Kitobni o'qish: «Не самое главное»

Shrift:

* * *

“Какой мне от этого толк?
Никакого.
А вам?
Вы – мерзкие шакалы, вот что я вам скажу”.
Аркадио Латтанцио

Эльзина Мароне

Эльзина Мароне родилась в Ферраре в 1940 году, а в 1958 году она впервые прошлась, покачивая бедрами. Эльзина была одета, представление длилось секунд десять, покачивание было еле заметным.

Впрочем, этого оказалось достаточно, чтобы в роковую ловушку попал и ослеп от любви семидесятивосьмилетний Марио Валле – владелец торговой марки пива “Валле”, завоевавшей славу и всемирную известность.

Брак продлился четыре года: столько потребовалось Марио Валле, чтобы сделать Эльзине ребенка и перестать путаться у нее под ногами, умерев честной и скорой смертью.

Во второй раз Эльзина прошлась, покачивая бедрами, в 1962 году: на сей раз голая, хотя представление опять длилось десять секунд, а покачивания – опять были еле заметные.

Случилось это за несколько недель до смерти Марио.

В тот миг она была очаровательна как никогда: желание заполучить деньги превратит любую в красавицу.

Цель ее – добиться подписи Валле под завещанием, которое она сама предусмотрительно заготовила.

Подпись появилась ровно через девять минут после того, как Эльзина совершила незабываемое движение бедрами.

Заготовленное Эльзиной завещание противоречило составленному самим Валле документу в параграфе 4, пункт “B”: Марио намеревался оставить сестре четыре миллиарда старых лир.

Эльзина в собственной редакции пункта “B” оставила за сестрой Марио право на парковочное место, если той вздумается наведаться на пивзавод “Валле”.

Настоящее издевательство: всем известно, что у пивзавода “Валле” нет отдельной парковки.

Марио даже не прочитал этот пункт – то ли из-за одолевавшего его недуга, то ли оттого, что его глаза насытились чудесным эротическим представлением, которое Эльзина подарила ему во второй раз за четыре года.

Он подписал. А потом умер с радостью в глазах.

Сестра Марио провела остаток жизни, готовясь совершить идеальное убийство Эльзины Мароне.

Зря тратила время и силы.

На следующий день после похорон Марио Эльзина Мароне забрала сына и колоссальное наследство и перебралась в суперзащищенный анклав в Монте-Карло.

В дар княжеству она принесла 49 миллиардов лир 1962 года и ей, расстелив красную дорожку, предоставили гражданство.

Эльзина уехала из Феррары, чтобы больше туда не возвращаться, и приобрела девятикомнатные апартаменты – с террасой, выходящей на порт Монте-Карло, – на последнем этаже современного, полупустого кондоминиума, где обитают призраки, имеющие гражданство Монако, а на самом деле живущие где-то еще.

Кроме того, она купила замок в Провансе, шале для занятий зимними видами спорта в Швейцарии, пятикомнатную квартиру в шестнадцатом округе Парижа, пентхаус в верхнем Ист-Сайде в Нью-Йорке и тридцатидвухметровую яхту. Теперь яхта стоит на якоре в поле зрения Эльзины.

Оставшиеся деньги она препоручила заботам финансового консультанта, который обслуживает князя Раньери, – французу армянского происхождения по имени Жерар. С ним Эльзина за все годы переспала девять раз.

О числе встреч с Раньери точных сведений не имеется.

Приняв семь перечисленных выше мудрых решений, Эльзина произнесла незамысловатую фразу:

– Теперь я свободна и счастлива.

Скажете, она не права?

В довершение ко всему пивзавод “Валле” работал без кризисов и увеличивал состояние Эльзины с неприличной скоростью. Лишь в 2013 году производство упало на 0,4 процента.

Эльзина закатила сцену директору, но тот объяснил ей, что снижение, вероятно, объясняется растущей популярностью крафтового пива.

Эльзина немедленно добилась интервью в журнале “Панорама”.

Она дружит с заместителем главреда, который тоже официально проживает в Монако. Эльзина пообещала откровенно рассказать о своей личной жизни и в ходе интервью сделала следующее, не вполне бескорыстное заявление:

– Одно из самых очевидных проявлений упадка человечества – распространившаяся недавно идиотская страсть к крафтовому пиву.

