Kitobni o'qish: «Наш грешный мир»

Shrift:

Все персонажи и события этой книги вымышлены. Любые совпадения случайны.

* * *

Часть первая
«Загадочные незнакомцы»

Катерина

Она смотрела на свое отражение и не понимала, почему в зеркале видит грустную, побитую жизнью тетку. Если бы не крупные бриллианты в ушах, Катерину можно было бы принять за кассира из социального супермаркета или вагоновожатую. Еще не старую, довольно привлекательную, но уставшую от безденежья и невзгод.

Катерина встряхнулась. Вытянула шею, которая, если за ней не следить, собиралась складками, чуть повернула лицо. Оно было широким, но в полупрофиль смотрелось прекрасно из-за четких скул. Приняв свою «рабочую позу» (она фотографировалась только так), растянула губы в улыбке. Лучше. И все равно недостаточно хорошо – глаза тусклые. Катя потянулась к пузырьку с искусственными слезами, но тут же убрала руку. Каплями тут не поможешь. У женщины глаза горят, когда она влюблена, а сердце Катерины Бердник, увы, было свободно.

В дверь постучали.

– Кто? – крикнула она.

– Я, – ответили ей. – Меня впустила Лидия… – Так звали горничную Катерины. Кроме нее и самой хозяйки в квартире обитал племянник, Симон Бердник. Катя думала, это он явился, чтобы помириться – они вчера повздорили, пока не услышала отклик. За дверью стоял давний друг семьи Бердник, Константин Борисов.

– Будь добр, подожди меня в гостиной, я выйду через пять минут.

– Хорошо.

– И попроси Лидию приготовить нам чай.

– Я уже распорядился.

– Ишь ты, распорядился он, – буркнула Катя себе под нос. – Хозяйничает уже как у себя дома…

Она употребила слово «уже» не просто так. С недавних пор Константин сменил свой статус, став не просто другом семьи, но и женихом Екатерины. Свести их долгие годы пытался отец невесты Александр. Он считал, что нет более достойного кандидата на роль мужа, чем его лучший ученик.

Александр Глебович Бердник был доктором наук, профессором. Живя в Америке, он читал лекции в знаменитом Массачусетском технологическом институте, а вернувшись в Россию, в Московском политехническом. Там он и познакомился с Константином. Юноша подавал большие надежды, и Александр Глебович взял его под свое крыло. Борисову тогда было двадцать восемь. Катерине на пять лет меньше. Оба на тот момент были свободны, но друг в друге не заинтересованы: она зализывала раны после краха своей первой любви, он увлекался лишь наукой. Однако дружить молодым людям ничто не мешало, и они иногда вместе ходили в кино и театр. Как-то выбрались на лыжную турбазу, но неспортивный Борисов на первом же, детском, спуске свалился, подвернул ногу и сломал палку. Катя хохотала, а он дулся на нее из-за этого, поэтому, когда в следующий раз Катя позвала его покататься на лошадях, отказался. Костя своей неуклюжести стыдился и остро реагировал на насмешки. Это Кате в нем не нравилось. Самоиронию она считала одной из самых привлекательных мужских черт. Разбивший Катино сердце Димасик довел искусство насмешки над самим собой практически до совершенства, сделав своей «фишкой». Он постоянно попадал в неловкие ситуации, причем прилюдно, но выходил из них с блеском. Вышучивал сам себя, и остальные, когда он неуклюже ронял в суп толстые очки, а потом никак не мог их выловить, или налетал на столб, угодив лицом аккурат в объявление о предоставлении сексуальных услуг, смеялись не над ним, а вместе с ним. У Димасика было зрение минус девять. И большие красные уши. Над этой своей особенностью он тоже шутил – говорил, что уши уравновешивают тяжесть гигантских очков, которой иначе не выдержал бы нос.

Катя познакомилась с Димасиком на катке рядом с домом. Каток был бесплатным (энтузиасты заливали футбольное поле), поэтому его оккупировали дворовые мальчишки-хоккеисты. Они гоняли по льду как бешеные, сметая всех и вся на своем пути. Димася был не первой жертвой юных спортсменов, но единственным, кто не смог потом добраться до бортика. С него слетели очки, и он почти ослеп. Катя вызвалась помочь бедолаге.

