Kitobni o'qish: «Лисица и Единорог: Опасливый лес»

Глава 1. Опушка

К опушке Опасливого (бывшего Доверчивого) леса подошёл зверь, какого тут раньше никто не видел. Зверь шёл издалека. В его светло-серой, с розовым отливом, шерсти застряли сухие травинки и колючки. В пути его застал дождик, ночевать пришлось на сырой земле, и теперь он поглядывал на небо, хотя там не было ни облачка. Зверь нёс на спине большой рюкзак, оставляя чёткий след от подкованных копыт.

Зверь втянул ноздрями воздух, махнул длинным хвостом, его рог налился молочно-белым светом и погас.

– Здесь, – сказал он сам себе и пошел вдоль лесной опушки, что-то высматривая.

Ветер колыхал ветки тополей, листья с шумом вертелись и кружились, показывая солнцу то одну, то другую сторону. Но Единорог на них не отвлекался. Не затем он неделю шел сюда, ночуя в полях и лесах, чтобы теперь встать и таращиться на деревья. Не затем переходил болота и ручьи. Не затем мок под дождем и потел на солнце.

Еще издалека Единорог увидел дом за дряхлым забором. Окно было заколочено, а забор, казалось, стоило тронуть пальцем – и он развалится на кучу досок. Зато гвозди были что надо: длинные, острые, ржавые – такие отпугнут не только вора, но и вездесущего соседа, любителя заглядывать в чужие окна.

Не снимая рюкзака, Единорог потянулся назад и на ощупь достал из его кармана атлас. Полистал, нашел нужный разворот, поднес карту ближе к глазам, зачем-то принюхался к запаху типографской краски. Ошибки быть не могло, это тот самый дом. Наверное, стоило порадоваться, что у него будет крыша над головой, хоть и очень ненадежная, протекающая крыша. Не то чтобы Единорогу нужны были архитектурные изыски после недели в пути, но за всё время ночёвок под открытым небом он не встречал такой концентрации ветхого, шаткого и гнилого в одном месте. На природе всё казалось здоровым и крепким, непоколебимо живым, а тут не дом, а какое-то кладбище.

Единорог осторожно открыл калитку, которая держалась на одной петле, зато скрипела за двоих. Главное – ничего не обвалить и не нарушить, не натворить непоправимого.

Он всё-таки задел рюкзаком калитку и приготовился услышать предсмертный хрип забора, но на этот раз обошлось. Зато от визга входной двери дважды дёрнулись уши.

Дом как дом. Единорог свалил рюкзак на лавку у стены, разогнул спину и внёс в мысленный список покупок подсолнечное масло. В доме была всего одна, зато большая комната. Под стенами валялись обрывки веревки, клочки мятой бумаги и птичьи перья. Было душно и пыльно.

Единорог рванул на себя оконную раму – ручка отвалилась. Зато порадовал вид на соседний дом: кирпичные стены, красная черепица, открытое окно с пестрой занавеской. Никаких тебе падающих заборов, никаких ржавых гвоздей. Единорог повертел оконную ручку так и этак и попытался пристроить на место, но ручка пристраиваться не желала, пришлось оставить ее на подоконнике. Привыкнув за время в пути разговаривать сам с собой, он с расстановкой произнес:

– Вот я и дома, – и, как бы в ответ, его рог замерцал и погас.

Единорог толком не знал, куда его привела карта. Если верить атласу, эта местность называлась Доверчивым лесом, из чего было ясно, что атлас, увы, устарел. Площадь леса – внушительная. Климат – как везде: летом – жара, зимой – снег. Растительность – преимущественно хвойная, вековая. Население, согласно последней переписи, – около 50 особей, не считая бессловесных.

Достаточно ли здесь провизии, карта не сообщала. Единорог пришел издалека, и его припасы почти закончились. Конечно, по пути он объедал ягоды с кустарников и стряхивал фрукты с деревьев, но с хлебом и кашей этот рацион сравниться не мог.

