Kitobni o'qish: «Наружное наблюдение»

Возможные совпадения имен и названий в этом романе с именами и названиями реально существующих лиц и мест могут быть только случайными.

Вход в лабиринт и выход из него иногда расположены совсем близко друг от друга. Но попав в лабиринт, выход из него можно найти, лишь пройдя через его запутанные повороты.

1

Сыщик Макс Вундерлих пересек автостраду, отделявшую пляж от остального города с его множеством отелей, кафе и ресторанов, сбросил с босых ног сандалеты без задников и, наклонившись, ловко подхватил их левой рукой. Правой рукой он нажал фиксатор в подвижной ручке чемодана на колесиках и загнал ручку вниз до упора. Подхватив чемодан за другую ручку, ступил босыми ногами на песок и слегка поморщился. Песок уже прилично раскалился и остро обжег босые ступни. Немного потоптавшись, Макс подождал, пока ступни привыкнут, и двинулся к морю. Он нашел место, где песок был влажным, поставил чемодан так, чтобы на него можно было сесть, и, приставив руку ко лбу из-за слепящего солнца, долго смотрел вдаль на бесконечную слегка колеблющуюся водную равнину. При этом зрачки его глаз были неподвижны, а линия взгляда медленно вращалась вместе с загорелой шеей, иногда замирая в привлекательных местах, чтобы через секунды снова продолжить сканирование горизонта. Таким образом Макс долго сравнивал открывающиеся перед ним картины с сохранившимися в памяти пейзажами швейцарских Альп, где прошли его детство и юность. В конце концов он пришел к выводу, что эти природные объекты несравнимы. Оба – морской и горный – прекрасны по-своему. Вообще говоря, такими сравнениями Макс занимался каждый день своего десятидневного отпуска. Сегодня был последний день. Через несколько часов он должен быть в аэропорту Жироны, откуда полетит во Франкфурт на Майне, давно ставший его второй родиной. До Жироны еще надо добраться на местном поезде с живописно размалеванными вагонами, поэтому времени искупаться напоследок у него уже не было. Он встал с чемодана, закатал брюки и вошел в воду. Она была теплой и приятно ласкала икры ног при каждой высокой волне. Прощай, Испания. Стало немного грустно, но это быстро прошло. Он вспомнил о своей работе, о преступниках, "благодаря" которым он эту работу имеет, представил свой офис на Шиллерштрассе с диванчиком, на котором иногда с чашкой кофе в руке сидит его помощница Мартина Хайзе, и улыбнулся. Все проходит – прошел и этот отпуск, который он наконец-то смог себе позволить.

Когда самолет набрал высоту и можно было расстегнуть ремень безопасности, мысли Макса снова завертелись вокруг прошедшего отпуска. Все было прекрасно, включая… В этом месте мысль споткнулась, потому что Макс еще не решил, действительно ли прекрасным был этот курортный роман…

Они познакомились на общем завтраке в ресторане отеля. Он посоветовал ей попробовать мидии, потому что слышал об их необычайной полезности. Так ли это на самом деле, он не знал. Она с опаской посмотрела на черные раковины, внутри которых эти мидии скрывались, но все же рискнула. Чтобы она чувствовала себя увереннее, Макс тоже взял себе мидии. Потом они за столом со смехом подковыривали ножом не раскрывшиеся раковины и поедали содержимое неопределенной консистенции.

Они решили вместе пойти на пляж. Куда, собственно, еще податься под палящим солнцем? Ничего другого они не придумали. Ее звали Бригитта, и она тоже жила во Франкфурте. Ее отпуск заканчивался уже через три дня, а его только начался. Он пожалел, что только сейчас ее встретил, и сказал ей об этом. Она стандартно улыбнулась. Вечером после ужина в отеле они сидели в кафе в центре города и ели мороженое, пили вино и кофе. Он проводил ее до двери номера, а на следующий вечер уже вошел в эту дверь. Ему нужно было торопиться, ведь ее отпуск заканчивался. Он рассказал ей, что занимается частным сыском. Она нашла это необычайно интересным и с радостью взяла его визитку. О своей же деятельности она не сказала ничего, лишь произвела неопределенные движения руками. Он не стал любопытствовать, так как не думал ни о чем серьезном. Он не спросил, замужем ли она, и она никак не высказалась по этому поводу. Она была просто симпатичной брюнеткой, а он молодым здоровым мужчиной.