Эльзина Мароне выкуривает по семьдесят сигарет в день, но не страдает табачной зависимостью.

А еще она говорит не “мусорка”, а “мусорная корзина”.

Свободное время Эльзины – это чудесный оазис, незанятое пространство, которому, как России, нет конца и края.

В 1963 году, когда она, ошалев от сонной жизни в Монако, наблюдала с террасы своего дома за Гран-при, ей захотелось попробовать себя в роли женщины-пилота Формулы-1. Четыре года спустя ей это удалось: в 1967 году она приняла участие в Гран-при Бельгии с небольшой командой, которую, если верить злым языкам, сама и спонсировала.

Пришла она предпоследней, но все дружно согласились, что дело не в водителе, а в машине.

И хотя причиной тому были не скромные спортивные результаты, страсть к автомобилям оказалась мимолетным увлечением.

Эльзина Мароне живет вспышками чувств, которые загораются и гаснут в зависимости от того, куда в ее голове дует ветер. У богачей, сидящих день-деньской сложа руки, так часто бывает.

Однако с той поры, когда под ее окнами проходит Гран-при Монте-Карло, Эльзина находит повод куда-нибудь уехать.

Впрочем, она ведет в Монако бурную, блестящую светскую жизнь. Она – один из руководителей Красного Креста и важная персона среди бюрократов и светских лиц, которые отвечают в Монако за благотворительность. Поэтому без нее не обходится ни один бал, коктейль, чаепитие с участием князя или княгини или благотворительный вечер. Эльзина посещает спортивные мероприятия и давно потеряла счет приглашениям на ужины и вечеринки.

Сама она принимает гостей крайне редко и старается много не тратить, поскольку отличается прижимистостью.

На людях Эльзина, неизвестно зачем, хвастается, что у нее низкое давление.

Ее маме сто девять лет, и она ни разу не покидала Феррару.

Мама живет в двухкомнатной квартире вместе с попугаем: он, по ее словам, защищает от воров.

Попугай и правда кричит всякому, кто носит джинсы:

– Держи вора! Я звоню в полицию!

Воры, как известно, всегда носят джинсы.

Три недели назад, пребывая в уверенности, что подобные чувства ей уже не угрожают, Эльзина влюбилась с первого взгляда в Джеймса Марча, многообещающего пилота Формулы-1, который проживает с ней в одном доме, этажом ниже.

Марч редко бывает в этой квартире, однако после того, как на пробных заездах в Австралии попал в аварию и получил серьезные переломы обеих ног и кисти руки, он решил до выздоровления спокойно пожить в Монте-Карло.

Джеймс Марч, точная копия приятеля Барби Кена, даже не подозревает о существовании Эльзины.

Эльзина до смерти боится ирисок. Однажды она сунула в рот ириску, а та прилипла к зубному мосту, да так крепко, что даже водородная горелка ее не брала.

Одна из серьезных забот Эльзины – зубы. Из-за них она страдает всю жизнь.

Во рту у нее архисложное, хрупкое архитектурное сооружение – мосты, импланты, коронки. Поэтому ей кажется, будто рот не ее.

“Нелегко жить столько лет с чужим ртом”, – размышляя об этом, она печально вздыхает.

Однажды в ближайшем супермаркете она встретила Мика Джаггера. Собираясь выйти в море на яхте, тот просил у продавца самый мягкий сэндвич.

Эльзина внимательно посмотрела, как Мик шевелит языком, и пришла к выводу, что он тоже живет с чужим ртом.

Князь Раньери много лет помнил слова, которые Эльзина произнесла перед французскими активистами Красного Креста:

– Мы говорим “будущее”, памятуя о малости настоящего.

Вспоминая эту фразу, великий человек, князь Раньери, восклицал:

– Как это верно!

И на всех парусах мчался обратно, в царство дремы.

Ближе к вечеру, опрокинув на террасе рюмочку водки, Эльзина заснула, любуясь закатом. Она проспала с полчаса, а когда проснулась, уже стемнело.

Настроение было испорчено.

Однажды в казино, резко поднявшись со стула в приливе радости, чтобы забрать неожиданный выигрыш – она поставила все на двадцать один и выиграла в тридцать шесть раз большую сумму, – Эльзина неожиданно пукнула, да так громко, что ее услышали все сидевшие за столом четырнадцать человек.