Единорог достал из рюкзака свёрток в пакете и пошёл к соседнему дому, осматривая местность, где ему предстояло жить. Нет ли в заброшенном огороде невыкопанной картошки? Нет ли под деревьями прошлогодних орехов, не завязались ли на ветках первые кислые яблоки? Всё это могло пригодиться. В раздумьях о провизии Единорог подошёл к кирпичному дому и постучался.

«Если они не совсем звери, то хотя бы чаю нальют», – подумал он.

Секунд двадцать было тихо. Наконец Единорог уловил негромкие шаги.

– Кто там? – испуганно спросил тонкий голос за дверью.

– Единорог. Я буду жить в соседнем доме.

– У нас единороги не водятся.

– Я не из вашего леса, а… из-за реки пришёл.

– Зачем? – не то удивленно, не то подозрительно спросил голос. – За рекой, небось, лучше.

Единорогу надоело говорить через дверь:

– За рекой хорошо, но в Доверчивом лесу – говорят! – жители добрые, открытые и отзывчивые.

На голос за дверью подействовало старое, допереименовочное, название леса.

– Да, мы такие, – произнёс голос, и дверь открылась.

За порогом стояла Лисица, весьма упитанная от долгого сидения дома. Она смотрела тревожным взглядом и дергала хвостом, волнуясь из-за непредвиденного визита. В ушах у нее висели серьги-вишенки – должно быть, пластмассовые, но очень похожие на настоящие. Лисица стала сверлить гостя глазами.

– Красивые серьги, – попробовал наладить контакт Единорог.

– Знаю, сама лепила, – ответила Лисица. – А ты, и правда, Единорог. Я уже подумала, что Заяц опять к Первому апреля готовится. Или кто грабить пришел среди бела дня.

– Ограбить тебя мне действительно нужно. Я давно в дороге, и еда у меня кончилась.

– И чем питаются единороги? – спросила Лисица, лениво почёсывая за ухом. И вдруг спохватилась: – Совсем я хватку потеряла! Неудивительно: бизнес простаивает, качество обслуживания падает… Короче, не слушай, а заходи и выбирай.

Лисица встала боком, пропуская Единорога в дом. Потом бросила пару подозрительных взглядов наружу и быстро закрыла дверь.

Гость стал разглядывать обстановку, и обстановка чем дальше, тем больше ему нравилась. Поперек комнаты стоял прилавок, а на дальней стене висело с десяток полок с баночками, бочонками, мешками, коробками и свёртками.

«Если тут каждого покупателя допрашивают, как меня, – подумал Единорог, – то немудрено, что торговля не идёт».

Единорог подошел ближе и, заглядевшись на полки с товаром, чуть не оперся о прилавок, но вовремя заметил, какой на нем слой пыли. Ее не было разве что под приходно-расходной книгой, которая за годы лежания без дела успела пожелтеть на развороте.

Пока Единорог выбирал печенья посвежее и крупу без плесени, Лисица достала из выдвижного ящика карандаш и пакет.

Единорог стал перечислять, что ему было нужно, путаясь в товарах и сомневаясь в количестве, внезапно возвращаясь к началу, чтобы всё переиграть, – не заказ, а сплошные мысли вслух. Лисица отвернулась к полкам и, казалось, не слушала, что он бормочет. А посередине фразы: «И, наверное, пару коробков спичек, или лучше блок?» – и вовсе удалилась в соседнюю комнату за очками.

«Когда же здесь что-то покупали?» – Единорог заглянул в журнал, который лежал вверх тормашками, и попытался прочесть последнюю строчку. Запись гласила, что Лисица продала не то две сушки, не то две сумки – было не разобрать. Дата выцвела, и «4 …бря» еще угадывалось, но рассмотреть год не было никакой возможности.

– А какие у вас ходят деньги? – спросил Единорог, когда хозяйка соизволила вернуться.