– В следующий раз привяжу к ушам резиночками, – засмеялся Димася, опершись на руку девушки. – Как варежки…

– У вас запасные очки есть?

– Дома.

Она проводила его. Оказалось, живут по соседству. Когда Димася надел очки, то пораженно воскликнул:

– Какая ты красавица! Я и не думал, что меня опекает такая девушка…

Катя засмущалась. Красавицей ее еще не называли. Разве что отец, души в ней не чающий. Вообще-то она была скорее милой. Мягкие светло-голубые глаза, открытая улыбка, вздернутые бровки – все это красило ее. Но портили: нос картошкой, выпуклый лоб, широкая челюсть. Одну из своих отрицательных черт она умело маскировала прической, однако все равно две оставались. Темно-каштановые кудряшки могли закрыть лоб, но никак не нос и тем более подбородок. И все же Катя не была лишена привлекательности. И фигурой удалась: невысокая, пропорционально сложенная, плотненькая, она не страдала ни излишней худобой, ни полнотой.

– Теперь как честный человек я обязан на вас жениться! – выдал Димася, чем вызвал у девушки улыбку.

Не такого мужчину она представляла рядом с собой. Ее тянуло к крупным, чернявым, басовитым. Новый же знакомый был худ, рыжеват, чуть пискляв. Только глаза красивые. Сейчас, увеличенные толстыми стеклами очков, они казались по-рыбьи выпуклыми, но на катке все было иначе: изумрудно-зеленые, миндалевидные, опушенные темными ресницами, они притягивали.

Димасик напоил свою спасительницу чаем с бутербродами. Белый хлеб, масло, больше напоминающее маргарин, варенье из вишни… С косточками, которые приходилось аккуратно выплевывать. Но Катерине очень все понравилось. В их доме такого к чаю не подавали. В те времена они жили еще не роскошно, но уже обеспеченно. Отец запатентовал несколько своих изобретений, и денежки на его счет капали регулярно. Да не рубли, а доллары. Поэтому дома они ели бутерброды с салями, трюфельной пастой, а если сладкие, то с диковинной тогда «Нутеллой». После чаепития Димасик (так называла его мама, накрывшая им стол, милейшая женщина) пошел провожать Катю до дома. Они о многом говорили. Оказалось, не только живут по соседству, но и учатся в одном университете. Только Дима заочно, потому что нужно работать. Трудился он на рыбокомбинате: сортировал сырье, или, как сам говорил, «крутил селедкам хвосты». Рассказывал об этом легко, с юмором, умалчивая о том, как тяжело таскать ящики, тазы, бочки с рыбой и бороться с тошнотой, когда попадается тухлятина.

Перед расставанием молодые люди обменялись номерами телефонов, тогда еще городских – мобильных не было. Димасик позвонил уже через пятнадцать минут, как только вернулся домой. Они проболтали полчаса. Кате очень понравился этот юморной очкарик, но она не влюбилась в него с первого взгляда. Чувство пришло позже – недели через две, и накрыло с головой, как шквалистая волна. И Катя знала, о чем говорит, поскольку в двенадцать лет случилось с ней такое… Бердники тогда отдыхали на Гавайях, она бродила по пляжу, собирая ракушки и выброшенных на берег морских звезд. Океан всегда неспокоен, но в тот день был особенно бурным. Катя не заметила, как зашла за огромный валун, что разрезал волны. Она стояла по колено в воде… всего лишь… но вдруг… Волна. Гигантская! Она сбила девочку с ног. Поднявшись, Катя побежала в сторону берега и почти достигла его, но тут набежала следующая. Валун разрезал ее на две, и бурлящая вода накрыла Катю. Ее засосало, закрутило, бросило на камни. Хорошо, что поблизости оказались сёрфингисты и вытащили Катерину. Она была в шоке. Икала и плакала. Бок был весь изодран. Нога в синяках. Но когда девочка немного пришла в себя, то ощутила восторг. Такое приключение…