По вторникам она ходит в казино, где просаживает за вечер в среднем двенадцать тысяч евро.

Армандо Таверна – менеджер шикарного кондоминиума, в котором проживает Эльзина, именуемый ниже “консьержем”, оставил для нашей состоятельной дамы сообщение.

Драгоценная записка гласила: “Пилот Джеймс Марч узнал, что Эльзина тоже пилот, а значит, его коллега. Он будет рад выпить с ней чаю в среду вечером”.

При этом он просит о любезности: встретиться у него дома, поскольку ноги его обездвижены и он не может ходить.

Прочитав драгоценную записку, Эльзина немедленно сделала три дела.

Она улыбнулась. Позвонила Таверне – ответить согласием на приглашение.

И отправилась к пластическому хирургу, который сразу же сделал укольчики в самые критические, покрытые глубокими морщинами части лица и шеи.

У Эльзины Мароне две пухлые записные книжки с номерами телефонов. Одна для живых. Вторая для мертвых.

Пару раз она ошибалась и набирала номер покойных друзей.

Однажды ее собеседник взял трубку, но не произнес ни слова.

Эльзина так испугалась, что попросила сына, который живет в Милане, приехать и побыть с ней неделю.

Пока она ждала сына, в дом залетела летучая мышь. Обезумев, мышь принялась кружить по комнатам. И тогда Эльзина осознала, что значит “смотреть смерти в глаза”.

Армандо Таверна, мастер на все руки, поймал мышь полотенцем и выпустил на свободу.

Эльзина отказалась забирать полотенце и спросила Армандо, может ли кондоминиум возместить ей его стоимость.

Таверна и глазом не моргнул, а только ответил:

– Надо перечитать устав.

В качестве чаевых Эльзина вручила Таверне коробку шоколадных конфет, которые после неумолимого нашествия летней жары покрылись белым налетом – любители шоколада страшатся его, как смерти.

Двенадцать лет назад в этом полупустом кондоминиуме владелец сталелитейных заводов из Южной Африки убил молодую жену, американку, бывшую девушку месяца в “Плейбое”. Пока супруга спала, он ее поджег.

Противопожарная сигнализация сработала с роковым опозданием, и ее полностью заменили после этого трагического случая, который Эльзина всякий раз вспоминает, перед тем как уснуть.

Сын Эльзины Манлио Валле, адвокат, налоговый консультант, прожил у матери неделю. Они почти не разговаривали. Отношения были весьма официальными. Впрочем, мать и сын никогда не были близки. Манлио с детства сплавляли в престижные колледжи.

Накануне отъезда из Монте-Карло Манлио признался матери, что не знает, как быть: у него есть любовница, и эта любовница хочет, чтобы он расстался с женой.

Эльзина дала ему разумный совет.

Она сказала:

– Ты не из тех, у кого хватит сил на двух женщин и один дом. Советую тебе завести два дома и одну женщину.

Пытаясь решить мудреную математическую задачку, Манлио раздраженно спросил:

– Хорошо, но которую из женщин мне выбрать?

Эльзина бесстрастно ответила:

– Ту, у которой сексуальные запросы проще.

Манлио буквально последовал ее совету.

И остался доволен.

В среду после обеда Эльзина, у которой от волнения слегка скрутило живот, спустилась этажом ниже выпить чая с Джеймсом Марчем.

Она застала пилота в прострации, в глубочайшей депрессии.

Из-за сломанных ног он не участвовал в соревнованиях, которые шли в это время в Малайзии. А ведь в случае победы Марч поднялся бы в рейтинге пилотов на первую строчку.

Вот почему Марч сидел напротив Эльзины и не раскрывал рта.

Чай они пили в атмосфере неопределенности.

И тут Эльзина нарушила молчание остроумным наблюдением:

– Вы заметили, что по сравнению с прошлыми годами вокруг стало меньше карликов, бродячих собак и людей с заячьей губой?

Джеймс согласился, скорбно моргнув голубыми глазами – воплощением нежности.

Поскольку на сегодняшний день заячьи губы, бродячие собаки и уж тем более карлики его совсем не интересовали, он решил сменить тему:

– Мне рассказывали, что вы тоже принимали участие в гонках.