– Разные. Но больше натуральный обмен – так интереснее. Что у тебя в пакете? – сразу сообразила она. – Посмотрим, обсудим, столкуемся.

Единорог положил было пакет со свёртком на пыльный прилавок, но Лисица его остановила:

– Покури пока, – она махнула лапой на входную дверь. – А я наведу лоск.

Как только за Единорогом стукнула дверь, Лисица сдула слой пыли с приходно-расходной книги и протерла разворот сухой тряпкой, которая, как всегда, нашлась на полочке под прилавком. Казалось, лапы сами потянулись в нужное место и нашарили знакомый лоскуток. Лисица улыбнулась: сколько бы лет ни прошло со времён последнего покупателя, лапы помнили, где что искать, а тряпка была на месте.

Лисица взглянула на дату последней покупки и решила вести записи с новой страницы. Вспомнила сырой осенний день, когда в магазин заходил Ёжик. Взял всего две сушки, а наследил так, что пришлось полчаса убирать. Лисица вышла в кухню и намочила тряпку в тазу, где откисала мелкая постирушка. Через полминуты пыли на прилавке не было.

Тем временем Единорог со свертком под мышкой постоял на крыльце, посмеялся над предложением покурить и отправился прогулочным шагом вокруг лисьего дома, стараясь не вытоптать ничего ценного: мало ли, вдруг в этих краях лютик – не сорняк, а декоративное растение? Свернув за угол, поглядел на свое неказистое жилище. Деревянные стены, покосившаяся крыша, жуткий забор, всего одно окно – немудрено, что прежние жильцы съехали. Единорог, конечно, не собирался жить здесь вечно, но всё равно немного огорчился. Вот у Лисицы даже в комнате с прилавком было окошко, а чего стоили кирпичные стены! Как она заработала на такой дворец?

«Не нахитрит ли она мне? – думал Единорог. – Это не просто лисица, а работник торговли. С ней нужно быть осторожным».

Когда Единорог вернулся к прилавку, Лисица уже записала его заказ по памяти, заткнула карандаш за ухо и суетилась, отмеривая и взвешивая товар. Рыжий хвост рассекал воздух, летал вправо и влево, едва не сметая с нижних ярусов банки и мелкие свертки. Пластмассовые вишни постукивали друг о друга, как костяшки на счётах.

«Неужели она всё запомнила? – удивился Единорог. – Неужели она вообще слушала?»

Устроившись за прилавком, он стал развязывать узел на пакете со свёртком. Получалось не очень быстро: Единорог постоянно дергался в сторону полок, когда рыжая молния мелькала возле сыпучего товара и стеклянной посуды. Но Лисица демонстрировала чудеса точности: ничего не разбила и даже положила хозяйственное мыло подальше от хлеба и круп. У Единорога отлегло от сердца, когда танец хвоста кончился. Встав на цыпочки, Лисица, как заправская баскетболистка, забросила в пакет блок спичек. Теперь из-за мешка с покупками были видны только верхушки ушей с серьгами-вишенками.

– Ну, что там у тебя? – сказала Лисица, отставив пакет в сторону и воззрившись на содержимое свёртка.

– Редкий травяной сбор.

Лисица присмотрелась к тёмно-зеленым, покореженным в процессе сушки листочкам. Трава как трава, на вид ничего особенного. У нее в похожем сборе позапрошлой зимой завелась моль – на днях пришлось всё выбросить.

– Заваривать по одной чайной ложке на большой чайник, – Единорог показал нужный объем чайника, примерно со свою голову. – Повышает то, чего не хватает в организме.

– Интересно, – Лисица наклонила морду и принюхалась к листьям. Пахло недурно, сладенько. – Мне много чего не хватает. Никогда не видела такого чаю и уж точно не пробовала. Сейчас заварим и оценим.

– Пить по стакану в день, не больше. Стандартная доза.

– Разберёмся.