Любовь к Димасе напомнила ей тот случай. Новое чувство, как океанская волна, подхватило, закрутило и понесло… Оглушило и ввергло в шок! Да, очкарик ей очень нравился, но как человек. Ее даже не смущало то, что он «крутит хвосты селедкам». Это же временно! Если б ее отец был снобом, она бы напряглась, но Александр Глебович сам, пока учился, дворником подрабатывал и никогда не скрывал данного эпизода своей биографии. Дело было во внешности Димаси. Ладно бы просто невзрачный, но нет, он был откровенно непривлекательным. Без очков еще ничего, но вот в очках… Не таким Катя себе представляла парня, который станет ее первой взрослой любовью. До этого она увлекалась только красавчиками, и вот угораздило ее… Худой, ушастый, полуслепой паренек, от которого пованивает рыбой.

И все равно он казался Кате самым лучшим! Как и она ему. Но если Катя была сдержанна в проявлении эмоций, то Димасик своих чувств не скрывал. Восхищался неустанно ее красотой, осыпал поцелуями, дарил всякие милые мелочи. Поскольку цветы в то время зимой если и продавались, то за космические деньги, он преподносил ей комнатные. А как-то вручил «букет» из мороженой скумбрии, перевязанный лентой ламинарии, то есть морской капусты. Это было самое счастливое время в жизни Кати. И длилось счастье два года. В масштабе их отношений – долго, а если брать весь пройденный жизненный путь, то мелочь.

Когда Димася окончил университет, Катин папа помог ему с трудоустройством. Пристроил на должность малооплачиваемую, но в хорошую организацию и с перспективой карьерного роста. Если показать себя, быстро продвинешься. Александру Глебовичу парень нравился. Он всегда боялся, что дочь всерьез влюбится в красивого и пустоголового кривляку – ее тянуло именно к таким. А тут серьезный парень – умница и трудяга. И видно, что от Катюши без ума. Дочь расцвела рядом с ним. Глаза горят так, что все личико освещается и становится не просто милым, а по-настоящему красивым. Единственное, что смущало Александра Глебовича, – Димины проблемы со зрением. Если молодые поженятся и у них появятся дети, они с большой степенью вероятности унаследуют близорукость отца. Ведь не только Катин жених был очкариком, но и его мать. У обоих сложный астигматизм, а бабка вообще ослепла в юности. У Бердников в роду «кротов» не было. Зато имелись астматики. А у самого Александра Глебовича было такое сильное искривление позвоночника, что он припадал на одну ногу. Бердник бывал мнительным и в периоды слабости представлял себе слепых и хромых внуков. И тогда думал, что его дочь вовсе не легкомысленна, а подсознательно тянется к красивым и здоровым самцам, дабы улучшить генофонд семьи.

Вся надежда была на современную медицину, и только это успокаивало Александра Глебовича. Катин отец недавно перенес операцию на позвоночнике – удачную, и впервые за долгие годы чувствовал себя здоровым и сильным. Он продолжал ходить с тростью, но скорее по привычке. Да еще из пижонства. Что же касается зрения, то его коррекцией занимались многие офтальмологи. Бердника заинтересовала новая, лазерная, технология. Он почитал о ней в медицинских журналах и решил, что Диме просто необходимо «починить» глаза. Без своих очков со стеклами толщиной в палец он будет выглядеть значительно лучше да своей неловкостью перестанет позорить Катю на людях.

Александр Глебович предложил будущему зятю лечь под лазер. Тот отказался.

– Боишься, что ослепнешь?

– Нет. Я рискну, но попозже.

– Когда методика пройдет проверку временем?

– Когда накоплю денег на операцию. Я узнавал, она очень дорогая. Тысяча двести долларов. – По тем временам действительно большие деньги. За восемь тысяч можно было на окраине квартиру купить.

– Я оплачу тебе коррекцию, сынок.

– Премного благодарен, но вынужден отказаться. Я привык сам себя обеспечивать, и если пока не имею финансовой возможности исправить зрение, значит, буду оставаться полуслепым.

