Kitobni o'qish: «Темные воды Майна»

Решившись, многие могли бы это

делать лучше, но не многие решились.

Возможные совпадения имен и названий в этом романе с именами и названиями реально существующих лиц и мест могут быть только случайными.

© Бибер О., 2022

©  Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

Часть первая

1

В конце жаркого августа две тысячи первого года, в субботу, Макс Вундерлих¹ проснулся в комнате, которую уже в течение месяца снимал на верхнем этаже частного дома на окраине Франкфурта-на-Майне у рано овдовевшей фрау Гертнер. Было шесть часов утра. Макс быстро совершил утренний туалет и спустился вниз.

Фрау Гертнер возилась со своими цветами, во множестве растущими вокруг дома, и приветствовала его словами, которые, судя по ее постоянной хитроватой улыбочке, настолько ей полюбились, насколько были ненавистны самому Максу:

– Доброе утро, господин сыщик. Снова в свое бюро? И опять без завтрака?

Он решил промолчать, лишь легонько кивнул, отвечая на приветствие, и, быстро покинув территорию домовладения, поспешил к своему «Рено», припаркованному за углом на Капелленштрассе.

Вообще говоря, планируя распорядок своей новой деятельности, Макс решил, что суббота у него будет выходным днем, но каждый раз, проснувшись в субботу, ловил себя на мысли, что сыщику достаточно одного выходного – в воскресенье (и даже это в том случае, если нет особых обстоятельств), а суббота должна быть таким же рабочим днем, как и остальные. Правда, уже в течение месяца с момента регистрации «Сыскного агентства Макса Вундерлиха» эти остальные понедельники или четверги мало отличались от суббот и даже воскресений. Они в равной степени могли претендовать называться как рабочими, так и выходными, поскольку были удивительно похожи друг на друга по одной простой причине: работы не было. Оповестив сограждан через печатные средства о существовании своего сыскного агентства и тех услугах, которые оно предоставляет, Макс упорно продолжал ждать и надеяться, но клиент не шел. Нынешняя суббота, по меньшей мере с утра, не подавала ни единого признака того, что закончится иначе, разорвав наконец цепь скучных и однообразных предыдущих дней.

Мрачные мысли продолжали вертеться в голове бывшего бухгалтера, пока он вел машину в центр Франкфурта, парковал ее недалеко от Берзенплац, а затем медленно брел по этой площади мимо Фондовой биржи по направлению к своему офису. Больше всего его беспокоило то обстоятельство, что те финансовые средства из личных сбережений, которые он запланировал для организации фирмы и начальной стадии ее деятельности, подходили к концу. Ежемесячно необходимо было платить кругленькую сумму за аренду офиса, да и четыреста пятьдесят марок, которые желала получить третьего числа каждого месяца фрау Гертнер, были в его положении совсем не мелочью. Ему становилось тошно, когда он пытался представить, что будет делать потом. На сколько еще хватит его энтузиазма? Наступит ли день, когда он пожалеет, что не воспользовался советом бывшего шефа господина Мюллера и не обратился, заручившись его рекомендациями, в названные им фирмы, где его, Макса Вундерлиха, с руками оторвут? Теперь, за давностью дней, все эти рекомендации потеряли, пожалуй, свою убедительность, а фирмы давно обзавелись другими молодыми хорошими бухгалтерами, что и немудрено при никак не падающей безработице. С голоду он, конечно, не умрет – он еще молод, и какая-нибудь работенка для выпускника университета найдется. Пугало другое – крушение его юношеской мечты. И это во второй раз!

Макс дошел до конца Берзенплац и повернул налево, на Шиллерштрассе, где находился его офис. В этот ранний час было еще не жарко. Ночная жизнь Шиллерштрассе (где имелось достаточно увеселительных заведений) с пятницы на субботу закончилась всего лишь пару часов назад. Уборщики еще не вышли на улицу, где во множестве валялись обрывки бумаги, смятые упаковки от съестного и тому подобный мусор. Легкий ветерок шелестел всем этим по мостовой, иногда сбрасывая с переполненных урн пустые пластиковые бутылки, которые гулко катились под ноги редких прохожих (в основном бомжей).