Потом он захотел проводить ее в аэропорт, но она отказалась.

Сейчас Макс размышлял об этом скоротечном романе. Он был не из тех, кто бросается "за первой подвернувшейся юбкой" ( представительницы прекрасного пола давно ходят в брюках, а юбка – явление достаточно редкое; но говорить "за первыми подвернувшимися брюками" еще не стали и, вероятно, никогда не станут, поэтому пусть пока остается по-старому). Он не мог похвастаться обилием любовных романов, завязанных им за время сыскной деятельности. Вот раньше, когда Макс был студентом экономического факультета, или сразу после этого, когда работал в разных фирмах, он охотно волочился за студентками и молоденькими сотрудницами, не пропускал вечеринок с участием девушек, с которыми иногда вступал в близкие отношения. После того как он сделался частным детективом, все такое отошло на второй план. Помощница Мартина Хайзе появилась на его горизонте как посланница из прошлой легкомысленной жизни. Когда-то они работали в фирме господина Мюллера и даже были любовниками. Потом отношения расстроились, увлеченность прошла, и Мартина вновь вошла в его жизнь совершенно случайно. Их отношения были сугубо деловыми, а всякие попытки как-то оживить прежние отношения обоюдно пресекались на корню. Мартина писала детективные романы и помогала ему в некоторых расследованиях. Между ними установились гармоничные и практичные отношения, из которых каждый извлекал свою пользу. Правда, иногда Мартина, наблюдая за его расследовательскими муками, говорила, что ему пора жениться, что он скоро схлопочет что-нибудь желудочное из-за вечной сухомятки и кофе вприкуску с сигаретой. Макс соглашался, но почему-то ни разу не спросил ее, почему она сама не выходит замуж.

И вот появилась эта Бригитта. Было это серьезно? Пожалуй, нет. Неожиданно? Пожалуй, да. Номер своего телефона она все же записала на подсунутой им салфетке. Ну и что? Обычный обмен координатами на всякий случай – ведь они все же переспали, и оба остались довольны. Интересно, что бы сказала Мартина, расскажи он ей об этой Бригитте? Он еще не решил для себя, стоит ли это делать. Она, пожалуй, посмеется и скажет что-нибудь типа: "Ну вот, Максик, вместо того чтобы жениться, ты ударился в блуд". Да, именно так она и скажет. Наверное, не надо ей об этом рассказывать. Макс представил Бригитту и подумал, что она, наверняка, уже даже не вспоминает о нем. Она привлекательна, имеет красивую фигуру с крепкими стройными ногами. Вероятно, у нее хватает поклонников более высокого ранга, чем частный сыщик. Да, безусловно. Надо просто постараться забыть об этом, как это, определенно, уже сделала она. Нет, этот роман нельзя включать в список прекрасных воспоминаний о прошедшем отпуске. Скорее, наоборот. Напрасно он не удержался и пошел на поводу взыгравшей плоти, поддавшейся курортным обстоятельствам и отключившей мозг от привычной мыслительной деятельности. Никакой дедукции – сплошная похоть. Макс закрыл глаза и задремал. Проснулся только тогда, когда самолет, слегка подпрыгивая, побежал по бетонке. Вот и Франкфурт.

Было только четыре часа пополудни. Во Франкфурте тоже было жарко. Он взял такси и поехал в офис на Шиллерштрассе.