– Да, но я вам говорила не о машинах, – резко заметила Эльзина.

Джеймс улыбнулся, пристально взглянул на зрелую даму и сказал:

– Вы правы. Мне тоже лучше забыть о них на какое-то время.

– У вас есть помощник? – спросила Эльзина заботливо, словно пожилая тетушка.

– Конечно, у меня есть Валентино. Он постоянно при мне, – ответил Джеймс и прибавил после неожиданной паузы: – Только мыться трудно. Валентино охотно помогает, но мне неудобно, что меня моет мужчина.

Спазм в желудке Эльзины достиг силы извержения вулкана.

В придачу шею пронзила острая боль.

И Эльзина отважилась:

– Хотите, я вам помогу? У меня масса свободного времени, а я так люблю чистоту.

Джеймс Марч улыбнулся:

– Благодарю, вы очень любезны, но я не стану вас беспокоить. Просто нужно найти сиделку.

– Как хотите, – ответила Эльзина, и ее сердце упало.

Тем и окончилось чаепитие в среду вечером.

Уже на пороге Эльзина ни с того ни с сего сообщила молодому пилоту:

– Знаете, у меня низкое давление.

Джеймс Марч в ответ соврал с плохо скрываемым удивлением:

– Да, мне говорили.

У Эльзины Мароне, как у Ким Новак, синдром Морриса. Это значит, что генетически она мужчина, но мужские гормоны не вырабатываются.

Вечером, когда разгоряченная Эльзина лежала в постели, ей почему-то подумалось, что амиши, наверное, часто занимаются сексом. Интересно, почему.

Потом она вспомнила, как много лет назад символом прогресса для нее стал первый домофон, который установили в ее доме в Ферраре.

От воспоминаний о первом домофоне у нее на глаза навернулись слезы.

Чего уже давно не случалось.

Она подумала, что “навернулись слезы” звучит красиво.

А еще поняла, что единственное, о чем она сожалеет в жизни, – это о том, что когда-нибудь жизнь закончится.

Ее охватила зависть к тем, кто останется.

Долгий-долгий праздник будущего, на который ее не позовут.

Вот вам и веская, постоянная причина ненавидеть молодежь.

Потом кружение мыслей ее убаюкало, и она заснула.

Спала Эльзина беспокойно. Ей снился неутомимый Джеймс Марч.

На следующее утро она вышла на кухню совсем обессиленная.

В голове крутились слова, которые она не слышала с самого детства:

“Первый блин комом”.

Она решила своими руками приготовить печенье с вишневым повидлом.

А потом отнесла его Джеймсу Марчу.

– Вкусно, – похвалил Джеймс.

– Возьмите еще, – сказала Эльзина так заботливо, что сама себе удивилась.

Джеймс поднял руку, словно говоря “стоп”:

– Мне нельзя. Нужно сохранять прежний вес.

– Нашли сиделку? – поинтересовалась Эльзина, смело переходя к тому, что ее интересовало.

– Нет еще. Монако – логово стариков, за сиделками здесь бегают, как за геологами после землетрясения.

Эльзина и бровью не повела.

Джеймс сообразил, что ляпнул что-то не то.

– Простите!

– Ничего. Главное, в этом логове стариков периодически появляются такие, как вы, – ответила Эльзина, вытаскивая на свет божий давно похороненные таланты соблазнительницы.

Она встала с кресла и медленно подошла к окну. Посмотрела на улицу. А потом в третий раз в жизни, почти незаметно для глаза, хотя ей шел семьдесят седьмой год, покачала бедрами.

Джеймс Марч это увидел.

Заметив движение Эльзины, он невольно вздрогнул.

Стена равнодушия дала трещину. Вызванная аварией депрессия отступила на время, и Джеймс попросил:

– Пока я не нашел сиделку, может, вы и правда поможете мне мыться?

Из чего Эльзина сделала единственный неоспоримый вывод:

“Зря я редко покачивала бедрами. Мужчинам так мало надо”.

А потом, чувствуя, как все ее тело сжалось от волнения, сказала:

– Конечно. Я только сначала покурю на балконе?

– Разумеется, – ответил Джеймс Марч.