Молодой человек подошел к единственному подъезду узкого старинного здания, с обеих сторон зажатого более поздними и современными постройками, и остановился, роясь в кармане в поисках ключа. Вскоре ключ был найден и, легко повернувшись в замочной скважине, открыл старую массивную дверь, справа от которой располагалось всего четыре кнопки звонка с соответствующими бирками. Самой нижней из них после кнопок адвоката, стоматолога и единственного квартиросъемщика (каковым являлась старушка столь же древняя, как и это здание) была его собственная в бронзовом обрамлении (что стоило немалых денег) с солидной надписью «Макс Вундерлих. Сыскное агентство».

Он вошел в прохладный, несмотря на жаркий август, вестибюль и, повернув направо, через несколько шагов уперся в столь же массивную дверь своего офиса, которую отпер тем же ключом. Офис представлял собой комнату около сорока квадратных метров, вся мебель в которой состояла из двух письменных столов, стоящих у противоположных стен (один из столов был предусмотрен для будущего помощника), и потертого кожаного диванчика с небольшим приставным столиком, что, по замыслу Макса, должно было служить зоной для приема потенциальных клиентов. В одном из углов комнаты размещался скромный шкаф для бумаг, слева от которого был закреплен небольшой сейф для хранения особо важных документов и предметов (включая его личный пистолет). Справа от шкафа располагалась ширма, прикрывавшая маленький холодильник со стоящей на нем микроволновкой и небольшой стол, служивший опорой для дешевого кофе-автомата. «Заширменный» интерьер дополнял умывальник с краном холодной и горячей воды, над ним на стеклянной полочке лежали полотенце и туалетные принадлежности. Тут же в стене имелась узкая дверь, за которой скрывался тесный туалет.

На столе самого шефа агентства стояла его гордость – компьютер последней модификации, подключенный к интернету. Рядом с монитором располагался стационарный телефон.

Макс зашел за ширму и достал из холодильника купленный еще вчера вечером и завернутый в фольгу денер-кебаб, развернул его и, вытащив из фольги и положив на небольшую тарелку, поставил в микроволновку для подогрева. Он любил этот турецкий фастфуд и находил его более здоровым по сравнению с американским. Денер-кебаб уже давно распространился и утвердился в Германии и продавался турками, ловко орудующими ножами и руками около вертикального вертела с натянутым на него мясом индейки. Купить его можно было в кебаб-хаусах и других мелких торговых точках. Порой не очень связная немецкая речь того или иного продавца нисколько не снижала великолепных вкусовых качеств блюда.

Покончив с нехитрой трапезой, Макс приготовил себе кофе, прикурил сигарету и, усевшись на «клиентский» диванчик, снова погрузился в невеселые размышления.

Так начался его очередной рабочий день. Иногда он с тоской поглядывал на телефон на столе – только по нему могли позвонить клиенты. Проклятый телефон молчал (уже который день). Как назло, сегодня молчал и мобильный в кармане джинсов. По нему могли позвонить приятели, с которыми он общался в последнее время. С ними можно было просто поболтать. Чаще это были разговоры ни о чем, но они привносили определенный колорит в скукотищу проходящих друг за другом дней.

Макс встал и подошел к шкафу, из которого достал несколько последних номеров «Бильда». Газета относилась к прессе, которую принято называть желтой. Уже в нескольких номерах освещался ход расследования убийства банкира Рольфа Гаммерсбаха. По скупым сведениям в газете можно было заключить, что полиции еще не удалось взять след. В одном из номеров разместили фото мертвого тела банкира, лежащего на спине с повернутой набок головой. В другом номере сообщалось, что в банкира стрелял молодой светловолосый мужчина. Это произошло, когда Рольф Гаммерсбах после обеда в азиатском ресторанчике направлялся в сторону находящегося поблизости банка, владельцем и председателем правления которого он был. Пришедший в себя спустя минуты менеджер ресторана показал, что когда он выскочил на выстрел, то увидел убегающего светловолосого мужчину в темных очках, за которым менеджер даже бежал до самого угла улицы и видел, как преступник, повернув за угол и сев в свой автомобиль (кажется, «Фольксваген»), быстро укатил. Номер машины менеджер, разумеется, не рассмотрел, зато утверждал, что цвет ее был синим. В следующем номере сообщалось, что при осмотре тела банкира при нем не было обнаружено никаких личных вещей и что в него было произведено два выстрела – первый в плечо и второй в голову, который и оказался смертельным.

