Kitobni o'qish: «Это сделал Сайман. Книга 2», sahifa 3

Глава 24. Бегство Майи

Филиппов неторопливо шел к стоянке, когда на экран коммуникатора выбросило голосовое сообщение. Федот удивился и открыл его, чтобы прослушать.

– Федот, у нас проблема. – Это была Рабанская. Она говорила приглушенным шепотом. – Я на парковке у травматологии… До кара не добралась, тут это… – она еще понизила голос. – Железяки… Мне кажется, они ищут меня.

– Черт… Я ж сказал, ехать в управление! – Филиппов уже набирал номер журналистки.

Та ответила после первого гудка:

– Тут с десяток железяк этих, ходят вдоль рядов аэрокаров и у моего дежурят трое. Я не проскочу! Чего делать?

– Где вы?

Майя замешкалась:

– Я боюсь, что меня или вас прослушивают, могут засечь, если я скажу…

– Они вас по сигналу найдут быстрее! – Филиппов начинал нервничать. К своему аэрокару он уже подбегал.

Девушка выдохнула:

– А, да, в самом деле. Я под скамейкой, в сквере у больницы. Чего делать-то?!

– Сидеть под скамейкой.

– Поняла… А долго сидеть?

– Пока не скажу бежать, – он уже поднимал аэрокар в воздух и вызывал транспортную полицию.

Не сбрасывая сигнал Майи, получил геолокацию и сверился с картой. Поручил дежурному:

– Квадрат 17-а-м, нужен купол для защиты свидетеля. Парковая зона у городской травматологии. Полный контроль цифрового сигнала, подавление шумов и внешней телефонии.

Он переключился на дежурного по управлению:

– Нужно организовать защиту Василию Яблочкину. Есть угроза нападения…

Он раздавал указания, а сам, выбрав экстренную высоту, мчался к травматологии. Ему потребовалось девять минут, чтобы добраться до нее.

Завис над парковой зоной. Транспортники уже выставили купол – он видел небольшие установки на полицейских машинах, размещенных вокруг сквера. Все механические устройства внутри купола были отключены и блокированы. Филиппов насчитал шестнадцать андроидов, большая часть из которых столпилась у входа на парковку.

Федот поискал взглядом скамейку, под которой притихла Рабанская, снизил скорость. Выглянув в окно, убедился, что журналистка именно там и крикнул в коммуникатор:

– Майя, это Филиппов, бегите сюда!

Под скамейкой почудилось движение, и в следующий момент Филиппов увидел, как из-под нее показалась одна нога, за ней рука и лицо Рабанской – девушка, поморщившись на солнце, махнула ему рукой и выбралась целиком. Выпрямилась, отряхнула перепачканные землей и песком колени.

Филиппов опустил аэрокар еще ниже, перевел управление на ручной режим и нажал кнопку открытия пассажирской двери:

– Залезайте! – он протянул руку и помог девушке взобраться в зависший над землей аэрокар. – Вы в порядке?

– Я немного обо… напряглась, – девушка подтянулась и влезла на пассажирское сиденье, поправила одежду. Склонилась к решетке печки и, вывернув вентиль обогрева на максимум, положила на него посиневшие от холода пальцы, – когда эти железяки двинули ко мне. Решила, что все, отгуляла…

Филиппов закрыл и заблокировал двери и поднял машину вверх, усмехнулся:

– Вы, как я погляжу, повнимательнее некоторых оперативников будете… Как заметили скопление андроидов?

Девушка растерла плечи, снова склонилась к печке, щурясь от удовольствия.

– Да как их не заметить, если их как блох на заднице дворового кота? Ну я и смекнула, что по мою душу притащились… Яблочкина-то сразу под охрану местные безопасники взяли, с вашими пошли связываться. – Майя все-таки не стала раскрывать, что это она организовала охрану оперативнику, не из скромности, а из опаски, что именно этой суетой и привлекла к себе внимание. – А я что, кому я нужна… Вот и пришлось, импровизировать…

– Удачно.