Эльзина открыла балконную дверь, и в комнату влетел прелестный ветерок. Она выплыла на балкон. Монте-Карло казался прозрачным и неподвижным заливом. Закуривая, Эльзина подумала, что правильно сделала, переехав сюда миллиарды лет назад.

Несмотря на неподвижность, Джеймс Марч сохранил прежний вес.

Эльзина аккуратно, словно кружевница с острова Бурано, сняла с него спортивный костюм.

Давление подскочило. Того и гляди, начнутся приливы, живот раздуется, станет трудно глотать, однако Эльзина, словно окопавшийся воин, храбро сопротивлялась по всем фронтам.

Нельзя выдавать панику. Нужно вести себя как настоящая сиделка.

А грустный скрип, который издает старое тело, пусть раздастся потом, когда она останется одна.

Спортивный костюм был снят, на скульптурном теле юноши остались одни трусы.

Эльзина смочила полотенце и принялась протирать мраморный торс. Осторожно втянув воздух, она почувствовала запах его тела.

Спазмы свежести.

Эльзина умирала. Умирала от любви. Ей хотелось плакать от радости, но она сдерживалась.

Марч бесстрастно глядел в пустоту и позволял обмывать себя холодной водой. Он лишь постанывал от удовольствия: для Эльзины это было все равно, что получить Нобелевскую премию мира.

Она спросила:

– Так хорошо?

– Так очень хорошо, – ответил Джеймс и закрыл глаза.

Эльзина не стала долго раздумывать и решилась. Как ни в чем не бывало, она стянула с Джеймса трусы.

Он не возражал, даже ни слова не проронил.

Эльзина увидела намек на эрекцию. Ничего подобного она не видела ровно двадцать лет.

Секунд десять она пребывала в ступоре.

Джеймс ничего не заметил, потому что глаза у него были закрыты. Но он обо всем догадался.

Эльзина взяла другое, чистое полотенце, смочила его, принялась протирать юноше пах, а потом, не останавливаясь, стала мыть ему член.

Намек на эрекцию перешел в полноценную эрекцию.

Они не открывали глаз, пока рука Эльзины избавляла Джеймса от накопившегося напряжения. Жемчужное ожерелье оказалось забрызгано спермой.

Оба молчали.

Эльзина сделала все как надо. Быстро вытерлась, потом помыла Джеймса. Спокойно его одела. И в заключение доставила обратно в гостиную.

Взяв сигареты и сумочку, Эльзина спросила с видом профессионалки:

– Когда вас снова помыть?

– Сегодня вечером, – ответил Джеймс Марч.

Эльзина кивнула и направилась к выходу.

На лестнице ее шатало, как пьяную.

Потом она подумала про себя:

“О Господи!”

И прислонилась к стенке, чтобы не рухнуть от довольства собой.

Три дня спустя Эльзина и Джеймс Марч, поскольку погода была чудесная, вышли из порта на тридцатидвухметровой яхте Эльзины.

Они немного поплавали, потом Эльзина велела экипажу остановить яхту в открытом месте, не бросая якорь.

Она собственноручно приготовила спагетти с боттаргой¹, как любит Джеймс.

После обеда пилот задремал в инвалидном кресле.

Эльзина в цельном купальнике любовалась своим греческим богом, и тут ей в голову пришла невероятная мысль:

“Неужели у меня появился бойфренд?”

Что ответить, она не знала.

Вернее, отвечать не хотелось.

Главное – настроение резко взлетело вверх.

Внезапно она почувствовала, что полна жизни. Словно подросток, у которого только вчера начались каникулы.

Поэтому она решила понырять.

Чего не делала с 1984 года.

Пока Эльзина летела с яхты в воду, с силой оттолкнувшись ногами, она громко пукнула.

К счастью, на сей раз оглушающий шум никто не слышал.

Оказавшись в воде, она принялась шалить, словно дети в тихий час. Потом попросила матроса бросить ей маску.

Матрос выполнил просьбу.

Первая попытка обернулась неудачей. Эльзина не успела схватить маску, и та стремительно исчезла в бездне.

Матрос бросил другую, чтобы она тоже не утонула, но рискуя попасть Эльзине в лоб.

Надев маску, Эльзина посмотрела, что под водой.

Но яхту по ее распоряжению остановили далеко от берега. Видно было лишь ровную, плотную голубизну, через которую пробивались солнечные лучи.

