Kitobni o'qish: «Лед»
Этот мир не ждёт гостей,
И детей своих не крестит
А. и Э. Шклярские
Часть первая
Форт
Глава 1
Призрачные серые тени бесшумно скользили по заснеженному полю. В темноте зимней ночи они были практически неразличимы; начнись небольшая позёмка, и даже самый остроглазый и бдительный наблюдатель, сколько ни вглядывался бы он во тьму, не заметил ничего подозрительного. Но сейчас ветер стих, и когда между рваными краями тяжёлых свинцовых облаков проглядывала идущая на убыль луна, становилось видно, что это не призраки стелются над снегом, а бегут создания из плоти и крови.
Волки.
Наверное, и бесшумными они были только для меня. Не слышал я ни скрипа наста под лапами, ни тяжёлого дыхания, вырывавшегося вместе с паром из раскрытых пастей.
Слишком велико расстояние, да и ушанка завязана на совесть. Ещё и вязаная шапочка поддета.
Иначе никак – у нас тут не юга; погодные условия предельно суровые.
Стараясь не делать резких движений, я стянул с правой руки меховушку и пристроил двустволку на сугробе, надутом ветром у самой опушки леса. Пусть волки бежали и не напрямик, но расстояние между нами неуклонно сокращалось, и возможность одним выстрелом подбить сразу парочку хищников могла подвернуться буквально в любой момент.
Ну же, ещё немного, ещё чуть-чуть…
Кисть, защищенная от тридцатиградусного мороза лишь тонюсенькой нитяной перчаткой, начала понемногу утрачивать чувствительность; указательный палец задеревенел и сгибался всё хуже и хуже. Ещё немного и не получится даже выжать спусковой крючок.
Полчаса в сугробе, казалось, высосали из моего тела всё тепло. Единственное, чего сейчас по-настоящему хотелось, – это очутиться где-нибудь на берегу южного моря. И лежать, просто лежать, впитывая палящие лучи жаркого солнца.
Впрочем, я бы согласился и на стакан водки. Лучше под хорошую закуску в каком-нибудь приличном кабаке, в крайнем случае – из горла, главное чтоб в тепле…
Но что реальности до наших желаний? Всё это пустые мечты, не стоящие и выеденного яйца. Гнать бы их поганой метлой, да только как иначе заставить себя не думать о том, что ветер в любой миг может задуть в спину и звери учуют запах человека? Тогда, к гадалке не ходи, мечты о тёплом море – и даже о приличном кабаке! – навсегда останутся всего лишь мечтами.
А ствол тем временем неотступно следовал за последним из трёх волков, и когда растянувшиеся в цепочку звери достигли опушки, я столь плавно, сколько позволил едва гнувшийся палец, потянул спусковой крючок.
Выстрел!
Заряд картечи шибанул хищника в бок, подбросил в воздух, повалил на снег. Перекувыркнувшийся через голову подранок несколько раз судорожно дёрнулся и затих; остальные волки подобно распрямившимся пружинам метнулись в сторону леса.
Навстречу ударила длинная автоматная очередь, но пули прошли стороной и лишь бестолково взметнули снег перед мордой первого из зверей. Тот на миг замер как вкопанный, после резко сиганул в сторону – и не успел. Раздался звонкий щелчок, в лунном свете сверкнул арбалетный болт, и массивный наконечник засел точно под лопаткой. Засел намертво; подстреленный волк закрутился на одном месте, тщетно пытаясь дотянуться зубами до короткого древка.
Последний серый в один миг очутился у стены заснеженных елей; я привстал на одно колено и пальнул ему вдогонку, но промахнулся. Не беда – Макс всадил в зверюгу остаток магазина. Хищник кувыркнулся и неподвижно замер под деревьями.
Да уж, такого я не ожидал. Не от волка не ожидал, от Макса.
С виду парень нормальный, но целый магазин за раз – это чересчур даже для новичка. Кто только этому идиоту автомат доверил? Или на свои кровные прикупить ума хватило? Разорится он такими темпами.
Ладно, не моя забота. Мне б ружьё перезарядить, Вот перезаряжу – и можно будет расслабиться. Чуть-чуть. Самую малость.
