Kitobni o'qish: «Принцесса Туманного леса»

Глава 1. Птичья обитель

Алайни

Крупная синяя птица с длинным хвостом, красиво переливающимся в лучах полуденного солнца, низко пролетела над угловатыми крышами, увенчанными фигурными шпилями, чуть набрала высоту, поднимаясь в гору. Ее силуэт разбивался подобно цветным стеклышкам калейдоскопа, отражаясь на покрытой перламутровым лаком черепице причудливо изогнутых крыш.

Белокаменный дворец изысканной архитектуры стоял обособленно от примкнувших друг к другу домов. Прямо перед ним расстилалась центральная городская площадь с каскадом фонтанов и просторными беседками – лебедями, сплетенными из железных прутьев.

“Птичья Обитель” – так на языке эльфов назывался маленький уютный городок, с двух сторон окруженный зеленью Королевского леса. Рукотворных птиц здесь можно было увидеть повсюду: в каменных скульптурах, на барельефах домов и фонарных столбах, даже сами фонари были выполнены в форме гнезда, из которого выглядывали разевающие голодные рты птенчики. В темное время суток из раскрытых клювов лился желтоватый свет масляных ламп, и птенцы из темного металла становились желторотыми, как самые настоящие.

Живые птицы, которым поклонялись древние градостроители, ничуть не боялись прохожих. Храбрейшие из них могли запросто сесть на плечо степенному эльфу и пропутешествовать с ним до ближайшего цветника, где всегда можно найти напитавшихся нектаром сладких букашек.

Синяя птица, гостья из Королевского леса, не осмелилась спуститься на оживленную площадь. Посидев на крыше дворца, она облетела его кругом, пару раз проскакала по веткам цветущего дерева в тихом садике внутреннего двора, и вновь устремилась к площади – пугающей и манящей ее одновременно.

Заметив в открытом окне рассыпанные на подоконнике хлебные крошки, синяя птица спустилась к ним, заглянула в комнату.

Похожий на эльфа юноша в белой тунике, украшенной золотым шитьем, чуть двинулся вперед. Темно-серые волосы были распущены и струились по плечам. Руки он сложил за спиной.

Необычный яркий блеск его голубых глаз напугал птицу. Она встрепенулась, готовая взлететь. Но парень стоял, не шевелясь, и птица успокоилась. Начала клевать.

Она едва заметила стремительное движение руки, подобное броску притаившейся в листве древесной змеи, но расправить крылья не успела.

Алайни, молодой вампир из дикого племени Сумрачных гор, с недавней поры считал великим счастьем поимку даже такой ничтожной по размеру добычи. Крепко держа птицу, он уже собрался с жадностью зверя вонзить в нее клыки, но тут скрипнула дверь и раздался вскрик испуганной девушки.

Племянница хозяина дома вошла в предоставленные гостю покои и застала неприглядную для юной эльфийки сцену. Представив, какая жуткая участь ожидает пойманную красивую птицу, девушка тихонько всхлипнула и отступила, прикрывая ладонью маленький рот.

Алайни был вынужден отпустить добычу, побоявшись, что впечатлительная нежная эльфийка может умереть от переживаний. Птица с громким писком вылетела в окно.

– Леди Миллинэль, простите, я не ждал вашего визита, – Алайни виновато улыбнулся.

Он слишком увлекся охотой, потому не услышал ее тихих шагов по винтовой лестнице.

– Покорнейше прошу меня извинить, господин Алатан, – девушка с убранными под сетку заколки белесыми волосами отступила и поклонилась, пряча взгляд. – Я пришла прибраться в вашей комнате. Думала, вы в библиотеке, как обычно в это время суток.

– Зови меня Алайни, – со вздохом попросил вампир. – Я побуду здесь. Не надо сегодня делать уборку в этой комнате.

– Хорошо. Как скажете, – Миллинэль покорно кивнула.