– Не глупи. Для меня тысяча двести это не сумма.

– А для меня – да. Я двести в месяц получаю. Если по пятьдесят буду откладывать, за два года скоплю. К тому же я надеюсь на повышение и прибавку.

– Хорошо, тогда я одолжу тебе эти деньги. Будешь отдавать по пятьдесят долларов в месяц. Согласен?

И Димасик дал положительный ответ.

Прооперировали его через две недели. Из-за сложного астигматизма сделать зрение идеальным не представлялось возможным. Однако результат впечатлил: один глаз – минус два, второй – ноль пять. Можно носить обычные очки, пользоваться линзами. Но Дима обошелся без всего этого. Машину он не водил, с мелкими предметами не работал, поэтому легкая размытость предметов не мешала ему нормально функционировать.

Однако некоторые последствия проведенной операции предвидеть не мог никто. Сначала Катин возлюбленный стал придирчив к себе. Без очков в массивной оправе и с толстыми стеклами он себя еще не видел. Снимая их, обнаруживал только очертания лица и фигуры, поэтому не представлял, что выглядит так ужасно. Бледный, подглазья синие… А эти уши! Теперь они, такие огромные, были ему без надобности. Димася отпустил волосы, чтобы скрыть под ними свои «лопухи». Стал загорать, а не прятаться под панамой. Начал много гулять, а на выходных уезжал из города, даже когда Катя не могла к нему присоединиться. Свежий воздух благотворно на него влиял, как и длительные прогулки и пробежки, а с некоторых пор покатушки. Димася починил старый отцовский велик и гонял на нем, не боясь, как раньше, улететь в яму или подпрыгнуть на кочке, которую не заметил. Он окреп, болезненная худоба сменилась плотностью новообретенных мышц. Рыжеватые волосы выгорели и стали золотистыми. Лицо приобрело приятный персиковый оттенок. Димася здорово похорошел и стал нравиться девушкам не только из-за характера. На него начали обращать внимание. С ним заигрывали незнакомки. А коллеги женского пола откровенно флиртовали. Теперь, чтобы обратить на себя внимание, Диме не нужно было притворяться клоуном.

Через восемь месяцев после операции его повысили. Зарплату увеличили вдвое, но вместе того, чтобы отдавать Александру Глебовичу больше, чем полтинник, Димася начал покупать себе хорошую одежду. Классик говорил, в человеке все должно быть прекрасно, в том числе и гардероб…

Катя в это время была погружена в работу над дипломом. Она дочь академика Бердника и не может уронить честь семьи посредственным трудом. К тому же отец часто летал в Америку, где его изобретения находили все больше применений, и она через раз его сопровождала, помогая с планированием и организацией встреч. А еще в США Катя покупала дешевую, но качественную косметику и продавала ее в России, чтобы иметь карманные деньги. Не бог весть какой бизнес, но Кате нравилось, что на колготки, красивое нижнее белье и сумочки она зарабатывает сама.

Совместное будущее они с Димой обсудили еще на заре отношений. Решили, что объявят о помолвке сразу после того, как Катя защитит диплом. Потом, уже в статусе жениха и невесты, съездят в романтическое путешествие, а через год, глядишь, и поженятся.

Но заветного кольца Катя пока не получила. Объяснение казалось убедительным – на достойное нет денег, а побрякушку дарить, значит проявить неуважение к любимой. Но Катя помнила «букет» из скумбрии и думала, что прежний Димася надел бы ей на палец бублик или перстень из фольги, и оба были бы счастливы. Однако в путешествие молодые люди все же отправились. Спасибо за это папе – он купил путевки в Турцию. Тогда таким отдыхом еще можно было удивить. Не Катю, конечно, которая не раз бывала и за океаном – в Америке, да и во многих других странах тоже, а простых россиян – в те годы мало кто ездил дальше Крыма. А Димася моря вообще никогда не видел, даже Черного.

