Достоевский без глянца

Е.А. Мамонтова о Ф.М. Достоевском:

Сам же он почти не пил и всегда возмущался разнузданностью людей, частенько проявлявшуюся под влиянием обилия хмельного в доме, где все лилось через край, причем выражался, кажется так: "Кто пьет до безобразия, тот не уважает человеческого достоинства ни в себе, ни в других".

Федор Михайлович не был большим мастером путешествовать; его не занимали особенно ни природа, ни исторические памятники, ни произведения искусства, за исключением разве самых великих; все его внимание было устремлено на людей, и он схватывал только их природу и характеры, да разве общее впечатление уличной жизни. Он горячо стал объяснять мне, что презирает обыкновенную, казенную манеру осматривать по путеводителю разные знаменитые места. И мы действительно ничего не осматривали, а только гуляли, где полюднее, и разговаривали. Н.Н. Страхов

Писал он почти без исключения ночью. Часу в двенадцатом, когда весь дом укладывался спать,

он оставался один с самоваром и, попивая не очень крепкий и почти холодный чай, писал до пяти и шести часов утра. Николай Николаевич Страхов

Люди, у которых эта внутренняя работа не происходит или очень слаба, обыкновенно скучают без внешней работы и со сластью в нее втягиваются. Николай Николаевич Страхов

"Как известно, Фёдор Михайлович крайне говорил завлекательно и с пленительным красноречием, но при этом у него была пагубная привычка, часто встречавшаяся в подобных случаях, придерживать своего собеседника за пуговицу или за полу. Как-то ему пришлось говорить с государыней императрицей Марией Фёдоровной с глазу на глаз. Вопрос был животрепещущий, и Фёдор Михайлович увлекся. Велик был его ужас, когда, очнувшись, он заметил, что держит собеседницу за платье и находится с ней у самой стены покоя. Оказалось, что во время разговора государыня удивлённо отступала да отступала от теребившего кружево её платья красноречивого собеседника, однако не желала прервать его, так как сама живо интересовалась его речью и была так ею растрогана, что на глазах у неё появились слёзы. Фёдор Михайлович, разумеется, стал горячо извиняться, но государыня просила его не смущаться и продолжать свою речь"."Цвет морской волны был его любимым цветом, и он часто одевал героинь своих романов в одежду этого цвета"."Заваривал чай, сначала споласкивал чайник горячею водой, клал 3 ложечки чаю (причем непременно требовал "свою" ложку, она так и называлась "папиной ложечкой") и наливал лишь 1\3 чайника и закрывал салфеточкой; затем минуты через три дополнял чайник и тоже накрывал. И наливал чай лишь тогда, когда самовар переставал кипеть. Наливая себе чай, папа непременно смотрел на цвет чая, и ему случалось очень часто то добавлять чаю, то сливать в полоскательную чашку чай и добавлять кипятком; часто случалось, что унесёт стакан в свой кабинет и опять вернётся, чтоб долить или разбавить чай. Уверял: "Нальёшь чай, кажется хорош цветом, а принесешь в кабинет, цвет не тот". Клал два куска сахару"."Действительно, мы с мужем представляли собой людей "совсем другой конструкции, другого склада, других воззрений", но "всегда оставались собою", нимало не вторя и не подделываясь друг к другу, и не впутывались своею душою- я- в его психологию, он- в мою, и таким образом мой добрый муж и я- мы оба чувствовали себя свободными душой.

<...> Фёдор Михайлович иногда говорил:" Ты единственная из женщин, которая поняла меня!" (то есть то, что было для него важнее всего"."Андрей Михайлович Достоевский:

.....а в полутора верстах в другую сторону от с.Дарового находилась деревня Черемошня..."."Андрей Михайлович Достоевский:

Силы её (маменьки) падали очень быстро, так что в скором времени она не могла расчесать своих очень густых и длинных волос. Эта процедура начала её сильно утомлять, а предоставить свою голову в чужие руки она считала неприличным, а потому и решила остричь свои волосы почти под гребёнку"."Один раз он (Петрашевский) пришёл в Казанский собор переодетый в женское платье, стал между дамами и притворился чинно молящимся, но его несколько разбойничья физиономия и чёрная борода, которую он не особо тщательно скрыл, обратили на него внимание соседей, и когда наконец подошёл к нему квартальный надзиратель со словами: "Милостивая государыня, вы, кажется, переодетый мужчина", он ответил ему: "Милостивый государь, а мне кажется, что вы переодетая женщина". Квартальный смутился, а Петрашевский воспользовался этим, чтобы исчезнуть в толпе, и уехал домой"."Александр Егорович Врангель:

К нам стало валить столько народа смотреть наши цветы, что покоя не было, особенно назойливы были дамы- приедут, опустошат все клумбы, рассядутся, и ничем их не выживешь"."Однажды лакей, ходивший ночевать к Достоевскому, решительно отказался это делать в дальнейшем. На расспросы Ивановых он рассказал, что Достоевский замышляет кого-то убить- все ночи ходит по комнатам и говорит об этом вслух (Достоевский в это время писал "Преступление и наказание")"."Но вот что я заметил: все эти либералишки и прогрессисты, преимущественно школы еще Белинского, ругать Россию находят первым своим удовольствием и удовлетворением. Разница в том,что последователи Чернышевского просто ругают россию и откровенно желают ей провалиться (именно провалиться!) Эти же, отпрыски Белинского, прибавляют, что они любят Россию. А между тем не только всё, что есть в России чуть-чуть самобытного, им ненавистно, так что они его отрицают и тотчас же с наслаждением обращают в карикатуру, но что если б действительно представить им наконец факт, который бы уж нельзя опровергнуть или в карикатуре испортить, а с которым надо непременно согласиться, то, мне кажется, они были бы до муки, до боли, до отчаяния несчастны"."..Я отказываюсь от преследования этого человека <...>

я никак не могу допустить той мысли, чтобы человек в здравом уме, ни с того ни с сего, ударил своего ближнего кулаком по голове. Если он это сделал, значит, он ненормален, значит, он больной... А больного надо лечить, а не наказывать..."."Пушкин, несомненно, предчувствовал великое грядущее назначение наше. Тут он угадчик, тут он пророк! Стать настоящим русским, может быть, и значит только стать братом всех людей- всечеловеком.."."Реализм должен остановиться в своих стремлениях к правде на известных гранях, чтоб не вызывать в душе ужаса, проклятий и отчаяния...".