С перезарядкой, понятно дело, справился, хоть это вконец онемевшими пальцами сделать было вовсе непросто. Ну да не впервой как-никак. Переломил двустволку, сунул в карман стреляные гильзы, вставил новые патроны. Один с картечью, второй – пулевой. На всякий случай. Случаи, они у нас такие…
Жутко хотелось вскочить на ноги и пробежаться, дабы хоть немного разогнать по жилам кровь, но я продолжал лежать, до рези в глазах всматриваясь в сумрак ночи.
Никого.
И это странно: судя по следам, из облавы, в которую угодила стая, ушло четыре волка.
Так где же тогда ещё один?
Нет, конечно, четвертый запросто мог оказаться подранком и околеть по дороге, да только лучше немного перестраховаться, чем провести остаток жизни в безуспешных попытках остановить поток крови из разорванного горла. Собственного разорванного горла, ага…
Но – никого. Вон уже и Макс выбрался из сугроба и чешет напрямик к волкам, прямо на ходу пытаясь перезарядить автомат.
Совсем околел, видать, бедняга. Или не терпится уши у серых отхватить?
Точно, за трофеями собрался.
А чего торопиться-то? Лишний раз поторопишься – глядишь, и твои уши уже кто-то кромсает.
Но и медлить тоже резона нет. Тем более что и Лысый вслед за новичком из подлеска выбрался. Этот битый: и арбалет заранее взвёл, и болт приладил.
Интересная всё же у него машинка: лёгкая, компактная и на сорокаградусном морозе тетива не лопается. На патронах опять-таки неплохая экономия выходит. Но пользоваться уметь надо, это да.
Не доходя метров трёх до подранка, Лысый вытащил из петли небольшой топорик и заученным движением метнул его в голову волка. Попал, конечно, в этом он дока.
Хищник последний раз дёрнулся и затих. Макс немедленно поднялся от зверя, сбитого им автоматной очередью, и поспешил за следующей парой ушей.
Сразу видно, на облаве в первый раз.
– Чё так долго? – обернулся Лысый, когда я подошёл к нему и встал обок.
– Дак, вроде четыре волка из облавы ушло, вот и смотрел. – Губы от долгого молчания занемели, и слова получались глухими и полускомканными, опущенная на лицо вязаная шапочка нормальному произношению тоже не способствовала, но Лысый всё прекрасно понял и так.
– Откуда четыре?! – взъярился он. – Полтора десятка в стае было, дюжину у реки положили. Считать не умеешь? – И разобравшись со мной, старшой повернулся к Максу: – Эй! Ты долго ещё Диего Следопыта изображать будешь?!
– Всё уже, всё! – отозвался новичок и выпрямился, взвешивая в руке топорик. – Ух ты, тяжёлый! А волков четверо ушло, сам видел.
– Не, ну вы точно в шары долбитесь! Всё, закругляемся! Ещё десять вёрст до Ключей по сугробам чесать. Наши давно уже в тепле сидят и брагу глушат! – Лысый протянул руку, и Макс отдал ему оружие.
– Тебе виднее, – пожал я плечами, старательно скрывая усмешку. Всё-таки Лысый в тройке старший, да и по жизни злопамятный. В открытую над ним смеяться никому не советую.
К тому же он кругом прав: давно в обратный путь выдвигаться пора. Из всего отряда нам самый длинный маршрут назначили.
«А ведь достал его новичок», – подумал я, глядя, как старшой надевает лыжи: слишком много резких движений, слишком демонстративно не смотрит в нашу с Максом сторону. Его, конечно, тоже понять можно: не дело, когда твоё оружие чужие лапают. Особенно, когда ты только-только кого-то прирезал. Спугнут удачу и абзац – запросто в следующий раз сам себе пальцы отхватишь. Но даже так Лысый сегодня какой-то слишком уж нервный.
– Чего это он? Не с той ноги встал? – спросил Макс, с недоумением глядя на удаляющуюся спину старшого. – И что ещё за Диего?
– Так, есть один тип, – отмахнулся я, скрутил пробку с плоской серебряной фляжки и сделал длинный глоток. Самогон огненной волной прокатился по пищеводу, и сразу по всему телу стало расходиться живительное тепло. Хоть немного тепла…
– На, глотни, – протянул выпивку новичку.
