Kitobni o'qish: «Главная последовательность»
1
На красном табло сменяли друг друга маршруты поездов – приходящих и уходящих – но ехать было некуда. Герман Рудольфович Келер сидел, поджав ноги, в сетчатом металлическом кресле и наблюдал, как неспешно двигают стрелки вокзальные часы. Мимо шуршали колесики дорожных сумок, угрюмые транзитники с заспанными лицами пили кофе у высоких столиков. Келер поежился и спрятал руки в глубокие карманы пальто.
– Не занято? – буркнул кто-то, имея в виду место, на котором лежал старомодный чемодан. Келер молча убрал чемодан на колени. Так даже теплее. Вроде бы все двери закрыты, но в огромное здание вокзала пробираются декабрьские холод и сырость. Под высокой бледно-зеленой крышей снуют воробьи – присаживаются на барельефы, разглядывают суетящихся внизу людей. «Наверное, – подумал Келер, – сверху мы выглядим бурлящей хаотичной массой, и только я, в центре, – неподвижная точка, которая вот-вот начнет вызывать подозрения у охраны вокзала».
– А часов у вас случайно нет?
Тот же голос, который заставил подвинуть чемодан. Келер повернулся и обнаружил в соседнем кресле девушку в легкой не по погоде куртке. Девушка вопросительно смотрела на него из-под капюшона, который в декабре тоже казался довольно легкомысленным элементом одежды. В руках играл всеми цветами радуги не менее легкомысленный журнал.
Келер вздохнул и полез в недра пальто, выудил старенький мобильный телефон.
– Без четверти одиннадцать, – и он на всякий случай продемонстрировал монохромный экран.
– Ничего себе. У обладателя такого чемодана я рассчитывала увидеть, как минимум карманный хронометр на цепочке, – на ее лице мелькнула едва заметная улыбка. Она поблагодарила и вернулась к чтению.
– А эти вас значит не устраивают? – Келер указал на массивный циферблат под потолком.
– Я им не верю, – ответила девушка, не отрываясь от журнала. – Мне кажется, что последние часа три они показывают одно и то же время.
Келер кивнул. Такое ощущение было и у него – только гораздо дольше. Он откинулся на жесткую спинку и закрыл глаза. Что ж, короткая беседа – уже развлечение. Все его общение за последние сутки сводилось к трехлетней девочке, показавшей ему язык и испачкавшей рукав мороженым, и перестаравшимся с баночным пивом обитателем вокзала, который пытался прилечь на его чемодан. Внятной беседы не получилось ни с одной, ни с другим.
Девушка шумно листала страницы. Это не раздражало, даже успокаивало. Так обычно делают, когда чтиво абсолютно не интересно, а судя по обложке журнальчик был малосодержательным. Есть такие глянцевые издания, состоящие из пустых широких полей и рекламы, где местами размашистым шрифтом раскиданы статейки с оригинальными названиями вроде «10 способов…». Но на любителя такой прессы его случайная соседка не походила – скорее на человека, который очень нервничает и хочет просто чем-то на время занять руки и мысли. И вообще, журнал лучше подложить под ее куртку прямиком из середины сентября, чтобы немного согреться. А это совсем не лишнее, учитывая, что никакого багажа у девушки нет.
Келер не заметил, как потерялся в мыслях и провалился в дрему. Когда он открыл глаза, ни девушки, ни журнала рядом не было.
Он перевел взгляд на свой чемодан, затем на изрядно поредевшие места для ожидающих. Только что отправился очередной экспресс – отправился передать новых пассажиров от печальных глаз провожающих в радостные объятия встречающих. Ни тех, ни других у Келера не было, оттого он вторые сутки выбирал маршрут, пристально вглядываясь в расписание поездов сквозь видавшие виды очки. Пожалуй, об этом следовало подумать заранее, прежде чем бросать вещи в чемодан и бежать к ближайшей станции за билетом.
Келер вытянул затекшие ноги и спрятал руки глубоко в рукава пальто, подальше от вездесущей сырости. Отважный воробей, в надежде, что человек полез за пригоршней семечек, подсел поближе и закрутил головой.
