Kitobni o'qish: «В поисках истины»

Вступление

Новый 2020 год вся страна встречала фейерверками, песнями, шумны ми застольями. Ничто не предвещало беды. Жизнь действительно была прекрасна. Студенты-заочники Южно-российского института управления филиала Российской академии народного хозяйства и государственного управления при Президенте Российской Федерации готовились к очередной сессии. В тот день мы сидели в преподавательской на кафедре и обсуждали результаты, с которыми студенты подошли к экзаменационной сессии. Методист и наш верный помощник Валентина Васильевна Копысова проверяла аттестационные ведомости. Неожиданно в кабинет вошла Ирина Викторовна Великодная – талантливый преподаватель кафедры политической психологии и педагогики. Обычно она жизнерадостная и уравновешенная, но в тот день была встревожена. Оказалось, что её сын, студент колледжа политологии, победивший в конкурсе юных политологов России, вернулся из Москвы с заслуженной наградой, но с температурой. Конечно же, мы стали давать советы. Выслушав нас, Ирина Викторовна поспешила домой. Через некоторое время она позвонила и рассказала, как они общественным транспортом добирались до больницы и сына госпитализировали для обследования, так как в Москве свирепствует эпидемия коронавируса. Выслушав преподавателя и не успев даже обсудить, что произошло, мы получили сообщение, что объявлен карантин во всех учебных заведениях страны и буквально на следующий день начинается подготовка к дистанционному обучению. Как «гром среди ясного дня» прозвучал приговор – работаем в системе дистанционного обучения (СДО). Приказы не обсуждаются, и поэтому, хотя в институте и не были готовы к таким формам обучения, началась срочная загрузка в систему дистанционного обучения лекций, семинарских занятий и тестов. Трудности заключались в том, что некоторые преподаватели, у которых возраст был за шестьдесят, не были «дружны» с компьютерами. Для многих из них слово «вацап» напоминало фильм об инопланетянах. Им пришлось срочно осваивать компьютерные формы обучения. Деваться-то некуда.

В такие периоды четко вырисовываются характеры и поступки руководителей учебных отделов. Особенно в творческих коллективах, где одни быстро и продуктивно справляются не только со своими проблема ми, но и бескорыстно заботятся о коллегах по кафедре, пытаясь помочь преодолеть временные затруднения. Благородство коллег поддерживало многих. Все старались не подвести кафедру. Уже через неделю были за гружены в систему дистанционного обучения необходимые материалы. Работали до изнеможения. Но сколько было радости, когда все было готово к проведению занятий, которые возобновились дистанционно.

Теперь можно было поразмышлять, как в эти тревожные дни рождалось творческое содружество преподавателей и студентов. Парадоксально, но увеличилась «посещаемость» заочников, которые часто пропускали занятия. Так, студенты двух групп, у которых по расписанию был зачет, буквально на следующий день карантина по электронной почте стали присылать преподавателю содержательные доклады на заданные темы и получали заслуженный «зачет». Творческий порыв в период неожиданной вирусной пандемии поражал и радовал. Правда, иногда возникали сложности с освоением дистанционной системы обучения. Тогда студен ты и преподаватели помогали друг другу. На глазах рождалась особая атмосфера, которая выявляла то «вечное и мудрое», что многие в повседневной потребительской суматохе жизни стали забывать. А именно: коллективную поддержку и помощь другому.

Случилось непредвиденное: авторитет преподавателя вырос, а студенты почувствовали свою значительную роль и стали его союзниками и помощниками. В этом коллективном порыве рождалось нравственное взаимодействие личностей, так как духовный настрой определял союз студента и преподавателя. Педагогический талант, житейский опыт преподавателя и владение компьютерной техникой студента соединялись в непреходящие ценности коллективного воспитания. А это, пожалуй, самое важное в преподавательской и творческой деятельности. Ведь преподавателя кафедры политологии, который обучает и воспитывает будущего политика, государственного руководителя, можно сравнить с копателем колодца: чем глубже его колодец, тем чище и прозрачнее вода в нем. А ведь колодец можно сделать и «поформальнее», и мельче, с мутной водицей. Однако только глубина творческих отношений и полу чаемых знаний дарит радость познания, которое во многом зависит от человеческих отношений, особенно в периоды кризисов.