«Контакт налаживается», – подумал Единорог, начиная мечтать о чашке и блюдце с вареньем в комнате с пестрыми занавесками.

Но Лисица сказала:

– Зайди через полчаса. А лучше через час.

Делать нечего – вместо угощения Единорогу предстояло таскать воду из колодца, мести свой старый новый дом и воевать с окном, не открывшимся с первой попытки. Обогнув Лисицын коттедж с другой стороны, он натрусил зелёных продолговатых плодов у неё в саду, больше похожих на огурцы, чем на фрукты, дома допил воду из походной фляги и наполнил из местного колодца. Водой остался доволен: холодная, чистая, не «мыльная».

Через час он снова отправился к Лисице, по дороге вспоминая ее беспокойный хвост.

«Надо же, какая ловкость, – быть в миллиметре от катастрофы и ничего не разбить!» – восхищался Единорог. А потом подумал, что спектакль с хвостом – всего лишь отвлекающий манёвр. Кто не схватится за сердце, видя, что с полок вот-вот посыплются коробки, ступки и бутылки? А кто сможет уследить за лапами Лисицы, когда всё внимание занимает ее пушистый хвост?

Единорог наморщил лоб и стал вспоминать, сколько товара отмеряла продавщица и что именно паковала в свёртки. Увы! Память застилал хвост: он раскачивался, как маятник, вводил в транс, внушал, что с секунды на секунду раздастся «бабах!», «дзынь!» или «тыдыщ!»

«Эта Лисица – профи по части гипноза», – подумал Единорог и насторожился.

– Твой сбор – просто золото, – с порога объявила Лисица. – Я отобрала полстакана – вот моя цена.

На прилавке стоял стакан, до половины заполненный знакомой Единорогу травой.

– Так что забирай свои продукты, и до следующего раза. Заходи обязательно. По-соседски.

Единорог подумал, что, как только разберёт покупки, сразу станет ясно, что он забыл купить. Тут-то приглашение и пригодится.

– Буду рада тебя видеть. Через недельку. Или через месяц, – сказала Лисица и, выпроводив посетителя, щёлкнула засовом, как будто пора было запираться на ночь.

Единорог удивлённо взглянул на небо. Солнце пекло в самую макушку. Поудобнее перехватив громоздкий пакет с покупками, Единорог зашагал домой.

Глава 2. Незваная гостья

Перед рассветом Единорогу стало сниться, что вокруг морды летает большая лиловая бабочка и зовёт:

– Единоро-о-ог, Единорожик…

Он повернулся на бок, но бабочка никуда не делась. С ее крыльев в ноздри посыпалась мелкая пыльца. Единорог попытался отогнать назойливое насекомое, но бабочка не исчезала.

«Фу, напасть», – подумал он сквозь сон, чихнул и проснулся.

Перед мордой Единорога раскачивался кончик лисьего хвоста, а сама Лисица сидела на табуретке и вертела в лапах яблоко, сорванное по дороге.

– Вставай, сосед, вставай, дружище, пора пить чай и грызть яблоки, – и Лисица встала с табуретки, незаметно отряхнув с хвоста Единорогов чих. – Пойдем.

Единорог бросил взгляд в окно, за которым было слишком серо для рассвета:

– В такую рань! Куда?

Накануне он полдня таскал воду из колодца, оттирал грязь и отмывал посуду, оставшуюся от прошлых жильцов: миску, ложку, чашку, возился с окном и учился пользоваться местной печкой. А наевшись пригоревшей гречневой каши с мёдом и грибами, заснул без задних ног на деревянной лавке, даже не попытавшись найти постель получше. После долгой дороги с ночевками где придется и ударного трудового новоселья он собирался проспать суток двое. Хотя, возможно, подъем был неплохой идеей: после сна на твердом спину ломило уже сейчас.

– Чайник закипел. Угощу тебя своим чаем, а то твой быстро кончился, – сказала Лисица.