Макс хлебнул, закашлялся, потом перевёл дух и шумно выдохнул:
– Крепкий, зараза…
– Ты точно четырёх волков видел? – как бы между прочим поинтересовался я, забирая фляжку обратно.
– Ага, четвертый посветлее остальных был. Ещё подумал: никак белый? – Парень о чём-то задумался – о стоимости шкуры белого волка? – и неожиданно спросил: – Верста это сколько?
– С километр будет, – размышляя о своём, ответил я. Не давал мне покоя этот странный волк. Чую, не к добру это всё. – Ладно, катись. Замыкающим пойду.
Белый волк? На фиг, на фиг…
По спине проскользнул холодок дурного предчувствия – или это просто ветер под фуфайку забрался? – и, переломив двустволку, я заменил пулевой патрон на серебряную картечь. Пусть таких зарядов оставалось всего два, иной раз лучше не скупердяйничать.
Обходились патроны с серебром и в самом деле недёшево; честно говоря, порубить на куски червонец и то дешевле будет. Но какому идиоту придёт в голову золотом стрелять? А вот серебро многим жизнь спасало. Поэтому и ценилось в наших краях выше.
Ладно, глядишь, обойдётся. Может, действительно померещилось новичку? Правда, я и сам следы видел, но масть по отметинам на снегу не разобрать. А масть – это главное. Макс у нас недавно, для него все волки одинаковые, а понимающий человек, углядев белую зверюгу, рванёт прочь без оглядки. Тут не до геройства.
Может, лучше с Лысого всё же переговорить? У него точно болты с серебряными наконечниками припасены; пусть бы перезарядил арбалет.
Впрочем, не стоит. Мало того, что пошлёт, так ещё до конца рейда издеваться будет.
Вновь задуло, поднялась метель, и я бросился догонять парней. Не хватало только отстать и во вьюге заплутать. Ночное ориентирование на местности никогда не входило в число моих талантов, мне и днем заблудиться раз плюнуть, особенно если подвыпивши.
Догнал я сослуживцев как раз вовремя: ветер усилился, небо окончательно заволокло тяжёлыми тучами, а колючий снег так и норовил забить глаза. Шли мы с интервалами метра по два, но даже с такого расстояния едва-едва удавалось различить камуфляжно-зелёное армейское одеяние Лысого. Белый же полушубок Макса, пусть он и бежал прямо передо мной, вообще растворялся в снежной мгле.
Сократив расстояние, я пристроился сбоку и немного позади Макса, держа за ориентир зелёное пятно старшого.
Белый полушубок вещь, безусловно, хорошая и достать его обычному человеку крайне непросто. Тут варианта в основном два: либо с трупа снять, либо в Патруле за год беспорочной службы получить. Но с трупа он наверняка порченый окажется, а на год у нас не всякого хватает. К тому же в последнее время выбить причитающийся тебе полушубок со склада ничуть не проще, чем забрать кость у голодного волкодава. Это раньше серки в окрестностях Форта стаями водились, теперь они только в развалинах Туманного и встречаются.
Одёжка из шкуры этих тварей выходила лёгкой, очень тёплой, ещё и на фоне снега в глаза не бросалась, а снег и холод, надо сказать, у нас здесь дело обычное. Вот бежит сейчас Макс и удивляется, как он такую хорошую вещь задёшево отхватил. Я, собственно, свой новенький полушубок ему и впарил. И запросил всего ничего: червонец, три банки тушенки и две сгущенки. Ещё столько же в течение месяца отдаст, да с трёх следующих жалований по пятёрке отстегивать будет.
И дело вовсе не в том, что голод достает сильнее холода или с деньгами напряг. Пусть жалование в Патруле и копеечное, зато паёк усиленный и патроны без задержек выдают. Жить можно. Просто всем известно, что в белых полушубках ходят самые опытные и крутые патрульные. И в любой более-менее серьёзной заварушке палят в первую очередь именно по ним. Опытным и крутым патрульным на это начхать, а мне лишние проблемы меньше всего нужны.