На корме Джеймс Марч нехотя проснулся. И сразу же вспомнил фотографию своей подружки, немецкой топ-модели по имени Ингрид, а еще вспомнил фотографию, на которую наткнулся вчера на сайте, где собирают светские сплетни. На последней фотографии Ингрид снята на вечеринке в Нью-Йорке: она улыбается, повиснув на черном репере из Детройта с нелепым именем X2BLP.

В голове у Джеймса параллельно родились две мысли.

Первая – стоит ли ревновать?

Вторая: как же она его называет?

Разочарованная морскими глубинами, Эльзина приняла решение, близкое к самоубийству: она решила задержать дыхание и проплыть под яхтой, от одного борта к другому, как делала в юности.

Только в юности она выполняла этот акробатический трюк с надувной лодкой, а теперь собралась выполнить с морским чудовищем шириной двенадцать метров.

Она сделала глубокий вход и в приливе смелости забыла о риске.

Проплыв треть пути, она наконец-то поняла, что делает самую страшную глупость в жизни.

Она ни разу не промахнулась, ни разу не совершила тактической ошибки с тех пор, как впервые покачала бедрами перед будущим мужем, а сейчас, в весьма почтенном возрасте, всерьез рискует умереть.

И Эльзина решила: надо вернуться обратно.

Она всплыла на поверхность, ясно понимая, что только что была на волосок от смерти.

Она хватала воздух и хрипела, словно умирающая. Поддавшись панике, Эльзина судорожно барахталась и кричала, что тонет.

Один из матросов увидел, что ей нужна помощь, и, не раздеваясь, прыгнул в воду.

Приобняв Эльзину, он поплыл к яхте.

Эльзина, почти без чувств, тихо прошептала:

– Спасибо!

Джеймс ничего не заметил. Для этого и нужны большие яхты. Чтобы не все происходило у всех на виду. Чтобы каждый переживал свой позор в одиночестве.

Потом Эльзина постарается отблагодарить матроса, который спас ей жизнь, и отправит ему упаковку бумажных салфеток с игривой, летящей надписью:

Montecarlo, je t’aime².

Матрос и его жена несколько дней смеялись до слез, до колик, вспоминая скрягу Эльзину Мароне.

Филипп Донцелли, мужчина шестидесяти лет, пугающий и двуличный, словно арабский эмир, которого все в Монте-Карло боялись, потому что, будучи вторым человеком в государстве после князя Альберто, он выполнял обязанности и самые неприятные поручения правителя, через два дня после злополучной прогулки на яхте вызвал Эльзину Мароне к себе в кабинет.

Эльзина предстала перед ним, сияя от счастья, поскольку за два дня она вымыла Джеймса Марча целых шесть раз, и пропела радостно:

– Привет, Филипп, как дела?

Донцелли не ответил, потому что в это время писал сообщение по электронной почте, однако у него оставалось еще немного умственных сил – ровно столько, чтобы en passant³ сообщить Эльзине, что в силу возраста ей лучше отказаться от руководящей должности в Красном Кресте и уступить место племяннице банкира из Туниса, который только что переехал в Монако.

Разочарование Эльзины проявилось конкретным симптомом.

Она почувствовала острую боль в единственном малом коренном зубе, который остался у нее с юности.

Реликвия, которой она невероятно дорожила и с которой, ежедневно чистя зубы, обращалась нежно и трепетно, как с настоящей дивой.

Она узнала эту боль. Это был нарыв: в недавнем опросе общественного мнения нарыв занял ту же строчку, что и кластерная головная боль, уступив лишь почечным коликам и естественным родам.

Тем не менее она решила разыграть свою карту.

Эльзина встала, подошла к изумительному комоду восемнадцатого века и в четвертый раз в жизни совершила то самое покачивание бедрами. Чему способствовало предусмотрительно подобранное легкое платьице.

Однако на сей раз, обернувшись проверить, какое впечатление произвел ее спектакль, Эльзина обнаружила, что Филипп Донцелли как ни в чем не бывало сидит за компьютером и пишет письмо.

Обиженная и раздосадованная, она обрушилась на него:

– Будь жив Раньери, этого бы никогда не случилось!

