Kitobni o'qish: «Отставник»
ПРОЛОГ
О нас никто не знает. Нас просто нет.
Мы – не имеющие ни имени,
Ни прошлого. Есть только настоящее.
Но горе тому, кто нарушит Приказ.
Взяв объект в коробочку, пятеро воинов шли по длинному коридору. Предосторожность себя оправдывала. Сопровождаемый – один из бойцов подразделения, о котором ходили легенды. Это не просто солдаты, а машины для убийства. Их использовали только в экстремальных условиях и для выполнения, казалось, невыполнимых задач. Каждый боец спецподразделения прошёл специальную подготовку. Это звучит сухо, но в отобранных и обученных с раннего детства детях, довели до невероятных показателей выносливость, ловкость, скорость, а главное – научили анализировать обстановку. Если сформулировать одной фразой, то их учили любыми способами выполнить поставленную задачу.
Их мало. Менее сотни. Но они – элита элит гвардии Горгогоханской Империи. И сейчас одного из представителей славной гвардии вели не на допрос, а на суд. Его ожидал военный трибунал.
Дверная заслонка медленно поползла вверх и впустила конвой внутрь тускло освещённого зала. Посередине невысокий постамент, куда на жёсткое кресло усадили объект сопровождения. Освещение медленно стало нарастать и когда достигло своего максимума, громогласный доносящийся отовсюду голос, провозгласил:
– Встать! Суд идёт!
Из противоположного дверного проёма вышли пятеро облачённых в бесформенные балахоны. Они расселись за массивным столом и голос вновь провозгласил:
– Охрана свободна! Заседание пройдёт по специальной процедуре. Без присутствия посторонних.
– Ваша Честь и Совесть, подсудимый опасен и… – возразил старший конвоя, но его оборвали на полуслове.
– Исполнять, тегеме́н1!
Мгновение колебаний. Понизить капитана до сержанта! Но командир конвойной группы стерпел. Не в его праве перечить Военному трибуналу.
– Командир Глен, – когда в зале кроме состава Военного трибунала и одиноко стоявшего в центре зала никого не осталось, заговорил один из судей. – Вас обвиняют в неисполнении приказа, нарушении воинской дисциплины и оскорблении старшего по званию. Что скажите в своё оправдание?
– Не виновен, – поднимая голову, впервые за долгие годы услышав своё, данное при рождении имя, произнёс одиноко стоявший посреди зала. Находясь под действием психотропных средств, он оставался в сознании и адекватно воспринимал обстановку. Окутывающие его силовые поля не давали, как и подобает солдату выпрямить спину, встречая смерть, но его волю не сломали, и он упорно сквозь зубы тихо повторил:
– Не виновен.
Он – один из последних хосков состоящих на службе Горгогоханской Империи, родившийся не путём генетического отбора, а в обычной семье на блуждающей в пространстве Космоса планете где-то недалеко от центра Галактики Скорпион под местным наименованием Эната, что означает: «Цветущий дом». Но семейное счастье длилось недолго. По величайшему указанию Императора детей, родившихся в тот злосчастный год, забрали на попечение Империи. И после многократных проверок предрасположенности, определили их судьбу. Кому-то выпало стать служащим Империи, кому-то заниматься торговлей, кто-то стал дипломатом. Но примерно половина из того отбора стала военными. Но на этом тщательный отсев не закончился. Десятилетия жёстких, граничащих с жестокостью тренировок отобрали из нескольких десятков тысяч кандидатов всего сотню. Но это уже были не те юнцы, а воины с невероятными психофизическими показателями, а добавить превосходную подготовку…
Годы шли. Одна война сменялась другой. Конфликты вспыхивали то на одном, то на другом из трёх континентов Энаты, а потом пришли Анторсы и система подготовки полностью поменялась. Вместо жёсткого отбора среди хосков – рождённых естественным путём, стали преобладать генетически усовершенствованные бойцы – миоры. Они были быстрее, сильнее, выносливее, но присутствовал один недостаток – они не ценили жизнь. Ни свою, ни чужую. В первый год участия миор в боях командование ужаснулось числом невосполнимых потерь. Но делать было нечего. Анторсы – свалившиеся с небес чужаки, быстро восполняли свои ряды и времени на подготовку хосков у Величайшей Империи Энаты, объединившей всех живущих на планете, не осталось.