Ещё и запах серка никакая химия вытравить не в состоянии. На улице он незаметен, но за ночь в комнате так начинает псиной вонять, словно с тобой дюжины две дворняг прикорнуло. Ну и зачем мне такое счастье? Мне и моя старенькая фуфайка сгодится. Я ж её под себя подогнал, пластин стальных кое-где нашил; притерся к ней, одним словом.
А Макс зелёный, о многом ещё не в курсе. Вот и автомат ему тоже кто-то впарил. Даже скорее не автомат, а пистолет-пулемет. Машинка сама по себе, может, и неплохая – какая-то импортная коротышка, не было возможности ещё в руках повертеть, – но патроны для этого нестандарта достать будет очень сложно и ещё более дорого. Это тебе не ружьё двенадцатого калибра и даже не АКМ.
Ладно, если калибр какой-нибудь более менее распространённый, типа пистолетного 9х19, а ну как экзотический? Хоть пулелейку приобретай. И сито – сугробы в поисках стреляных гильз просеивать…
Мысли неторопливо бежали по кругу, так же сами по себе двигались ноги, и лишь колючий мороз не давал задремать прямо на ходу. Ледяной порыв встречного ветра швырнул в лицо пригоршню колючего снега и немного привёл в чувство, но вскоре глаза вновь начали слипаться.
Вот что значит – вторые сутки без сна! А холод хоть и бодрит, но уже даже на бегу согреться не получается.
Ненавижу холод.
Может, ещё самогона глотнуть? Первач, настоянный на кедровых орешках, по вкусу коньяку ничем не уступает, только крепче. Забористая штука.
Но нет – хватит. Выпить в Ключах можно будет; а здесь мало ли что случится? Не время расслабляться. Ещё и половину пути не прошли.
Внезапно я понял, что почти обогнал Макса, и насторожился: чего он ход сбавил?
Ага, просто Лысый притормозил, за пазухой роется. Тоже, небось, выпить хочет.
Старшой начал разворачиваться, и в этот самый миг из темноты вылетела призрачная тень! Белый волк не оставил человеку ни единого шанса; Лысый с порванной глоткой повалился в снег, а хищник стремительно отпрыгнул в сторону и на миг замер, выбирая следующую жертву.
Размерами эта тварь заметно превосходила остальных зверей в стае, да и двигалась намного быстрее. Кинется – хана. Точно не успею свисавшее с плеча ружьё перехватить. А пытаться увернуться – пустая затея…
Лыжные палки вместе с меховушками упали на снег; я неподвижно замер на месте, и лишь правой, скрытой от зверюги рукой очень медленно и плавно потянул из чехла на поясе нож. А вот запаниковавший Макс принялся судорожно дёргать перехлестнувшийся ремень автомата, поэтому волк выбрал своей следующей целью именно его. Чудище стремительно сигануло к новичку, и в тот же миг я швырнул клинок в распластавшееся над землёй тело.
Не знаю каким чудом, но попал точно в цель. Да что там попал! Таким броском мог гордиться и Лысый! Тяжеленный нож вонзился меж ребер почти по рукоять, и всё бы ничего, только вот прыжок это уже не остановило. Макса от удара отбросило метра на полтора, его автомат вылетел в снег, волк растянулся рядом. Новичок быстро подгрёб к себе оружие и, лёжа на спине, выжал спусковой крючок.
Без толку! – выстрелов не прозвучало. То ли патрон забыл дослать, то ли с предохранителя не снял.
– Да успокойся ты! – одёрнул я парня, но тут белый волк одним ломаным, насквозь неправильным движением поднялся из сугроба.
Что за чёрт?! Любой нормальный зверь с таким грузом стали меж рёбер сразу бы дух испустил, а эта тварь живёхонька!
– Ой, – неожиданно тонко просипел Макс, а я рывком сорвал с плеча ружьё и пальнул жуткому созданию в морду. Для верности – дуплетом; серебра было совершенно не жаль.
Выстрел снес полголовы, но, несмотря на страшные увечья, зверь ещё пару минут пытался встать, разгребая лапами забрызганный кровью снег. Всё это время Макс, бездумно прижимая к себе пистолет-пулемёт, с ужасом смотрел на конвульсии обезглавленного тела; да меня и самого конкретно потряхивало.