Макс рассеянно перекладывал страницы газет, пытаясь сосредоточиться и построить собственную версию произошедшего убийства. Убийство с целью ограбления? Исключено. Банкир возвращался из ресторана в офис, чтобы продолжить работу. Если в портмоне и были какие-то деньги, то наверняка не та сумма, из-за которой нужно устраивать пальбу средь бела дня. Конкуренты? Или месть партнеров, которых он обвел вокруг пальца? И то, и другое более вероятно…

Внезапно зазвонил телефон на столе. Он вздрогнул от неожиданности и почти дрожащей рукой схватил трубку.

– Сыскное агентство. Макс Вундерлих слушает, – сказал он в трубку, стараясь придать твердость голосу и всячески подавляя свой швейцарский акцент.

Трубка вдруг рассмеялась и знакомым женским кошачьим голосом сказала:

– Максик, это я, Мартина…

– Какая еще Мартина?

– Мартина Хайзе. Неужели забыл?

Только сейчас до него дошло, что это Мартина, с которой он вместе работал у Мюллера. В памяти быстро пробежала история их любовного романа, которому не суждено было иметь счастливого завершения. Они расстались еще до того, как обанкротилась фирма их бывшего шефа господина Мюллера. Несколько разочарованно он ответил:

– Ах, Мартина, ну конечно же… Извини, не сразу узнал… Откуда тебе известен номер моего телефона?

– Максик, ты был более сообразительным, когда работал бухгалтером. Как же ты собираешься расследовать преступления, если твои серые клеточки так тормозят? Или это не ты разместил объявления об открытии сыскного агентства, сообщив подробнейшие данные о контактах?

Макс понял, что попал впросак, и сообщил извиняющимся тоном:

– Извини, Мартина, я сегодня не в форме… Заботы одолели, отсюда такая рассеянность…

– Ладно, извиняю. Ты сегодня не очень, надеюсь, загружен – все-таки суббота… Хотелось бы поболтать о том о сем… Так я подъеду? Или ты не рад?

Он еще не знал, рад ли этому, но в душе согласился с тем, что ее приход внесет определенное разнообразие в серость будней последнего времени. Макс сказал:

– Я не против. Записывай адрес.

– Максик, ты продолжаешь тормозить, – рассмеялась она.

Он снова спохватился и сказал в трубку:

– Да, сегодня определенно не мой день… Подъезжай, я жду.

Они не виделись с тех самых пор, как закрылась контора Мюллера. Макс ничего не слышал о Мартине и не представлял, как сложилась ее дальнейшая судьба. Он закурил, посидел на диванчике, пока тлеющий табак не начал обжигать пальцы, затем, спохватившись, отправился за ширму готовить кофе на двоих. Если бы кто-то спросил его в этот момент, рад ли он звонку Мартины, Макс вряд ли смог бы дать вразумительный ответ. На этот счет у него еще не сложилось никакого мнения.

Вскоре снаружи нажали на кнопку в бронзовом обрамлении. К его величайшему сожалению, это произошло впервые за прошедший месяц, и человеком, прикоснувшимся к кнопке, был не клиент. Макс вздохнул и пошел открывать Мартине.

В сумраке вестибюля ему не удалось сколь-нибудь удовлетворительно ее рассмотреть, и он смог это сделать, лишь введя гостью в комнату и усадив на клиентский диванчик. Она была все так же свежа и энергична. Чуть курносый носик, знакомые ему темно-русые волосы стали рыжими. Мартина сняла темные очки и начала говорить, и он понял, что речевой ее поток, так же как раньше, прервать будет сложно. Макс вдруг подумал, что, возможно, эта огромная разница в темпераментах стала одной из причин их разрыва. Он сидел за своим столом и, улыбаясь, слушал.