Десятилетие идёт война и только сейчас наметился перелом, когда коренные жители планеты стали понемногу, медленно, но верно брать верх над свалившимися с небес чужаками…
– Бывший капитан Глен. Ваша вина доказана, не стоит отпираться. Имеется запись переговоров, слепок психоматрицы, согласно которой вы…
– Не ви-но-вен, – вновь прошептал подсудимый и его упорство оказало воздействие на Трибунал. Судьи переглянулись.
– Коллеги. Вероятно, неверно рассчитана доза подавителя, – высказал предположение один из судей.
– Не исключено, – согласился второй.
– Тем лучше, коллеги, – вступил в разговор третий, – временем мы не ограничены, предлагаю воспроизвести обвиняемому имеющиеся записи мыслеобразов. Так сказать, чтобы он вновь пережил то, что натворил. А мы с вами проследим его реакцию. Голосуем.
– За!
– За!
– Единогласно, – подвёл итог Председатель. – Включаем записи в хронологическом порядке?
– Да, но давайте не с финального эпизода, а за месяц до события, выборочно, но, чтобы и у обвиняемого, и у нас была возможность постепенно окунуться в круговорот событий.
– Согласен.
– Согласен, – прозвучали ответы судей, и Председатель отдал команду на воспроизведение данных из материалов дела. Демонстрация производилась не на материальном носителе: проекторе или экране, а напрямую транслировалась в мозг каждому из участников заседания, формируя образы, давая испытать то, что чувствовал, думал обвиняемый в конкретный момент времени.
Через мгновение обвиняемый дёрнулся и повис, окутанный блокирующими полями. Ему предстояло вновь, но со стороны пережить последние месяцы жизни…
– С возвращением, капитан! – приветствовал дежурный офицер вошедшего в бункер Глена.
– У себя?
– Да, но пока занят. Через пару минут освободится. Если не желаете ожидать, оставьте мыслеобраз, я передам.
– Нет, я подожду, – ответил Глен. Этому новомодному изобретению – слепку мыслеобраза он не доверял. Привык работать по старинке. Предпочитал докладывать начальству лично, видя глаза собеседника, чувствуя его реакцию на информацию, а не просто передав мысле-инфопакет через помощника. Может за это его и недолюбливали, но что поделать. Их – хосков осталось всего девять и командовал ими капитан Глен.
– Входите капитан, – отрапортовал помощник, открывая дверь, – вас ожидают.
– Генерал… – начал доклад офицер, но его жестом остановили.
– Проходи. Знаешь, наверно, что видимся в последний раз? – задумчиво произнёс генерал, – меняют меня, переводят на другой фронт.
Под непосредственным командованием генерала Триска, Глен служил более трёх циклов и привык к его своеобразному ведению дел. Генерал не любил долгих рассуждений, всегда ставил чёткий, но короткий приказ. Не всегда он считался выполнимым, но такова служба. Главное, чтобы жертвы оправдывали результат. Не каждому солдату дано понять конечную цель стратегического плана, когда гибель целого подразделения в дальнейшем повлияет на исход войны. Но что нравилось Глену в генерале, тот всегда прислушивался к подчинённым.
– Известно, кто вас заменит? – осведомился Глен. Рапорт об очередной успешно проведённой операции подождёт. Тем более, с большой долей вероятности генерал в курсе событий и не настаивает на докладе, а от того, кто заменит опытного командира зависят жизни. И не только девятерых бойцов сверхсекретного подразделения о существовании которого знают два десятка высших офицеров, но и остальных, кто защищает свою Родину.
– Предполагаю, – произнёс генерал, жестом указывая на свободное место. Глен уселся. – И кандидатура меня не радует. Слышал про операцию близ Санипалы?
