Kitobni o'qish: «Архимаг ее сердца», sahifa 2

Но когда Алька проплакалась, ей стало чуточку легче.

Она приняла происшедшее. Она поняла, что Мариуса в ее жизни больше не будет и… как-то придется самой. Или не самой, но что-нибудь да получится.

Рон был рядом. От него пахло семьей. И Алька успокоилась, дала уложить себя в постель. Рон укрыл ее одеялом, старательно подоткнул его, чтоб ноги не мерзли, потоптался перед кроватью.

– Я пойду, Алечка.

– Хорошо, – она кивнула, – спасибо тебе. Мы… сходим еще куда-нибудь?

– Пока я во дворце, то да.

– Не уходи никуда, Рон, – попросила Алька, – не бросай меня. Без тебя мне будет совсем плохо. К тому же… Ты видел Арианну?

– Мне бы не хотелось сейчас об этом говорить, – уклончиво ответил Рон.

– Хорошо, – Алька согласилась, – как скажешь… приходи завтра утром, а?

– Приду.

Он на прощание легко поцеловал ее в макушку и ушел, тихо притворив за собой дверь.

Алька устало откинулась на подушки и закрыла глаза. Сил не было даже на то, чтобы раздеться. Потом она все же села, принялась разматывать ткань, чтобы одеть сорочку. И вдруг ее затошнило так сильно, что Алька едва успела добежать до таза на туалетном столике.

***

Утром… Ее осторожно разбудила Манни. Его величество повелитель Сантор приказал звать принцессук завтраку. Ее высочеству ночью было плохо? Что ж, все уберут, не беспокойтесь. Возможно, последствия удара головой. Или той магии, которую вливал в ее высочество тот мужчина, который и принес ее на руках во дворец.

Алька закусила губу, чтобы не разреветься вновь. Снова Мариус. Везде он, даже в словах служанки. Как тут забудешь? И перстень с раухтопазом, родовой перстень на пальце. Такое далекое и теперь недостижимое счастье.

– Позвольте, я помогу вам привести себя в порядок. Его величество ожидает к завтраку, не стоит опаздывать.

Алька обреченно вздохнула и отдалась в маленькие, но очень крепкие руки Манни.

В результате она была умыта, одета и причесана, и на сей раз все с драпировкой шаньи – как называла девушка отрез вышитой ткани – было правильно. Но сил… не было. И видеть особо никого не хотелось. В черных глазах Сантора читался укор, остальные… просто незнакомые люди, когда-то крагхи.Бывшие.

Алька вяло брела вслед за Манни и ловила себя на том, что сейчас ей лучше всего здесь, в темных коридорах. А Мариус… что ж, он принес ее сюда на руках, и лечил, как мог. А потом бросил. Уж лучше бы и не лечил вовсе, дал бы просто провалиться в ничто, чем вот так, душу в клочья.

За завтраком собрались только приближенные к повелителю.

Сам он восседал во главе стола, по правую руку – Авельрон, место по левую руку пустовало, очевидно, ожидая Альку. Дальше, со стороны Альки, на стуле сгорбился немолодой уже мужчина, худой, чернявый, остроносый. Он быстро глянул на нее и также быстро отвернулся. Алька успела лишь заметить, что глаза у него были ярко-голубыми, словно летнее небо. А еще на завтраке присутствовал Кьер. Но он не сидел за столом, а стоял у окна, сцепив за спиной руки.Алька подумала, что выглядит Кьер как-то неважно. В напряженной позе сквозила боль, словно до этого убийцу Сантора избили. И волосы падали на лицо, Кьер стоял, опустив голову и рассматривая пол у себя под ногами.

– Садись, – Сантор указал на нее вилкой, – надеюсь, тебе лучше?

Алька выдавила из себя улыбку, прошагала к своему месту.

Лучше ли ей? Сомнительно. Тело выздоровело, а душа болит, и воспоминания терзают так, что хочется выть, забившись в самый темный угол.

По правую руку от нее оказался тот самый худой мужчина с холодными голубыми глазами. Алька исподтишка поглядела на него и пришла к выводу, что у него довольно приятное, располагающее к себе лицо и, наверное, острый ум. Жесткие черные волосы, коротко стриженные, были взъерошены в беспорядке, как будто незнакомец даже не счел нужным причесаться перед королевским завтраком.