На миг она остановилась, чтобы перевести дыхание, и Макс незамедлительно этим воспользовался.

– Мартина, я принесу кофе.

Она понятливо улыбнулась и кивнула. Молодой человек скрылся за ширмой, и через секунды на приставном столике перед диванчиком дымились две чашки кофе. Макс взял пепельницу со своего стола и поставил ее на столик рядом с чашками. Затем сел на диванчик рядом с Мартиной. Он предложил ей сигарету и, когда гостья прикурила, заговорил:

– А теперь расскажи о себе. Ведь я ничего не знаю о том, как сложилась твоя жизнь после Мюллера.

Она выпустила облачко дыма, сделала глоток и сказала:

– Ничего особенного, я работаю в редакции одного популярного журнала, который среди прочего размещает на своих страницах материалы приключенческого жанра…

– В редакции? – удивился Макс. – Но ты ведь была у Мюллера просто секретарем.

– Ну и что! – запальчиво сказала она. – Ты же помнишь, что я бегло пишу с клавиатуры компьютера, владею некоторыми компьютерными программами, имею опыт работы по подборке документальных материалов… В конце концов, я просто грамотна. Такие работники нужны и в редакциях…

– Я рад за тебя, – сказал он, – а как насчет заработка?

– С этим дело обстоит похуже, – замялась она, но быстро спохватилась и добавила: – Правда, я подрабатываю в этом же журнале…

– Каким же образом?

– Я пробую писать детективные истории…

Макс завороженно посмотрел на Мартину и, не пытаясь лукавить, насмешливо сказал:

– А ко мне ты пожаловала за детективными сюжетами, а я-то подумал, что вспомнила о прошлой любви.

Мартина зарделась, поняв, что разоблачена, и быстро заговорила:

– Ну что ты, Максик… По-моему, мы раз и навсегда разобрались с нашей любовью… Мы просто очень разные люди. Ты любишь основательность, а я более взбалмошная, однодневная, так сказать… Да и почему мы не можем быть просто друзьями?

– Друзьями – да. Но ты ведь ищешь в этом корысть…

– А пусть и так. Ведь может же быть взаимовыгодная дружба. Ты мне подбрасываешь сюжеты, а я тебе за это иногда помогаю… Как я вижу, у тебя пока нет помощников. Теперь у тебя будет иногда бесплатный помощник – ведь парочка-другая сюжетов из твоих дел – совсем незначительная плата за мои возможные услуги.

– Но ты забываешь, что частный детектив обязан хранить тайны своих клиентов!

– А кто от тебя требует сообщать имена, возраст, даты и тому подобное? Только суть, Максик, только суть… И ничья тайна не будет разглашена.

Он немного посидел, раздумывая и в очередной раз поражаясь ее беззаботности, и вдруг сказал:

– Пожалуй, я приму твое предложение и «подпишусь» под нашим договором, но есть одно «но»…

– Какое же?

– В настоящий момент мне нечем тебя порадовать… У меня еще не было ни одного дела. Уже месяц я исправно прихожу в этот офис, пью до одури кофе и часами осоловело смотрю вот на этот телефон, ожидая от него хоть какого-то подобия звука. Все напрасно. Твой сегодняшний звонок был первым за месяц, но ты, по сути дела, пришла за тем же, чего так жду я, – за клиентами… Их нет, Мартина.

– Как же ты живешь, Максик? На какие шиши?

– Пока что проедаю личные сбережения, но конец этому уже не за горами, – горько произнес он и печально посмотрел на нее. – Я жертва конкуренции.

– Что ты имеешь в виду?