Ладно хоть не забыл двустволку перезарядить и по сторонам оглядеться.
Кругом – никого.
Максу удалось выдавить из себя несколько слов, лишь когда волк затих.
– Это… это оборотень? – заикаясь, спросил он.
– Волколак, – поправил я новичка.
Про оборотней мне только рассказывали, а волколаков видеть уже доводилось. Точно – волколак.
– А разница? – Макс поднялся на ноги и принялся брезгливо счищать с полушубка, растерявшего всю свою белизну, обрывки шкуры и кусочки мозгов. – Разница какая?
– Оборотень – это человек, который перекидывается волком, а волколак изначально животное и не более того, – сходу припомнил я лишь самое основное различие.
Впрочем, в остальном волколаки и оборотни друг от друга почти не отличались: на них действовала луна, и они были малоуязвимы для всего кроме серебра. Правда, подозреваю, повстречай мы оборотня, все бы тут и остались. Ещё одно немаловажное такое отличие.
– А с Лысым что? – опомнился вдруг Макс.
– А что с ним может быть?
Даже отсюда мне было прекрасно видно, что Лысому уже ничем не помочь. В его шее зияла страшная рана, снег напитался хлеставшей из неё кровью, и красные пятна не могла замести даже позёмка. На мгновенье по спине побежали мурашки – до жути напугало осознание того, что и я вот так же мог остаться в сугробе с порванной глоткой.
Впрочем, выбросить страхи из головы оказалось проще простого: не в первый раз, в конце концов. Да и не худшая смерть на самом деле. Быстрая, по крайней мере.
Макс разглядел лежавшее в снеге тело старшого и охнул:
– Вот ведь… Он всё?
– Нет больше Лысого, – вздохнул я и, решив отвлечь новичка от мыслей о смерти, распорядился: – Давай, откромсай волку хвост, а то от ушей ни фига не осталось.
Новичок моментально позабыл про незавидную участь старшого, склонился над торчавшей из волчьего бока рукоятью и полюбопытствовал:
– Слушай, у тебя нож серебряный, что ли? Дорогой?
– Обычный клинок, железный. – Я отодвинул парня в сторону, не дав ему ухватить рукоять, и пояснил: – Клинок простой, заряд серебряный.
Только потянул – и нож на удивление легко выскользнул из тела, а каменная рукоять едва не выскочила из пальцев, когда затаившийся в ней холод обжёг через нитяную перчатку ладонь. Как-то слишком сильно остыть успела.
Впрочем – ерунда; главное, Макс полапать не успел. У одного, вон, полапал…
– А… понятно, – разочарованно протянул парень, запихивая откромсанный хвост в мешок, где уже лежали три пары волчьих ушей. – А что с Лысым делать будем? В снег закопаем?
– Времени нет, да и всё равно занесёт.
Нехорошо, конечно труп так оставлять, но кому сейчас легко? Ладно ещё Макс всё понял правильно и скандалить не стал. Вместо этого парень сразу принялся возиться с креплениями лыж, и мне даже пришлось его остановить:
– Обожди, – попросил я, – шмотки сначала соберу.
Арбалет, болты к нему, пара ножей, длинный кинжал, топорик и заплечный мешок, чтобы это всё утащить. Ещё кошель; в нём вместо денег – а к чему они в рейде? – лишь бензиновая зажигалка и три ключа.
Так, а это ещё что такое?!
В шаге от тела из проломленного наста торчала пистолетная рукоять.
Вытащив пистолет и обив о ногу налипший снег, я удивлёно хмыкнул: так и есть – «Макаров». Не иначе, его старшой выронил, вот ствол в снег и воткнулся.
Всё бы ничего, но Лысый всегда кричал, что огнестрельным оружием принципиально не пользуется; у него даже в Братстве чин какой-то был. И вот-те нате! Таскал, выходит, втихую на кармане ствол, лицемер. Наверняка ПМ серебряными пулями заряжен был, а про четвертого – белого – волка старшой ничего говорить не стал, чтобы в Ключи побыстрей вернуться. А как заметил волколака – пистолет из-под полушубка рванул, нам крикнуть повернулся и…
…и не сходится. Вроде, всё гладко, вот только не таким Лысый человеком был, чтобы своей жизнью ради других рисковать. Да и копался слишком долго: если действительно заранее зверя заметил, оставалось время и пистолет вытащить, и тревогу поднять.