– Кыш, – сказала ему вернувшаяся девушка в капюшоне и опустилась на все еще незанятое кресло. Вместо журнала в ее руках был стакан с горячим чаем. Пакетик плавал в кипятке, от него вытягивались желтые, неспешно растворяющиеся нити. Сахар белой горкой лежал на дне.
– Хотите?
Келер уклончиво мотнул головой. Отказаться совсем не хватило духу.
– Берите, я еще схожу.
– Постойте, а деньги?
Он порылся в карманах, достал мелочь. Девушка с усмешкой взглянула на монетки.
– Да, отец, похоже, вы нечасто чаевничаете в столице. Я скоро.
Келер обиженно вернул мелочь в карман. Странно все это. Девушка без багажа, непринужденная беседа о времени под часами, теперь вот еще и чай. Не аферистка ли? Впрочем, за стакан горячего чая с сахаром он сейчас готов был отдать свой чемодан со всем его содержимым.
Девушка не возвращалась, хотя до киоска с кофе и прозрачными от масла пончиками метров двадцать. Теперь аферистом чувствовал себя Келер. Он почти допил чай, но так и не расплатился за него. Приятное тепло разливалось по всему телу, немного ныл обожжённый язык, но холод и сырость бесследно исчезли, словно их и не было ни в зале ожидания, ни за его стенами.
– Соскучились?
Она появилась словно из ниоткуда еще с двумя стаканчиками и пакетом пирожков.
– Я думал, это новое молодежное развлечение, – сказал Келер, – поить стариков чаем и бесследно исчезать.
– Челлендж?
– Чего? – переспросил Келер.
Девушка махнула рукой.
– Не запоминайте. Тоже ждете вечерний экспресс?
Келер саркастически повел бровью.
– Как, разве это не Шереметьево?
Девушка кивнула и сделала аккуратный глоток еще не заварившегося толком чая.
– Юмор – это хорошо.
Она близоруко сощурилась и аккуратно опустила стаканчик рядом с собой.
– Присмотрите. Я скоро.
Келер снова остался один – с вытянутым из кармана кошельком и в компании трех пластиковых стаканов. На этот раз незнакомка исчезла надолго. Прошло не меньше получаса. Келер вдруг понял, что начал скучать по странной собеседнице, чай которой успел безнадежно остыть. Странно, как иногда за минуту привыкаешь к незнакомому человеку. Обычно для этого недостаточно и половины жизни.
Один раз Келеру показалось, что он видит ее. Но это была женщина в пуховике, а не в осенней куртке. Она прошла мимо, покосившись на его чемодан. Тот поблескивал металлическими уголками.
Девушка стояла в середине зала. Келер разглядел возле нее кого-то еще, почти на голову выше. Здоровяк размахивал руками и совсем не походил на охранника. Люди обходили их, волоча сумки, за чужими спинами Келер не мог разглядеть, что происходит. На мгновение ему показалось, что незнакомец ударил девушку, затем грузный мужчина в распахнутой куртке загородил обзор.
Келер поднялся. Девушки не было видно, но как она убегала, он тоже не заметил. А народ все прибывал, толпясь у рамок металлоискателей. Келер взглянул на свой чемодан. Бросать опасно, но и бежать с ним глупо. Вгляделся в толпу. Девушки нет, но и незнакомец, беседовавший с ней, исчез. Носком ботинка Келер отправил чемодан под кресло и быстрым шагом, насколько позволяли замлевшие ноги, направился туда, где минуту назад, если ему не почудилось, разыгралась странная сцена.
Дважды он столкнулся с бредущими навстречу людьми, извинился, но они, словно багаж на транспортерной ленте, безучастно проплыли дальше.
Девушка сидела на полу, опираясь одной рукой на грязную плитку – казалось, она что-то ищет. Другой рукой держалась за висок. Капюшон слетел, остриженные чуть ниже плеч светлые волосы растрепались. Проводок наушников валялся под ногами.
– Эй, что с вами? – Келер нагнулся, прикоснулся к плечу, ожидая, что она отбросит его руку. Но девушка водила ладонью по полу, другой вытирала нос.
– Все хорошо.
Она не спешила подниматься.
– Помочь вам?
– Линза, – она встала на ноги, ухватившись за его руку. – Не важно уже.