– Что тут непонятного, Мартина? Контора Мюллера развалилась потому, что не выдержала конкуренции, а мы с тобой оказались на улице. Мы жертвы конкуренции. В итоге ты пытаешься писать детективные истории, а я пытаюсь применить себя в совершенно новой сфере деятельности и снова становлюсь жертвой все той же конкуренции. Клиенты обращаются в агентства, уже завоевавшие себе имя, а я еще никто…

– Но ты же всегда хотел этого. Я помню, как ты рассказывал мне, что после окончания школы, чтобы угодить семье, пошел на экономический факультет, хотя мечтал о полицейской академии.

– Да, тогда я проявил малодушие. И этому сегодня можно противопоставить единственное оправдание – я стал неплохим экономистом. Жизнь дала мне еще один шанс, и вот, похоже, он ускользает.

– Ты не прав, Макс. Поскольку ты все же стал экономистом, то должен мыслить в категориях спроса и предложения. С твоей стороны есть предложение, и, по-моему, неплохое. На услуги такого рода в человеческом обществе всегда есть спрос. Осталось потерпеть, может быть, совсем немного… Ты раскрутишься, обязательно раскрутишься… Как знать, может быть, мое сегодняшнее появление в твоем офисе принесет тебе удачу и ознаменует начало твоей новой карьеры.

Она улыбнулась и со знакомым хитроватым прищуром взглянула на него. Макс приготовил еще кофе. Глотая его вперемешку с табачным дымом, бывшие коллеги начали вспоминать то приятное, что пережили когда-то вместе, иногда хохотали над курьезными случаями, которые порой происходили с ними и другими коллегами по фирме господина Мюллера.

Незаметно пролетели несколько часов. В комнате висела дымовая завеса. Мартина засобиралась. Она встала с диванчика и сказала:

– Мне пора, Максик. Но наш уговор остается в силе. Как только что-то наклюнется, дай мне знать.

Макс поднялся с дивана, решив проводить ее. Они уже сделали несколько шагов в направлении двери, когда проклятый телефон на столе разразился продолжительной и настойчивой звонкой трелью.

Едва не споткнувшись, Макс бросился к трубке, мимолетно взглянув на Мартину, но и этого оказалось достаточно, чтобы прочесть ее красноречивый взгляд, который выражал только одно: «Ну, что я тебе говорила!»

Он схватил трубку и не сказал, а выдохнул в нее:

– Сыскное агентство Макса Вундерлиха.

Трубка немного помолчала, а затем приятным женским голосом сказала:

– Господин Вундерлих, моя фамилия Маттерн… Кристина Маттерн…

– Слушаю вас, фрау Маттерн.

– Я хотела бы поговорить с вами по конфиденциальному вопросу. Когда бы это было удобно для вас?

Максу хотелось заорать: «Немедленно приезжайте!» Но он собрал в кулак всю свою волю, выразительно взглянул на Мартину и самым бесстрастным голосом ответил:

– Фрау Маттерн, мой рабочий день еще не закончился, хотя и близится к концу… Если ваше дело не терпит отлагательства, то я с удовольствием выслушаю вас еще сегодня.

Он замолчал, взглянул на Мартину, поймал ее одобряющий взгляд и продолжал вслушиваться во внезапно замолчавшую трубку, как будто на том конце провода невидимый собеседник спрашивал чьего-то совета. Наконец тот же женский голос снова достаточно быстро заговорил:

– Господин Вундерлих, я, пожалуй, воспользуюсь вашим любезным предложением и приеду прямо сейчас. Дело не столь безотлагательно, но мне хотелось бы уже сегодня знать, возьметесь ли вы за него…

– Вот и замечательно, – сказал Макс и добавил, – вы сами найдете дорогу?

– Это недалеко от Фондовой биржи?

– Буквально в двух шагах, уважаемая фрау Маттерн.

– Я буду у вас примерно через полчаса.

– Жду, – ответил Макс и положил трубку.

Мартина с интересом взглянула на него. Весь вид ее говорил о том, что она никуда уже не торопится. В глазах застыло неподдельное любопытство. Она нетерпеливо ожидала его реакции. Макс быстро начал ходить по комнате, приводя в порядок лихорадочно побежавшие мысли. Наконец он подавил внезапно возникшее волнение, сконцентрировался, присел на диванчик и жестом пригласил Мартину сесть рядом.