Они отправились в Белек, в шикарный отель, где отдыхали и русские, и поляки, и немцы, и французы. В основном семейные пары и одинокие девушки. Последних было больше. К ужину все наряжались, а кто-то и на пляж ходил на каблуках и при полном макияже. С Димасей многие заигрывали. А поскольку он вставал раньше Кати и бегал купаться до завтрака, то среди таких же любительниц утренних заплывов нашел подружек, и если его девушка (или все же невеста?) не хотела идти на дискотеку или играть в волейбол, он развлекался в компании новых знакомых. Но не это злило Катерину. А то, что он сравнивал ее с другими. Время, когда она была для него самой прекрасной на свете, прошло. Теперь Дима видел, что есть дамы не только не хуже, но и лучше Катерины. Внешне, по крайней мере. И пусть не всех бог наградил правильными чертами лица, но как умеют себя подать некоторые девушки! Настоящие принцессы! И эти эффектные красотки находят Диму привлекательным. Значит, ей, Кате, надо больше стараться, чтобы соответствовать своему… жениху?

Когда они вернулись в Москву, Дима записался в спортзал. А еще стал поговаривать о пластике. Ему хотелось избавиться от лопоухости. А вот о свадьбе – ни слова. Все разговоры исключительно о самосовершенствовании. Причем не духовном, а внешнем. У Димаси появилось много друзей по интересам, и не только мужского пола. Влюбленные все меньше времени проводили вместе. По его инициативе. Мол, Кате с ним и его приятелями будет скучно, а потому он лучше сходит куда-то один. А она и не скучала в его отсутствие. Было не до этого: работа по специальности для приобретения элементарных навыков, помощь отцу, расширение своего косметического бизнеса. Но в отличие от Димы она не хотела, чтобы каждый жил своей жизнью. Пыталась заинтересовать жениха новым бизнес-проектом – ради благосостояния их семьи. Однако у Димасика, как выяснилось, были свои планы на будущее.

Он еще слишком молод, чтобы связывать себя серьезными отношениями, заявил он, когда Катя мягко поинтересовалась, не пора ли назначить дату свадьбы. Вот просто так и сказал. Даже не оправдывался, как раньше. Мол, у него нет денег на шикарное торжество, а позволить Александру Глебовичу оплатить все он не может и так ему пятьсот долларов должен.

Дальше – хуже. Димасик сначала уехал в Гурзуф. Один, без Кати. А когда вернулся, снял квартиру, чтобы не с мамой жить. И снова даже не посоветовался с любимой девушкой. Просто переехал и через неделю сообщил об этом той, которая считала его своим женихом. Еще через месяц Димася предложил сделать паузу в отношениях.

Катя оскорбилась и гордо ушла. Точнее, осталась там же, где и была, но жениха отпустила. Думала, перебесится и вернется. Ждала этого. Плакала, переживала, но не сомневалась в счастливом финале их любовной истории. Ей казалось, что только она видит в очкастом недотепе с прилипшими к рукам рыбьими чешуйками прекрасного принца. Новые знакомцы не знают, каким он был и, возможно, остался бы, не пристрой его Катин папа на хорошее место и не уговори на операцию…

Но Катя не дождалась возвращения… своего Джедая!

Димася не просто так взял паузу – у него уже завязались новые отношения. Не зная, как все сложится, он не хотел окончательно расставаться с Катей. Всегда нужно иметь запасной вариант. Узнав о сопернице, она сама его бросила. И попросила отца сделать так, чтоб Диму выгнали с работы. Но Александр Глебович напомнил дочери о порядочности. Будь выше этого, сказал он. И простил остатки долга несостоявшемуся зятю.

Катерина очень переживала. Но старалась не показывать своих эмоций. На людях вела себя как обычно. Пожалуй, только отец знал, насколько ей тяжело. И не зная, как облегчить страдания дочери, пытался свести ее с Костей Борисовым… И не только после разрыва с Димасей! После него у Кати было еще несколько любовей. Трижды она собиралась замуж, но до алтаря так ни разу и не дошла. Костя, как самый близкий друг семьи Бердник, всегда ее поддерживал. Больше по-дружески, но без попытки перевести отношения на другой уровень все же не обошлось. Борисов как-то попытался поцеловать девушку. Не в щечку, а по-настоящему. Она его оттолкнула. На следующий день оба сделали вид, будто ничего не произошло.