– Алайна, – вновь прозвучал голос Сантора, – познакомься. Это Лиар Фэй, с некоторых пор – наш верховный маг.

– Очень приятно, – пролепетала Алька.

Лиар Фэй повернулся и теперь уже посмотрел на нее в упор. Да, в самом деле. Умное у него было лицо. А взгляд – острый, цепкий, пронизывающий.

– Я счастлив быть представленным принцессе, – спокойно сказал он, – я надеюсь, наше знакомство будет плодотворным.

Алька замялась. Наверное, нужно было что-то сказать?

– Я не видела вас раньше во дворце, – растерянно произнесла она, – правда, я здесь вообще мало кого видела, в последний свой визит.

– Раньше у нас и не было верховного мага, – Сантор усмехнулся, – раньше была Пелена. А потом, когда она рухнула, кого-то задело сильнее, кого-то слабее. Так получилось, что Лиар Фэй заполучил себе порцию Дара больше, чем прочие.

– Резерв? Отец, вы про резерв говорите?

– У нас все не так, – цепкий взгляд Фэя не отпускал, – сложно говорить о резерве, ваше высочество. Те, кто были крагхами, теперь повелевают роем, и самое первое умение, можно сказать, первичное – призыв тварей. В любое место. Вот так, сквозь пространство.

И умолк, наблюдая за Алькой.

Она поежилась. Она не совсем понимала, зачем здесь этот верховный маг, зачем отцу этот завтрак. Бросила взгляд на Кьера – как раз в тот миг, когда он тоже смотрел на нее – и едва не вскрикнула. Правая сторона его лица заплыла багровым кровоподтеком.

И вместе с тем Кьер продолжал стоять у стены. Он поймал огорошенный взгляд Альки и быстро отвернулся.

Да что тут происходит?

– Я позвал Лиара для того, чтобы он помог определить, есть ли в тебе наша магия, – прозвучал спокойный голос Сантора, – Авельрона задело Даром, он может призвать Рой. Возможно, ты тоже можешь?

Она пожала плечами. Призвать рой? Не пробовала. Даже в мыслях не было. Однако…

И вспомнила архаана, того, что стерег ее.

Как-то… она смогла ему приказывать.

И эти ожившие рисунки… тоже ведь не просто так?

– У меня рисунки оживали, – сказала Алька, глядя то на Фэя, то на отца.

– Вы призывали тварей роя в сформированные образы, – прокомментировал маг, сверля ее ледяным взглядом, – еще что-нибудь было?

– Меня слушался архаан, – несмело продолжила Алька, – у нас… как будто связь.

Лиар Фэй удовлетворенно кивнул.

– И это тоже проявление Дара. Вам нужно тренироваться, ваше высочество. Коль скоро вам досталось магии, неразумно ей пренебрегать. Принцесса должна уметь защитить себя.

Алька снова посмотрела на Кьера, и ей показалось, что он едва заметно кивнул – и тут же отвернулся, чтобы никто не заметил их переглядываний.

– Хорошо, – покладисто сказала она, – я с радостью буду учиться… раз уж осталась здесь.

И вдруг вспомнила о том, что подарила бабочку принцессе. Получается, тварь роя подарила? А если, упаси Пастырь, это опасно?

Дальше начали подавать завтрак. Алька поковырялась в каше, выпила стакан сока, который оказался приятным – кисло-сладким, легким. На мясо даже смотреть не хотелось.

– Ты мало ешь, – заметил Сантор, – тебе все еще нехорошо?

– Все в порядке, отец, – промямлила она.

И поняла, что кроме кисленького сока больше ничего есть и не может. Последствия магии Мариуса? Или последствие падения на камни?

– Я бы предложил встретиться сегодня после обеда и хотя бы начать обучение, – голос Лиара Фэя звучал мягко, успокаивающе.

– С удовольствием, – ответила Алька.

Ей показалось, что именно этого и хотел от нее Кьер, чтоб она начала учиться.

Но, однако, что ж с ним случилось?

И почему ему не разрешено сесть за стол?

Алька поймала предостерегающий взгляд Авельрона, одними губами он произнес: «позже».

Пожала плечами. Позже так позже. Ей не нравилось происходящее, но, верно, задавать королю слишком много вопросов не стоит.