Счастье, успех, да и жизнь преподавателя часто зависят от творческих достижений студентов. Его преподавательская судьба связана с их вдохновленными лицами, судьбами, поступками. Поэтому истинный преподаватель всегда думает об итогах своего труда. Если его бывшему студенту нужна помощь, он ее окажет, если студент добивается успехов, то от души радуется этому и гордится им.

Эта традиция была заложена преподавателями предшественницей нынешнего филиала – Ростовской высшей партийной школы, а также Северо-Кавказской академии государственной службы. Многие её выпускники и сегодня трудятся, оправдывая наказ своих талантливых педагогов, которые завещали им быть честными, трудолюбивыми, принципиальными, какие бы трудности ни возникали на их жизненном пути.

Выпускники часто вспоминают студенческие годы, и, конечно же, своих преподавателей. Мне вот вспоминается наказ профессора Дмитрия Петровича Зеркина – воспитывать талант, любить людей, несмотря на то, что это свойство врожденное, а способность нести знания людям – важное и необходимое. Вот это качество ученого необходимо было постоянно восполнять. Он сам старался всю свою нелегкую жизнь следовать этим требованиям и учил этому своих студентов. Хотя судьба его напоминала зигзаг с крутыми поворотами.

Эта книга о людях, которых я знала и которые оставили заметный след в науке и обучении студентов. Каждый из моих героев достоин от дельной книги. И я очень надеюсь, что со временем такие книги будут обязательно написаны.

1950 – 1985 годы

Я не стыжусь, что в Советском Союзе родился,

Не проклинаю советские семьдесят лет —

Наоборот, я всегда очень сильно гордился

Тем, что в великой стране появился на свет.

Михаил Крюков

Прозорливый учёный

Имя доктора философских наук, профессора Дмитрия Петровича Зеркина хорошо известно в научном мире. Кто-то считает Дмитрия Петровича излишне строгим и требовательным к людям. Кто-то не разделяет восторгов в отношении его научных заслуг, считая их завышенными. Мне же Зеркин открылся как яркий талантливый педагог и ученый, радость встреч с которым до сих пор живет в моей душе. А произошло это так…

«Разнарядка»

В Ростовский областной комитет по телевидению и радиовещанию, в котором я работала, поступила «разнарядка» из обкома партии – направить на учебу в высшую партшколу «передовика производства».

– Это кого же? -стали переглядываться журналисты, ведущие телепрограмм, режиссеры и операторы. – У нас все передовики, все достойны.

Председатель Комитета Владимир Федорович Миняйло вызвал меня.

– Вот что, Ольга Васильевна, мы остановились на вашей кандидатуре. Подучитесь немного, а потом возвращайтесь! Такие принципиальные и целеустремленные люди нашей парторганизации нужны.

Возражать не стала, хотя расставаться с любимым телевидением даже на время было трудно.

– Только вот что, Ольга, – Миняйло встал из-за стола и подошел ко мне, – есть одна просьба. Учиться в нашу ВПШ едет группа журналистов из других городов. Встреть их на вокзале. Они ведь нашего города не знают. Расскажи, покажи, до места проводи.

Я улыбнулась.

– Хорошо, Владимир Федорович, встречу!

Обещание я выполнила. Встретила коллег. Проводила до партшколы.Сдала в приемную комиссию свои документы.

– Через день – начало занятий, – предупредила темноволосая женщина средних лет, принимавшая заявления. – Просьба – не опаздывать!

– Не опоздаю, – улыбнулась в ответ. – Нет у меня такой привычки.

Первая встреча

И вот наступил первый день учебы. Что ждет меня в стенах ВПШ? Буду ли рада крутому повороту жизни, когда из практикующего тележурналиста превращаюсь в студента?