Получается, ствол ему для других целей понадобился?
Но для каких таких – других?
Ерунда какая-то! Тут же вокруг никого… кроме нас с Максом…
В животе моментально образовался ледяной комок, и меня пробил озноб.
Так, стоп! Может, зря всполошился? Мало ли какие совпадения в жизни только не случаются?
Вот сейчас проверю патроны, и всё ясно станет…
– Ну, чего ты там? Холодно ведь! – поторопил вдруг меня новичок.
От неожиданности я вздрогнул и быстро сунул пистолет в карман фуфайки – благо, Макс со спины ничего подозрительного заметить не мог. Пусть он и не из болтливых, но что знают двое, знает и свинья. Так оно всяко надёжней будет.
Проигнорировав окрик, я опустился на колени, перекрестился и вполголоса пробормотал все три молитвы, которые знал. Потом выпрямился, закинул на плечо лямку мешка и, взламывая своим весом надутый ветром наст, вернулся к лыжам.
Если новичок задумался, съехал я с катушек сейчас или всегда был с придурью, то не беда. Пусть гадает – хоть как-то отвлечётся.
– Думаешь, он в зомби мог превратиться? – спросил вдруг Макс, когда мы отъехали от места схватки на полкилометра.
Надо же, а котелок у парня варит!
– Ну да, привяжется ледяной ходок – кровью умоешься, – пробормотал я. – Так спокойней.
И в самом деле – те, над чьим трупом хотя бы просто помолились, становились неупокоенными куда реже наспех закопанных в снег мертвецов. Вот и крестик нательный я снимать не стал, пусть там серебра грамм пятнадцать.
– А где ты такой козырный нож надыбал?
Макса начал отпускать шок и ему требовалось выговориться; мне же наоборот – хотелось помолчать. Ничего с ним не случится до Ключей, а там найдёт, с кем потрепаться.
– Где взял, там больше нет, – пробурчал я, решив поберечь дыхание.
Нож, действительно, был необычный. Тёмно-синее, украшенное зелёными узорами лезвие без проблем резало жесть и при этом ничуть не тупилось. А рукоять из непрозрачного серовато-зелёного материала, походившего на искусственный камень, удобно ложилась в руку и в ладони совершенно не скользила, даже будучи перепачканной в крови.
Не нож, а сказка. И главное, приобрёл его совершенно случайно. Две недели назад в пьяной драке руку розочкой распороли, а на следующий день, как назло, рейд этот клятый начинался. Вот и пришлось в Госпиталь тащиться. Там ко мне и пристал бродяга: «купи нож и купи». Мол, ходил на Север, но принес только нож, да воспалёние лёгких.
Ну а мне почему не взять? Жалованье всё потратить не успел, а нож знатный. Да и сам по северным развалинам одно время лазил – много чего там интересного найти можно, – вот и решил коллеге помочь.
Так у меня появился нож, а у бродяги деньги на лечение. Хотя… думаю, он их просто пропил.
– Глянь, Макс! Наш курган? – обернулся я к новичку. Здесь таких курганов немало, запросто могли к другому выйти.
– Похоже на то, – тяжело выдохнул парень, сил на разговоры у которого к этому времени уже не осталось.
Ерунда, почти на месте. Вот сейчас холм обогнём и у Ключей окажемся…
Так оно и получилось. Стоило кургану остаться позади, как в лицо повеяло чем-то влажным и тёплым, и впереди замаячила пелена тумана, курившегося над тёплой водой.
Посёлок Ключи получил своё название не просто так, а из-за горячего источника, вода в котором была, хоть и горячей, но без малейшего намека на серу. Жили тут селяне пусть и не сильно богато, но куда вольготней, чем в других поселках, деревнях и хуторах, где мне доводилось бывать по работе.