– Ты бледная, – снова сказал Сантор, сверля Альку пристальным взглядом.

– Со мной все хорошо, отец, – и она выдержала этот взгляд.

В самом деле, ведь мир не рухнет без Мариуса Эльдора. А она… что ж , она принцесса. И ей теперь надо учиться жить… как-то жить, да.

Позже, когда завтрак окончился, Авельрон взялся проводить ее. У Альки немного кружилась голова, поэтому она взяла его под руку. Так и пошли по крытой галерее. Свежий воздух был более, чем кстати.

– Что с Кьером? – тихо спросила она.

Авельрон поморщился, затем быстро огляделся и, убедившись, что они одни в галерее, так же тихо ответил:

– Кьер был наказан, судя по всему. Он ведь принадлежит отцу… ну и не уберег тебя. Показательная порка.

Алька невольно отшатнулась.

– Ты хочешь сказать, что отец наказал Кьера? Вот так? Избил?

Пожатие плечами.

– Кьер получил столько плетей, сколько ему причиталось, Аля.

– Дикость какая… – мысли закрутились в голове цветастым вихрем.

Она ведь… ничего такого не ожидала от отца. Как он мог? За что? Разве Кьер виновен?

Авельрон лишь головой покачал и мягко погладил ее по запястью.

– Послушай, маленькая… Ты ведь не жила тут и мало что знаешь. Все это время, на протяжении столетий, здесь были именно такие порядки. Традиции, понимаешь ли.

– Но теперь же… – она хотела возразить ,сказать, что теперь все изменилось, но Авельрон махнул худой рукой, словно рассекая воздух.

– Ничего не изменилось, Аля. Сантор будет править железной рукой, как и раньше. И больше всего на свете я боюсь, как бы ты не оказалась просто разменной монетой.

– Он же мой отец, – совершенно растерявшись, брякнула Алька.

– Да, он твой отец, – согласился Авельрон. В его серых глазах снова была тоска, – но прежде всего Сантор будет думать о своих землях и своих подданных. Не думаю, что он захочет сделать какую-нибудь гадость лично тебе, но…Ты не должна питать иллюзий, понимаешь меня? Не должна. Ты не свободна здесь, и никогда свободной не будешь.

А Алька слушала его и вспоминала…

Ведь правда, здесь такие традиции. Очень жестокие. Вспомнить хотя бы, как тварям роя бросали человека. Или то, как Сантор недрогнувшим голосом отправил на виселицу женщину, беременную от него же.

– Ты видел Арианну? – спросила осторожно.

Авельрон молча приобнял ее за талию и повел дальше, вдоль окон.

– Зачем мне видеть ее, Аля?

– Она тебя любила, Рон.

– Она предала нас всех из-за чувства, и предаст еще неоднократно. К тому же, она носит ребенка моего отца. Зачем мне с ней видеться?

Он помолчал, размышляя.

Затем попросил:

– Алечка, маленькая моя сестренка. Не бери лишнего в голову. Подумай лучше о том, что нужно лично тебе. У тебя кто-нибудь остался там, в землях Порядка? Возможно, его стоит переправить сюда?

И тут Алька совсем растерялась. Да, у нее остался братик, ее маленький сводный братик, которого она любила. Но… стоит ли тащить его сюда, в эти жестокие земли?

«Мариус не должен его бросить, – пронеслось в голове, – не должен».

Поэтому она, пряча глаза, лишь покачала головой.

Нет, у нее никого там не осталось. Незачем даже думать об этом.

А перед глазами почему-то Кьер, который стоял у стены и едва держался на ногах. За что его наказал Сантор? Кьер не так уж и виноват.

– Тоскуешь по нему? – вдруг спросил Авельрон.

Не нужно было гадать, о ком шла речь. Алька поежилась и кивнула.

– Очень. Иногда мне кажется, что не будет мне жизни… без него.

– Время лечит, – лаконично заметил брат, – да и ты не долго будешь одна.

– Я не хочу…

– Думаю, тут не стоит вопрос о том, хочешь ты или нет, – Он медленно гладил ее по тыльной стороне ладони, – ты принцесса, Аля. А все принцессы выходят замуж. Да хоть и за верховного мага. Отец с удовольствием заручится его постоянной поддержкой… в любых вопросах, понимаешь?