Какой из него господин? Такой же, как из нее леди! Зачем обманывать друг друга?

А ведь еще недавно Алайни думал, что его заветные мечты исполнились. Он жил в эльфийском городе, в роскошном доме – почти что замке. Но нет, не жил, а пытался выжить, следуя инстинкту. В прекраснейших покоях он был не хозяином, даже не гостем – узником в темнице, хотя никто из обитателей дворца не смел приблизиться к нему, чтобы надеть оковы.

Хозяин – старый скряга эльф Дайриэнен при встрече с ним брезгливо отводил бесцветные, как будто бы увядшие глаза. Алайни он считал ненужной в хозяйстве вещью, оставленной давним другом. Вещь нельзя было выкинуть, так как она чужая. По той же причине ее приходилось терпеть, пусть она и мешалась под ногами.

Племянница хозяина жила на положении рабыни, всего и всех боясь, тем более вампира. Наемный привратник-эльф и редкие гости Дайриэнена никогда не заходили в дом дальше огромного танцевального зала, и то бывали там исключительно в присутствии хозяина. Алайни на глаза им не попадался.

Опасного хищника в доме надежно скрывала эльфийская магия. В этих каменных стенах действовало заклятие полного сокрытия. Если бы Алайни вышел в сад или просто высунул голову из окна, то неизвестно, как надолго хватило бы для поддержания маскировки магической силы, доставшейся ему вместе с кровью наставника. Да, он получил новые способности, но все же не мог сравниться по ним с учителем.

Что, если бы эльфы его обнаружили почти мгновенно? В этом случае воины королевской гвардии, которые постоянно несут дежурство на площади, не теряя времени, ворвались бы в дом, чтобы убить чужака. Хозяин и не подумал бы заступиться за гостя, он и так боялся вызвать подозрение у городских властей. Поблагодарив солдат королевской гвардии или случайно проходивших мимо воинов за избавление от смертельной угрозы, он соврал бы, что вампир непостижимым образом пробрался в дом.

Властные сородичи Алайни, за которыми он последовал в надежде осуществить детскую мечту о рыцарских подвигах, один за другим исчезли из его жизни. Выходцы из наемничьей элиты, они были тайными советниками эльфийского короля Умалнина, правившего королевством Маитимэнн. Юноша знал их под прозвищами Ягуар и Темный Лорд.

Первым скрылся в неизвестность его учитель Ягуар, тот самый, поделившийся магией в своей крови. Их мысленная связь прервалась.

Темный Лорд не обрадовался новичку в команде, но вынужден был подчиниться лидеру и принять Алайни. Пообещав юноше скорую встречу с королем, Лорд привез его в Птичью Обитель, передал на хранение знакомому старому эльфу, с которым его связывали темные делишки, и уехал, не сказав, когда вернется. Лорда юный горец тоже не чувствовал на расстоянии, и потому не мог узнать, где того носит.

Молодой вампир с глубокой тоской вспоминал родные Сумрачные горы. Жалел ли он о том, что их покинул? И да, и нет. По вечерам, когда закат окрашивал пурпуром далекий и неприступный Королевский лес, живой картиной в памяти всплывал прекрасный вид с любимого его отцом утеса на извилистую речку, к берегам которой приходили стада животных на вечерний водопой.

В чужом краю Алайни голодал. Птицы, которых он приманивал зерном и хлебными крошками, стали осторожнее. Мелкие грызуны, промышлявшие в погребе, и вовсе перевелись. Неотвратимо приближалась зима. Едва ли пройдет лунный месяц, как большая часть птиц улетит в теплые страны, а грызуны зароются в норки и впадут в спячку.

Все чаще Алайни подумывал о побеге из чужого дома и города. Но даже если он доберется до леса живым, сумеет ли там выжить? Запрет на охоту в Королевском лесу подкреплен монаршей магией. Всякое разумное существо, нарушившее священный закон, постигнет страшная кара.