– Через полчаса здесь будет клиент… точнее, клиентка… некая фрау Маттерн. Ты предлагала свои услуги. Сейчас эта возможность тебе представится. И вознаграждение за это ты получишь… так сказать, непосредственно от источника… По крайней мере первоначальные сведения…

Мартина даже зажмурилась от внезапно свалившейся удачи. Затем, раскрыв глаза, быстро затараторила:

– Максик, а что я должна буду делать? Совершенно не представляю, как себя вести. А если что-то…

– Для начала успокойся, – сказал Макс, – сыграешь роль моего помощника. Сядешь за второй стол, который для него, собственно, и предназначен. Говорить тебе ничего не надо. Только слушать, иногда будешь делать пометки на листе бумаги…

– Какие пометки, Максик?

– Да никакие… Будешь для вида держать в руке карандаш и сосредоточенно смотреть на лист бумаги… Я сам представлю тебя, тебе останется лишь слегка кивнуть… Главное – слушать и запоминать… Да, совсем забыл. Когда она позвонит в дверь, откроешь ей и проведешь в комнату – не делать же это самому шефу агентства при живом помощнике.

Мартина понятливо закивала. Еще оставалось время, чтобы выкурить по сигарете, что они и сделали, предварительно распахнув окно. Все это время они почти не разговаривали – оба были заняты собственными мыслями.

Вскоре кнопка звонка в бронзовом обрамлении известила о прибытии фрау Маттерн. Мартина вскочила с диванчика, выразительно посмотрела на Макса и отправилась встречать клиентку.

2

На клиентском диванчике сидела молодая особа лет двадцати пяти довольно приятной наружности. Ее белокожее лицо в обрамлении иссиня-черных волос выразительно контрастировало с зелеными глазами в окружении черных длинных ресниц. Черные же брови были аккуратно выщипаны и напоминали две серповидные ниточки. На губах была красная помада, что делало ее миловидное лицо еще более ярким. Небольшие серьги в мочках маленьких ушей и довольно недешевая цепочка на белокожей шее выгодно дополняли оформление ее гордо посаженной головки.

На фрау Маттерн были черные шелковые брюки и шелковая же белая блузочка с несколькими вышитыми цветами. Ноги были обуты в красные туфли на высоких шпильках. Макс отметил про себя, что выбор высоты каблука связан, пожалуй, с ее небольшим ростом, который он оценил, когда посетительница вошла в комнату, примерно в сто шестьдесят сантиметров (он находил такой рост небольшим по сравнению с современными голенастыми девицами). На руках были легкие белые перчатки, которые она сняла сразу же, как только устроилась на диванчике. Теперь руки ее покоились на коленях, демонстрируя парочку (по одному на каждой) симпатичных колечек с камешками.

Молодая женщина взглянула сначала на Макса, затем взгляд ее на секунду задержался на Мартине, и, снова посмотрев на Макса и вздохнув, она заговорила:

– Господин Вундерлих, меня зовут Кристина Маттерн, мне двадцать шесть лет…

Она снова вздохнула, видимо, собираясь с мыслями, и в этот момент Макс решил вставить парочку дежурных фраз:

– Очень приятно, фрау Маттерн, хотел бы в свою очередь представиться. Меня зовут Макс Вундерлих. Я частный детектив и одновременно шеф агентства… моего имени.

Он улыбнулся своей (как он подумал), может быть, не очень удачной шутке и продолжил:

– Это моя сотрудница фрау Мартина Хайзе. Она является моей помощницей во всех моих расследованиях, и у меня нет от нее секретов. Если вы ничего не имеете против, то прошу вас продолжать.

Кристина Маттерн сцепила пальцы своих нежных рук и, еще раз вздохнув, спросила:

– Господин Вундерлих, слышали ли вы что-нибудь о несчастье, случившемся с Рольфом Гаммерсбахом?