2

В то время, когда сыщик Вундерлих, сидя с закрытыми глазами в кресле самолета, еще продолжал анализировать прошедший отпуск, его нештатная помощница Мартина Хайзе сидела за своим рабочим столом в редакции журнала, где работала уже долгое время. В этот час она не была занята своими обычными делами, состоявшими либо в выполнении очередного задания главного редактора, либо в писании украдкой детективного романа. Мартина не делала ничего. Она подперла рукой подбородок и размышляла над новостью, которой с самого утра огорошил ее главный шеф (неглавным шефом она называла бывшего любовника сыщика Макса Вундерлиха, с которым сотрудничала неформально). Главный шеф, он же главный редактор журнала, два часа назад предложил ей руку и сердце. Нельзя сказать, что этот шаг редактора произвел эффект разорвавшейся бомбы. Он давно симпатизировал Мартине и прозрачно намекал на это. Тем не менее предложение явилось неожиданностью, и сейчас Мартина пыталась понять, насколько оно для нее важно и как принятие предложения может изменить ее жизнь. Она уже давно не имела никаких любовных обязательств перед неглавным шефом, и с этой точки зрения предложение главного шефа не вело к конфликту интересов. Напротив, Макс постоянно твердил Мартине, что ей пора замуж. Но сможет ли она после замужества участвовать в его расследованиях? Как посмотрит на это главный редактор в роли мужа? Ответа не было. Затекшая рука освободилась из-под подбородка, но он сейчас же был подхвачен другой. Трудное решение не давалось. Большой любви к главному редактору она не питала, но человек он был надежный, а замуж, действительно, уже было пора. Она не принадлежала к тем женщинам, которые ради карьеры готовы угробить личную жизнь. Да и какая карьера? Великой писательницей она уже не станет, а что-нибудь напишет и при муже. Пожалуй, надо сказать "да" главному редактору. А что скажет Макс? Как он будет без нее? Она была твердо уверена, что сыщик без нее пропадет. Любви между ними не было, но ведь без нее у него может появиться другая, которая, наверняка, помешает его развитию как успешного сыщика. Она не представляла свою жизнь без участия в его расследованиях. Мартина сложила руки на столе и положила на них голову, закрыла глаза. Сегодня Макс вернется из отпуска. Они не виделись целых десять дней. Она, конечно, поспешит на встречу с ним. Нового дела пока нет. Но разве это единственное, что они могли бы обсудить? Вот хотя бы ее очередной роман… Он любит их читать. Он, конечно, пытается делать критические замечания, но это мелочь по сравнению с тем, что он вообще их читает. Тем более, что его замечания почти не учитываются ею. Он, конечно, прилично загорел и теперь, наверное, похож на испанца. Да, при его густой шевелюре и свежем появившемся загаре его вполне можно будет принять за испанца. Хотя глаза… Они у него серые, а у испанцев чаще карие. Но все равно… испанцы тоже бывают разные. Да и какая разница? Она просто соскучилась.

У него, безусловно, будет радостное настроение интересно отдохнувшего человека, а она вдруг возьми и срази его новостью о предстоящем замужестве… Нет, только не сегодня. Надо сказать редактору, что она должна подумать. Нет, не отказать совсем – не надо даже, чтобы он так мог подумать… Ведь она имеет право обдумать его предложение. Это даже так положено. А то подумает, что она только и ждет, пока он позовет ее замуж. Женщина имеет право поломаться, мужчины такое даже любят… Макс должен узнать об этом позже. Не сегодня и даже не через неделю. Он должен вернуться к своей обычной жизни. Пусть бы и новое дело появилось. Тогда ее новость не будет столь разящей на фоне новых забот. А если появится новое дело? Тогда она должна будет помогать. Просто замкнутый круг…

Поток ее сознания еще долго бы терзал душу, если бы не был прерван внезапным появлением главного редактора. Тот бесшумно подошел к столу и некоторое время молча смотрел на Мартину, боясь нарушить – так ему показалось – ее сон. Наконец, он легонько покашлял, и Мартина резко подняла голову. Краска залила лицо, и она быстро проговорила:

– Извините, господин редактор. Я не сплю.

Главный редактор почти извиняющимся голосом сказал:

– Я даже и не думал ничего такого, Мартина. Может быть, вы больны?