Да и куда ему идти? Домой? Нет больше у него дома. Клан Сумрачных Гор истреблен по личному приказу Ягуара. Вампиры поплатились за предательство его семьи – за гибель родителей. Ему должно было стать легче от того, что месть, которой он ждал много лет, свершилась. Но нет, ему не знать покоя в Сумрачных горах. Его родной удел стал мертвым местом после страшной расправы.

Священные камни Древних Охотников дважды обагрились кровью вампиров, а не их добычи. Горы прокляты…

Алайни понял, что Ягуар не случайно выбрал место казни. Он хотел лишить ученика дома, куда тот мог бы вернуться, и у него получилось. Больше нет пути назад.

Маленькими осторожными шажками эльфийская девушка приблизилась к вампиру. Несчастное дрожащее создание, привыкшее жить в рабстве. Алайни она казалась жалкой пародией на его любимую принцессу Ниллин – гордую, упрямую и безрассудно следующую за мечтой так же, как и он, не боясь опасных приключений.

Двух эльфийских дев нельзя было назвать похожими, как сестры-близнецы. У леди Миллинэль было округлое светлое личико с чуть розовыми щеками, платиново-белые волосы длиной ниже лопаток, тусклые и неопрятно подстриженные, и голубые глаза, напоминающие цвет горной фиалки. Кожа Ниллин выглядела белее и ухоженнее, ее волнистые локоны на солнце отливали золотом, а в невероятной красоты бирюзовые глаза хотелось смотреть бесконечно.

Коварные сходства таились в природном запахе девушек, звучании имен. Хозяин дома звал племянницу Милли. Будто кто-то невидимый на небесах придумал изощренную пытку для Алайни, чтобы сделать ему еще больнее после разлуки с принцессой, чтобы он начал вздрагивать подобно леди Миллинэль при каждой их случайной встрече.

– Я могу кое-что предложить вам, – эльфийка подошла ближе к вампиру и подняла взгляд.

Усилием воли она удерживала глаза широко раскрытыми, не позволяя им от страха моргать. Присев на край кровати, Миллинэль произвела совсем уж неожиданное действие – расстегнула верхние пуговки простенького серого платья, какое обычное носит прислуга, и наклонила голову к плечу, изогнув шею.

– Вы можете взять мою кровь, – тихим, чуть дрожащим голоском предложила она.

– Милли, уходи, – одним широким шагом приблизившись к ней, Алайни подтянул расстегнутый ворот платья на плечи девушки. – Твой почтенный дядюшка не будет рад, если ты упадешь в обморок во время чистки потолочных барельефов, – на миг он взял ее лицо в ладони. – Да и тебе это не пойдет на пользу.

Он вспомнил, как несчастная рабыня старалась дотянуться с длинной раскладной лестницы – скрипящей и покачивающейся, до прекрасной лепнины по краям высокого потолка. Ему хотелось сделать за нее опасную работу. Он мог бы влезть и по стене, но строгий взгляд хозяина дома, обычно с интересом наблюдавшего за трудом бесплатной служанки, убивал его инициативу на корню.

Дожили, как люди говорят. Она его жалеет.

Алайни отошел к окну, в который раз удивившись тому, что он стал думать другими словами. Не как дикарь из горного края, а как благородный господин, получивший лучшее образование и с детства впитавший основы этикета. Была бы еще хоть какая-то польза от кропотливого изучения в библиотеке нудных правил и скучных наук.

Миллинэль внимательно посмотрела на него перед уходом – без опаски, только с жалостью, отчего его сердце больно сжалось в комок, и тихонько прикрыла за собой дверь.