Ее лицо было растерянным, глаза без слез, но блестят, словно вот-вот заплачет. Волосы облепили лицо. Она убрала их, тыльной стороной ладони погладила щеку.
– Мне нужно в гостиницу.
– Вам бы к доктору. А лучше в милицию, – Келер гневно осмотрел толпу. Обидчика его новой знакомой поблизости не было.
– Нет, в гостиницу. Пожалуйста.
– Я посажу вас в такси.
Келер аккуратно повел ее под руку, хотя нужды в этом не было.
– Только заберем чемодан. А то там, наверное, уже целая делегация из охраны, – сказал Келер. – У вас есть багаж?
Она отрицательно мотнула головой.
– Тем лучше. Дело за малым – узнать хоть один номер столичного такси.
Хмурые таксисты с разноцветными бейджиками сновали на каждом шагу, норовя затащить прохожих в накрутившие не один световой год машины. Их услугами вполне можно было воспользоваться, имей Келер в кармане пару лишних тысячных купюр – которых, конечно, не было.
Декабрьская Москва за стенами вокзала встретила их промозглым ветром. Дворники в оранжевых жилетах убирали с площади мокрый снег и перекрикивались на непонятном Келеру языке.
– Вам куда? – спросил Келер. Девушка жалась от холода рядом с ним словно бродячий котенок. Он накинул ей на голову капюшон. Видимость заботы, конечно. С таким же успехом можно защититься от града голыми руками.
– В гостиницу.
– Это я понял. Адрес скажите.
Она некоторое время молчала, видимо вспоминая.
Тем временем белое такси с огромной рекламной картинкой проплыло мимо, разбрызгивая воду из луж. Останавливать его не имело смысла, да и не требовалось. Келер, прищурившись прочел номер на дверке, потом полез в карман за древним кнопочным телефоном.
– Вы адрес вспомнили? – он прижал трубку к уху и проорал в ответ на приятный женский голос: – Девушка, такси к Киевском вокзалу, пожалуйста! В гостиницу. Нет, багажа нет.
Свой чемодан он полноценным багажом не считал.
Белый Опель остановился почти рядом с ними под неодобрительными взглядами дворников.
– Вы доберетесь сами? – спросил Келер, но девушка неуверенно мотнула головой. Растеряна она, или незнакомец на вокзале действительно сильно ударил ее в висок, как показалось Келеру, понять было сложно. Она смотрела, поджав губы и слегка прищурившись, словно хотела что-то сказать, но не решалась. Келер вздохнул.
– Садитесь.
Он протолкнул в салон чемодан, не без труда забрался сам.
– Вы ко мне или…?
Она села впереди.
– Куда везти? – спросил водитель и покосился на чемодан. Келер поспешно вернул его на коленки.
– Кожуховская, – сказала девушка.
«Отлично, – подумал Келер. – Через половину Москвы. Еще нужно как-то вернуться обратно».
Но бросить ее в беспомощном состоянии он не мог. По крайней мере, он считал ее такой – беспомощной. Куртка не по сезону, никакого багажа, совсем одна в центре города – и с одной линзой вместо двух. От жизнерадостной незнакомки, угощавшей его горячим чаем, не осталось и следа. Она прижалась виском к стеклу и безучастно смотрела на поток машин, шуршащий по широким мокрым проспектам, втекающий в туннели и взбирающийся на мосты.
Слева проплыли огромные ворота парка, за которыми ожидая зимы тянули к низкому небу ветви голые деревья. Беззаботный малыш в ярко-красной куртке ковырял лопаткой грязный сугроб у светофора. На мгновение Келеру показалось, что девушка улыбнулась и постучала кончиками пальцев по стеклу. Сконфуженный ребенок закосолапил к маме.
– А на Кожуховской куда? – уточнил водитель.
– К гостинице, – отозвался Келер, полагая, что она там одна.
– Покажете.
Девушка указала на пятиэтажный дом с узкими окнами. Подъехать ближе было невозможно – сугробы заботливо отделяли тротуар от дороги, принимая брызги грязной снежной каши на себя.
Девушка вынула из куртки кошелек и расплатилась.
– Вас подождать? – спросил водитель.