– Контрудар, что провалился? – вспомнил Глен крохи информации полугодовой давности о неудачной попытке окружения крупной группировки сил врага. В тот раз, напоровшись на встречный удар, едва удалось избежать разгрома и отвести завязшие в наступлении армии.
– Скорее не контрудар, а бойня. Там столько солдат полегло, что официальные сводки потерь видели единицы.
Глен попытался выудить из памяти, что ему известно о той операции, но так и не смог. Можно конечно сослаться, что это не его зона ответственности, другой фронт, но главные события войны он помнил отчётливо, а вот о контрударе полугодовой давности Северо-Восточного фронта в памяти остались только сухие данные, что такая операция имела место быть. И никаких подробностей, никаких важных с точки зрения получения опыта данных память не зафиксировала.
– И один из тех, кто планировал эту… этот позор в скором времени займёт моё место, – продолжал Трикс.
За годы службы под началом генерала, капитан Глен впервые видел его в таком подавленном состоянии духа. Бравый, местами жёсткий, но справедливый командир сейчас сидел, ссутулившись в своём генеральском кресле, а желваки его ходили. Он нервничал.
– Ладно… – встрепенулся генерал, приводя нервы в порядок. – Что у тебя?
– Приказ выполнен. Координаты установлены… – докладывал капитан результаты последней операции, а сам внимательно следил за генералом. Дав слабину, он за какие-то несколько секунд сумел привести себя в порядок, отрешиться от мрачных мыслей и настроиться на деловой лад.
Капитан Глен закончил доклад, ожидая следующих приказаний.
– Хвалю, капитан. Оперативно сработали. Передай благодарность подчинённым и подготовь представления к наградам. Отставить! – было встал для обращения капитан, но генерал его остановил. – Присядь. Знаю, что из-за специфики подразделению не положено открытое награждение, но я что-нибудь придумаю. Проведу по другому ведомству. Ясно?
– Так точно!
– Вот и хорошо, а сейчас слушай мой последний приказ. Всему подразделению неделя отдыха…
– Коллеги, думаю здесь можно прокрутить на указанное время вперёд, – в отдалении прозвучал голос одного из судей.
– Не возражаю.
– Если за этот период нет ничего важного, то соглашусь, – ответил третий судья…
– Капитан Глен. Входите, вас ожидают.
Тот же бункер. Только лицо адъютанта капитан не узнал и немного замешкался, когда открылась герметичная дверь.
Прошли всего сутки, как он вернулся из краткосрочного отпуска, но впечатление от возвращения в родную часть не порадовали. Офицеры, с кем поддерживал контакт, кто курировал, обеспечивал слаженную работу его отряда, сменились. Даже старший интендант за этот короткий промежуток времени сумел сдать все дела и перевестись в другую часть. И поговаривали, что на новое место службы генерал Триск взял с собой чуть ли не всех толковых офицеров штаба фронта.
– Господин генерал, капитан Глен по вашему приказанию прибыл! – войдя в кабинет отрапортовал офицер.
– Проходите, капитан. Меня зовут генерал Дронга. Я назначен вместо генерала Триска. Это, – офицер указал на сидевшего рядом за большим столом офицера, – полковник Валин на следующую операцию он ваш куратор.
Глен и бровью не повёл. Ставить куратором специальной группы особого подчинения всего лишь полковника. Пусть и для выполнения только одного задания выходило за рамки предписания с грифом секретности «АА+», но приказ озвучен лично генералом и Глен не стал акцентировать на этом внимания, а генерал продолжал:
– Не знаю, довели до вас, но на группу пришло предписание о передислокации. Задание, которое получите – первое и последнее под моим командованием. Так что передаю вас из рук в руки полковнику. Можете пройти в соседнюю комнату.
– Полковник Валин Тревис, – представился офицер, когда закрылись двери защищённого от прослушивания помещения.
– Капитан Глен.
– Сколько у вас людей?
– Восемь. Я девятый.