Она выдернула руку.

– Зачем ты мне это говоришь?

Кривая улыбка. И тоска в прозрачных серых глазах.

– Затем, чтоб для тебя не было сюрпризом, если однажды отец отдаст тебя кому-нибудь.

– Он не сделает это против моей воли!

Ведь не сделает же?.. Вольную птицу не удержишь в руке.

– Ты сама сделаешь все, что он прикажет, – Авельрон усмехнулся одними губами, – потому что это нужно будет государству. А принцессы не выбирают свою судьбу.

У Альки перед глазами замельтешили алые точки. Кровь прилила к голове, щекам стало жарко. Так хотелось… сказать что-нибудь злое, обидное…

Но не успела.

Раздался торопливый звук шагов, в галерею вбежал стражник.

– Ваши высочества! Ваши высочества, его величество требует вас к себе. Прибыл гонец из земель Порядка, повелитель желает, чтобы вы знали новости!

– Идем, – Авельрон решительно стиснул Алькину руку.

Пришлось почти бегом добираться до кабинета Сантора. У Альки голова кружилась от всех этих поворотов, хитро заверченных коридоров, неправильных форм и скругленных контуров. Авельрон дотащил ее до отцовского кабинета, он тоже запыхался, тело еще не до конца восстановилось после того, что сделал с Роном магистр.

Постучались.

А потом, когда по ту сторону прозвучало хмурое «войдите», Авельрон распахнул перед Алькой дверь, учтиво пропуская ее внутрь.

Сантор… сидел за письменным столом, выточенным из цельного камня. Из овальных окон лился розоватый свет, искрился по книжным корешкам, ложился пятнами намолочного цвета стены. Перед повелителем крагхов лежал тщательно расправленный свиток, Алька увидела круглую сургучную печать на золототканом шнуре. И отчего-то этот сургуч напомнил ей спекшуюся кровь. Резко стало нечем дышать, перед глазами потемнело.

«Да что это со мной», – рассердилась она.

На миг закрыла глаза, попыталась успокоиться. Вроде помогло, кабинет перестал плыть. На запястье – теплые пальцы Авельрона.

– Я получил послание из земель Порядка, – неожиданно добродушно сказал Сантор, – это тебя касается, Алайна. Орвил Дей Флодрет просит твоей руки, чтобы сделать ваш брак залогом мира между нашими землями.

Глава 2. Эрифрейский потрошитель

Утро было на редкость отвратительным. До полудня Мариус провалялся в постели, мучаясь мигренью. Пару раз к нему заходила Энола, все в той же личине легкомысленной блондиночки и приносила теплый чай с лимоном, в большой кружке. Она ставила ее на тумбочку, помогала Мариусу сесть и собственноручно поила его, бурча о том, что-де магам ну совершенно нельзя «так надираться». У Мариуса, у которого в висках все равно что раскаленной проволокой вертели, возражений не было. Он послушно, маленькими глотками пил чай. Закрывал глаза, потому что даже в полумраке смотреть было больно. Еще в полузабытьи ему мерещилось, что кто-то тихо подходил к кровати, стоял, громко сопя, и снова уходил. А потом Мариус открывал глаза – и никого…

К обеду немного отлегло. Он облачился в халат и спустился на кухню, сам толком не зная, зачем. Без Алайны дом как будто опустел. Закатилось яркое солнышко.

На кухне Аманда раскатывала тесто, Телора тут же толкла вареную картошку,видимо, готовя начинку для пирожков. Шмяк сидел на спинке стула и старательно – ну совсем как кот – вылизывал пушистую шкурку, время от времени раскрывал крылья и тряс ими, словно кому-то угрожая. Лива сидела в самом углу, там, где падал свет из окна, и рассматривала книгу с картинками. Бертрана… не было, видать, отлучился по делам.

Едва завидев Мариуса, женщины вскочили на ноги, выжидающе уставились на него. Мариус махнул рукой.

– Сидите, фье, не обращайте на меня внимания. Разве что… кто-нибудь угостит меня кофе?

Телора нервно пригладила рукой волосы. Рыжие, вьющиеся, они непослушно торчали во все стороны, и Телора изрядно напоминала одуванчик, только цвета новой меди.