Келер уловил на себе вопросительный взгляд попутчицы и покачал головой.
Ступени нарядно блестели корочкой льда. Келер покосился на них, потом на перила – они были выше того уровня, на котором их можно было считать удобными.
– Вам помочь? – девушка аккуратно взяла его под локоть. Так стало ненамного лучше – теперь он еще опасался покалечить при падении и ее.
– Подержите лучше чемодан. Не волнуйтесь, он легкий – там почти ничего нет.
– А, по-моему, вы, как минимум, обчистили спортивный зал, – она улыбнулась и потащила чемодан наверх.
Фойе развернулось перед ними теплом, одиноким фикусом в рост, мягкими диванами и до блеска намытым полом, на который страшно и стыдно было наступать. Женщина за стойкой администратора разбирала полотенца. Келер долго следил за ее работой, потом культурно кашлянул в кулак.
– Вы за ключом? – обернулась администратор.
– Девушка за ключом.
– Какой у вас номер?
Возникла неловкая пауза. Девушка, покусывая губу, смотрела на него, а Келер изучал ее прищуренные глаза. Один был чуть светлее другого, но понять в котором осталась линза было невозможно. Женщина администратор с дежурной улыбкой разглядывала их обоих.
– А ну-ка на минуточку, – он аккуратно отвел девушку к фикусу и вопросительно качнул головой.
Она молчала.
– У вас тут нет номера, так?
Девушка кивнула. Вот теперь понятно, где линза – один глаз блестит сильнее. Келер подумал о том, что давненько не бывал в таких ситуациях и понятия не имеет, что делать дальше. Но труднее всего было понять, как он позволил втянуть себя в такую авантюру. На будущее, нужно просто отказываться от предложенного чая.
– У меня нет тут номера, и я не могу его снять – паспорта у меня тоже нет.
– И мы проехали половину города в гостиницу, в которой вы даже не живете? – Келер усмехнулся. – Девушка, вы правда рассчитывали, что я соглашусь снять вам номер на свои документы? Я вас даже не знаю!
Он ждал слез, умоляющих глаз, заверений в порядочности, но девушка просто пожала плечами.
– Я хотела просто поскорее уехать оттуда, – тихо произнесла она, улыбнулась, поджав губы и направилась к выходу, оставляя отпечатки кроссовок на изумрудно-зеленой плитке пола.
Келер стоял в центре фойе и растерянно смотрел на только что закрывшуюся дверь. Чемодан в руке вдруг стал нестерпимо тяжелым, две ночи без нормального сна отозвались в пояснице ноющей болью. Он вздохнул и побрел к стойке администратора, волоча за собой чемодан.
– Вам номер? – дежурно спросила она, словно странная сцена разыгралась только что не перед ней, а на плоском экране маленького телевизора. Келер кивнул и протянул паспорт.
– Одноместный? – администратор делала вид, что ищет номера в компьютере, хотя гостиница не создавала впечатления переполненной.
– Да, – он потянулся к кошельку, в котором еще оставалось несколько крупных купюр из разряда «на всякий случай». – Два.
– Есть на третьем и четвертом этажах. Вам какой?
Келер подумал о том, что после шестидесяти разница между третьим и четвертым этажами уже ничтожно мала, но только махнул рукой.
– Все равно. Какой получше?
– В триста первом новая душевая кабина и большой телевизор, а в четыреста десятом, к сожалению…
– Вот, триста первый внучке моей. А мне другой.
Он вышел на крыльцо. Сосульки облепили стены и провода у входа, с них капала вода, прямо в уже переполненную урну. Девушка стояла спиной к нему, разглядывая зажатую между тонкими пальцами сигарету. В сыром воздухе витал легкий едкий дымок.
– Девушка, – тихо позвал Келер. Он так и не знал, как ее зовут. Впрочем, провести в ее компании столько времени он тоже не планировал.
Она обернулась. Капюшон слетел с ее головы, волосы под порывами ветра налипали на лицо. Она выпустила в тонкую струйку дыма и убрала волосы со лба. Келер молча протянул ей ключ от номера.
– Спасибо, – она торопливо спрятала ключ в карман, словно боялась, что Келер передумает. – Вы знали, что я не ушла?