– Что-то мало. Судя по званию в вашем подчинении находится минимум рота, если не батальон. Ну да ладно, задача стоит как раз по вашему профилю: необходимо проникнуть на территорию и выкрасть объект. Желательно без шума.
– Срок? И что за объект?
– На подготовку неделя. Объект – офицер предавший Империю.
– Известно где находится объект? – Глен уже прокручивал в уме план предстоящей операции. Его интересовали детали. Если выброска будет производиться летательным аппаратом из стратосферы, то это один комплект снаряжения, если спускаемым ботом, то можно взять с собой повышенный боезапас. Главный вопрос: как будет производиться эвакуация?
– Подробные инструкции получите позже. По неподтверждённым данным интересуемый нас объект находится в хорошо оборудованном военном лагере где-то в горах Дисо́ра.
– Каким способом заброс и эвакуация? – не постеснялся, задал важный вопрос капитан.
– Заброс и эвакуация посадочным способом. Для проведения операции выделят звено десантно-штурмовых ботов. – Глен хотел задать ещё несколько уточняющих вопросов, но полковник прервал разговор. – Всё. Карту местности и предварительный план операции получите завтра. Идите готовьтесь.
Приказ об изменении в плане и начале операции пришёл через трое суток. Хорошо, что капитан со своей группой был готов к такому повороту событий. Не в первый раз в быстро меняющейся обстановке приходится форсировать сроки выполнения задания.
– Капитан, – отозвал Глена к себе полковник, – группа готова?
– Так точно! – следя за погрузкой группы в боты, доложил капитан. Группа и вправду была готова к очередному заданию. Вооружение, снаряжение получено, проверено и согласованы детали взаимодействия.
– Обстоятельства изменились. Высадку придётся провести в десяти километрах. Далее марш-бросок в заданный квадрат и дальше по плану.
– Справимся, – сухо ответил капитан Глен.
Высадка прошла штатно.
– Группа! За мной! Бегом!
Не достигнув нужного квадрата, группа остановилась. Поступил новый приказ. Капитан Глен несколько раз перечитал полученное зашифрованное сообщение и запросил подтверждение.
– Капитан, что непонятного?! – нарушая все правила переговоров хоть и в закрытом канале, послышались возмущённые нотки полковника. – Всех, кто находится в заданном квадрате уничтожить! Особенно не дайте уйти объекту. Его биометрические данные вам известны.
– Что будем делать, командир? – осведомился заместитель группы.
– Прибудем в квадрат, осмотримся, – ответил Глен, но тихо добраться до конечного пункта не получилось. Их заметили и попытались поднять шум.
– К бою! Вперёд! – не колеблясь отдал команду Глен пресекая попытку сопротивления. Они первыми открыли огонь на поражение и дальше шли, убивая всех на своём пути.
– Командир, объект во втором слева строении, – доложил боец со сканером-идентификатором.
– Один?
– Нет. Фиксируется группа из трёх человек. Сигнатуры слились.
– Живой щит, – сделал вывод капитан, – Нестис, – Глен знаками указал штатному снайперу занять позицию и приготовиться открыть огонь.
В дверном проёме показались трое. Средних лет мужчина держал на руках ребёнка лет девяти, а рядом прижималась женщина. Они медленно вышли и остановились.
– Доклад по секторам! – запросил в канале связи Глен и убедившись, что сигнатуры живых объектов отсутствуют, обратился к мужчине, – отпустите заложников!
– Заложников?! – удивился мужчина, – солдат, если у тебя есть честь, выйди! Я без оружия!
– Подтверждаю отсутствие оружия, – послышалось в канале.
– Страхуйте! – отдал приказ Глен и вышел из-за укрытия.
– Целый капитан, – поморщившись произнёс мужчина, когда Глен остановился в нескольких метрах от него. – Я – командир сводного батальона дивизионного подчинения полковник Сверс. Бывший командир, бывший полковник, а это, – он жестом указал на ребёнка и женщину, – моя жена и сын. И знаешь, почему бывший? Потому что в отличии от тебя, капитан, отказался исполнять преступный приказ. Все те, кто были здесь – это оставшиеся в живых, сумевшие выбраться из мясорубки близ Велисс, что недалеко от города Санипалы. Слышал о такой? Вижу, что не слышал…
– Командир, – в канале раздался доклад заместителя, – в небе зафиксировано воздушное судно. Сигналы свой-чужой распознаны. Заходит на посадку.