– Как кончился? – Единорог резко сел, и с него слетели остатки сна. – Его должно было хватить недели на три. Ты что, весь выпила?

– А тебе-то что? Жалко? Ну, почифирила девушка вечером. Мой чай: хочу – пью, хочу – ковёр чищу.

– Чай мне по барабану, мне тебя жалко. Сердце в ушах не стучит?

– Нет, – мотнула головой Лисица и на всякий случай скосила глаза к ушам. В них ничего не стучало, а только покачивались серьги-вишенки.

– Живот не сводит?

– Нет.

– Судорог в лапах нет?

– Не-е-ет, – осторожно ответила Лисица. От настойчивых расспросов ей стало казаться, что и в ушах вроде бы постукивает, и в животе как будто урчит, и лапы слегка сводит.

– Повезло, – вынес вердикт Единорог и уже мягче добавил: – Этот сбор очень крепкий, лекарственный, и пить его помногу нельзя. Один стакан в день, я же говорил!

– А рассказать про судороги ты, конечно, не догадался, – сердито сказала Лисица, на самом деле радуясь, что с ней всё в порядке, несмотря на принятую перед сном лошадиную дозу бог знает чего, зато очень вкусного. – Ну, всё, пропал мой рыжий мех, помираю, звери добрые!

Она картинно закатила глаза, прижала лапу ко лбу, выгнула дугой спину и повалилась на лавку.

– Угробил меня нехристь рогаты-ы-ый! – выла Лисица.

«Нехристь рогатый» усмехнулся. Актриса подбавила красок в образ умирающей:

– Я завещаю свой магазин бедным, библиотеку – неграмотным, а винный погреб – непьющим! Прощай, хвост! Ты всегда был мне верным другом, хотя у нас и были мелкие бытовые разногласия.

Лисица замолотила хвостом по лавке, что должно было означать последние судороги, закрыла глаза и высунула набок язык. Спектакль кончился.

Единорог похлопал:

– В самодеятельности участвуешь?

Лисица приоткрыла один глаз:

– А?

– Театр у вас в лесу есть? – уточнил Единорог. – Или какая-нибудь сцена, с которой можно выставить себя идиотом перед всем лесом, с песнями и плясками?

– А зачем обязательно сцена? – обиделась Лисица за свои любимые песни и пляски. – Некоторые и без сцены, и без песен справляются.

– То есть театра нет?

– Да есть, всё у нас есть, – сказала Лисица, – просто никто туда не ходит: ни зрители, ни артисты. Искусство поросло травой. Могу тебе показать развалины нашего Колизея. Душераздирающее зрелище. Если не помру, конечно. Что за яд ты подложил мне в чай, м-м-м? Говори! Почему от него должны были начаться судороги и прочее?

– Никакой это не яд. Это сбор для малообщительных.

– Это ты на меня намекаешь? – нахмурилась Лисица.

– Видишь ли, мне вчера показалось, что ты неохотно идешь на контакт…

– И ты подсунул мне траву для словесного поноса!

– Ты используешь ненаучную терминологию.

– А я его ещё домой хотела пригласить, чаем напоить. С вареньем! – Лисица подняла указательный палец, чтобы Единорог сильнее прочувствовал, что он потерял.

– Ладно, – сказал он, отодвигаясь к краю лавки, где стоял неразобранный рюкзак, – я чудище дикое, так что придется тебе угощать вареньем кого-то другого. А я пока вещи разложу.

– Да кого другого? – вздохнула Лисица. – Видел у меня в магазине приходно-расходную книгу?

Единорог кивнул.

– Видел, в каком году ко мне в последний раз приходили?

– В прошлом? – спросил наугад Единорог.

Лисица рассмеялась недобрым смехом.

– А знаешь почему? Потому что у нас никто дальше своей калитки не выходит. А если придешь в гости впотьмах, тебя на порог не пустят. Только засов сильнее задвинут и скажут убираться.

– А вдруг кому-то срочно нужна помощь?

