своем роде.
– Это и есть та самая камера, с помощью которой вы проникли в тайны материи, недоступные пониманию академика Капицы? С виду так просто перевернутая кверху дном кастрюлька. Ты покажешь мне как это работает?
– Сейчас все будет. Только сначала Нина, поскольку мы наконец остались с тобой вдвоем, я бы хотел… – Петя вплотную придвинулся к девушке и взял ее за руки пытаясь заглянуть ей в глаза. Она игриво ускользала от него.
– Я так и знала Петя, что в этой ночной прогулке в лабораторию был какой-то подвох. Какой ты оказывается обманщик. И совсем не научные темы у тебя были на уме.
– Неправда. Загадку природы мы сейчас увидим своими глазами. Удивительную тайну природы, открытую нами. Но это ведь пока всего лишь крохотная щелочка, в которую можно подсматривать за той огромной тайной ядерной энергии материи, которую мы собираемся отвоевать у природы. Однако Нина… сначала я должен признаться, что я, я безумно люблю тебя, и любовь к тебе сейчас заслоняет собой все …
– Все, и даже физику?
Изловчившись, он успел поцеловать ее губы, но она тут же аккуратно, но решительно, отстранилась от него и строго взглянув ему в глаза сказала – Петя не будь обманщиком, я же сказала тебе, мы пришли сюда не за этим.
– Хорошо, прекрасно Нина. Итак! – он вскочил на ноги, глаза его горели от возбуждения, голос его звучал вдохновенно, на него нельзя было смотреть без восхищения.
– Перед нами самая чувствительная, совершеннейшая в мире камера, способная заметить даже мельчайшую заряженную частичку, вылетевшую из атома. Сначала, когда мы начинали опыт, мы подносили к ней источник радиации, лучи которого выбивали частицы из ядер урана, нанесенного на пластины. Однако позднее мы заметили, что частицы продолжают вылетать даже без источника радиации, пусть и значительно реже. Это было как гром среди ясного неба – представляешь, значит ядра тяжелого металла сами разваливаются на части. Пусть мы не умеем пока управлять этим, но раз распад ядра в принципе происходит, то мы обязательно научимся управлять освобождающейся при этом энергией.
– Так просто, и это все открытие?
– Нет, конечно нет. Генерал задал нам тысячу вопросов, на которые нам пришлось ответить чтобы доказать, что ядро действительно распадается самостоятельно, а не от какой то залетной частицы. Мы спускались с камерой в метро, глубоко под землю, чтобы защитить ее от космического излучения. Мы преодолели все препятствия, сняли все вопросы и мы доказали.