Волнуюсь, когда впервые вхожу в аудиторию. На лицах одногруппников светятся улыбки. Смотрю на них, и волнение уходит. Все будет хорошо. Учеба здесь мне обязательно понравится.

И точно… Занятия в высшей партийной школе оказались интересными. Каждый день давал новые ростки знаний. Расширялся мой кругозор. Но главное – в ВПШ я встретила ярких и талантливых преподавателей, с которых потом всю жизнь старалась брать пример. И одним из них был Дмитрий Петрович Зеркин.

Дмитрий Петрович вошел в аудиторию стремительной походкой. Остановился возле преподавательского стола, строгим взглядом оглядел нас. Потом улыбнулся и сказал:

– Ну что ж, надеюсь, все на месте. Начнем!

С первой лекции нас захватил необычный темперамент его речи. Привлекло его умение не читать материал, а вести диалог, обсуждать главные проблемы тех дней. Записывать что-либо было бесполезно. Каждая новая мысль Зеркина, высказанная вслух, вызывала бурный интерес аудитории. Мы пытались вначале осмыслить услышанное, а потом сделать пометки в тетрадях. А Дмитрий Петрович тем временем развивал мысль все дальше и дальше, увлекая за собой. В итоге тетрадные листы оставались чистыми, а в наших умах шла напряженная работа по обдумыванию услышанного. Мы понимали, что с нами беседовал прекрасно эрудированный ученый, стремившийся побудить нас смотреть на события глазами исследователя. И мы старались взглянуть на проблемы его глазами, отыскивая в них общие черты и особенности. Мы учились этому.

Воплощение мечты

Дмитрий Петрович мало рассказывал о себе, хотя мы, журналисты, пытались узнать, как прошло его детство? Где он учился? Как стал ученым?

– Эта информация к теме занятий не относится, – сухо отвечал Зеркин. Он словно боялся впустить чужих людей в свою личную жизнь, уходя в глухую защиту. И это не очень вязалось с тем образом яркого, красноречивого педагога, которым он представал перед нами во время лекций. И все же кое-что о его жизни мне удалось узнать.

Родился Дмитрий Петрович 11 августа 1923 года в небольшом селе Нижний Авзян (Башкирия), заселенном преимущественно русскими. В настоящее время там проживает менее двухсот человек.

Когда учился в школе, то мечтал о высшем образовании. Однако получить его не успел. Грянула война, и Зеркин в июне 1941 года ушел на фронт. Служил в авиационном полку механиком по вооружению. Хорошо служил, добросовестно. Из рядовых стал сержантом, а в октябре 1944 года был награжден медалью «За боевые заслуги». В скупом представлении к медали сказано, что сержант Зеркин отлично изучил материальную часть вооружения самолетов, безотказно выполнял свои обязанности в любой обстановке. Потом были другие награды, в том числе и медаль «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне»… возвращение домой.

Радость победы над врагом постепенно сменилась вопросами: Как жить? Что делать дальше?

Поступил в Магнитогорский педагогический институт на факультет русского языка и литературы. Сначала на очное отделение, а потом перевелся на заочное. Преподавал эти предметы в школе, а в 1953 году стал аспирантом кафедры философии Московского государственного педагогического института. Узнав об этом, я удивилась. Выходит, в ту пору любовь к литературе уступила место увлечению философией и политологией. Но почему? Как это произошло? Увы, ответы на эти вопросы я не нашла. Вряд ли это случайность. Дмитрий Петрович был всегда осторожен при принятии решений. Думаю, он сделал осознанный выбор и стал блестящим ученым-политологом, чьи научные работы до сих пор высоко ценятся специалистами.

Жизнь, отданная науке

Годы моей учебы в ВПШ выпали на интересное время. Страна бурно развивалась. Строились новые города, фабрики, заводы. Удивительные открытия делали ученые. И главное – люди знали, куда страна движется, что строит. Стратегическая цель была понятна всем – строительство общества нового типа, а вот пути к ней приходилось прокладывать новые. И здесь без рекомендаций ученых было не обойтись.