– Ночью? – удивилась Лисица.

– Да.

– Какая же помощь ночью? С вечера все звери по домам сидят, а дома и стены помогают. Нечего шляться по лесу в потёмках – вот помощь и не будет нужна.

– А как же ночные животные? Те, которые днем спят, а просыпаются после заката?

– Есть и такие. Они, как стемнеет, запираются и сидят у окон, опасность высматривают.

– И что, часто видят опасность? – стараясь скрыть иронию, спросил Единорог.

– Бывает. Думаешь, вокруг мало событий? То тень мелькнет, то ветка хрустнет – вот ночь и прошла. Наш лес не всегда был Опасливым. Раньше он назывался Доверчивым.

Единорог кивнул.

– Но от этого были одни неприятности. К нам так и лезли разные проходимцы: то из Тёмного, – Лисица дёрнула головой влево, – то из Дремучего, – махнула лапой вперёд. – Так он скоро станет Параноидальным, а всё из-за общего фона. Да, атмосфера у нас теперь неконтактная.

Единорог не мог понять, считает ли Лисица своих соседей виновниками или жертвами ситуации.

– Ладно, отравитель, пойдем чай пить, я не сержусь.

Глава 3. Чай

Дома у Лисицы было уютно и прохладно. Оказалось, что из комнаты с прилавком боковой ход вел в кухню и еще одна дверь – в неизвестное помещение, куда, впрочем, Единорога не приглашали.

Лисица махнула гостю на стул, оставив себе место на сундуке, таком длинном и широком, что на нём вполне можно было устроиться спать. Судя по мятому красному покрывалу и подушке в горошек, которая лежала под стенкой, хозяйка так и делала.

На кухне у Лисицы шкафчики с посудой и припасами начинались высоко, на уровне глаз. Единорог стал считать, сколько коробочек с чаем выстроилось на полках, – двадцать семь – а хозяйка тем временем заметалась туда-сюда, как вчера за прилавком. Кажется, в быту она была не такой ловкой, как в магазине, а может, просто места в кухне было меньше из-за плиты, стола и тумбочек с выдвижными ящиками – особенно не разбежишься. Пока Лисица готовила чай и доставала варенье, она подмела хвостом все стены и столешницы, к счастью абсолютно пустые. Если бы ей под горячий хвост попались чашки, ложки или даже кастрюли, звону было бы на всю кухню.

Наконец чай был готов, а малиновое варенье разлито по пиалкам.

– Так что у вас тут происходит? – спросил Единорог, когда Лисица уселась на сундук.

– Ничего. Буквально. Тишь да гладь, никого не видать. Всю коммерцию мне угробили.

– Кто?

– Наши лесные. Совсем с ума посходили, домоседы блинские. У нас в лесу атмосфера необычная из-за этого… не помню какого… фона.

– Радиационного? – подсказал Единорог.

– Все вы одинаковые, – рассердилась Лисица. – Стоит животному заговорить, так у вас сразу и радиация, и тревога, и «всё пропало», а лес надо обнести забором и закатать в бетон.

– Да я не…

– Да и я не о том. Просто обстановка у нас нелюдимая, народ застенчивый, робкий, а то и трусоватый – и всё из-за фона. Причем непонятно, откуда он берется: может, он, как снег, спускается с неба, а может, как туман, поднимается с земли. Некоторые верят, что кто-то поселился в чаще и пытается нас заколдовать. Наводит чары нерешительности, чтобы все сидели по домам, а потом нас легче было перехватать поодиночке и съесть. Но это, конечно, ерунда.

Единорог навострил уши. Лисица окунула ложку в варенье, подняла над пиалкой и стала наблюдать, как темно-красная струйка вливается в озеро сиропа.

– Раньше всё было по-другому: дни рождения, пикники, концерты. Театр, раз уж ты спросил. Угадай, кстати, кто у нас в главных ролях? – спросила Лисица и повернулась в профиль.