– Ниат Эльдор… Ниата Алисия сказала, что… ваша невеста осталась в землях за Пеленой? – прозвучал неуверенный вопрос.

– Да, – сказал Мариус.

И удивился тому, как спокойно это прозвучало,в то время как внутри все скрутилось в болезненной судороге. Эх, Алька, Алька…

– Вы… вы ее бросили, – удрученно сказала Телора, – после всего… она ведь считала, что ее дом здесь, рядом с вами.

– Я поступил так, как считаю нужным, – деревянным голосом ответил Мариус. То же он сказал и Авельрону, которого снова вытаскивал почти из-за черты.

– Кому – нужным? – одними губами спросила женщина.

– Ей нужным, – он пожал плечами, – так я могу рассчитывать на кофе?

Опомнившись, Аманда и Телора разом бросились к шкафу, где стояла жестянка с молотым кофе, столкнулись, затем Аманда все же отвоевала право варить кофе хозяину, Телора молча вернулась к начинке. Мариус почувствовал, как кто-то взял его за руку. Оказывается, Лива совершенно неслышно подкралась, и теперь жалобно заглядывала в лицо, и губы дрожали.

– Не печалься, – сказал Мариус и погладил девчушку по волосам, таким же пушистым и рыжим, как и у матери.

Снова резнуло болью под сердцем. Когда-то он очень хотел детей, да не получилось. Потом… надеялся, что у них с Алайной родится ребеночек, и тоже не вышло. Все было пусто, серо, безвкусно. Потом сообразил, что здесь прозвучало новое имя.

– А кто такая Алисия? – спросил он у женщин, присаживаясь с краю стола.

– Так это ж… она который день тут живет, – сварливо отозвалась Аманда, – гостевую спальню заняла. Ходит тут, командует. Да еще и в кабинете вашем такой беспорядок устроила, что просто жуть. А убираться мне не дает, просто не пускает туда.

Значит, Энола Дампи назвалась Алисией. Мысли медленно крутились в голове, вязкие, все какие-то неприятные.

– И правда, – проговорил он, – я и забыл.

– Эта Алисия и выручать вас ездила, когда вы давеча домой не явились, – голос Аманды чуть смягчился, – она вам кто, ниат Эльдор? Родственница какая?

Перед Мариусом поставили наконец кружку с горячим кофе, крепким, густым, как он любил. Он потянул носом аромат и вдруг вспомнил, как они завтракали с Алькой, и как она задумчиво откусывала кусочки печенья.

У нее все будет хорошо, у его любимой птички. Она ведь и не нужна Магистру. Он нужен, его тело нужно. А Алайна – просто привязанность, которой тварь и воспользовалась.

Мариус сидел за столом, прихлебывая кофе и постепенно приходя в себя. Давешний загул все же был плохой идеей. Глупо пытаться залить что-то спиртным, это что-то все равно всплывет. Да и вообще, надо было брать себя в руки и приниматься за дела. Нужно было думать, как помочь Эноле восстановить доброе имя в глазах короля. А еще нужно было решать, как убить Магистра, вернее, тварь, которой он стал. И тогда, если очень-очень повезет, он снова отправится к Алайне. Вдруг случится чудо, и она простит ему свое разбитое сердечко?

Позже он поднялся наверх, в кабинет. Энола Дампи ожидаемо возилась с какими-то детальками, судя по виду, латунными. Составляла что-то, тыча паяльником в раскрытый цветком артефакт, и тут же добавляла меж металлических лепестков непонятные Мариусу крошки, подбирая их с белого блюдца.

Вокруг нее стол был уже завален свитками, книгами, блестящими трубками, стеклянными колбами, большими и маленькими. Совершенно новая столешница покрылась разноцветными пятнами, в некоторых местах была обожжена.

Мариус тщательно прикрыл за собой дверь, подошел к столу.

– Алисия?

Удостоился хмурого взгляда голубых глаз в длинных кукольных ресницах.

– Ну, а что, – буркнула Энола, – какая разница? Раз я здесь надолго, то пусть будет Алисия. Можете смело хвастаться вашими любовными победами. Пусть все думают, что вы меня содержите.

Мариус хмыкнул и уселся в кресло.

– Я только потерял невесту.

– Вы ее еще не потеряли, ниат Эльдор, – снова взгляд пронзительно-голубых глаз, – она вас простит. Верьте хотя бы в это, и вам будет легче.