Именно в это время я познакомилась с научными трудами Дмитрия Петровича. Автор 150 научных работ, в том числе 7 монографий по проблемам философии и политологии, он поднимал важнейшие для политической науки темы: о народовластии, источниках и движущих силах общественного развития, классовых интересах и процессах демократизации общества.

Работы Зеркина выходили ежегодно. Их печатали ведущие научные журналы страны. Его приглашали в различные экспертные советы, на многочисленные научные конференции. Его хвалили, на него ссылались, с ним спорили.

Сегодня, когда Дмитрия Петровича уже с нами нет, мне часто задают вопрос: по-прежнему ли я обращаюсь к его произведениям? Да, обращаюсь! В моей личной библиотеке собраны многие из его работ. И зная это, знакомые вузовские преподаватели периодически у меня просят их почитать. И это нормально. Зеркин – глубокий мыслитель. У него есть чему поучиться.

Говорят, гениальное, как и большое, видится на расстоянии. И это истинно. Прошло более 20 лет с того времени, когда Дмитрий Петрович в своих научных трудах предупреждал власть имущих, что «один из исторических уроков ХХ века для нашей страны состоит в том, что подчинение демократического процесса интересам какого-либо класса, пусть даже составляющего большинство населения страны, порождает превращение демократических отношений в свою противоположность – тоталитарные или авторитарные формы организации власти, формирует широкое поле для проявления, казалось бы, случайных, а на самом деле закономерных парадоксов демократии». Разве он ошибался? Нет!

Сегодня актуальны многие пророческие исследования профессора Зеркина. Среди них: «Человеческий фактор», «Основы конфликтологии», «Объективные законы общественного развития и механизмы их реализации». В работах дается глубокий анализ особенностей видов и форм деятельности различных социальных групп. Жаль, что такие замечательные научные труды выпали из поля зрения философов и политологов. Порой даже неловко становится от того, что давным-давно написанное Дмитрием Петровичем для многих молодых ученых становится открытием. Видя это, нам, ученикам профессора Зеркина, есть, о чем задуматься. Плохо пропагандируем прогрессивные идеи своего учителя. А их множество! И в них остро нуждается российское общество. Кстати, Дмитрий Петрович это отлично понимал. Он считал, что обществу необходима область знаний, которая позволяла бы человеку разбираться в сложнейшей мозаике политических процессов и сознательно действовать, реализуя свои интересы. Об этом вспоминаешь каждый раз, когда видишь по телевидению, как худшие страсти внезапно превращают людей в фанатиков. А ведь политическая наука позволяет бороться с заблуждениями и предрассудками. Именно она помогает трезво и объективно смотреть на происходящие события. Разве с этим кто-то будет спорить?

Объединяющая идея

Однажды на семинарском занятии Дмитрий Петрович спросил нас:

– Как научить человека совершенствовать будущее?

– Для этого он должен получить специальность, овладеть какими-то знаниями и практическими навыками, – ответили мы.

Зеркин улыбнулся и продолжил:

– Ну, хорошо! А как научить его анализировать современные реалии, приходить к общему мнению? В чем корень зла?

– В отсутствии общей объединительной идеи, – ответили мы.

– Да, – оживился Дмитрий Петрович. – Правильно! Только идея должна быть еще и общенациональной, и общегосударственной.

Медленно, но четко формировал он в нашем сознании понимание, что объединительная идея нужна любому устойчивому демократическому государству. Она словно инстинкт самосохранения. Когда есть – государство четко функционирует и контролируется гражданским обществом. Когда такой идеи нет – государство распадается. В этом суть того, что называется общественным договором, который может быть одним из путей разработки общенациональной идеи для решения конкретных проблем будущего.