Александр Глебович поражался упрямству дочери. Она категорически не желала видеть в Борисове мужчину. А между тем он был более чем достойным кандидатом на роль мужа. Здоров как бык, прекрасно образован, симпатичен, хорошо устроен. Когда Катю бросил последний жених (тьфу, тьфу, тьфу, крайний), ей исполнилось тридцать восемь. Александр Глебович мысленно давал дочери год, чтобы отойти от разрыва. А по истечении этого срока, как он надеялся, Катя с Костей поженятся, а еще через годик Катя родит ему внука. Поздновато для первенца, но что поделать, если на мужиков не везет, а потомство заводить хочется только в законном браке.

Но Катя за Константина не вышла. И внуков Александру Глебовичу не подарила. В принципе, родить она и сейчас могла. Как и взять чадо на воспитание, но папа умер в прошлом году. Скоропостижно. Занемог, слег и через двое суток отошел в мир иной. Перед кончиной, которую предчувствовал, позвал Катю и Костю и сказал прямым текстом о том, что желает видеть их парой:

– При жизни не дождался этого, так хоть после смерти порадуюсь за вас.

– Ты же не веришь в загробную жизнь, – напомнила Катя. – Поэтому если хочешь выдать меня замуж, борись. Обещаю, как только ты поднимешься на ноги, я отправлюсь под венец с тем, кого назовешь.

– Я ухожу, дочка. Увы… Но оставляю тебя на Костю. Он надежный человек. И если ты ему позволишь, он сделает тебя счастливой.

Катя знала, что не сделает. Потому что между ними нет чувств. В счастье без любви она не верила. А брак по дружбе заключать не хотела. Но отец выразил свое желание видеть Катю и Костю вместе так, будто огласил свою последнюю волю. А через несколько часов умер.

* * *

В дверь снова постучали.

– Костя, я же сказала, через пять минут выйду, – крикнула Катя. Она успела только халат скинуть да достать белье.

– Это Симон, – услышала она. – Хотел сообщить, что ухожу, а во сколько вернусь, пока не знаю. Быть может, утром.

Катя снова накинула халат и, затянув пояс, открыла дверь.

Племянник стоял на пороге. Одет по-спортивному, за плечами рюкзак.

– В поход собрался? – поинтересовалась Катя.

– Почти.

– Что это значит?

– Намечается вылазка за город. У одного парня из нашей компании дача в шестидесяти километрах от Москвы. Решили там затусить. Шашлык-машлык, дискотека, баня, если удастся затопить…

– Кто везет? – Катя лично знала двух приятелей Симона: один ей нравился, а второй категорически нет. Оба имели машины, и племянник катался то с одним, то с другим.

– РЖД. Если успею на последнюю электричку, то вернусь сегодня.

– Незачем шарахаться ночами, останься ночевать на даче.

– Как скажешь, начальник.

– И не забудь позвонить. Отмазки из разряда «села батарея» не проконают. Я тебе подарила внешний аккумулятор.

– А себе блатной словарь? – хмыкнул племяш. – По фене ботать начала?

– Симон, я не шучу.

– Понял, понял… – Парень поднял руки, демонстрируя покорность. – Я буду хорошим мальчиком, обещаю.

– Деньги нужны?

– Ты думаешь, я поэтому к тебе постучал? Из-за денег? Нет, спасибо. На мясо, винишко и билет на электричку у меня бабки найдутся.

Катерина кивнула и хотела закрыть дверь, но Симон придержал створку.

– Я забыл еще кое-что сказать… – Тетка вопросительно на него воззрилась. – Я извиняюсь… – пробормотал Симон.

– Не слышу.

– Кать, хватит, а?

– Повтори предыдущую фразу, пожалуйста.

– Я извиняюсь, – нервно выдохнул Симон.