Они выбрались из больничной зоны, Филиппов отменил купол и направил аэрокар к управлению.

– Вам повезло, что ваша журналистская чуйка вам в этот раз помогла.

Девушка окончательно пришла в себя. На слова следователя смерила его взглядом, фыркнула:

– Да, господи боже мой, меня столько раз за мою карьеру хотели укокошить, что оглядываться у меня в крови. Так что никакого везения, только логика и зоркий глаз, – она постучала ногтем по собственному виску. – Нечего обесценивать мои профессиональны навыки!

Филиппов вздохнул: что с журналисткой делать? Не в кабинете же оставлять на ночь?

* * *

– Куда мы летим? – Рабанская окончательно освоилась в аэрокаре Филиппова, отогрелась и теперь воинственно поглядывала то в окно, то на самого Федота. Пейзаж внизу не походил на центр Екатеринодара, да и времени в полете прошло сильно больше.

– Мы летим туда, где я вас укрою на первое время.

«Ба, он мне сейчас еще и свои конспиративные квартиры покажет!», – с восторгом подумала Майя, но язык вовремя прикусила.

– И далеко это?

Мысль о конспиративной квартире следственного комитета, если она расположена не в городской черте и вдали от магазинов, ее удручала. Филиппов неопределенно повел плечом:

– Не очень.

– Очень информативно!

– В этом деле, чем меньше вы знаете, тем лучше я буду спать. Вы должны быть благодарны, что я не завязал вам глаза и не везу в багажнике.

Майя уставилась на него.

– Вы сейчас так неудачно пошутили или пересмотрели фильмов про шпионов?

Федот хмыкнул, но отвечать не стал: нужно было придумать какую-то более или менее правдоподобную легенду. Но сперва он снизился у придорожного бистро, заказал острые куриные крылышки и баночку вишневого компота.

Внизу показался экогородок «Кубань»: покатые красные черепичные крыши, белостенные домики ровными рядками, яблони и абрикосы вдоль дорог. Он снизился у одного из домиков в центре, у круглой, словно блюдце, городской площади. Этот домик почти не отличался от остальных. Разве что сад был побольше, да на заднем дворе тянулись частные теплицы, три штуки – хозяин в них выращивал экспериментальные кабачки и клубнику.

Припарковав аэрокар у калитки, Федот выбрался сам, забрал из салона купленные продукты и поманил за собой притихшую Майю:

– Выходите, дальше мы все равно не полетим, – он распахнул дверцу и предложил девушке руку.

Та поправила свою сумку и пробормотала, оглядываясь по сторонам:

– Вообще-то я в траве полтора часа лежала, я не в том виде, чтобы наносить визиты. – Смерив Филиппова взглядом, она мрачно уставилась на протянутую ладонь. Подумав, все-таки вложила в нее свои пальцы и приняла помощь.

– Это не визит, это ваше укрытие, – резонно напомнил Филиппов и направился к дому.

Он толкнул калитку, пропуская Майю во двор.

Казалось, они попали в сказочное королевство. Садовые дорожки оказались посыпаны мелким золотистым песком, роскошные поздние розы с бутонами размером с кулак Федота росли вдоль дорожки, а виноград обвивал беседку.

– А, приехал-таки, вспомнил деда! – на крыльцо вышел худощавый, внешне очень похожий на Федота старик в белой льняной паре. Заметив девушку многозначительно удивился: – Еще и с дамой…

Майя отреагировала первой. Бодрым шагом пересекла двор, подошла к хозяину и протянула ему руку:

– Я не дама, я журналист и сейчас временный общественный помощник Федота Валерьевича. Майя Рабанская мое имя.

Старик бросил любопытный взгляд на Федота и галантно коснулся губами девичьей руки.

– Чертовски приятно… – Он старомодно представился. – Игнат Владимирович Филиппов, владелец сего приусадебного участка и родной дед этого недотепы.

– Дед? – Майя повернулась к Федоту.