– Оцепить район! Объект держать на прицеле. Без команды огонь не открывать!
Десантный бот опустился немного в стороне. Из его чрева проворно выскочила группа военных. Пятеро заняли круговую оборону, а один отделился от группы и торопливо направился к Глену.
– Капитан! Доклад, – осведомился полковник Валин. Это именно он прибыл в десантном боте.
– Задание выполнено. Объект захвачен в плен, – доложил Глен, не спуская глаз с человека, представившегося полковником Сверсом.
– Приказ был ликвидировать, капитан.
– В свете меняющейся обстановки, группе удалось захватить объект живым с двумя гражданскими, в том числе один ребёнок, – парировал Глен.
– Капитан, вы издеваетесь?! Приказ был всех ликвидировать!!! Исполнять!!!
Глен посмотрел на так и продолжавшего стоять с ребёнком на руках человека, на жавшуюся к ним женщину и ответил:
– Никак нет! Группа! «Пакет»!..
– Как понимаю, последняя фраза означала условный сигнал, – послышался голос одного из судей.
– Совершенно верно, коллега. Дальше как видите идёт скоротечный бой. Замечу, что погиб только полковник Валин, остальные или ранены, или сдались.
– Что произошло далее нам известно, предлагаю прекратить трансляцию мыслеобразов, – предложил третий судья.
– Соглашусь. Далее ничего интересного. Группа прибыла в часть, её разоружили, а капитана взяли под стражу.
– Они не сопротивлялись?
– Нет.
– Это радует. А-то скольких солдат могли не досчитаться.
– Коллеги, – взял бразды правления в свои руки Председатель трибунала, – мы с вами в очередной раз убедились, что обвиняемый нарушил приказ вышестоящего начальства. Лично лишил жизни офицера. Считаете выдвинутые Императорской армией обвинения обоснованными?
– Да.
– Да.
Судьи подтвердили обоснованность обвинений, а Председатель продолжал:
– Имеются в действиях обвиняемого смягчающие и отягчающие обстоятельства?
– Нет.
– Думаю, что есть, – диссонансом прозвучал голос второго судьи.
– Объяснитесь.
– Мы с вами забыли, коллеги, что капитан Глен – командир группы и не простой группы, а специального назначения, сформированной из хосков. Думаю, следует это учитывать.
– Считаете это отягчающим обстоятельством? – задал вопрос Председатель.
– Нет, наоборот. Приказ, отданный на поимку и впоследствии на ликвидацию дезертира, кстати, его дело ещё рассматривается и всплывает много нелицеприятных подробностей…
– Не отвлекайтесь судья. У нас на рассмотрении дело в отношении бывшего капитана Глена, а не дезертира-полковника.
– Именно так, Председатель. Считаю необходимо учитывать, что приказ, отданный группе хосков, явно не соответствует их профилю и квалификации. С заданием – поимкой дезертира, а при оказании сопротивления и ликвидацией, могла и должна была справиться военная полиция Империи, а не специальный отряд, способный успешно работать в глубоком тылу врага.
– Соглашусь с коллегой, – произнёс первый судья.
– Смягчающее обстоятельство принимается, – без тени эмоций в голосе, произнёс Председатель, – обстоятельства, смягчающие и отягчающие вину учтены. Остаётся определить, виновен ли бывший капитан Глен в содеянном: неисполнениие приказа и убийстве офицера Империи?
– Виновен.
– Виновен.
– Учитывая Положение о военном времени, нахождении подсудимого во время совершения преступления на действительной военной службе, бывшему капитану Глену назначается наказание – стирание психоматрицы с разрушением личности, а тело подлежит кремации…
В темноте небытия, где отсутствует само понятие «время», хаотично метались осколки сущности. Они искорками летали, соединяясь с родственной субстанцией и отвергали инородные. Собрав воедино все крупинки, сущность осознала себя личностью и захотела жить…
Глава 1
Детский надрывный крик раздался в медицинской палате.