– Все в порядке, господин редактор. Просто устала от всяких дум.

Не представляя, какие думы одолевают сотрудницу, главный редактор так же бесшумно удалился, посчитав, что будет верхом неприличия отчитывать возможную будущую супругу в день, когда он только сделал ей предложение.

3

В свои пятьдесят восемь Лео Фишер достиг предела, к которому стремился с самых юных лет. Нельзя сказать, что этот предел Лео назначил себе исключительно самостоятельно. Перед глазами всегда был пример отца, который (по его рассказам) с детства хотел иметь фирму по производству мясопродуктов и постепенно этого добился. Отец был сначала учеником у деревенского забойщика свиней, где скрупулезно постигал разделку свиных туш, потом поступил на работу в мясную лавку, где торговал уже не только свиным мясом, но и мясом другого домашнего скота. Когда хозяин мясной лавки умер, экономный отец смог договориться с его родственниками и выкупил лавку, став таким образом хозяином. Торговля росла, но Фишер старший не находил удовлетворения в простой торговле мясом. Ведь здесь почти нет творческого начала, а ему хотелось из этого мяса делать оригинальные продукты. Он выкупил у коммуны, в которой жил, небольшое заброшенное здание, где и основал производственную фирму "Фишер – Мясопродукты". Фишер старший мечтал, что его дело подхватит сын Лео, но последний с детства возненавидел всю эту околомясную возню, терпеть не мог этот запах в цехах отцовской фабрики и поклялся, что ноги его там не будет. Мясо он предпочитал только в готовом виде и с удовольствием поедал свиную рульку, приготовленную матерью. От отца Лео Фишер перенял лишь жизненный принцип – от простого к сложному. И совсем не важно, будет ли это колбаса, сделанная, например, из тушки кролика, или какой-то иной продукт, сделанный из сырья совсем другой природы. Вторым принципом, взятым от Фишера старшего, стало стремление быть самостоятельным и независимым, а это – считал он – возможно только, если ты имеешь собственную фирму. В школе он учился неплохо, с математикой дружил, в частности, с ее разделом под названием геометрия. Углы, линии, отрезки – думал он часто – определяют формы, например, вот этого здания. Когда возле крохотного городка, где жил Лео, строили какое-то производственное здание, он часами торчал там и наблюдал, как механизмы и руки человека создают новую форму, у которой есть углы, линии и размеры. Чистая геометрия – думал Лео.

Он поступил в технический университет и стал строителем. И сразу же начал осуществлять свою юношескую мечту – создание собственной строительной фирмы. И вот сегодня она у него была. К слову сказать, одна из лучших во Франкфурте. Производственные обороты достигли внушительных размеров, и Лео просто купался в деньгах. Фирма обросла солидным штатом сотрудников и строительных рабочих. Лео выигрывал многочисленные подряды на проведение строительных работ. Название фирмы "Строительная компания Лео Фишер" мелькало в каждой рекламе, размещенной в представительных газетах.

Не везло Лео только в одном. У него не складывалась семья, не было детей. Многие его университетские приятели имели уже даже внуков. О таком Лео давно не мечтал. Пределом его семейных мечтаний стало простое желание заиметь нормальную жену. Надо сказать, что у него уже были жены; даже целых три. Все эти жены давно исчезли из его жизни – он уже не мог даже восстановить в памяти их имена в хронологическом порядке.