В конце семинара профессор Зеркин, улыбаясь, вспомнил поучительный пример с цыганом, который пришел на исповедь к священнику. Тот его спросил о том, знает ли он десять заповедей человеческих. Талантливо, образно обрисовал ответ цыгана Хосе Ортега-и-Гассет, испанский философ XX века, в социально-философском трактате «Восстание масс»: «Хотел было выучить, да в таборе поговаривают, что их скоро отменят».

Если нынешнего студента спросить, знает ли он методы анализа современных проблем демократии, которые разработал профессор Дмитрий Петрович Зеркин, то, вероятно, он ответит так же, как и тот цыган.

Спасибо, учитель!

После окончания учебы в ВПШ мое сотрудничество с Дмитрием Петровичем продолжилось. Вдохновленная его примером, я рассталась с практической журналистикой и пошла в науку. Защитила кандидатскую и докторскую диссертации. Стала профессором. Позже мы вместе с Зеркиным работали в Северо-Кавказской академии государственной службы. Дмитрий Петрович всегда поддерживал меня. И эта моральная поддержка очень помогала в трудную минуту.

В девяностые годы при обсуждении моей докторской диссертации на кафедре «Теории и практики журналистики» РГУ возникли противоречия. Некоторые коллеги высказались против взятой для исследования темы «Тенденции развития региональной системы телекоммуникаций». Поникшая, я пришла к своему учителю с просьбой прочитать мой научный труд и высказать свою точку зрения. Дмитрий Петрович, взяв в руки внушительного объема работу, недоверчиво посмотрел на меня и сказал, что был удивлен и обрадован, когда несколько лет назад я защитила кандидатскую диссертацию. Но докторскую? Он с сомнением стал листать работу. Потом произнес: «Ладно! Прочитаю!».

На следующий день, после окончания занятий, выходя из здания факультета, я увидела коляску и сидящего в ней учителя. Он бережно держал в руках мою диссертацию. Улыбаясь, Дмитрий Петрович поздравил меня и сказал, что следует без сомнения её представлять на защиту. А потом добавил, что если бы раньше мог прочитать о некоторых коммуникационных процессах, исследованных в моей диссертации, то иначе сформулировал бы некоторые выводы в своих работах. Такой похвалы я еще ни разу не удостаивалась.

Спасибо тебе, дорогой Учитель, что ты был в моей жизни!

Хрупкая женщина с твёрдым характером

Прекрасен мир небес творенье,

В нем мудро все, как проявленье

Могучей воли и ума.

Красивы солнце и луна,

И птицы в небе, рыбы в море,

Травинка каждая на поле,

Восход, закат и тишина,

Но только женщина одна их краше и милее…

Аристотель

Течет жизнь как полноводный Дон. Уходят безвозвратно годы. Только для Прасковьи Филипповны Руденко возраст не имеет значения. Всю жизнь она была прекрасна. Приятный голос. Слегка застенчивая красивая улыбка. Мужчины терялись в ее присутствии. Богиня! Да только не во внешности было дело. Обаяние Прасковьи Филипповны шло изнутри. Какой-то магнетизм исходил из ее глаз. И когда посмотришь на нее со стороны, не сразу поверишь, что у этой хрупкой обаятельной женщины железный характер. И не сломить ее ни врагам, ни жизненным невзгодам.

Хлебнула лиха Прасковья Филипповна… Семнадцатилетней девушкой она помогала раненым бойцам на Мамаевом Кургане. Потом были другие бои, новые подвиги. Только слишком мало мне рассказывала о них Руденко.

– Да что я? – вздыхая, отвечала на расспросы. – Это народ наш герой. Он выстоял и победил!

О войне мы говорили не часто. Тема возникала обычно в то время, когда в стране чествовали ветеранов. Но порой этот привычный порядок давал сбой: где-то чиновники обидели ветерана, кто-то из руководителей нелестно отозвался о заслугах советских полководцев. С этим мириться Руденко не могла.

– А что вы знаете о войне? – начинала она беседу с таким человеком.

– В атаки ходили? Раненых под огнем выносили? Холод и голод терпели месяцами?