Глава 2. Дарственная

Алайни

Алайни слышал, как Милли спустилась в танцевальный зал, где, видимо, уже лет сто не проводились балы, как прошла в прихожую и вышла в сад. А через некоторое время она почти бегом вернулась в дом, и не одна. Девушка сопровождала гостя. Судя по грузным шаркающим шагам и хрипловатому голосу, к ее дядюшке пришел толстый немолодой человек. Он говорил на одном из людских языков, не стесняясь в крепких выражениях, описал прелести встретившей его девушки. Стало быть, принадлежал к той самой не дружной с законом категории личностей, на которую Алайни вдоволь насмотрелся за время проживания в лагере наемников.

– Иди, запрись в своей комнате и не смей подслушивать! – гаркнул на племянницу спустившийся со второго этажа старый скупердяй, и Алайни услышал, как девушка быстро поднялась по лестнице, спеша в каморку.

Молодой вампир мог ожидать чего угодно, не предназначенного для ушей нежной девицы: непристойных шуточек, планов незаконных сделок, азартной игры, но только не того, что ему пришлось выслушать. У него даже уши дернулись от сильной и резкой, как боль от удара кинжалом, тревоги.

– Наш договор готов, – заверил гость. – Он вступит в силу в тот момент, как вы составите купчую на дом и все ваше имущество. Если старческий маразм не ударит в голову и вы не решите резко сдать назад, то все пройдет по плану. Скоро сможете наслаждаться отдыхом на жарком острове. Вилла “Лазурный Берег” станет вашей.

– Нет, я точно не передумаю, – проскрипел мерзким дребезжащим голосом старик. – Давно мечтал провести последние годы жизни в чудесном, поистине райском краю у теплого ласкового моря. Надеюсь, еще смогу там отпраздновать юбилей. Пятое столетие через пару лет разменяю, если доживу! Это вам не шутки!

– С домом, деньгами на банковских счетах и разным антикварным барахлом мне все ясно. Но я должен повторить свое главное условие – девица, – издевательски усмехнулся гость. – Мулине, Малина, или как ее там? Ваша приживалка, служанка, или кто она тут есть? Ее продажа – неотъемлемая часть нашего с вами договора.

– Миллинэль – моя племянница. Выросшая взаперти сиротка, которой никто не хватится, – с удивительной злобой прохрипел хозяин дома. – За все годы, что эта ленивая дрянь тут прожила, о ней ни один чиновник из опеки не побеспокоился. Властям оказалось достаточно того, что я в нужный срок предоставлял отчеты о ее домашнем обучении.

– Надеюсь, она все еще девственница? – осведомился гость.

– Я слежу за ней и никуда не отпускаю без присмотра.

– Пока поверю вам на слово. Но потом обязательно проверю лично. Знайте, я не готов платить так дорого за испорченный товар. Хочу сначала сам ею попользоваться, сделать покорной рабыней. А когда Малинэль мне наскучит, я отдам ее в один из своих борделей, пусть там отрабатывает затраты на ее покупку.

– Не сомневайтесь, мой дорогой партнер. Наша сделка в силе. Дом, имущество и пустоголовая девчонка в придачу – считайте, все ваше. До вечера заверенная купчая будет лежать у нотариуса. Ну, а насчет Миллинэль, сами понимаете, между нами устное соглашение. Получите купчую – забирайте и девчонку. Я, пожалуй, привратнику сейчас же прикажу, чтобы внимательней двор стерег. Вдруг неблагодарная нахалка все же нас подслушает и попытается удрать? Не сомневайтесь, я этого ей не позволю. Надо же, я и подумать не мог, когда брал ее в дом. Надеялся вырастить прилежную служанку, а получил отменный товар. Красавица выросла, правда ведь? В борделе на нее будет хороший спрос. Вы не пожалеете о сделке.

– До вечера, партнер, – гость довольно усмехнулся. – Меня ждут неотложные дела. Жду известия насчет готовности купчей.

Толстяк покинул дом, а старый эльф еще долго ходил по залу кругами, бормоча в беседе сам с собой о жарких пляжах с белоснежным чистейшим песком, о сочных экзотических фруктах и сладкоголосых райских птицах, которые поют намного приятнее, чем пернатые обитательницы Королевского леса.