– Вот и хорошо. Молодец. Мамаша, посмотри, у тебя сын родился, – показывая новорожденного говорила пожилая акушерка, – определились как назовёте? Что в метрике записывать будем?
– Н-нет ещё, – с трудом, но с улыбкой на лице произнесла средних лет женщина, – с именем пока не определились.
– Ничего страшного. Успеете. Николай опять в командировку укатил?
– Да. Скоро должен вернуться…
– О, какой! Смотри, он схватил меня за палец и так крепко держит!!! Не отпускает!
– Коль, осторожней. Как всё-таки назовём? Два месяца прошло, а до сих пор называем нашего малыша просто «сынок» или «малыш».
– Согласен. Мужчина должен с раннего детства привыкнуть к своему имени и гордиться им, – средних лет мужчина уложил сына в кроватку и обернулся к жене.
Обычная семья, где родился долгожданный ребёнок. Отцу – Николаю Сергеевичу Провоторову скоро исполнится сорок, а жене – Елене Владимировне тридцать четыре. Живут в отдельной, но служебной квартире в закрытом для посторонних военном городке. Николай – командир роты морской пехоты, а жена – военный связист. Ничего необычного.
– Давай Богданом назовём? – вопросительно посмотрела на мужа жена. Все предварительные анализы: УЗИ и прочие проверки и приметы указывали, что родится дочка, но судьба распорядилась по-своему.
– Богдан Николаевич, Богдан Николаевич, – пробурчал Николай, словно пробуя на вкус как звучит имя отчество своего сына. Он так же, как и супруга был несказанно счастлив его рождению. Нервная работа, частые переезды, неожиданные командировки, отрицательно сказывались на семейной жизни, но призвание не выбирают.
С супругой Николай познакомился, будучи курсантом высшего военного училища. По сложившейся в училище практике из числа курсантов последнего курса отбирались самые подготовленные, отличники боевой и морально-политической подготовки, которые становились командирами взводов абитуриентов, изъявивших желание пройти вступительные испытания.
Елена – хрупкая, но с целеустремлённым взглядом девушка сразу привлекла его внимание. Как потом оказалось, она назло родителям вместо того, чтобы поступить в престижный гражданский ВУЗ выбрала стезю военнослужащего. И не из-за того, что возникали трудности в общении с противоположным полом, а наоборот, правильный овал лица, большие карие глаза и стройная фигура привлекала многих занять место супруга, а по совместительству и зятя влиятельного родителя. Недолго думая, Елена пошла наперекор родителям и в тайне поступила в первое попавшееся высшее военное училище и с успехом прошла вступительные испытания, а дальше… Дальше Николай получил распределение и убыл в свою первую воинскую часть, а через долгих семь лет судьба их вновь свела вместе и уже не отпускала, скрепив супружеские узы рождением ребёнка.
– Нет, Богдан как-то не звучит, – поморщившись ответил Николай.
– Тогда Сергей, в честь твоего отца? – предложила супруга.
– Сергей Николаевич, Сергей Николаевич – звучит. Но, Лен, – замялся Николай. В семье было не принято говорить о работе. Знакомые, друзья, сослуживцы часто бывали в гостях, но на всех распространялось такое правило, которое негласно действовало не только у них в доме. – Я не рассказывал. Ведь знаешь, что Генка Вишняков – командир второго взвода погиб в предпоследнюю мою командировку.
– Да, знаю. Мы ведь вместе на прощании были. Его в закрытом гробу хоронили. Он гранату собой накрыл.
– Это он нас спас. Я с Вовкой Семёновым – сержантом у оконного проёма стоял и не заметил, что гранату закинули, а вот Генка заметил. Только и успел крикнуть: «Живите!», как прозвучал взрыв.
– Почему раньше не рассказал? – уткнувшись лицом в грудь и нервно стукнув кулачком, строго произнесла супруга.