Тут Макс подумал, что хотя слово «несчастье» и не противоречит сути события, описанного в «Бильде», тем не менее не является типичным для обозначения такого вполне конкретного случая. Отнеся причину этого к нежеланию клиентки лишний раз произносить более страшное слово, он ответил:

– Если вы имеете в виду убийство банкира Рольфа Гаммерсбаха, то да… Я отслеживаю криминальную хронику…

Она почти не дала ему договорить и сбивчиво затараторила:

– Да какой он банкир! Он хотел им быть и так называл себя… Да, у него есть… был банк, но это ничего не значит… банкиры так себя не ведут… они более расчетливы и основательны… Он же был очень импульсивным и слишком доверялся людям… отсюда и все его неудачи… Да и какой там банк, одно название… так, мелкое кредитное учреждение…

– Возможно, все это и так, фрау Маттерн. Однако это только ваши эмоции… В соответствии с общепринятой терминологией господин Гаммерсбах банкир, и мы с вами не вправе считать иначе. – Макс замолчал совсем ненадолго, чтобы справиться с вдруг охватившим его волнением, и затем добавил: – Из всего этого я понял только, что вы неплохо знали убитого.

– Да, это так. Мы знакомы три года.

– Более того, я позволю себе предположить, что и ваш приход сюда как-то связан со всем этим. Однако если вы предполагаете поставить мне задачу отыскать убийцу банкира, то заявляю сразу же, что я не возьмусь за это дело. Мы совсем молодое сыскное агентство, и, хотя ваше дело не первое (тут Макс позволил себе солгать), мы еще не считаем возможным взяться за дело об убийстве. Этому есть разные причины, в том числе, не в последнюю очередь, недостаток сотрудников…

Макс замолчал, посмотрел на Мартину, которая, опустив голову, напряженно сжимая правой рукой карандаш, что-то старательно выводила в раскрытом перед ней блокноте. Затем перевел взгляд на Кристину Маттерн, стараясь проникновенно смотреть ей в глаза. Она не выдержала его взгляда, опустила глаза, спрятав их под длинные ресницы, несколько раз тяжело вздохнула, но затем, видимо, набравшись решимости, смело взглянула в его глаза. Интуитивно он почувствовал, что она собирается заговорить, и, так как считал, что предыдущее его высказывание еще не завершено, быстро продолжил:

– Вы, конечно, знали о нашей, так сказать, молодости… Ведь наш телефон вы нашли в какой-нибудь франкфуртской газете примерно месячной давности… Но тем не менее вы нам позвонили. Чем-то же вы руководствовались?

– Совсем не так, господин Вундерлих. Я действительно нашла ваше объявление во «Франкфуртер альгемайне» примерно месячной давности, но я абсолютно не придала этому значения. К тому же, как мне известно, многие фирмы часто периодически обновляют свои объявления… Так что я не сделала никаких выводов в отношении вашей, как вы изволили выразиться, молодости и позвонила вам, ничем не руководствуясь.

Макс понял, что его рассуждения о молодости фирмы оказались ошибочным шагом, что из-за этой нелепости можно потерять клиента, но было уже поздно. Он нашелся лишь сказать:

– Тем не менее теперь вы знаете о нас все.

Кристина Маттерн, которая все это время была в напряжении, не будучи в силах его более переносить, вдруг расслабилась и откинулась на спинку диванчика. На ее белоснежном лбу выступила легкая испарина. Она достала из красной кожаной сумочки салфетку и промокнула лоб. Успокоив дыхание и глядя прямо в глаза застывшему от напряжения Максу, молодая женщина сказала:

– Господин Вундерлих, то, что я от вас услышала, ни в коей мере не изменит мой, пусть и случайный, выбор. Во-первых, речь не идет о поиске убийцы бедного Рольфа. Пусть этим занимается наша доблестная полиция…

Он позволил себе прервать ее, сделав жест рукой:

– Простите, фрау Маттерн, что перебиваю… Пока что доблесть полиции, по меньшей мере в деле об убийстве Рольфа Гаммерсбаха, не подтверждается. В сегодняшнем номере «Бильда» есть сообщение о том, что полицией объявлено вознаграждение за информацию, которая позволит хотя бы ухватиться за след.