– Я видел, что кто-то дымит на лестнице, – сознался Келер.
– Что ж, хоть какая-то польза от этой привычки, – она затушила окурок о край урны и шмыгнула носом, вжав голову в плечи. – Я правда очень благодарна вам.
– Идите уже, отдыхайте. Номер до двенадцати. Надеюсь, вы просыпаетесь раньше.
Она кинула и почти вприпрыжку побежала двери.
– Кстати, – она обернулась, едва приоткрыв дверь. – Меня зовут Лера.
– Очень приятно, юная интриганка.
Келер задержался на крыльце. Вдохнул прохладный сырой воздух. Над ним, облепленная тяжелыми сосульками, угрожающе раскачивалась вывеска еще не открытой аптеки, а справа и слева – чужой хмурый город. Город дал ему вечер на передышку и раздумья, но это совсем не значило, что он стал его другом или хоть немного поменял свое отношение в лучшую сторону. Пролетело такси, и волна жидкого снега захлестнула тротуар. Келер поежился и вернулся в гостиницу.
Номер как номер. Не самый лучший и относительно недорогой. Аккуратно застеленная кровать без покрывала, небольшой телевизор на стене, одинокая тумбочка и две унылые вешалки в шкафу. На полочке для обуви – табличка «не беспокоить».
«Ну, тут не толпа желающих меня беспокоить», – усмехнулся про себя Келер. Он повесил пальто, оставшись в свитере и старомодных брюках со стрелками. Включил телевизор. Две девушки в бикини (хотя пляжем в клипе и не пахло) пели что-то о хорошей жизни и летательных аппаратах. Келер пожал плечами и заглянул в душ. Кабинка из тех, пользоваться которыми он не любил, стандартный набор пакетиков со всевозможными средствами гигиены и одноразовая зубная щетка. Последняя – очень кстати, и жизнь ее должна стать более длительной, чем планировалось.
Чемодан ожидал в коридоре. Разбирать его не имело смысла. Внутри только рубашка, книга, которую он знал наизусть, пара фотографий и документы.
Келер прилег на диван, поджав ноги. Девушек на экране сменили несколько парней – той же, впрочем, внешности. Они пели не по-русски и особого интереса не вызывали, хоть и старались. Келер прикрыл глаза и незаметно провалился в сон.
Снился туннель. Келер вел машину на огромной скорости, хотя в жизни не садился за руль. Но пугало не это – фонари на потолке и стенах становились все тусклее. В полной темноте впереди его кто-то ждал – он знал это точно. Едва заметный силуэт, сливающийся с темнотой и в то же время вполне различимый. Келер не мог пошевелиться, даже повернуть голову. В машине он был не один, но не видел того, кто рядом. Огни в пустом туннеле сливались в грязно-оранжевый угасающий поток. Но Келер совсем не хотел въезжать в темноту и сбивать того, кто не торопился уходить. Ни педалей, ни ручного тормоза, только заклинивший руль в побелевших пальцах. Незнакомая рука мягко опускается на руль и легко выворачивает его в сторону. Ни звона, ни скрежета. Просто тихий удар. Потом еще один. И еще два.
Келер открыл глаза. Кто-то аккуратно стучал в дверь. Келер сел в кровати и потер ладонями лицо. На экране телевизора – подиум с красной дорожкой и счастливыми лицами. За окном сумерки. Он проспал не меньше трех часов, хотя казалось, что едва закрыл глаза.
– Иду, – хрипло произнес он и направился к двери. Все же стоило воспользоваться табличкой.
Дверного глазка нет, и цепочка не предусмотрена. Непривычно. Впрочем, закрыть дверь на замок он все равно забыл.
На пороге стояла Лера.
– Я вас разбудила? Простите.
– Нет, я не спал, – соврал Келер, приглаживая взлохмаченные волосы.
– А, по-моему, спали.
Выглядела она совсем маленькой, словно подросток в вязаной кофте старшей сестры. На ногах – гостиничные тапки.
– Как вам номер? – спросил Келер, еще не придя в себя после тревожного сна.
– Ваш? Простовато, но чистенько.
– Да нет же, ваш.
Она улыбнулась.
– Шикарно. Особенно душ. А еще я нашла фен, – она покрутила в пальцах прядь волос и вернула ее за ухо.