– Не хотел тебя тревожить. Ты как раз беременна была, – оправдался Николай.
– Хочешь назвать сына Геной, Геннадием в честь Вишнякова?
– Да. Геннадий Николаевич – звучит, да и человек он был хороший, хоть и не по́жил совсем. Может его тёзке удастся.
– Хорошо, убедил. Давай назовём сынишку Гена. А его дразнить не будут?
– Нашего Генку?! Ты посмотри, какой он богатырь! Вырастет так выше меня минимум на голову станет. Всего пару месяцев, а какой карапуз!..
– Знаешь, мне сегодня воспитательница из детского сада рассказала, что Генка подрался, – пара тихо разговаривала, лёжа в кровати.
– С кем?! Он там считай самый младший? Вот сто́ит тебя в первый раз отправить в детский сад, так что-то произойдёт, – без обид, но с укором произнесла супруга.
– Да. По возрасту самый младший, но по нему не скажешь, что ему всего три года. Ты и сама говорила, а сегодня и я убедился, что если этого не знать, то он ничем не выделяется от ребят из старшей группы. Если только говорить ещё толком не умеет.
– Так, рассказывай, что произошло?! С кем подрался и из-за чего?! Я вроде синяков не заметила и глаза не заплаканы.
– Не волнуйся. Всё нормально, но я и сам толком не понял. Вера Семёновна сказала, что какой-то Никита забрал у девочки игрушку. Генка подошёл, спокойно забрал. Отдал девочке. Не знаю, как зовут. Отвёл её в сторону и усадил играть, а когда Никита вновь попытался отобрать у девочки игрушку, то он толкнул его, свалил и стал прыгать на нём. Представляешь.
– Даже не знаю, что сказать.
– И Вера Семёновна сказала, что не знает, как поступить. Наказывать его за это или нет. Ведь он правильно поступил. Не дал в обиду слабого, заступился. Когда шли домой, я ему как смог объяснил, что правильно сделал, слабых надо защищать.
– Молодец! – супруга чмокнула мужа в щёку. – Кстати, тебе воспитательница рассказала, что он в саду плохо спит. Днём редко может заснуть, а когда всё-таки засыпает, то сон очень нервный.
– Нет, не говорила. Вроде ночью он спит нормально.
– Ты просто никогда его не укладывал. Он очень трудно засыпает и, если прислушаться, иногда всхлипывает, словно плачет.
– Странно. Не замечал.
– Мы и к педиатру ходили, но говорят, что всё нормально. Чуть подрастёт – пройдёт.
– Лучше бы спросила, когда он толком говорить начнёт.
– Спрашивала. Сказали не волноваться. Развитие идёт нормально. Заторможенности нет. Когда опять в командировку? – сменила тему разговора супруга. Сынок родился крупным, вследствие чего роды выдались тяжёлыми. Врачи предупреждали о риске: мол старородящая, тем более первые роды в таком возрасте. Но сознательно пошла на риск, а ещё постоянное нервное напряжение и неосознанный страх за постоянно отсутствующего мужа наложил свой отпечаток как на её здоровье, так и здоровье ребёнка.
– Я же только приехал.
– Не говори ерунду. Я знаю, что опять разнарядка пришла. Так, когда?
– Месяц на отдых дали…
– Сынок, мы уедем на несколько дней. Побудешь с тётей Катей?
– Почему? Я не хочу, чтобы вы уезжали! – парнишка на вид шести-семи лет стоял перед родителями и всем своим видом показывал, что не хочет их отпускать. Нет, он не капризничал, не ныл, а просто задавал неудобные вопросы. – Вы меня бросаете?
– Что ты, Геночка, сынок! Мы не бросаем тебя, но нам с папой надо уехать на несколько дней, – забеспокоилась такому утверждению мама.
– Я с вами!
– Дорога длинная, сын. Лето – жара. Тяжело придётся. Тем более, едем не на нашей машине, сломалась не вовремя.
– И что? Я уже большой! Потерплю!