Тот усмехнулся:

– А что вас так удивляет? Я человек, у меня имеется родня, – он подошел и обнял деда. – Привет. Не помешаем?

Старик оказался чуть ниже Федота, но в нем еще чувствовалась сила и характер, взгляд был зорким, а рукопожатие – крепким. Задержав внука в объятиях, схватил Филиппова за плечи и заглянул в глаза, будто считывая не сказанное. Удовлетворившись, похлопал по плечу:

– Не помешаете… Я как раз чай задумал пить, с баранками и медом. Борис Ильич медком меня опять побаловал, архаринским, – он повернулся к Майе: – Вы любите мед?

Девушка виновато улыбнулась:

– У меня на него аллергия, сыпью покрываюсь. Но от баранок не откажусь.

– Ну и то добро…

Чаепитием это было сложно назвать: за считанные минуты Филиппов-старший вытащил на стол пузатый котелок тушеного с мясом картофеля, нарезанную большими ломтями домашнюю колбасу и соленья, уложенные в старинные хрустальные вазочки, фермерский сыр, масло и свежий, с еще хрустящей корочкой хлеб. На углу стола скромно притулилась обещанная гостье корзинка с баранками, щедро посыпанными сладким маком.

Все это появилось на столе за время, пока Майя была в ванной и проводила себя в порядок, поэтому когда девушка зашла в столовую, она замерла на пороге, забыв прикрыть рот.

– Ого… Славные у вас… баранки.

– Чем богаты, – Игнат Владимирович лукаво прищурился. – Присаживайтесь. Гости в моем доме редкость, тем более гостьи, которых приводит внук. Хочется, знаете ли, произвести впечатление.

– Вы уже, – Майя села на стул, деликатно предложенный Филипповым-младшим. – Игнат Владимирович вы такое богатство держите на всякий случай или Федот обещал к вам заехать? Признайтесь, утолите мое любопытство.

Вместо деда ответил сам Федот. Он уже устроился по правую руку от Майи, прямо напротив деда.

– Дедушка никогда не признается, Майя Марковна, но парадные заготовки всегда держит на случай визита хоть российского президента, хоть британской королевы. – Федот рассмеялся.

Майя с удивлением наблюдала, как Филиппов-младший приоткрывает крышку пузатого котелка, выпуская из него ароматный, наполненный пряным базиликом и тимьяном, пар. Тот белым облаком повис над столом и принялся дразнить и без того разгоревшийся аппетит еще не завтракавшей сегодня девушки.

– Погодите… Игнат Владимирович Филиппов… Это ведь вы, верно?! – Забыв о голоде, она с восторгом уставилась на пожилого мужчину, в настоящий момент внимательно наблюдавшего, как внук раскладывает по тарелкам угощенье, ухаживает за очаровательной гостьей и им. На вопрос девушки его губы растянулись в довольной улыбке, а взгляд уперся в вытянутое от удивление девичье лицо. – Господи, вы – Игнат Филиппов!

Она ахнула, прикрыла рот ладонью и, откинувшись на спинку стула, взвизгнула, затопала ногами под столом.

– Это ведь вы вели дело министра Столпова в две тысячи сто пятом?! Когда добились отмены обвинительного вердикта присяжных?! О-о… Я думала, что вы уже…

Она не договорила. Испуганно ахнула, покраснела, бросила виноватый взгляд на Филиппова-младшего, шумно выдохнула и тихо, себе под нос, чертыхнулась. Игнат Владимирович усмехнулся:

– Что, моя дорогая, хотели сказать «коньки отбросил»?

Девушка подняла на него смущенный взгляд.

– Ну, не конкретно так, но по сути примерно именно это, – она спохватилась, прижала руки к груди в молитвенном жесте: – Простите мне мою бестактность, я об этом деле писали дипломный проект, ходила в музей правоведения… вы же… Вы же легенда! Но я никак не могла представить, что вы родной дедушка Федота Валерьевича…

– Готов поспорить, что, знай вы это, донимали бы меня еще сильнее, – Федот покосился на девушку, придвинул ей свежий хлеб, масло и сыр. – Вы кушайте, хлеб еще теплый. Тетушка Ингрид заходила, да?