Лео сидел в своем кабинете в центральном офисе фирмы и анализировал прошлый семейный опыт. Он искал то общее во всех его прежних браках, что могло послужить причиной развода. После долгих раздумий он остановился на двух: все его прежние жены необычайно любили деньги и были очень молодыми по сравнению с ним. Денег-то у него хватало, но – тут он должен был признаться самому себе – Лео был скуповат. Он не считал, что деньги, заработанные скрупулезным трудом и рациональным расчетом, можно бездумно развозить по курортам или оставлять в бутиках, владельцы которых ни черта не делают, а за каждую рюшку гребут "швайнегельд."¹⁾ При рассмотрении второй причины, связанной с молодостью бывших жен, Лео пришел к выводу, что она определяла первую: именно молодость рождала их неуемную страсть тратить деньги. Он допускал, что деньги обожают все женщины, но зрелая немецкая жена никогда не позволит пускать по ветру заработанные тяжким трудом сбережения мужа. Получалось, что надо искать зрелую практичную жену, но он так любил молоденьких, их гладкую кожу, их формы, которые еще имели форму, что никак не мог отказаться от молодости в пользу зрелости. Вот и четыре месяца назад он совершил прежнюю ошибку. Он женился в четвертый раз, и его новой избраннице было двадцать пять. Пока он еще не понимал, насколько расточительна новая жена. Он, вообще говоря, и плохо представлял ее прошлую жизнь (хотя какой там жизненный опыт всего-то за двадцать пять лет; при этом он слышал от знакомых, что многие нынешние дамочки и в этом возрасте еще как опытны). Он просто без памяти влюбился. С Моникой у него возникла новая для него семейная проблема. Он целыми днями работал, а когда возвращался домой, то частенько Моника не встречала его у порога с заготовленным поцелуем, а приходила поздно вечером, причем неохотно отвечала на его расспросы, ссылаясь на встречу со старой подругой или еще на что-нибудь маловразумительное. Он смотрел в ее глаза, пытаясь найти там объяснение, но чаще наталкивался на пустоту и глубоко спрятанную тревогу. Постепенно в сердце Лео Фишера поселилось сомнение. Четвертая жена – и снова что-то не так. Он стал подумывать, не завела ли она себе любовника. Себя он находил еще вполне бодрым и сексуально активным, но в то же время понимал, что двадцать пять и пятьдесят восемь в биологическом смысле достаточно разнящиеся величины. Но он не хотел ее ни с кем делить, а других причин расстаться пока не было. Когда она была дома, вела себя как вполне приличная жена. Она еще не заводила разговоры о поездке на Канары и не просила свозить ее в новый открывшийся бутик на Кайзерштрассе. Автомобиль он ей предоставил, денег на мелкие расходы давал достаточно. В постели она была очень ласкова. Но обнимая ее, он все чаще представлял, как это делает какой-нибудь двадцатипятилетний молодчик и как его Моника стонет в его объятиях. В такие минуты он даже выскакивал из постели и бежал в холл их хорошего дома, где долго и нервно курил, потом как побитый щенок возвращался в постель и уже до утра не мог ее больше любить. Она же безмятежно спала, не замечая, как тяжело вздыхает и шумно ворочается ее немолодой супруг. Утром Лео вставал с мешками под глазами и хмурым тупым взглядом. Чтобы как-то вернуться к действительности, шел в кухню и заваривал крепкий       кофе. Он медленно пил его здесь же и думал, думал…

Нет, так больше нельзя. С этим надо разобраться. Он не сможет так жить дальше. Отсутствие информации хуже даже наличия негативной. Лео схватил со стола последний номер "Франкфуртер альгемайне". Он лихорадочно просматривал последние страницы газеты, где обычно размещались разные объявления частных лиц, фирм и фирмочек. Вот, кажется, то, что надо. Он прочел вслух: "Макс Вундерлих. Частное сыскное агентство". "Недурно, недурно", – пробормотал он. – "И фамилия сыщика вполне замечательная"²⁾, – добавил Лео и взялся за телефонную трубку.