Мариус помолчал. Ему очень хотелось, чтобы все было так, как сказала Дампи, но…

– Как вы себя чувствуете? – спросила она, не прерывая своего занятия.

Артефакт в миниатюрных тисках был похож на латунную розу, меж лепестков которой чего только не было понатыкано. Мариус даже разглядел засушенную воробьиную лапку.

– Значительно лучше, спасибо. И… спасибо за чай.

Энола фыркнула и ничего не сказала. Потом отложила паяльник, отодвинула в сторону неготовый еще артефакт.

– Вы пришли о делах поговорить, я полагаю?

Он кивнул. Да, никуда не денешься от этих дел.

– Хорошо.

Энола сложила пальцы домиком, еще раз окинула Мариуса непонятным взглядом.

– У нас, магистр Эльдор, два больших дела намечается. Первое – это убить ту тварь, что научилась вселяться в чужие тела. Второе – найти и тоже убить ту тварь, которая подвергла его величество воздействию, а во всем обвинили меня. И если с первым все ясно, то со вторым…

Пожала плечами.

– Я понятия не имею, что делать с астралом, – честно сказал Мариус, – пока что и в Надзоре ничего не нашел по этому вопросу.

– Если вы хотите убить тварь, то вам наверняка придется туда войти, в астрал этот. Всего-то следующий слой за обычной магией, но… – тут она поцокала языком и улыбнулась, – только человек уровня архимага может это провернуть и вернуться живым.

Мариус усмехнулся.

– Хорошо. А чем определяется, относится ли маг к этому уровню? Величиной резерва? Уровнем владения магией? Чем?

– Вам придется стать чем-то большим, чем обычный маг, резерв точно придется наращивать, – задумчиво проговорила Энола, – вы не подумайте, это не я придумала. Вот. – И постучала ногтем по толстой книге с краю стола.

– Сомневаюсь, что у меня получится, – он вздохнул, – я тот, кем меня изготовил предыдущий магистр, не больше и не меньше. Я чувствую магическую материю. А вот астрал – это уже лежит за моими возможностями.

– Вы меня не слушаете, – ехидно заметила Энола, – я вам говорю, придется резерв наращивать, чтобы дотянуться до астрала.

– Я бы с радостью, но…

– Тогда мне нужна лаборатория, – она глянула выразительно, – не вот эта вот комнатушка, а настоящая лаборатория… У меня была такая, в моем доме. Чтобы я могла нормально работать. И тогда я сделаю для вас ту систему артефактов и сывороток, которые смогут вас изменить.

– А жив я останусь при этом? – Мариус горько усмехнулся.

– Останетесь, не сомневайтесь. Отправитесь к своей девочке. Будете носить ее на руках, покупать охапки роз и кормить конфетами. Только организуйте мне нормальное рабочее место.

– Подвал вас устроит? Здесь довольно большой подвал.

Энола лучезарно улыбнулась.

– Лишь бы там было много места. Знаете, настройка многих артефактов просто требует больших пространств. Там слишком тонкие различия в потенциалах, которые заметны только на расстояниях. Ну, а я ведь не пойду всем этим на улице заниматься. Как понимаете, ищейки Фаэра не дремлют…

И она умолкла, запнувшись. А когда Мариус посмотрел на Энолу, то понял, что она тихо плачет. По бледным щекам пролегли прозрачные дорожки.

– Энола…

– Не надо, – она замахала руками, потом достала из рукава свернутый носовой платок, – простите меня… как подумаю… оно само получается… Представить себе не могу, как он поверил во все это?

«А Алька мне тоже не поверила», – подумал мрачно Мариус.

Энола звучно высморкалась, поморгала, помахала перед лицом листом бумаги, осушая слезы.

– Как думаете, кто отстриг прядь волос его величества, чтобы положить в артефакт? – напрямую спросил он.

– Понятия не имею. – Энола всхлипнула, – это точно была не я. Да и… знаете, по всем правилам артефакторики этого было бы недостаточно, чтобы воздействовать на волю короля. Такое воздействие при помощи артефактов возможно только через кровь либо самого Флодрета, либо через кровь очень близкого родственника. Разве что… у малышки Леоны пару капель сцедили? Но она ни на что не жаловалась.