Глаза Прасковьи Филипповны в эти моменты метали молнии. Она кипела от негодования. И я «кипела», если становилась очевидцем таких бесед. Мы словно оказывались на одной волне жизни. А сколько их было подобных волн! Много. Очень много.

Активная жизненная позиция. Как она ценилась во времена социализма! А сколько доставляла проблем?! Не можешь пройти мимо чужого горя? Не проходи! Ищи выход, помогай! И Руденко помогала. Хлопотала за детей-сирот. Просила помочь вдовам фронтовиков. И при этом не переставала учиться и работать. Тяга к знаниям сохранялась у Прасковьи Филипповны всю жизнь. Была убеждена, что остановка в раз витии обязательно ведет к деградации человека. А разве у государств не так? И они, перестав развиваться, исчезают с политической карты мира. Диалектика. Умные люди ее не забывают.

Однажды заглядываю в кабинет Руденко, которая в то время руководила Курсами повышения квалификации партийных и советских работников при Ростовском обкоме КПСС. Никого…

– А где же Прасковья Филипповна? – интересуюсь у секретаря.

– Ищите в библиотеке. Готовится к лекциям. К тому же новые выпуски журнала «Коммунист» пришли. Ей интересно, что там новенького напечатали?!

«Быть в курсе событий», «Идти в ногу со временем»… Эти призывы для Руденко не были формальностью. Да и понятно почему? Если ты не в курсе новых веяний в политической жизни страны и партстроительстве, то чем удивишь партработников, которые приезжают на курсы повышения квалификации со всего юга страны. Пытливые и острые на язык, они своими вопросами могли поставить в неловкое положение даже опытного лектора. И ставили, сами того не желая…

Когда Прасковья Филипповна слышала о таких случаях, она улыбалась.

– А что же вы хотите? – говорила коллегам. – К нам приезжают зрелые, состоявшиеся в профессии люди. Они пустословия не терпят. Серьезно готовьтесь к разговору с ними. Наша задача – помочь им использовать передовые методы теории партстроительства на практике.

В то время я заведовала на курсах повышения квалификации учебной частью. В силу служебных обязанностей посещала лекции и семинары, которые проводили преподаватели. Бывала и на занятиях Руденко.

Она входила в аудиторию легко, даже стремительно. Одета «с иголочки»! На лице приветливая улыбка.

– Здравствуйте, товарищи! – мягким, почти бархатным голосом приветствовала слушателей. И они начинали улыбаться в ответ. Самопроизвольно. Словно бы солнечный луч коснулся их глаз, а слух уловил неожиданно приятный обволакивающий звук. Все, контакт с аудиторией установлен!

Занятия Прасковьи Филипповны запоминались надолго. Ее слова были точны, как стрелы Робин Гуда, а рассуждения всегда отличались глубиной мысли. Это важно в любые времена и для любого преподавателя. Во времена же перемен это важно вдвойне.

Шли восьмидесятые годы. Страна входила в перестройку. Странный период, который я, например, считаю разрушительным. Он поколебал основы государства, в качестве которых выступало марксистско-ленинское учение. И даже авария на Чернобыльской АЭС, с моей точки зрения, результат пресловутой перестройки. Чувство ответственности за свои поступки у людей таяло как снег весной. Начиналась пора экспериментов и предательства. Не все тогда ощутили это в полной мере, а вот Прасковья Филипповна об этом говорила открыто. Она была прозорливым человеком. Да только жизнь есть жизнь. И она заставляла Руденко колебаться вместе с линией партии.

Впрочем, Прасковья Филипповна понимала, что жизнь требовала от партийных руководителей обновления в политическом, социальном, научном и экономическом руководстве обществом. Необходимы новые идеи, новое творческое мышление, чтобы помочь слушателям курсов найти альтернативные способы решения возникающих противоречий. И она их искала, формулировала, предлагала… Именно в то время Руденко совместно с коллективом преподавателей создала систему интерактивных методов обучения, способствующую формированию у слушателей продуктивного мышления. В чем она заключалась? Это вовлечение политиков-практиков в поиск ответов на животрепещущие вопросы. «Есть проблема, давайте решать ее вместе», – предлагал преподаватель. И решали. Причем исследовательский метод оказался настолько эффективным, что после окончания учебы повышавшие квалификацию руководители искренне признавались, что не ожидали от курсов столь полезных для реальной работы результатов.