А как иначе? Тепло халявное, и за охрану особо раскошеливаться не приходится: помимо сооруженной из железобетонных блоков и толстенных брёвен стены высотой в два человеческих роста Ключи защищала заводь, посреди которой посёлок, собственно, и стоял. Полоса открытой воды не превышала пары десятков метров, но на деле с внешней стороны надо рвом тянулись наросты из снега и льда; только сунься – провалишься сквозь рыхлый наст и уже не выплывешь. Пройти к воротам можно было лишь по узенькому бревенчатому мостку.
Вот и получалось, что мелких банд и отдельных исчадий Стужи жители Ключей могли не опасаться, а серьёзных людей отпугивало покровительство Форта. Не так уж много отморозков решится с Патрулём воевать. Пострелять разведгруппу из засады – это одно, а настоящие боевые действия никто не потянет.
Подойдя к Ключам со стороны моста, мы с Максом остановились перед настилом, не заступая на брёвна. Лучше подождать, пока тебя заметят, чем сгоряча пулеметную очередь схлопотать. Заводь заводью, но к безопасности в поселке относились серьёзно.
Долго ждать не пришлось; почти сразу луч мощного прожектора высветил нас, и со сторожевой башенки кто-то заорал:
– Обзовитесь, кого там принесло?
– Мы это, открывайте быстрее!
Что нас не признают, я нисколько не опасался – когда отряд останавливался на ночлег в деревнях и сёлах, кто-то из патрульных всегда оставался на посту. А особо недовольным бойцам заместитель командира напоминал о правиле трёх «Б»: «береженого Бог бережет».
Секундная заминка – и рядом с воротами открылась небольшая калитка.
– Заходите в темпе! – крикнули с башни.
Пройдя в низенькую дверь, мы с Максом очутились в тёмном коридоре, во мраке которого ничего не удавалось разглядеть и на расстоянии вытянутой руки. Но не страшно – проход здесь без каких-либо боковых ответвлений. Не заблудишься.
– Не тормози! – подтолкнул я Макса, выставил перед собой руки и зашагал следом. – Да на свет, на свет иди! Не видишь, что ли?
Спотыкаясь в потёмках, мы прошли в небольшую комнатушку, освещённую закрепленными на стенах факелами. Дальше проход преграждала решётка, сваренная из толстых железных прутьев, а в стенах и даже потолке мрачными пятнами зияли проёмы бойниц.
Я совершенно точно знал, что за нами сейчас наблюдают никак не меньше пяти человек, и изрешетить незваного гостя для них – раз плюнуть. А потому медленно вышел на середину комнаты, и, стараясь не делать резких движений, стянул с головы ушанку и вязаную шапочку. Макс последовал моему примеру и встал рядом.
– Да они это, старшего группы только нет. Открывайте, короче! – послышался за решёткой знакомый голос.
Ага, это Серый; он сегодня в ночь дежурство получил. Неужели специально со сторожевой башни спустился, чтобы судьбой Лысого поинтересоваться?
– Обожди, сейчас Шаман придёт, тогда и впустим. А так, мало ли кто их личину натянуть мог? – резонно возразил патрульному кто-то из местных. – Ничего с ними не случится, подождут.
Оно и верно, разве на глаз определишь: твой приятель это притащился или уже мертвяк ходячий? А то и кто похуже?
– Да чего ждать-то?! – возмутился Серый. – Они это!
– Всё, идут уже…
Сгустившуюся в коридоре темноту разогнали отблески пламени, и в проходе появился Шаман, которого сопровождал бородатый здоровяк, едва не цеплявший макушкой низкие своды потолка. Короткая чёрная бородка и перебитый нос делали бугая похожим на сказочного разбойника с большой дороги. Сходства добавляла и длинная кольчуга, доходившая до середины бедра. В одной руке телохранитель держал факел, в другой – топор.
Шаман на его фоне в глаза совершенно не бросался, и, подозреваю, именно столь колоритной внешности бугай и был обязан своим назначением на эту должность. Эдакий отвлекающий фактор для простаков.
Но я-то видел, кто в этой паре главный. От телохранителя Шаман отличался примерно так же, как стачанный искусным мастером сапог отличается от простого валенка. И не во внешности было дело: мало ли на свете худых мужиков с глубоко запавшими глазами? Нет, человек понимающий в первую очередь замечал в Шамане немалую внутреннюю силу.