– Вы что-то хотели, да? – догадался Келер.
Лера пожала плечами.
– Я собиралась перекусить. Тут внизу есть что-то вроде ресторана. Хотела позвать и вас, – она немного помолчала и добавила. – У меня тут не слишком много знакомых.
Келер суетливо поправил свитер, осмотрел свои брюки.
– Я не одет для ресторана.
– Я тоже, – Лера кивнула в сторону лифта. – Я буду там минут через десять. Будет желание, подходите. Составите мне компанию.
Она исчезла так же неожиданно, как и появилась. Келер в нерешительности замер в дверях. Приглашение застало его врасплох, хотя ужин был бы совсем не лишним.
Келер подошел к зеркалу. Свитер и брюки, словно сговорившись, выглядели особенно уныло. Седые волосы над ухом торчали вверх и планировали задержаться в таком состоянии надолго. Ужас. Он не знал точно в каком виде сейчас ходят в рестораны, но догадывался, что не в таком растрепанном. Впрочем, его представления о ресторанах и обязательных галстуках застряли в минувших эпохах.
Отказаться или предложить другое место для ужина было еще труднее. Оставалось только намочить волосы и усердно взяться за расческу. Ну или тоже поискать фен. Утюга в номере не было.
На пороге он достал кошелек и пересчитал остатки наличных. На ужин должно хватить. На дорогу до вокзала и билет в неизвестном направлении – уже нет. Впрочем, вполне могло не хватить и на ужин. Келер твердо решил ограничиться чаем и парой бутербродов.
Лифтам он не доверял, пошел по лестнице пешком, по привычке считая ступени, и едва не спустился мимо первого этажа в подвал. Табличка на стене утверждала, что ресторан в конце коридора и что он еще открыт, но говорила она об этом на английском, хотя интуристов в гостинице замечено не было. Келер раздраженно перечитал табличку и снова пригладил волосы – одна прядь все еще торчала, вопреки его стараниям.
«Надо было в рубашке пойти», – запоздало подумал он и одернул рукава свитера.
Ресторан не оправдал его ожиданий. Ни метрдотеля на входе, ни официантов с накрахмаленными воротничками, ни столиков с белоснежными скатертями и салфетницами. Пять или шесть небольших деревянных столов, бар в дальнем углу, не к месту ранняя гирлянда на окне. Лера сидела под фотографией какой-то улицы, выполненной под старину и помещенной в рамку без стекла, и изучала цветное меню. Заметив Келера, она помахала ему рукой.
– Добрый вечер, – сказал Келер, словно они не виделись пятнадцать минут назад, присел на жесткий, но удобный стул.
– Хотите салат? Тут вечером с едой негусто, но салатов большой выбор.
– Я ничего в них не понимаю, – сознался Келер.
Лера разложила меню на столе и подсела ближе.
– Вот смотрите, выглядит неплохо, хотя, уверена, что креветок будет меньше вдвое, чем на картинке. Вы едите креветки?
– А это вот внизу вес или цена? – уточнил Келер.
– Не думаю, что салат весит четыреста грамм. И, кстати, я вас пригласила поужинать, я сегодня плачу.
– Ни в коем случае! – возмутился Келер. Он все еще надеялся на наличие бутербродов в меню.
– Тогда вы заставите меня чувствовать себя неловко, – сказала Лера. – Вы даже не представляете, как выручили меня, а я всего лишь хочу угостить вас ужином. Прошу вас, не отказывайтесь. Кстати, я все еще не знаю, как к вам обращаться.
Келер посопел носом идея ему не нравилась, но кто поймет эти новые нравы? Во всяком случае, больше одного салата он заказывать не собирался.
– Келер. Герман Рудольфович.
– Ой, мне такое в жизни не запомнить. Я буду звать вас как-нибудь иначе, – сказала Лера.
Келер пожал плечами и вернулся к меню.
– Как хотите.
– Вы немец?
Келер кивнул.
– Из Германии?
– Из Чимкента.
– Оу, – Лера удивленно приподняла тонкие брови.
– Город в Казахстане. Немцев там едва ли меньше, чем в Германии. По крайней мере было когда-то.