Безусловно, от преподавательского коллектива зависело многое. Лекции для практиков, имевших опыт политической работы, должны были быть не только эмоционально выразительными, но и аналитическими, с анализом существовавших на тот момент проблем современных политических процессов. «Гибкая, пластичная, всепроникающая мысль и яркий выразительный язык – вот что требуется от нас, – говорила коллегам Руденко. – Давайте же соответствовать требованиям времени!»

Наболевший вопрос – увлечение политической элиты «сменовеховством», то есть проблемами, связанными с рынком. В печати многие теоретики выступали с предложениями внедрять в жизнь усовершенствованную новую экономическую политику: «Даешь рынок! – требовали они. – Он сам решит, чего и сколько людям надо». Но были у этих теоретиков и оппоненты, считавшие, что общество не готово к столь радикальным переменам и отказываться от планового ведения хозяйства нельзя. Сегодня я бы однозначно стала на позицию вторых, но тогда мне, как и миллионам советских людей, хотелось быстрых перемен к лучшему. Когда говорила об этом Прасковье Филипповне, она качала головой: «Ох, Ольга Васильевна, натерпимся мы бед с этим рынком. Ведь на самом деле это шаг назад в развитии общества. Жаль, что вы этого не понимаете?!» Я пыталась отстаивать свою точку зрения. Мол, плановая экономика неповоротлива. Ей не хватает оперативности. И чтобы увеличить, скажем, выпуск зубной пасты, надо ждать нового пятилетнего плана. Руденко грустно улыбалась в ответ: «Надо не отказываться от Госплана, а совершенствовать его работу. Искать пути оперативного реагирования на вызовы времени. И ведь работа в этом направлении идет!»

Как же она была права! Об этом думаю каждый раз, когда студенты просят объяснить, в каком обществе мы живем, что нас ждет впереди? Сегодня у россиян действительно нет четких жизненных ориентиров. Даже ученые затрудняются обрисовать позитивное будущее нашей страны. Не от этого ли в народе и стали популярны различные секты, оккультисты, ясновидящие? У них есть четкое представление о будущем страны. Жаль только, что основано оно не на научных изысканиях.

Многих слушателей наших курсов интересовала проблема сближения классов. Этот процесс в обществе нарастал, но политологи по-прежнему считали, что господство рабочего класса в социалистическом обществе необходимо. Помните лозунг: «Кто не работает – тот не ест!» Только ведь при социализме работали все. И никто не «ковырялся» в мусорных контейнерах, не ютился без жилья в подвалах домов и колодцах тепловых коммуникаций. Тунеядцы, конечно, были, но с ними боролись и пытались перевоспитывать. И большую часть общества это вполне устраивало.

Тогда выделяли два класса – класс рабочих и трудового крестьянства. А между ними была прослойка служащих и творческой интеллигенции.

– К кому же тогда можно отнести директора завода? – спросила как-то Прасковью Филипповну слушательница из Липецка. – Он рабочий или служащий? Или вот министр тяжелой промышленности. Он ведь руководит и рабочими, и служащими. Но разве он относится к господствующему классу?

– Сближение и слияние классов – объективный процесс, – отвечала Прасковья Филипповна. – И со временем рабочий класс объективно утратит свое господство. Мы ведь строим коммунизм. А в коммунизме, наверняка, будет бесклассовое общество.

Вспоминаю те времена, и сердце трогает ностальгия… Да, не все тог да было хорошо?! Может быть, излишне многим помогало наше государство в мире, забывая о собственном народе. Только честности и чело вечности было больше. И уверенности в завтрашнем дне тоже.