Он постарался спрятать улыбку, но дед все равно заметил, нахмурился:

– Даже если приходила, тебя это совершенно не касается! Я по-моему достаточно взрослый, чтобы не отчитываться перед родней. Сам не отчитываюсь, и с тебя спроса не прошу… Хотя сгораю от любопытства и едва сдерживаюсь, чтобы не спросить, что заставило тебя представить мне эту очаровательную особу. – Он помолчал, бросил быстрый взгляд на Майю, только что откусившую кусок хлеба. Понизил голос: – Это означает, что у меня скоро будет правнук?

Майя икнула, покраснела, закашлялась, из глаз потоком хлынули слезы. Филиппов-младший привстал, постучал ей по спине и подал стакан воды.

– Ну все-все, бестактностями вы уже обменялись, теперь можно считать, что квиты, – пробормотал он.

Он не стал возвращаться на свое место, вышел из-за стола и подошел к окну. Подождал, пока Майя перестанет кашлять и чертыхаться, и наконец, успокоится.

– Майя Марковна стала свидетельницей по одному делу, которое я сейчас виду. Ей нельзя возвращаться домой.

– О, то есть никаких личных причин этого визита нет? – В голосе старика отчетливо слышалось разочарование. – Я должен всего лишь предоставить укрытие?

Майя с сомнением переводила взгляд с одного мужчины на другого, изредка покашливала. Плеснув в стакан воду, сделала несколько больших глотков. Филиппов-старший тем временем кивнул, дослушав объяснение внука.

– Что ж, ты рассудил разумно. Это вполне приемлемый вариант.

Майя встала.

– Прошу прощения. Федот Валерьевич, мы можем обсудить кое-что наедине? – Она кивнула на выход. Вид при этом имела довольно воинственный.

Федот пожал плечами, но шаг к выходу сделал. Филиппов-старший остановил его жестом, поднялся из-за стола:

– Говорите тут, я хочу поставить чайник.

Едва он вышел за дверь, Майя набросилась на Федота:

– Вы в своем уме, Федот? Меня вычислили и едва не поймали у больницы. Вы хотите, чтобы меня обнаружили у вашего деда и прикончили вместе с ним? Или планируете выставить охрану? Интересно, кто вам ее согласует.

Она была права. Федот прикусил язык.

– Что вы предлагаете? Домой вам, в самом деле, возвращаться нельзя.

Майя посмотрела на него с осуждением. Вздохнула:

– Если бы мы жили в девятнадцатом столетии, я бы прослыла ветренной куртизанкой, но, слава богу, сейчас не те времена… У вас, как я успела заметить, вполне большая квартира, я приму ваше приглашение пожить у вас, если вы джентельменски пообещаете не приставать ко мне.

– Что? – Федоту показалось, что у него галлюцинации.

Рабанская закатила глаза.

– Вы остались без помощника, за мной надо приглядывать как за ценным свидетелем нападения на оперативника, верно?.. Ну так, если я буду находиться рядом с вами, обеспечить мою безопасность будет гораздо удобнее. Да и не будут меня у вас искать, – она поморщилась и отвела взгляд.

– Вы сумасшедшая, – заключил Филиппов. – Но, кажется, мне придется принять ваш план в работу.

Рабанская с сомнением коснулась его плеча:

– Ваш дедушка… Он не слишком обидится? Вы все-таки имели неосторожность сперва попросить его о помощи, а сейчас откажетесь.

Филиппов с удивлением смотрел на девушку, та выглядела, в самом деле, смущенной.

– Думаю, дед это примет.

– Хорошо, – Майя кивнула и, обойдя Филиппова, подошла к окну. Скрестив руки на груди, она мрачно смотрела на залитый вечерним солнцем двор, купол аэрокара.

Филиппов развернулся к ней, невольно разглядывая тонко очерченный профиль.