– Надо же, – оторвавшись от малины, вставил Единорог.

– Да-да. Но потом фон стал усиливаться – тут самых необщительных и накрыло. Ёжик перестал заходить даже по делу, Медведица как впала в спячку, так и спит сто лет подряд, про Сову вообще ничего не слышно. А ей досталось больше всех, потому что она, – Лисица понизила голос и закончила скороговоркой, – живёт в чаще.

Единорог поднял голову от варенья.

– Почти в самом центре, – так же быстро произнесла Лисица и чиркнула пальцем возле шеи.

Единорог пожал плечами.

– У нас тут – как бы тебе объяснить?

Лисица стала обследовать кухню, начиная с дальних углов, как будто стягивала взглядом невод. Неудивительно, что чайник с красными горошками, который стоял под носом, попался ей на глаза в последнюю очередь.

Чайник был сразу отправлен на плиту, а на столе осталась теплая деревянная подставка – отшлифованный пенек высотой в полсантиметра.

– Вот смотри, допустим, этот пенёк – наш лес, а годовые кольца – это уровни страха.

Лисица зашагала двумя пальцами по столу, как будто эта фигурка была беспечным туристом.

– Я захожу на опушку, – и черные лисьи пальцы забрались на пенек с краю. – Тут всё нормально, никаких отклонений.

«Ага, никаких, – думал Единорог. – А что в магазин пускают по результатам собеседования – это, конечно, нормально».

– Но чем дальше в лес, тем сильнее страх, – продолжала Лисица, шагая по годовым кольцам и приближаясь к центру подставки. – Вот здесь уже становится не по себе, идёшь дальше – начинает пробирать дрожь, а возле чащ-щ-щи, – при этих словах лисьи пальцы подошли к последнему кругу, – думаешь: «Мама моя лисица! Надо скорей бежать домой, пока жива!»

– Что же такого страшного в вашем лесу? Волки рыщут или в болото можно провалиться?

– Волк у нас есть, один, не сказать чтобы трус, но зверь пуганый. А в болото – нет, нужно быть совсем ку-ку, чтоб его не заметить.

– Так в чем же угроза? – спросил Единорог.

– Нет, нет угроз! В том-то и дело. В том-то и жуть. С реальной угрозой можно справиться, а что прикажешь делать с беспричинным ужасом, от которого шерсть встаёт дыбом? Куда бежать, к кому стучаться? Зацепишься хвостом за ветку – а кажется, что тебя уже схватили и куда-то волокут.

– Закалять характер не пробовала?

– Ходить по страшным местам и делать вид, что не боюсь? Пробовала.

– И как?

– До Совы не дошла, – расстроилась Лисица.

– А она к тебе заходит?

– Нет. – Лисица нахмурилась. – Боится, наверное. А ведь мы были ух! – ходили с ней на охоту за реку: я бегу, она летит – команда! Ты знаешь, как она ловила мышей? Знаешь?

Единорог покачал головой.

– Она заходила вот так, – Лисица развела лапы в стороны и изобразила полёт, зажмурившись от удовольствия, – а потом бац! – и готово. Не знаю, жива ли она. Может, с ума сошла от страха.

Лисица влезла с ногами на сундук, выпрямилась и потянулась к верхней полке. Хвост не угрожал смести посуду со стола, а висел безжизненным куском меха, как неродной. Лисица достала с полки бутылку с прозрачной жидкостью, вынула зубами пробку и отхлебнула из горлышка.

– Лекарство от стресса, – пояснила она. – Живая вода и сыворотка правды в одном флаконе. Будешь?

Единорог помотал головой:

– Я с утра живую воду не пью. Мне еще рюкзак разбирать.

Лисица сделала второй глоток.

– И не хочу показаться невежливым, но ты закусывай.

– А я закусываю, – Лисица отхлебнула варенья прямо из пиалки, откинулась назад и облизнулась.