Он снова сделал жест рукой, призвав ее продолжать.

– Это не имеет значения, – сказала она.

Затем ладошкой потерла лоб, как бы вспоминая, и сказала:

– На чем же я остановилась… Ах, да… Во-вторых, я даже рада, если моим вопросом займется агентство, которому просто необходимо зарабатывать имя. В таких случаях люди работают лучше. В-третьих, учитывая вашу откровенность, у меня сложилось впечатление, что вы порядочный человек, с которым легко будет найти взаимопонимание.

Она замолчала. У Макса отлегло от сердца. Он мимолетно взглянул на Мартину и понял, что напряжение отпустило и ее. Обращаясь к клиентке, он сказал:

– В таком случае, уважаемая фрау Маттерн, продолжим. Изложите, пожалуйста, подробнее суть дела, не упуская самые мелочи. Мы слушаем.

Мягким кротким голосом она начала свой рассказ:

– Господин Вундерлих, вы были совершенно правы, предположив, что мой приход как-то связан с Рольфом Гаммерсбахом. Как я уже сказала, мы знакомы… были знакомы три года. И вот неделю назад его убили. У меня нет ни одной версии, кто бы мог это сделать, так как Рольф почти не посвящал меня в свои дела. Как я уже заметила, пусть этим делом занимается полиция. Рано или поздно она отыщет убийцу…

– Какими сведениями в связи с обстоятельствами убийства располагаете лично вы? Хотя бы что-то вам известно?

– Только то, о чем пишут газеты. Не более того. Правда, мне известно, что похороны уже состоялись. Их организовала Бригитта Гаммерсбах, что, собственно, вполне естественно. По понятным причинам я там не присутствовала…

– Хорошо, фрау Маттерн, продолжайте.

– Итак, мы были знакомы три года и состояли в любовной связи… Мы собирались пожениться. Основным препятствием для этого был его брак, в котором он состоит около десяти лет… Да, господин Вундерлих, у него есть семья… Двое сыновей шести и восьми лет… и, конечно, их мать, то есть жена Рольфа… Бригитта Гаммерсбах… серая мышка, с которой он не жил, а мучился… Разве она могла быть настоящей женой этому энергичному мужчине приятной наружности, этому сгустку кипящей страстности, этому парню, любящему жизнь и авантюру? Простите, я, пожалуй, увлеклась… Рольф говорил, что уладит этот вопрос и скоро подаст на развод, но все тянул…

Она сделала паузу, и Макс спросил:

– Как вы считаете, почему он тянул?

– Дело в том, что дела в банке шли неважно, а брачный контракт составлен так, что Рольф мог лишиться значительной суммы. Он опасался, что тогда не сможет поправить дела банка, о чем Рольф постоянно мечтал… Он жил постоянной надеждой сделать крепкий банк, хотя я думаю, что его импульсивный характер не позволил бы ему этого добиться.

– Фрау Маттерн, вы сказали, что основным препятствием для вашего соединения был брак Рольфа Гаммерсбаха. Было ли еще что-то, возможно, менее важное, что могло помешать вашим планам?

Она на мгновение задумалась. По лицу ее пробежала легкая тень сомнения. Видимо, внутренний порыв что-то рассказать боролся с желанием скрыть это. Затем лицо вновь обрело решимость, и она сказала:

– Пожалуй, да… Рольф увлекался женщинами. Это было и до меня. Его серая мышка, конечно, страдала от этого, но что она могла противопоставить? Она смирилась с этим, тем более что он неплохо обеспечивал семью материально. После знакомства со мной его связи стали реже, но не прекратились совсем. Он часто уезжал по делам банка… вы же понимаете… гостиницы, деловые встречи и тому подобное… При его любвеобильности это были непреодолимые соблазны… До меня доходили слухи, я закатывала скандалы, он ползал вокруг меня на коленях, прося прощения, клянясь в любви, обещая, что это в последний раз… Я надеялась, что это пройдет, когда мы поженимся… кроме того, я его сильно любила…