Он не умел просить прощения. Если кого-то обижал, то, остыв, просто делал вид, что ничего не было – ни оскорблений, ни последующей ругани. И точно так же вел себя, когда задевали его. Катя, если чувствовала свою неправоту, готова была ее признать, а племянник нет.

Вчера они рассорились из-за того, что Симон сунул нос туда, куда не следовало. Он решил дать тетке совет. Как будто его просили. И ладно бы совет дельный, к примеру, как снизить налоги или установить бесплатный антивирус (парень хорошо разбирался в компах: чинил и «чистил» их для Кати), но племянник решил научить ее строить отношения. Они сидели перед телевизором в гостиной, смотрели какой-то фильм о поздней любви, и Симон выдал:

– Не бери пример с героини.

– Почему же?

– Она много лет отвергает того, кто ее любит и, как ей кажется, не подходит ей, ради мифического мужчины-мечты.

– Но все же встречает его.

– Да, но это кино. В фильмах проститутки находят миллионеров, зачуханные домохозяйки обаятельных авантюристов, больные – здоровых, готовых отдать им почку… А в жизни все не так происходит. В реальности героиня прождала бы принца всю жизнь, а когда поняла, что он так и не появится, бросилась бы к этому соседскому пекарю, что таскал ей свежие булки чуть не двадцать лет. Только он к этому моменту, как вчерашняя сдоба, не только остыл, но и зачерствел.

– Разберусь без сопливых, – нахмурилась Катя, прекрасно понимая, что племянник намекает на Борисова.

Тот хоть и ходил в женихах, но не был допущен к телу. Пусть в глазах окружающих Катя и Костя стали парой, но на самом деле по-прежнему оставались друзьями. И Симон, живший с теткой под одной крышей, знал, что между ними нет ничего интимного. Даже поцелуев.

– Кать, не дури. Костя – хороший мужик. Сколько его можно в подвешенном состоянии держать?

– Не лезь в мою жизнь, – процедила Катя и добавила: – Мальчишка!

– Мне двадцать четыре, я взрослый дядя! – засмеялся племянник.

– И ты все еще живешь с теткой, – хотела добавить «из милости», но сдержалась. – Так что… как говорила героиня Муравьевой в известном фильме: «Не учите меня жить, лучше помогите материально!»

– С материальным у тебя и так все в порядке, а вот мыслишь как малолетняя глупышка.

Это было уже слишком! Катя посоветовала племяннику заткнуться и ушла к себе.

…Симон появился в доме после похорон папы. Катина двоюродная сестра приехала скорбеть вместе с сыном. Она была матерью-одиночкой, тянула Симона всю жизнь одна. А тот вырос мальчиком пусть и неплохим, но сложным. Вечно вылетал из школ из-за шалостей, которые расценивались педагогами как хулиганство. И из института поперли. Прикололся над деканом. Отчислили. Хотя подавал такие надежды… Потом была армия и годичное «хождение по мукам», иначе говоря, временным рабочим местам. В их небольшом городе было всего два института: гуманитарный, из которого Симона выперли, и высшее военное училище, куда ему из-за уже сложившейся репутации вход был заказан. А профессию получать надо.

Катя сама не поняла, как дала себя убедить в том, что племянник должен пока пожить у нее. Когда папа умер, она не в себе была. Да и одиночество пугало. А квартира огромная, не жалко, если одну из комнат займет родственник, который, как предполагалось, попробует поступить в какой-нибудь столичный вуз.

Надо сказать, Симон ее не напрягал. Более того, даже помогал чем мог. И денег не просил. Она сама начала ему их давать после одного случая…

Как-то Катя попросила Симона съездить за покупками на рынок. Именно туда, а не в супермаркет. Мясо, рыбу, яйца, зелень, специи она брала только там. У определенных продавцов. Домработнице не доверяла. Та, может, и не обманет, а вот ее запросто. Втюхают что похуже. Но Катя мучилась мигренью, у Лидии был выходной, а холодильник опустел. Пришлось отправлять за продуктами Симона со списком. Он привез все, что требовалось. Разложил. Отдал тетке сдачу. К вечеру головная боль прошла, и Катя решила приготовить кролика. Потушила его в сметане. Поела. И ушла спать. Но так как в мясо положила соли больше, чем нужно, измучилась жаждой. Встала попить. Прошла в кухню, а там сидит Симон и… ест «Доширак». Парень, который мотался на метро и автобусе на рынок, не полез в сковороду, от которой до сих пор шел дивный аромат крольчатины, а запарил себе лапшу – на другую еду у него не было средств.