– А вы ничего странного во дворце не замечали?

Энолу было жаль. В облике юной блондиночки она сейчас выглядела совершенно раздавленной. Наверное, она в самом деле имела несчастье влюбиться в Флодрета. Да и непохоже было, чтобы она в самом деле хотела влиять на его волю, чтобы хотела войны с Сантором.

– Дайте-ка подумаю, – прошептала она, – у нас… ничего такого никогда…

И вдруг умолкла, буквально сверля Мариуса застывшим взглядом.

– Что? – он невольно приподнялся. – что, Энола?

– Однажды я видела на плече его величества следы от чьих-то зубов, – медленно произнесла она, – но я тогда… почти не придала значения этому. Мало ли. Случайная любовница. Это было в начале наших отношений, и я не имела никакого права задавать вопросы, поэтому промолчала. Но это…

– Это было странно, – согласился Мариус, – не думаю, что Флодрет таскается по бабам. И сам я… недавно видел у него на руке след укуса. Кто его мог покусать?

Энола рвано выдохнула.

– Магистр… Мариус… я уже ничего не понимаю во всем этом. Артефакты – это просто. Взаимодействия, потенциалы… ничего сложного. А вот это все… но мне почему-то кажется, что тут и Фаэр все-таки замешан.

– Не удивлюсь, если это так, – он поднялся на ноги, – Энола… не желаете ли сегодня вечером прогуляться по Эрифрее?

– А мы можем заглянуть в лавку дядюшки Шульца?

– Это тот, который торгует компонентами для артефактов?

Она кивнула.

– Ну, для лаборатории. Вы же хотите вернуть свою невесту? И, наверное, как можно быстрее?

Мариус через силу улыбнулся.

– Знаете, я думаю, у нас все получится. Мы выведем на чистую воду Фаэра, если это он. Мы раскопаем, кто кусал Флодрета. И вы вернете себе все, что было вашим.

***

Они в самом деле отправились на прогулку, ближе к вечеру, когда Энола закончила возиться с очередными расчетами, а сам Мариус наведался в Надзор, перебрал кипу оставленных документов и раздал указания подчиненным. Кроме того, он успел лично провести собеседование с тремя магами, которые до падения Пелены таковыми не являлись, а тут вдруг начали замечать за собой странное, отчего добровольно явились в Надзор. Впрочем, там они и остались для дальнейшего обучения, поставленные на полное довольство.

Помимо этого Мариус написал письмо Энгеру Фирсу с просьбой донести до Тиберика новость о том, что они с Алайной уехали на юг разбираться с поместьем Мариуса и вернутся нераньше, чем к лету. Тошно было писать эту ложь, но… Мариус не смог заставить себя написать маленькому Тибу о том, что они так и не поженились. Стыдно было думать об этом. И все-таки теплилась надежда, что Алька простит, и когда-нибудь они будут вместе.

И вот, в подступающих мягких сумерках короткого зимнего дня, он вышел из дома под ручку с Энолой, провожаемый осуждающими взглядами Аманды и Телоры.

Это было… странно. Непривычно. Идти с кем-то рядом и понимать, что этот кто-то – не она. Другая.

И точно так же Мариус понимал, что для всех – и для мертвой твари из астрала – они с Алькой расстались.

Правда, тварь могла покуситься теперь на Энолу, но, положа руку на сердце, Мариус с неохотой признался себе, что на безопасность Энолы Дампи ему, мягко говоря, наплевать. А вот на безопасность птички – нет.

От осознания всего этого неприятно скреблась совесть, он не знал, что с этим делать. Все было плохо – по отношению к Дампи, которая хотела и могла помочь, по отношению к Альке, до которой рано или поздно дойдут слухи, что Мариус Эльдор взял себе содержанку, по отношению к нему самому, отчего хотелось пойти и еще раз попытаться залить вот это ощущение неправильности чем-нибудь горячительным. Мариус только сжимал зубы и старательно смотрел на мостовую себе под ноги. Сейчас… он ничего не мог изменить.

Дом магистра Надзора располагался в центре Эрифреи, известная мастерская Шульца – в трех кварталах. Поэтому пошли пешком. Изредка поглядывая на Дампи, Мариус заметил, что она с детским восторгом озирается по сторонам, словно до этого никогда не была в Эрифрее. Она поймала его вопросительный взгляд и смущенно улыбнулась.