– Майя Марковна, вы мне должны рассказать в подробностях все, что видели во время нападения на Василия. Директор ЗИПа уже написал жалобу на его действия, утверждает, что это Яблочкин напал на беззащитного робота.

Девушка резко повернулась:

– Что? Бред какой… Но ведь на записях…

– Записи как раз говорят о вине Василия, и мне с вашей помощью нужно будет доказать, что это подделка.

Девушка коротко кивнула.

– Хорошо, я расскажу все, что видела и слышала. Я уверена, что напал андроид. Более того, я видела, как они проигнорировали команду об приоритете оказать помощь раненому… Там что-то не так, на этом заводе…

Замерший в дверях с чайником Игнат Владимирович мрачно произнес:

– Даже не говорите, что вы передумали и срываетесь в закат. Пока вы не съедите мой обед и не выпьете чай, я вас никуда не отпущу!

Глава 25. Правовой казус

Дед все-таки вручил при прощании банку с деревенским молоком и корзинку с пирожками. Когда аэрокар поднимался в воздух, вышел на крыльцо. Филиппов был готов поспорить, что даже несмотря на темноту, смог разглядеть лукавый прищур бывшего адвоката.

– Как так получилось, что я не знала, что Игнат Владимирович еще жив? – Бормотала она, вытаскивая из корзинки пирожок.

В салоне пахло уютно печенью, луком и сдобой. Филиппова это расслабляло, а у него еще не закончился рабочий день.

– Действительно, какая незадача, – Федот усмехнулся.

Майя покосилась на него, вздохнула с раздражением:

– Что вы за человек, Федот Валерьевич, вечно зубоскалите, как школяр какой-то… Что удивительного в том, что я вашего деда восприняла как легенду?!

– А легенды под этим небом ходить не могут, – вместо нее завершил фразу Филиппов. – Понимаю.

Рабанская вспыхнула. Она пристально смотрела на Филиппова, взгляд ее метал молнии:

– Почему вы не сказали, что ваш дед жив?! Подшутить надо мной хотели, да? Отомстить?!

– Прекратите, Майя Марковна! – Федот Валерьевич заговорил строго. – Во-первых, не имею привычки мстить, тем более женщинам, это мелочно и непорядочно. Во-вторых, я не обязан докладывать вам обо всех передвижениях, у нас с вами такого уговора не было. В-третьих, прекратите перекладывать с больной головы на здоровую, если вам не хватило такта не трепать языком глупости, нечего меня записывать в виноватые.

Аэрокар зашел в центральную часть города, показались плоские крыши высоток, окрашенных розовым закатом. Филиппов снизил скорость, залетел на верхнюю парковку жилого комплекса «Центр города». И, выключив двигатели, наконец, перевел взгляд на спутницу. Майя плакала. Филиппов закатил глаза:

– Женские слезы на меня тоже мало действуют, – заверил он: – Если слишком часто использовать оружие, у противника вырабатывается иммунитет к нему.

– Я еще не плакала при вас, – Майя всхлипнула и вытерла нос тыльной стороной.

– Зато с этой задачей прекрасно справились до вас, – Он вышел, обошел аэрокар и открыл дверцу со стороны Майи, галантно подал ей руку: – Пройдемте, я вас провожу.

Журналистка на этот раз отказалась от помощи, спрыгнула на прорезиненное полотно паркинга.

– Мне так стыдно, – прошептала она, взглянув с надеждой на Филиппова.

Тот согласно кивнул:

– Да, ситуация дурацкая. Но, смею вас заверить, при следующей встрече дед даже не вспомнит о вашей оплошности.

– Тоже не мстит женщинам? – догадалась девушка.

Филиппов закрыл аэрокар, подключил сигнализацию. Привычно скользнув взглядом по парковке, подхватив Майю под локоть и направился вместе с ней к лифтам.

– Не в этом дело. – Он улыбнулся и посмотрел куда-то мимо Майи. – Великодушие – черта людей с действительно большим сердцем, а мой дед именно такой.