Созрев, наконец, для важной ответственной работы, жадный мерзавец поднялся в кабинет. Он сел в скрипучее кресло за массивный письменный стол из красного дерева и зажег свечной фонарь, поскольку плохо видел при тусклом дневном свете, яркие лучи редко проникали в комнату на северной стороне дома. Достал из маленького ящичка стола свернутый и перевязанный красной лентой заколдованный лист писчей бумаги, от которого так и разило сильной магией. Медленно его развернул и осмотрел, расправляя каждый уголок. Затем взял с фигурной подставки позолоченное перо, сделанное в форме пера жар-птицы, обмакнул самый кончик в волшебные чернила. Но только собрался поставить первую заглавную букву на чистом листе, как дернулся и захрипел, оказавшись в когтях бесшумно подкравшегося вампира.

– Пиши, что я скажу, – сдавливая морщинистую шею, почти перекрывая дыхание, прошипел Алайни в заостренное ухо эльфа. – Иначе можешь не мечтать о пятисотом дне рождения. Я с удовольствием прикончу тебя. Медленно и мучительно. Так долго здесь голодал, что твоя прогорклая старческая кровь покажется мне чудесным нектаром. Не слышу ответа. Ты будешь меня слушаться?

Старик замычал в знак согласия, и Алайни ослабил хватку, продолжая держать ситуацию под контролем. По ментальной силе юный вампир превосходил дряхлого эльфа, хоть и не мог внушить тому полное подчинение, но защитить свой разум от вторжения смог легко. Магией скряга не владел, а переданная способность Ягуара сработала просто превосходно. Алайни убедился в этом, когда удерживаемый им старик начал писать под диктовку. Волшебные чернила не сделались из темно-синих красными, предупреждая о том, что хозяин дома заключает сделку по принуждению, а не по собственному желанию.

– Сверху пиши: не купчая, а дарственная, – приказывая старику, Алайни радовался, что не пренебрег поручениями дотошного до юридических тонкостей Лорда и внимательно изучил правила составления важных документов. – Чуть ниже с красной строки… Я, такой-то, перечисляешь все титулы и должности, которые когда-либо занимал, находясь в преклонном возрасте и тяжкой болезни близ смертного одра, по собственному свободному волеизъявлению намерен щедро возблагодарить горячо любимую племянницу Миллинэль Онтороимнен, дочь моей покойной сестры Брингильдиньи, единственное по-настоящему близкое мне существо во всем мире. Вышеуказанная племянница долгое время прилежно заботилась обо мне, тяжело больном и практически беспомощном старике. Скрашивала мои унылые дни и много работала по хозяйству, поддерживала порядок в доме и на садовом участке. По всем указанным причинам я не вижу никого иного, кроме этой скромной, трудолюбивой и милосердной девушки, наследником принадлежащего мне имущества. Во избежание канцелярской и судебной волокиты с завещанием я решил еще при жизни, быть может, в последние дни на белом свете, прежде чем отправлюсь на встречу с доблестными предками, передать дорогой сердцу племяннице мой дом и земельное владение, на котором он построен, все денежные средства и драгоценные сокровища, хранящиеся в филиале столичного банка, аристократический титул, подтверждающий кровную принадлежность к одной из древнейших монарших династий, а также прочее имущество, подробный перечень которого хранится у нотариуса, магической клятвой уполномоченного заверить сей документ. В изъявленном желании тверд. Даю честное слово аристократа, что никогда о нем не пожалею в оставшиеся мне дни. Таково мое непоколебимое решение!

С каждым словом почерк старого эльфа становился все кривее и размашистее. Дату и подпись он поставил с большим трудом, придерживая сильно трясущуюся правую руку немного слабее дрожащей левой.

Нотариус был у себя в кабинете и быстро среагировал на магический сигнал, который подали два листа – копии документа, на них отражалось все, что писал старик. Внизу исписанного скрягой листа-оригинала появилась красно-черная печать в виде бутона розы, пронзенного стрелой с названием нотариальной конторы.