– Сладкое вряд ли подойдет. Где у тебя хлеб? – Единорог осмотрелся по сторонам, но ничего похожего на хлебницу не заметил.

Лисица съехала по стенке, отчего шерсть на затылке забавно взъерошилась.

– В сундуке, – похлопала Лисица рядом с собой по красному коврику. Она тихо засмеялась, икнула и, приподняв голову, сделала еще глоток живой воды.

– Принесу что-нибудь из магазина.

Единорог стал выбираться из-за стола.

– Сидеть! – внезапно рявкнула Лисица, и Единорог сел. – Так-то. Это я здесь хозяйка. Видишь ли, Единорог, вот я тебя уважаю. Нет, ты пойми, я тебя очень уважаю, но, в сущности, ты же конь.

Единорог поморщился.

– Да, с пафосной антенной на башке, но всё равно конь, – вела дальше Лисица. – А Сова… Ей не нужны волшебные прибамбасы, все эти рога, подковы железные… Ты понимаешь, Сова она и есть Сова.

– Кому-то явно хватит.

Единорог попробовал забрать у Лисицы бутылку, но мёртвая хватка неспроста была ее любимым охотничьим приёмом: когти заскребли по стеклу, но лап она не разжала.

Единорог всё же вышел в комнату с прилавком и стал шарить на полках. Пока он заглядывал в коробки и отодвигал банки, Лисица смотрела в стык стены и потолка и видела в седых шиньонах паутины что-то своё, важное, невидимое ни для кого другого. Эврика! Среди мешков с отсыревшей крупой и неколотыми орехами наконец обнаружилось то, что Единорог приметил еще вчера, – свёрток с черствым овсяным печеньем.

– Держи.

Лисица дернулась от неожиданности. Прервав размышления о паутине жизни, она взяла печеньку и стала ее исследовать, как будто никогда ничего занимательнее не видела.

– Держи, – снова сказал Единорог. Лисица поставила бутылку на сундук и с осторожным интересом приняла вторую печеньку другой лапой. Сравнила их размеры, по очереди понюхала, задумалась.

– Жуй, – сказал Единорог и, пока Лисица решала, какую из двух печенек укусить, ловко забрал у нее из-под локтя недопитую живую воду и отправил на верхнюю полку. Сейчас Лисица до нее ни за что бы не дотянулась.

– Утром я за тобой зайду, и мы пойдем к Сове.

Лисица кивнула. Впрочем, ее туманный взгляд не сулил понимания. Она надкусила левую печеньку и стала безучастно жевать. Вряд ли Лисица могла проявить к еде меньший интерес, даже если бы Единорог подсунул ей кусок фанеры. Печенье точь-в-точь напоминало реквизит из одной душещипательной постановки, который Лисица однажды грызнула с голодухи. Чуть без зубов не осталась, но как-то дотянула до антракта. Тогда, как и сейчас, из ее правого глаза катилась слеза, прокладывая дорожку на шерсти. Зрители были тронуты. Лисица надкусила второе печенье.

– Не плачь, – сказал Единорог. – Мы обязательно ее найдём, обещаю.

По лисьей морде покатилась вторая слеза.

– Я неудачница. Я допилась до состояния чучела. И кто у меня купит такое черствое печенье-е-е?

Единорог погладил её по голове. Не выпуская надкусанные трофеи, Лисица свесила лапы с сундука и, зевая, сказала: «Одеялко». Единорог решил было, что ослышался, но запрос повторился громче и протяжнее. В третьей комнате, оказавшейся спальней, нашлось одеяло в мелкую мышку.

Дожидаясь, пока Лисица уснёт, Единорог сполоснул чашки и пиалки в тазу. За звоном посуды не было слышно, как стукнулось об пол каменное печенье. Со вторым ударом лисья душа покинула жаркую кухню и перенеслась туда, где Сова раздавала стаканы с чаем и пела веселые песни. И Лисица жалостливо подвывала ей во сне.