Майя выдохнула с облегчением.

– Хорошо бы…

– Но это вовсе не означает, что он забудет, – Филиппов рассмеялся.

Рабанская ошарашенно уставилась на него. Она смотрела на мужчину с таким удивлением, граничащим с шоком, что тому пришлось ретироваться:

– Майя Марковна, шучу я, шучу… Мой дед – мировой дядька, светила юриспруденции с умом, которому молодежь может позавидовать, и опытом, которому завидует даже нынешний генеральный прокурор. – Они подошли к квартире Филиппова. Федот ввел код и распахнул двери перед гостьей. – Так что успокойтесь, располагайтесь. В холодильнике найдете еду. Прямо по коридору и направо – гостевая комната, в ней обнаружите все, что вам может понадобиться на первое время. Если что-то нужно из одежды, решим это завтра, хорошо?

Девушка кивнула. По взгляду, которым она оглядывала квартиру, Федот догадался – Майя не слишком обратила внимание на его слова. Поэтому повторил:

– Майя Марковна, я сейчас говорю абсолютно серьезно и прошу вас всерьез прислушаться к моим словам: никаких вызовов курьера, никаких покупок онлайн, общения с родственниками, коллегами до моего возвращения. Не забывайте, мы имеем дело с довольно технологически подкованным противником, любой ваш выход в сеть обнаружит вас. И тогда все старания по вашему спасению окажутся сведены на «нет».

Журналистка отмахнулась:

– Я понимаю, не ребенок же я.

Филиппов вздохнул: он был уверен, что первое, что сделает Рабанская, как только его аэрокар поднимется в воздух, это свяжется с редакцией. Он вытянул руку, повернул ладонь вверх:

– Раз так, то прошу передать мне ваш коммуникатор.

– Вы с ума сошли?!

– Как раз наоборот. Я верну его вам как только приеду с работы. Не думаю, что без вас за это время произойдет какая-то катастрофа… – Он сжал и снова разжал ладонь, изображая нетерпение. Прошептал настойчивее: – Майя-я…

Девушка фыркнула, сорвала с руки коммуникатор и вложила в руку следователя. Скрестив руки на груди, отвернулась к панорамному окну, за которым Екатеринодар кутался в вечерние сумерки.

Филиппов спрятал ее коммуникатор в карман.

– Не скучайте, – бросил, исчезая за входной дверью.

Майя, отвернувшаяся к окну, не заметила, как он вытащил чип внешней связи из роутера. Для надежности. А на дверь со стороны подъезда приклеил видеодатчик. Для спокойствия. Теперь он знал, что гостья выдержит испытание одиночеством, а в квартиру никто не ворвется. Поставив квартиру на сигнализацию, он направился парковку.

* * *

На работе Филиппова ждал сводный отчет криминалистов, подписанный Маргаритой Мантян и Сергеем Понасенко. Не усаживаясь в кресло, как был, в плаще, Филиппов взял в руки бумаги, пробежал взглядом. Итак, три смерти – самого Вишнякова и двух его сыновей-антропоморфов, плюс следы еще трех человек, одним из которых являлась Анна Вишнякова, вторым – Владислава Ивановна, первой обнаружившая тела. Принадлежность следов еще одного человека установить не удалось. Его отпечатки сохранились на разбитой чашке и колоннах. На схеме отмечены места расположения отпечатков. В шестидесяти восьми сантиметрах от пола.

Вишняков погиб из-за пулевого ранения в голову, совершенного с расстояния полтора метра пневмопистолетом повышенной бронебойности, усиленного протонным зарядом. Подобным оружием убитый не владел, рядом с трупом оружие также не было обнаружено. Значит, убийца забрал его с собой. Это хорошо, так как это была надежная ниточка, связывающая убитого с преступником. Он сразу выделил в отчете особые приметы оружия, возможного производителя – с этим он разберется завтра, подключит оперативников.