Да и как иначе? Никаким шаманом он, разумеется, не был, зато являлся весьма сильным колдуном. И сейчас этот самый колдун изучал нас через решётку.
Точнее – уже изучил.
Вот он оглянулся на телохранителя, коротко бросил:
– Открывайте, – и, круто развернувшись, зашагал прочь.
Решётка со скрежетом отошла в сторону, и через открывшийся проход мы прошли в просторную комнату, освещённую обычными электрическими лампочками. Вдоль стен стояли деревянные лавки, над ними висели прибитые прямо к стене вешалки. Из комнаты вело три двери: одна выходила во двор, вторая в башню, а через третью мы сюда и попали. В углу с выцветшего плаката красным глазом киборга невозмутимо взирал на мир Арнольд Шварценеггер; под ним чёрным маркером кто-то печатными буквами вывел: «Будь бдителен!».
И это правильно: впустишь человека без проверки, а он непонятно кем ночью обернется.
– Здорово, пацаны! – прихромал вслед за нами в комнату Серый, он же Серёга Вышев – невысокий широкоплечий паренек лет двадцати. С правого плеча у него свисал на ремне АК–74, на поясе, помимо непременного ножа, болталась кобура с пистолетом. Не иначе, прямо с поста сюда прибежал.
Я догадывался почему. И, разумеется, оказался прав.
– Где Лысый? – первым делом спросил дежурный.
– Нету больше Лысого. – Объяснять что-либо не хотелось, и продолжать я не стал.
– Понятно… – протянул Серёга, отвёл глаза и вдруг попытался улыбнуться: – Хорошо, хоть вы объявились. А то мы уже не знали, что и думать. Ещё ж засветло вернуться должны были…
– Пришлось задержаться, – пожал я плечами и спросил: – Слушай, Серый, а на башне кто остался?
– Фомич там, моя смена кончилась. – Парень положил автомат на скамью и натянул снятый с вешалки пуховик. – Ладно, побегу.
Неплохой он всё-таки пацан; вот и намеки понимает.
Я кинул мешок с вещами Лысого в угол комнаты и сел на лавку. В тепле разморило, сразу начало клонить в сон, глаза стали закрываться сами собой. Пришлось подняться и пройтись из угла в угол.
Что-то никто нас не встречает, пора бы уже.
– Во, буржуи! Электричество совсем не экономят, жгут зазря, – вслух удивился Макс. Он вольготно развалился на лавке, пристроив ноги на вещмешке и закинув руки за голову. – У нас бы такого растяпу сразу к стенке поставили…
– Да у них тут гидроэлектростанция работает, – пояснил я, вспомнив, что, когда сам оказался в посёлке первый раз, тоже никак не мог привыкнуть к подобному расточительству. В Форте всё не так.
– А лампочки не перегорают, что ли? Где они новые берут?
– Раскошелились и у чародеев вечные купили.
– Чего тогда в смотровой факелы горят?
А вот для этого как раз причины имелись самые веские; насколько мне было известно, в смотровую даже проводку тянуть не стали. Всё потому, что электрические поля и скачки напряжения создавали помехи для нормального распространения магической энергии. Не смертельно, но Шаману в ходе проверки гостей приходилось бы всякий раз их отфильтровывать, а у колдунов каждая капля энергии на счету.
У магов с восстановлением сил дела обстояли проще, но на них электрические помехи действовали ещё хуже. Например, неподалёку от высоковольтной ЛЭП вероятность временного обрыва магического потока возрастала настолько, что и самые простенькие заклинания рассеивались прямо в процессе сотворения.
Но ничего этого объяснить Максу я не успел: со двора вместе с порывом холодного ветра и роем снежинок в комнату вошёл Дрон. Вслед за ним ввалился кто-то из местных.
Оп-па, приплыли!
Дрон, вне Патруля более известный как Андрей Кривенцов, был командиром нашего отряда и к тому же единственным в нём колдуном. Несмотря на невеликий дар заклинателя, маленький рост и более чем в меру упитанность, он пользовался среди бойцов немалым авторитетом и не имел обыкновения вникать во все мелочи, исключительно лишь с целью поддержания репутации.