Не отрываясь от монитора, Филипп Донцелли сказал:

– Эльзина, Раньери считал тебя дурочкой. Он не отправил тебя в отставку, потому что боялся, что ты расскажешь Грейс о вашей интрижке.

Американская топ-модель Ингрид, напившись, позвонила Джеймсу Марчу и сообщила, с трудом ворочая языком, что решила с ним порвать, потому что влюбилась в X2BLP.

Джеймс почти не расстроился, он только спросил:

– Ничего, я все понимаю, только сделай мне одолжение… Скажи, как ты его называешь? Неужели всякий раз, обращаясь к нему, нужно произнести X2BLP?

– Не издевайся. Я понимаю, что тебе обидно, Джеймс, но ты скоро придешь в себя. Хочешь – останемся друзьями, – сказала топ-модель.

Джеймса Марча всегда злит, когда ближние ложно истолковывают его намерения.

И он бросил презрительно:

– Слушай, я не издеваюсь, и мне не обидно. Мне правда интересно знать, как ты к нему обращаешься. Просто любопытно.

– Ты так говоришь, потому что не ожидал моего звонка и злишься. Но ведь ты знаешь, что не я одна виновата. У нас давно не ладилось, – выдавала она банальности, подобающие топ-модели.

Джеймс взорвался:

– Слушай, ты что, не понимаешь, что мне на тебя наплевать? Мне только интересно знать, как в обычной жизни обращаются к человеку, который называет себя X2BLP?

Ингрид решила поставить жирную точку:

– Ты просто дурак, Джеймс!

И, не попрощавшись, закончила разговор.

Джеймс, не заметив, что его больше не слушают, крикнул в пустоту:

– Мик, Фрэнки, Энтони? Как ты его называешь, черт возьми! Ну, давай, скажи!

В общем, ближе к вечеру, когда Эльзина, как обычно, принесла Джеймсу печенье и радостно готовилась к ритуальному омовению, она обнаружила человека, который сидит и смотрит в пустоту.

Она тоже тяжело переживала историческую отставку.

Кроме того, она несколько отупела из-за антибиотика, который еще не подействовал. Эльзина не только мучилась от боли, словно смертельно больная, но и постоянно закрывала ладошкой раздутую щеку – из эстетических соображений.

– Хочешь, начнем с купания? – предложила она.

– Прости, не сегодня, – грустно ответил пилот Формулы-1.

– А чего тебе хочется? – с материнской нежностью спросила Эльзина.

– Поправиться и опять сесть за руль.

– Я не могу тебя вылечить, зато мы можем прокатиться на машине по окрестным холмам. Выбирай: “роллс-ройс” или “бентли”? Я сама поведу. А я, знаешь ли, неплохо вожу.

Услышав такое, Джеймс улыбнулся и сделал выбор:

– “Роллс-ройс”.

Эльзина ведет спокойно и уверенно.

Джеймс умиротворен, ни о чем не думает, ему нравится, что его катают.

Мимо пролетают долины, цветочные плантации, луга, где пасутся кони.

Джеймс отводит глаза от окошка и сосредотачивается на изрезанных морщинами руках Эльзины, которые мягко и умело держат руль.

Джеймс растроган. На глазах у него слезы: он следит за красивыми движениями рук на руле – вот чего он желает больше, чем всех топ-моделей.

У него вырывается:

– Красиво водишь!

– Знаю, – отвечает безо всякой позы Эльзина.

Они долго молчат. Потом Джемс опять нарушает тишину:

– Ты случайно не слышала о репере по имени X2BLP?

– А как же. В прошлом году он выступал у нас в Монте-Карло на благотворительном вечере. Я с ним познакомилась.

Джеймс оживляется:

– Ты случайно не помнишь, как к нему обращались?

– Стивен. На самом деле его зовут Стивен.

Джеймс Марч вздыхает с облегчением.

Потом прибавляет:

– Эльзина, ты великая женщина.

– Знаю, – отвечает Эльзина, кладя руку между ног Джеймса, а затем, словно мамаша, которая немного сердита на сына, заканчивает разговор: – Только, Джеймс, сегодня тебе надо помыться. Договорились?

1.Боттарга – сушеная икра кефали или тунца.

2.Я люблю тебя, Монте-Карло!

3.Между делом.