Значительная часть отчета была посвящена смерти Николая и Александра и была составлена Маргаритой Мантян: она упорно и целенаправленно писала о них, как о людях. Физические повреждения, полученные при жизни, а также посмертные. Николай был отравлен затем утоплен. В легких обнаружено незначительное количество жидкости, по своему составу совпадающей с составом воды в ванной. Смерть наступила все-таки в результате утопления в семнадцать часов тридцать восемь минут.

Александр погиб в результате получения травмы головы, на черепе обнаружены следы трех ударов. Юноша умер, при этом, от переохлаждения. Смерть наступила в семнадцать сорок шесть.

Мантян подчеркивала, что травмы, нанесенные при жизни, не могли стать причиной смерти парней сами по себе.

Далее Маргарита Степановна подробно описывала состояние здоровья Николая и Александра. Их биологический возраст совпадал с паспортным – на это Федот обратил особое внимание. Но вот повреждения на микро молекулярном уровне как раз говорили о прогрессирующей гибели нервных клеток. «Нейродегенерация» – так это обозначила Мантян – могла в скором времени проявиться или уже начала проявляться некоторой степенью распада личности и глубокими психическими отклонениями.

Филиппов нахмурился, опустился в кресло: коллизия, о которой они говорили с бывшей преподавательницей, представала перед ним в особом свете. Произведенное вскрытие для установления причин смерти, вероятнее всего, суд не примет в качестве допустимого доказательства, так как вскрытие, согласно действующим правилам юридической техники, проводится в отношении людей. Антропоморфы же таковыми не являлись. В глазах слепой Фемиды, Николай и Александр – незаконные нейрокопии без каких-либо гражданских и естественных прав. В отношении их смерти даже расследование уголовного дела после полученного отчета подлежало прекращению. Невозможно лишить жизни то, что этой жизнью с точки зрения закона не обладает.

– Черта с два, – упрямо пробормотал Филиппов, заглушая приступ злости.

Убийца еще должен доказать, что он знал, что Николай и Александр – антропоморфы, учитывая, что они были не зарегистрированными копиями и вели образ жизни, характерный для обычных парней. А потом убийце еще придется объяснить причины жестокости, с которой были убиты сыновья Вишнякова.

«Но куда делась Анна?» – вот, что никак не получалось уместить в уравнение.

Он посмотрел на часы и вызвал помощника следователя, Ивана Дмитриевича – узнать, удалось ли что-то выяснить по Анне и тому пацаненку. Иван Дмитриевич провел сегодня день в центре мониторинга.

Парень отозвался сразу, голос его был сиплым и злым:

– Федот Валерьевич, доброго вечера. – Отозвался он на короткое приветствие. – Ничего хорошего не расскажу: Анна не покидала дом. След пацаненка теряется на автобусной остановке. В восемнадцать – двадцать восемь он сел в электробус, оплатил поездку наличными, вышел в центре Екатеринодара, у стадиона Динамо. Там как раз начинался матч с Питерским Динамо. Там пацан затерялся в толпе. Камеры видеонаблюдения на стадионе и на прилегающих ку нему территориях ничего не показали… Отсматривали и сами. И с помощью искусственного интеллекта, загрузив изображение парня с фотографии… Он словно сквозь землю провалился, – вздохнул юноша.

Филиппов задумался.

– Скверно… – Пробормотал тихо. – Иван Дмитриевич, знаю, что вы зверски устали. Но просмотрите с диспетчерами еще и камеры по периметру Северной слободы в ночное время. В ночь после убийства и утром.

Молодой следователь отозвался после паузы, голос его был озадаченным:

– Федот Валерьевич, так там мы же были… До самого утра следственная бригада работа, на всех въездах документы проверяла и фиксировала.

– Я помню об этом. Но наш паренек мог вернуться к слободе, увидеть полицию и затаиться. Вот эту суету я и надеюсь, что вы увидите. Как минимум в десять утра кто, очень похожий на этого парня, подходил к дому Вишнякова, но на территорию участка не заходил.