Kitobni o'qish: «Ночное рандеву Творца и Смерти»

Ночная незнакомка

В забытом Богом маленьком районе,

В домишке, что был признан аварийным,

В старинном кресле, будто бы на троне

Сидел Творец – седой, как лунь, мужчина.

Стол перед ним… Печатная машинка –

И тишину рвёт стук лишь монотонный.

Не озаряет лик Творца улыбка,

А взгляд его – пустой, припорошённый.

Старик, окончив лист, прочёл работу

Затем, сердито сплюнув прямо на пол,

Он из кармана вынул мятую «Охоту»

И затянулся дымом горьковатым.

«Такую дрянь напишет и юнец!» –

Метались мысли серебристым роем.

– Похоже, что писателю конец. –

Своим же мыслям вслух мужчина вторил.

Он бросил взгляд в далёкий пыльный угол.

Там, отражая лунный луч украдкой,

Резное зеркало поймало взгляд безумный –

В глазах плясало пламя лихорадки.

Броском Творец послал рассказ в корзину –

Рука вдруг дрогнула, и листья разметались.

Слеза бессилия скатилась по морщинам,

Писатель встал. И тут – в дверь постучались.

На трость опёршись, он пошёл ко входу –

В висках стучало словно молотками.

Открыв же дверь, он вместе с непогодой

Впустил в дом девушку с печальными глазами.

– Постойте, барышня, вы кто? Случилось что–то? –

Мужчина озадачен был вторжением…

В ответ – лишь тихий смех. Под грома рокот

Сверкнула молния, как будто с сожалением.

Был вопль ужаса сокрыт раскатом грома.

Попятившись, упал седой писатель –

С косой в руке и балахоне тёмном

Не девушка была – людских душ собиратель.

Лебединая песнь

– Пора, Творец, тебе со мной в путь дальний, –

С улыбкой Смерть сказала, лезвием качнув.

Была хрупка она. И всё ж монументальней

Не видел ничего он, молча лишь кивнув.

И вдруг – опомнился: «Да как возможно это?

Ведь у меня – дела! Шедевры… книга…»

– Дела – у всех, чья песня вот уж спета.

Стремятся планы выполнить блицкригом

И говорят мне «Погоди, минутку»,

«Остановись, мгновенье, ты прекрасно…»

Но жизнь отмерена и принцу, и ублюдку,

Что не успел – то потерял напрасно.

Холодный пот застил глаза мужчине,

Пытался с мыслями собраться он поспешно,

Смерть на него смотрела, как на сына,

Лишь повторяя: «Я ведь неизбежна».

– А если не мольба, но – предложение! –

Лицо мужчины словно прояснилось,

Рука дрожит от перевозбуждения.

– На всё готов я, лишь бы отцепилась.

– Как грубо, – усмехнулась Смерть лукаво, –

Ну что ты можешь дать мне, смертный муж?

Я с сотворения миров имею право

Курьером быть для хрупких ваших душ.

Я видела рождение двух братьев,

Что в мир открыли двери для греха.

Я буду наблюдать в пустынном мраке

Как в бездну рухнут с пирамид верха.

Древней меня на свете нет создания,