4

На следующий день после возвращения из Испании Макс с чашкой кофе в руке сидел в офисе на Шиллерштрассе и наслаждался "ничегонеделанием". Перед глазами все еще стояло Средиземное море, плещущееся возле его ног и меняющее цвет в зависимости от погоды. Всякое изменение цвета неба сразу же меняло цвет воды. Это выглядело как некий симбиоз неба и моря, и не было силы, которая могла бы его разрушить. Потом он вспомнил Бригитту: она лежала на животе на полотенце, повернув голову набок и вытянув руки вдоль тела. Ее попа в ярких трусиках красиво возвышалась над остальным телом и выгодно отличалась от других поп, густо расположенных на горячем песке. Однако он тут же вспомнил о своих размышлениях по поводу случившегося любовного приключения, которые пришли в голову в самолете, и прогнал видение. Оно ушло не сразу, но уже скоро мысли завертелись вокруг текущих дел, к которым – хочешь, не хочешь – придется возвращаться. Он включил компьютер и немного пощелкал мышкой, восстанавливая в собственной памяти самое важное из того, что было сохранено в памяти компьютера в последние дни перед отпуском. Он еще не звонил Мартине и решил, что не будет этого делать сегодня: хотелось побыть одному. Он почти был уверен, что помощница все равно сделает это сама, и был к этому, в принципе, готов.

Неожиданно зазвонил телефон, и Макс, решив, что вот она – материализация его недавних мыслей, игриво сказал в трубку:

– Хай, моя писательница. Торопишься поздравить меня с возвращением?

Кто-то засопел на другом конце линии, потом сказал:

– Простите, я связался с сыскным агентством? – мужской голос звучал растерянно и разочарованно. До Макса, наконец, дошло, что сегодня нормальный рабочий день, когда могут позвонить нормальные клиенты. Он спохватился и быстро сказал:

– Совершенно верно, уважаемый. Макс Вундерлих слушает.

Голос говорящего стал увереннее:

– Так я говорю с самим шефом?

– Безусловно, господин… – Макс замялся, голос же собеседника обрел еще больше уверенности.

– Меня зовут Лео Фишер, я владелец строительной компании.

Макс попробовал пошутить:

– Очень приятно, господин Фишер, но мы не заказывали никаких строительных работ.

Голос стал менее начальственным и даже вкрадчивым:

– О нет, господин Вундерлих, речь идет совсем не об этом. Чисто приватный вопрос, касающийся непосредственно ваших профессиональных возможностей.

Макс окончательно пришел в себя и подумал, что здесь пахнет вполне реальным новым клиентом. Что ж, это совсем неплохо. Надо зарабатывать деньги, ведь он здорово поиздержался в отпуске. Он сконцентрировался и сказал:

– Слушаю вас внимательно, господин Фишер. Мы занимаемся разными делами. Кого-нибудь убили?

– Совсем нет, господин Вундерлих. Дело более простое.

– Хотя бы намекните, господин Фишер.

На том конце линии послышались вздохи, словно пикантность дела не позволяла выразить суть обычными человеческими словами. Наконец, Фишер выдавил в трубку:

– Я хотел бы обсудить это наедине, так сказать конфиденциально.

– Нет проблем, господин Фишер. Приезжайте прямо сюда. Все мои клиенты встречаются со мной в моем офисе.

– Там могут быть ваши сотрудники. Вы можете сделать так, чтобы меня никто не видел? Понимаете, господин Вундерлих, я достаточно крупный предприниматель, владелец известной фирмы. Меня многие знают. Пойдут слухи, всякие разговоры с нежелательными версиями, что может навредить моей репутации.

– И с этим нет проблем, господин Фишер. Я как раз сегодня в офисе впервые после отпуска, а все мои сотрудники еще отдыхают. Вы как меня отыскали? В каком-нибудь объявлении?

– Ну да, во "Франкфуртер альгемайне".

– Тогда, надеюсь, там есть и адрес моего агентства.

– Есть господин, Вундерлих. Насколько я понимаю, это недалеко от Берзенплатц.

– Совершенно верно. Когда вы будете?

Трубка замолчала на секунды. Видимо, господин Фишер обдумывал, когда он сможет из непрерывно текущего процесса зарабатывания денег вырвать кусочек времени для решения второстепенных вопросов. Он сказал:

– Я смогу быть у вас через два часа. Вас это устроит, господин Вундерлих?

– Вполне, господин Фишер. Кнопка моего звонка отличается от остальных: она имеет красивое бронзовое обрамление. Это я для того, чтобы вам было легче ее быстро отыскать.