– Тогда понятно. Как там с салатом?
Келер выбрал наиболее дешевый. К нему прилагался хлеб, а это уже почти второе блюдо.
– А может еще пива?
Келер замотал головой.
– Да ладно вам, просто за компанию, – она подозвала официанта. Да, у того была белая рубашка, правда с черным воротником, на котором болтались наушники. Лера показала ему картинки в меню и уточнила. – А пиво у вас есть?
– Есть эль. Ирландский.
– Сойдет.
За окном падал снег. Через дорогу зазывала вывеской соседняя гостиница. Две буквы не горели, а почти все окна номеров были темными. Гостиницы ждали своего звездного часа, который придет с новогодними праздниками совсем скоро.
– Вам не продадут пиво, – сказал Келер
– Эль.
– Пусть так. Все равно не продадут.
Лера положила голову на скрещенные пальцы.
– Это еще почему?
– Вам, Лера, больше семнадцати не дашь, а паспорта у вас нет.
– Так, подождите. У меня есть паспорт.
– Не похоже. И потом, я слышал от вас другое.
– Он у меня в номере. Могу подняться и принести. А, кстати, мне не семнадцать, – она пожевала губу и добавила. – Мне восемнадцать. Почти девятнадцать.
– Я так и подумал. И все же вы сказали, что паспорта у вас нет.
– Немного преувеличила.
Лера подождала пока официант расставит тарелки и продолжила, наклонившись над столом.
– Я попросила вас снять номер, потому что не хочу, чтобы знали в каком отеле, я живу. Но паспорт у меня есть.
– Скрываетесь? – предположил Келер.
– Я не преступница, если вы об этом. И никаких проблем с полицией у меня нет. Пока.
Келер усмехнулся и погладил рукой небритый подбородок. Вот об этом он совсем забыл, раздобыть в гостинице бритву вряд ли возможно.
– Странно такое слышать от девушки вашего возраста. Я поверю, что вы совершеннолетняя, хотя сразу и не скажешь.
– Спасибо.
– Пожалуйста. Но все же, удовлетворите стариковское любопытство. От кого можно так отчаянно скрываться в пятнадцатимиллионном городе?
– От отца.
Принесли салаты и эль. Эль шипел в высоких стаканах, а от салатов шел дурманящий запах свежеприготовленной еды. Или свежеразмороженной.
Лера стукнула своим бокалом по его и сделала большой глоток. Келер недоверчиво понюхал эль, отпил совсем немного. Потом еще немного.
– На пиво похоже, – заключил он. Эль пробрался в пустой желудок, растекся по усталому организму и зашумел в голове, словно продолжая пузыриться там.
– Что с вами? – забеспокоилась Лера.
– Простите, очень давно не пил спиртного. Голова немного кружится, – Келер опустил стакан и пододвинул салат. Даже тарелка выглядела аппетитнее чем пирожки, которыми он питался последние два дня.
– А вы? Вы тоже не просто случайный пассажир на вокзале. Я бы решила, что вы тоже скрываетесь, если бы не ваш возраст.
Келер оторвался от тарелки.
– А что, в моем возрасте люди становятся бесстрашными и бессмертными?
Лера засмеялась.
– Нет, просто это немного странно.
– Скрываться? Я смотрю на вас и понимаю, что это становится модным. А с чего вы взяли, что я бегу от кого-то?
– Я заметила вас еще вчера вечером – заходила на вокзал узнать насчет утренних рейсов. Вы были там. В столице так долго не ждут поезд, если точно знают куда ехать.
Келер молчал. Он покончил с салатом и снова взялся за эль, почувствовав, что пузырьки в голове унялись, а ресторан больше не покачивается как в круизном лайнере.
Лера уже успела опустошить свой бокал и снова подозвала официанта.
– Еще два, – сказала она.
– Смерти моей хотите? – уточнил Келер. – Учтите, кроме пальто и собственно чемодана у меня в номере ничего нет.
– Просто мы еще не договорили, – она вернула меню официанту и постучала по нему ногтем. – К элю что-нибудь еще добавьте. Гренок, например.
Официант кивнул и удалился.
– Да, вы правы, – сознался Келер. – Я такой же беглец, как и вы.