Катя вспомнила, что племянник никогда не отказывался, если его звали за стол. Но чем он питался в остальное время, она даже не задумывалась. А он, как выяснилось, практически голодал.

Ей стало стыдно. Отец оставил Кате миллионы, и не рублей, а долларов – до сих пор капали отчисления за его изобретения, а она морит голодом ближайшего родственника.

И она начала племянника субсидировать. Много не давала. Никаких тачек, цацек, брендовых шмоток. Зато оплатила курсы английского и немецкого при МИДе, наняла репетиторов по русскому языку, физике, математике. Если «мальчик» не знает, кем хочет стать, надо ему помочь определиться. Симон решил, что будет поступать в МГИМО. Катя не возражала. Она возьмет на себя оплату обучения племянника. Главное, чтобы он снова не начал… «шалить».

* * *

Катерина задержалась. Вышла к жениху минут через пятнадцать. Не потому, что хотела предстать перед ним в самом выигрышном свете. Просто самой себе не нравилась. И волосы не лежали, и стрелки получались кривыми, а на домашнем платье обнаружилось пятно.

Госпожа Бердник не могла себе позволить ходить шишигой даже дома. Александр Глебович очень этого не любил. Если не можешь быть нарядной, то стань хотя бы опрятной, говорил он. Ее, маленькую, не сажали за стол с «козявками», встрёпанными волосами, в запачканной пижамке. Сначала приведи себя в порядок, а уж потом завтракай. Но Катя знала, что отец ждет от нее не только этого. Ему хотелось видеть дочь именно нарядной. Его кумиром среди особ женского пола была Элеонора Новицкая, в девичестве Шаховская. Чистокровная княжна¹. Она ВСЕГДА оставалась элегантной! Естественно, по его словам, раз уж Катя не удостоилась знакомства с любовью всей папенькиной жизни. Она и узнала-то о ней случайно…

Когда Катя готовилась к последней (крайней, тьфу, тьфу) свадьбе, то видела, что Александр Глебович едва сдерживает свой скептицизм.

– Чем тебе не нравится Олег? – как-то спросила она.

– Он псих.

– Насмешил! Спокойнее человека я не встречала. Олег рассудительный, терпимый. Он всех мирит.

– Взорвется рано или поздно. И я надеюсь, его гнев будет направлен не на тебя.

– Пап, ты ошибаешься.

– Как и в прошлый раз? – хмыкнул папа.

– Не напоминай. Ты же обещал! – разозлилась Катя.

В прошлый раз она собиралась замуж за альфонса.

Ей тогда было двадцать семь, и она стала одной из первых жертв курортных соблазнителей – сладкоголосых турецких и египетских мачо, завлекающих в свои сети обеспеченных русских туристок, в надежде на законный брак и доступ к банковскому счету супруги. Катя тоже успела перевести своему Мустафе немалую сумму. На лечение больной мамы и развитие бизнеса, ага.

От афериста Катю избавил отец, как только поближе познакомился с женихом. Но Катя еще долго не могла забыть возлюбленного.

– Прости, дочка. Олег не пьет, так?

– Он ведет здоровый образ жизни.

– Потому что, как только «примет на грудь», становится агрессивным. В нем просыпается Халк. Знаешь ведь такого супергероя? Зеленый, большой, страшный.

– Что ты выдумываешь?

– Дочка, я очень хочу тебе счастья. Но Олег не тот, кто искупает тебя в нем.

– Посмотрим! – Она хотела уйти, но папа удержал.

1.История их взаимоотношений описана в книге Володарской «Карма фамильных бриллиантов».