– Знаете, Мариус, а я ведь очень давно ни с кем вот так никуда не выходила. Я даже забыла, как это – никуда не спешить, а просто идти и смотреть по сторонам. Вот этого бара, – она кивнула в сторону брутального «Ниата Главнокомандующего», – я даже не помню.

– Пару лет назад открылся, – пояснил Мариус.

– Я редко выходила из дому. – плечи Энолы опустились, – знаете, все дела… Дела гильдии. Да и во дворце…

И осеклась. Потому что для нее воспоминания о том, что было «во дворце» наверняка были равносильны мучениям Мариуса по поводу отсутствия здесь его маленькой, такой родной птички.

Потом они долго перебирали ингредиенты для создания артефактов в лавке Шульца, попутно выслушивая лекции о том, как эти артефакты создавать. В молодой голубоглазой блондиночке старик Шульц нашел благодарного и безответного слушателя , и по этому поводу разразился почти двухчасовым повествованием о том, какой лучше припой использовать, как более экономно распиливать друзы цитрина, как раскраивать латунный лист… Ну и так далее. Мариус, не видя для себя пользы в копании в грудах всякого добра, переместился на диван, там в какой-то миг поймал себя на том, что начинает клевать носом. Но – хвала Пастырю – Энола наконец завершила покупки, подошла к нему.

– Я – все, – усмехнулась, – вы оплатите?

Мариус кивнул, полез за кошельком, одновременно пытаясь понять, какого объема пакеты им придется тащить и не лучше ли поймать экипаж. Однако, никаких пакетов не было. Энола понимающе улыбнулась и протянула на ладони бархатный мешочек,в который могло поместиться несколько конфет.

– И это все? – он едва не добавил, и ради этого мы тут два часа проторчали? Но вовремя прикусил язык. Энола наверняка не только для себя старается.

– В денежном эквиваленте это не так уж и мало, – заметила она, – здесь все, что мне нужно для построения экспериментальной модели. А прочие устройства заберу из своего тайничка, о нем никто не знал.

Мариус расплатился с Шульцем. Получилось и правда недешево, но он даже спрашивать не хотел, почему именно эти ингредиенты захотела приобрести Энола Дампи. Ей-то виднее.

Потом они вышли из лавки. Сумерки перетекли в ночь, внезапно звездную и морозную. Воздух был свеж, так, что впервые после расставания с Алайной Мариусу захотелось просто стоять, смотреть на небо и дышать полной грудью.

А как там его птичка? Или… не его уже?

Снова накатывала тоска. И снова желание забыться, хоть как-то.

Энола осторожно тронула его за предплечье.

– Мариус… а давайте сходим куда-нибудь просто поужинаем? Вот так, чтобы никуда не спешить? Просто сидеть и смотреть в окно на небо.

Он усмехнулся. Как странно. Энола Дампи тоже увидела эту красоту, россыпь ярких, крупных звезд в глубокой черноте. А птичка? Смотрит ли она сейчас на звезды?

– Давайте, – согласился он, – тут неподалеку вроде был хороший ресторан. У них на втором этаже прекрасные панорамные окна…

И мыслями снова вернулся к Алайне.

А потом оборвал себя. Если Магистр может дотянуться к его сознанию из астрала, не нужно ему знать,что все это расставание – сплошное вранье.

Прикусив губу, Мариус заставил себя думать о золотых локонах идущей рядом женщины. Между прочим, любовницы самого короля. На настоящий момент – бывшей любовницы.

***

Заведение, куда он пошли, располагалось в двух кварталах от лавочки старика Шульца, ходу было минут двадцать по освещенной улице, от которой по бокам разбегались в стороны переулки, похожие на темные провалы.

Ресторан же был виден издалека, новое здание с высоченными окнами, украшенный светящимися лентами. У входа было людно, место было хорошо известным, и Мариус ничуть не удивился, когда прямо в пороге столкнулся с выходящим из ресторана Фаэром. Пальцы Энолы судорожно стиснули предплечье, но когда Мариус покосился на нее, то не увидел на хорошеньком личике ни следа волнения или страха. Только чуть высокомерную улыбку, которая очень даже подходит женщине, идущей ужинать с магистром Надзора.