– Да, большой, – с улыбкой ответил отец, потрепав парнишку по коротко стриженной голове, – скажи, сколько тебе лет?
– Мне пять лет! Скоро в школу! А я уже умею читать и считать до ста!!! Так вы возьмёте меня с собой?!
– Не можем. Правда, – объяснял отец. Как только Гена заговорил осознанными длинными предложениями, родители, а тем более врачи и воспитатели удивились его не по годам здравым, логическим размышлениям. Он говорил мало, но сказанные фразы почти всегда ставили в тупик окружающих. Казалось, что разговариваешь не с пятилетним ребёнком, а как минимум с человеком, прожившим не один десяток лет. – Сегодня вечером нам надо быть далеко отсюда. Побыть там, думаю денёк, и мы вернёмся назад.
– А почему вы так неожиданно уезжаете? Что-то случилось? Ведь обычно только папа уезжает в командировки, а в последнее время он стал чаще оставаться дома, только поздно приходит, когда я уже сплю.
Семейная пара переглянулась.
– Понимаешь, – начал отец. Они не хотели говорить причину экстренного изменения планов, но посмотрев на любимую жену и получив молчаливое согласие, он осмелился рассказать причину срочного отъезда, – у твоей мамы умер отец и нам необходимо успеть на похороны. Из-за этого такая спешка.
– Сынок, каждый человек рано или поздно умирает и… – стала объяснять мама, но парнишка неожиданно перебил:
– Я знаю. И хочу с вами! Я не хочу расставаться!..
Парнишка смотрел на зарывшуюся за родителями дверь и слёзы текли у него по щекам.
– Геночка, папа и мама вернутся, – успокаивала тётя Катя, – ты даже не успеешь соскучиться. Хочешь, пойдём погуляем?
– Нет, – коротко ответил мальчик, продолжая стоять напротив закрытой двери.
– Не хочешь гулять, тогда давай порисуем. Ты же любишь рисовать или тебе книжку почитать?
– Нет. Они не вернутся, – повторил мальчик и пошёл в свою комнату…
В квартире не протолкнуться от мужчин в военной форме и женщин с чёрными платками, повязанными на голове.
– М-да. Глупо. Столько успешных командировок. Ни одной царапины, а здесь, – куря на балконе, произнёс офицер в чине полковника.
– Михалыч, ты мне объясни, что случилось, а-то я толком и не знаю. Только вернулся. Как жена сказала, так не поверил, – теребя в руках незажжённую сигарету, спросил майор.
– Что рассказывать, – тяжело вздохнул полковник, доставая вторую сигарету, – у Лены умер отец. Она с Николаем поехала на похороны, а на обратном пути навстречку выскочил грузовик. Авто восстановлению не подлежит, два трупа. Согласно заключению медиков скончались моментально, – сухо произнёс полковник.
– А кто виноват, что сучилось?!
– Теперь это не важно, Серёг. У водилы грузовика вроде с сердцем что-то случилось. Ни то инфаркт, ни то инсульт. Жара, даже ночью какая стоит. Водила грузовика тоже скончался, только от сердечного приступа. Разговаривал с гайцами, предварительно у них и шансов не было увернуться или хотя бы в кювет соскочить, уйдя от столкновения. Всего в пяти-шести метрах вильнул грузовик, а Кольку знаешь… знал. Он любил быструю езду, тем более домой ехали, к сыну. Катерина рассказывала, что пока их не было, Генка замкнулся в себе, почти ничего не ел. Только сидел уставившись в одну точку часами. Вот и торопились.
– С пацаном что? С кем останется? У Николая-то вроде никого не осталось.
– Никого, – задумчиво произнёс полковник, – а родственничкам со стороны супруги он не нужен. Из них никто на похороны не приехал. Хотя бы венок передали, там соболезнования, про внука спросили, так ничего – тишина. А что делать, думаем. Хотел к себе забрать, но чувствую, что не выдюжу, да и жена только из больницы в больницу переезжает.
– Может я к себе возьму? Где трое, там и ещё одного воспитаем.