Макс положил трубку и немного подумал над тем, к чему он вспомнил о кнопке звонка. Хотел ли он этим подчеркнуть весомость своего агентства? Пожалуй, нет. А что тогда? Мозг не ответил. Он отбросил это размышление за ненужностью, решив, что оно пришло из подсознания автоматически и бесконтрольно. Быстро заходил по комнате, наводя мелкий порядок. Распахнул окно и выпустил табачный дым на шумящую Шиллерштрассе. Снова зазвонил телефон. "Видимо, владелец строительной фирмы пожелал что-то уточнить", – подумал Макс, но из трубки донеслось радостное:

– Хай, Максик, ты как? Все еще мысленно в отпуске?

– Почти, Мартина. Правда, скоро здесь появится новый клиент. У меня только что состоялся с ним телефонный разговор.

– Тогда я лечу к тебе. У меня как раз есть время.

– Не получится, Мартина. Он просил о конфиденциальности, а у нас, как тебе известно, офис всего из одной комнаты. Не могу же я тебя прятать за ширмой, где мы готовим кофе.

Мартина замолчала, а Макс представил, как она надула губы. Пока она еще никак не возразила, поспешил ее успокоить:

– Не обижайся, моя писательница. Ты же помнишь, что желание клиента для нас закон. Как только мы с ним обсудим его вопрос, я сразу наберу тебя. Обещаю.

– И ты совсем не представляешь, о чем пойдет речь?

– Честно говоря, нет. Могу лишь сказать, что клиент вполне состоятельный. Он владелец крупной строительной компании. Его зовут Лео Фишер. Если тебе нечего делать, можешь пока навести первые справки.

Мартина на другом конце линии растерянно пожала плечами, сказала "Угу" и положила трубку. Макс вернулся к наведению порядка, одновременно пытаясь представить, по какому вопросу едет к нему Лео Фишер. Если клиент настойчиво просил о конфиденциальности, то вряд ли дело касается каких-то финансовых или производственных проблем его фирмы. Для этого существует масса адвокатов с юридическим образованием, съевших зубы на делах подобного рода. Значит, что-то сугубо личное? Или что-то, связанное с его родственниками? А может быть, шантаж? Также вполне допустимый вариант для клиентов такого рода. А если это..? Он не успел придумать еще некий вариант, который мог бы быть причиной того, что крупный предприниматель средь бела дня направляется к частному сыщику, о существовании которого совсем недавно узнал из газетного объявления: кто-то уже настойчиво давил на кнопку его звонка. И это мог быть только господин Фишер.

Когда клиент, сопровождаемый Максом, миновал темный вестибюль и был, наконец, не без помощи сыщика направлен в дверной проем комнаты, он зажмурился от яркого света. Все-таки офис, несмотря на многие недостатки, был большой и светлой комнатой. Клиент открыл глаза, рассмотрел Макса и, протянув руку, пробасил:

– Лео Фишер. А вы, стало быть, Макс Вундерлих?

Макс некоторое время рассматривал клиента: большие залысины на лбу, нос короткий, широкий, кожа на лице еще достаточно упругая, подбородок квадратный. Одним словом, еще свежее лицо. А почему темные круги под глазами? Пожалуй, от переживаний последнего времени. Конечно, его вопрос сугубо личный. Душевный, можно сказать, вопрос. Сыщик пожал плотную и горячую ладонь Лео Фишера и отметил, что ладонь абсолютно сухая, без малейшего присутствия пота, что он находил признаком уверенности и силы. Ответил:

– Да, господин Фишер. Меня зовут Макс Вундерлих. Я, так сказать, шеф этого агентства. Размах у нас, конечно, не тот, что у вас, но кое-что мы умеем. Вашу просьбу о конфиденциальности я помню. Мы здесь одни.

Лео Фишер обвел комнату глазами. Было непонятно, оценивает ли он скудость обстановки или просто ищет место, куда можно сесть. Макс заторопился:

– Прошу вас, господин Фишер, вот на этот диванчик. Вам здесь будет удобно.