Алайни отпустил еле дышащего и положившего руку на грудь старика, чей пульс отбивал плясовой ритм. Теперь заверенный магической печатью документ, размножившийся на три экземпляра, не уничтожить.

– На твоем месте я бы поспешил к племяннице, – сказал Алайни, рассуждая как настоящий аристократ, а не дикарь из далеких гор. – Ты должен упасть Милли в ноги и молить ее о том, чтобы сжалилась и отправила тебя в платный пансион для престарелых, а не выставила за ворота без медяка за душой. Тогда тебе прямой путь в ночлежку для бродяг. Будешь там кормить клопов и блох. Может, они выпьют меньше крови, чем я, но неудобств доставят немало. Ты ведь привык к роскоши и чистоте. Милли в этом доме собирала каждую пылинку. Она его заработала честным трудом.

Увлекшись нравоучительной речью, совсем как один из его учителей, Ягуар или Лорд, молодой вампир перестал следить за пульсом отпущенной жертвы. Он только услышал, как этот пульс внезапно прервался, смолк бешеный ритм. Все так же держась за сердце, скупой эльф закатил глаза и рухнул на пол вниз лицом.

Алайни понимал, что погубленного собственной жадностью эльфа не спасти, а еще знал, благодаря стопкам прочитанных книг о магии, что ему нельзя прикасаться к старику в момент расставания души с телом. Иначе на теле может остаться его энергетический след, и тогда его признают убийцей.

Он попятился к двери, обеспокоенно размышляя о том, что Лорд точно не обрадуется известию о смерти старого знакомого, да и Ягуар вряд ли похвалит ученика-преемника за самоуправство.

Не успел он выйти, как в кабинет вошла заплаканная взволнованная Миллинэль.

– Алайни! – девушка взяла его за плечи и поцеловала в щеку. – Я все слышала. Ты спас меня! Не знаю, как мне тебя отблагодарить. Ты можешь оставаться в этом доме, сколько захочешь. Считай, он твой тоже. И я найду для тебя хорошую вкусную еду. Попробую договориться с купцами-людьми, чтобы привозили сюда кровь со скотобойни.

На лежащего на полу мертвого дядю она смотрела с удивительным равнодушием и ледяной холодностью во взгляде.

– Милли, поздравляю, теперь ты настоящая леди. Но давай отложим все это на потом. Еда и прочие приятности нас подождут, – Алайни отстранил девушку от себя, придерживая за руки. – Сейчас, пока у тебя глаза и щеки еще красные от слез, ты должна вызвать мага-дознавателя. Он засвидетельствует естественную смерть твоего дядюшки от сердечного приступа. Со справкой от дознавателя ты пойдешь к нотариусу, чтобы получить права на владение домом, землей и всем имуществом. А я пока спрячусь от мага в подвале. Попробую там добыть мышь или крысу на обед. Все… Некогда нам болтать. Время идет… Надень черное платье, траурную вуаль и бегом к дознавателю.

Девушка покорно кивнула. Слезы вновь потекли из ее глаз, на этот раз от радости. Алайни понимал, что выглядит Милли как нужно, даже при том, что хорошая актриса из нее вряд ли получится. Ему нравился ее взволнованный зареванный вид скорбящей племянницы, искренне любившей дядюшку и заботившейся о нем в его последние дни.

Даже очень внимательный дознаватель не догадается о том, что на самом деле здесь произошло. В голову он девушке не влезет. Проверка памяти подозреваемого в преступлении разрешается только по постановлению суда. Да и с воспоминаниями можно нахимичить, подменить настоящие ложными, это юноша прекрасно знал по личному опыту расправы над злейшим врагом в лагере наемников. А еще теперь он понимал, для чего Темный Лорд выучил наизусть своды законов двух королевств.