– Криминал? Я так и думала!
– Не поверите, но родная дочь. Вы, наверное, думаете, что только в вашем возрасте у людей бывают глобальные проблемы, но это не так. Вот вы бежите от отца, который, думаю, желает вам счастья, а вы из-за свойственного вашему поколению врожденного бунта готовы исчезнуть на краю света, лишь бы самоутвердиться, – Келер усмехнулся. – И, наверное, думаете, что вот у вас-то действительно беда.
Лера поставила бокал. Она сжала побелевшие губы и уставилась на свои руки.
– Вы же не знаете…
– Почему подростки убегают из дома? Думаю, знаю.
Он замолчал.
– Простите, мне нужно покурить, – сказала Лера и убежала, оставив недопитый бокал на столе.
Келер вздохнул. С глотком эля пришло ощущение стыда. Напрасно накинулся на девушку, которую совсем не знает – решив вдруг, что знает всех восемнадцатилетних девушек в мире. Конечно, среди молодежи много неприкрытого хамства, но сейчас хамом чувствовал себя именно он. Келер одним глотком допил бокал и взялся за второй. Снег за окном превратился в дождь, украсивший стекла длинными прозрачными подтеками.
– Вы неправы, отец, – Лера вернулась и упала на стул.
«Отец? Что-то новое», – заметил Келер.
– Но опустим это и поговорим о вашей проблеме, – примирительно сказала Лера. – Ваша дочь хочет вас убить?
Келер покачал головой и улыбнулся.
– Как прямолинейно.
– Но вы же ничего не рассказываете.
– А рассказывать особо и нечего. Иногда бывает так, что живешь в маленькой квартире, дружишь с соседями и особо никому не мешаешь, а потом тебе говорят, что намного лучше тебе было бы в пансионате.
– Пансионате?
– Так красиво сейчас называют дома престарелых.
Лера прищурилась, разглядывая его, потом пожала плечами.
– Вы же не настолько старый. Простите, пожилой. Вам, наверное, лет шестьдесят.
– Шестьдесят два. Но когда ты болен, за тобой нужен уход.
– И ваша дочь не собирается этого делать?
– Она считает, что в пансионате мне будет гораздо удобнее.
Повисла тишина. Келер сделал большой глоток и почувствовал, как Лера и все вокруг поплыло перед глазами.
– А может быть она права? – предположила Лера.
– Это вы мне сейчас мстите так?
– Да нет же. Просто там и общение, и уход, медицинская помощь – если необходимо. Намного безопаснее и веселее, чем, как вы сами сказали, в маленькой квартире.
– Говорите точно, как моя дочь.
Лера подалась вперед и подняла указательный палец, словно приготовившись оглашать аргументы.
– Так, отец, давайте оставим критику. Среди людей своего возраста вам действительно будет интересно. И потом, не знаю, чем вы там больны, но в таких заведениях работают врачи.
– Дезориентация, – пояснил Келер. – Я могу выйти из дома и уже не вернуться обратно.
– Тем более!
Келер усмехнулся.
– Почему вы улыбаетесь?
– Улыбаюсь тому, как легко судить о таких вещах, когда тебе еще нет двадцати. Пансионат – это не отель на отпуск, из которого ты вернешься домой. У меня больше не будет дома. Это дорога в один конец, означающая, что жизнь твоя, какой бы долгой и яркой она не была, подошла к завершению. И завершение ее – вот оно, в кругу людей твоего возраста и медсестер, с шахматами и тапочками возле казенной кровати. А жизнь настоящая – там, за оградой. Ты можешь сколько угодно смотреть на нее из окна, но ее ты уже не вернешь.
Лера покачала головой.
– Простите, я никогда не думала об этом.
– О том, что пансионат для стриков – это билет до кладбища с пересадкой? – Келер усмехнулся. – Тебе еще пока рано об этом думать.
Лера улыбалась. Ее щеки были розовыми, а глаза блестели.
Келер смущенно улыбнулся.
– Лера, я обидел вас, простите. Мне не следовало судить вас, тем более что я совсем не знаю вашу ситуацию. Кто бы поверил мне, что я боюсь собственной дочери? Почему у вас с отцом должно быть все как-то иначе?