Лео Фишер расстегнул серый пиджак, ослабил галстук и аккуратно опустился на диван, удерживая тело до самого момента касания ягодицами поверхности дивана из искусственной кожи. Макс подумал, что он еще ничего, этот Лео Фишер. Пожалуй, регулярно посещает фитнес-центр. Сколько же ему лет? Макс поставил пепельницу на приставной столик:

– Вы курите, господин Фишер?

– О да. Иногда даже много. Особенно, если разнервничаюсь.

– Я тоже. Так что закуривайте. Этой комнате не привыкать. Здесь уже побывала уйма курильщиков.

Макс подвинул к столику свой стул, прикурил сигарету и, выпустив первое облачко дыма, сказал:

– Слушаю вас, господин Фишер.

Лео Фишер в свою очередь и на свой манер выпустил изо рта табачный дым, тяжело вздохнул и, взглянув на Макса широко раскрытыми серыми глазами, спросил:

– Вы женаты, господин Вундерлих?

Вопрос показался Максу неожиданным. Ведь он касался обстоятельств его личной жизни, а закон жанра предполагал обсуждение проблем клиента. Одновременно он подумал, что проблема клиента, пожалуй, сугубо личная, и даже состроил в голове предположение, о чем пойдет речь. Макс ответил:

– Нет, господин Фишер, но иногда задумываюсь над этим вопросом. Даже некоторые из моих сотрудников советуют мне обзавестись семьей. Ведь мне уже скоро сорок.

Лео Фишер снисходительно улыбнулся:

– Подумаешь, сорок. Вот мне уже пятьдесят восемь.

Он сделал паузу, видимо, ожидая прочесть удивление на лице Макса. Но поскольку таковое не возникло на загорелом лице сыщика, продолжил:

– Да, да, господин Вундерлих, пятьдесят восемь. А как показалось вам?

Макс удивился женской жеманности клиента и отнес ярко выраженное желание казаться моложе на счет негативного опыта в обращении с представительницами прекрасного пола. Он решил немного подыграть клиенту:

– Я бы дал вам лет пятьдесят пять.

Даже такая малость польстила Лео Фишеру:

– Благодарю вас, господин Вундерлих, но я уже женат и, представьте, в четвертый раз.

На этот раз удивление на лице сыщика было более заметным, а его первоначальное предположение о причине прибытия Лео Фишера усилилось. Макс решил не вдаваться в подробности семейного опыта клиента в течение его долгой жизни, а просто спросил:

– Давно вы женаты?

– Уже четыре месяца.

– Я понял, господин Фишер. Рассказывайте, что у вас произошло в вашем четвертом браке. Думаю, ваша избранница раза в два моложе вас.

– Ей двадцать пять, – сказал клиент и скромно опустил глаза. Потом, снова вздохнув, продолжил:

– Что уж тут скрывать, господин Вундерлих. Я влюбился как мальчишка. Она красивая брюнетка с крепким телом и стройными ногами, чуть выше среднего роста.

Лео Фишер замолчал, обдумывая следующие слова, а Макс почему-то вспомнил, что Бригитта тоже брюнетка. Вот к чему лезет в голову всякая ерунда? Мало что ли брюнеток на белом свете? Особенно крашеных. Никак не хочет уходить из его жизни эта Бригитта. Тем не менее он одобрительно посмотрел на клиента, и Лео Фишер решился говорить дальше:

– Да, она прекрасна. С моей последней женой я расстался лет пять назад, и появление Моники на моем горизонте явилось приятным подарком жизни, особенно если учесть мой возраст.

– Почему же, господин Фишер? Вы состоятельный человек, а современные женщины с удовольствием вверяют свои жизни пожилым господам с тугим кошельком. Остальные радости семейной жизни интересуют их во вторую очередь. Часто они находят способы компенсировать недостаток этих радостей в других местах. В вашем случае речь идет о чем-то ином?