Kitobni o'qish: «Транзит»

Shrift:

От автора

Вторая книга более цельная по композиции по сравнению с «Легкой лирой», где объединены и первые стихотворения, и недавние с очень разной тематикой. Стержень структуры – несколько географический. Старая Ладога, Крым, Кавказ, Петергоф.

Но это ни в коем случае не описание путешествий, хотя так может показаться на поверхностный взгляд. Это разные этапы жизни, развития души, связанные с определенной точкой в пространстве. Неслучайно включено в эту цепочку и стихотворение «Транзит», обусловленное пребыванием в больнице. Это тоже перекресток дорог с противоположными направлениями в жизни человека. За бытовыми деталями проглядывает вечность.

Цикл «Петергоф» вызван глубоким потрясением, смертью человека, который сыграл определяющую роль в жизни автора. И потрясающие сады и парки Петергофа помогали пережить этот трагический уход. Своеобразная терапия.

«Старая Ладога» – соприкосновение с корнями, мы все листья… Взгляд в прошлое, которое тоже часть нас самих, какое бы оно ни было.

«Кавказ» – и прекрасный, и трагический… Создан для поэзии. Там и детство, и море, и солнце, и смерть близких. Рай и ад на земле.

«Крым» – часть любовной истории, которая не осуществилась каким-то таинственным образом. Невозвратимость мгновения потерянного.

Путешествие по американским горкам жизни…

Несколько слов о стихосложении. Очень свободное, что и соответствует мышлению, которое плохо переносит ограничения разного рода. Точная рифма – большая редкость. Склонность природная к ассонансам. Нельзя игнорировать и влияние испанской поэзии, к которой автор так пристрастна. Сквозные приблизительные рифмы на протяжении всего стихотворения, например. Не белый стих и не классический… Золотая середина. Хочется надеяться, что такая манера не оттолкнет читателя и он сможет оценить своеобразную прелесть ритма и несколько отрывистой мелодии.

Старая Ладога. Истоки

«Езжу на экскурсии…»

Езжу на экскурсии
Со школьниками.
И разговариваю
С покойниками.
С вещим Олегом
И Рюриком.
Но они меня игнорируют
Прилюдно.
Я, однако, не обижаюсь
И все равно общаюсь.

«Серые небеса…»

Серые небеса.
Пространства ровные,
Ледником выглажены.
Трава
Бледно-зеленая.
Деревья без листьев —
Обиженные.
И иголки на елки
Нанизаны.
Это земля,
Где умирать не больно.
И курган,
Готовый
Для тризны.

«Варяги плывут на ладьях…»

Варяги плывут на ладьях
По Волхову.
Спрятаться, что ли, от них
Мне за елками?
А то устроят охоту
Или облаву
Ради чужих богатств
Или славы…
Что это я несу
Без смысла и толку?
Лучше глаза закрою —
И очнусь в Петербурге.

«Березы дрожат в эмоциях…»

Березы дрожат в эмоциях.
Ели невозмутимы.
Что им создания глупые
И слезливые?
Водитель угрюмый —
Всю дорогу ни слова,
Из Синявино родом.
Лешего из болота
Напоминает породой.
Да ладно,
Лишь бы ехал
И довез до дома.

«Экскурсия в Старую Ладогу…»

Экскурсия в Старую Ладогу
Со школьниками.
Я беседую про себя
С покойниками.
С вещим Олегом и Рюриком…
Но они меня игнорируют
Стойко.
Стоя с щитом и мечом
На берегу Волхова.
А мы копошимся внизу
С фотками.

«Душа русича…»

Душа русича —
Темная,
Словно дерево,
Неуклюжая.
Впала в дрему.
Не буди ее —
Будет хуже.
Выскочит нечисть
На свет божий,
Заверещит, залопочет.
Придется искать волхва
Или воина,
Чтоб успокоил.

«В крепости…»

В крепости —
Рабочие-монголы
Лопочут.
Тележку катят
Со строительным хламом.
А вокруг школьники
Восхищаются храмом
Двенадцатого века.
Но внутрь не пускают.
Фрески боятся влаги и народа.
Зато
Есть иллюстрация
У экскурсовода
Святого Георгия.
Дева ведет на веревке
Дракона.
И все довольны победой
И иконой.

«Чучело викинга…»

Чучело викинга
Стоит в огороде.
То ли насмешка,
То ли идол.

«Я еду со школьниками…»

Я еду со школьниками
В Старую Ладогу
По президентской программе.
«Дай бог ему здравия!» —
Восклицает осетинская мама.

«Бледно-оранжевая полоса…»

Бледно-оранжевая полоса —
На горизонте.
Избушка на курьих ножках —
На болоте.
Обойди ее стороной,
Странник божий.
Там нет ничего хорошего.

«Надену…»

Надену
Языческое колье
В символах солнца.
И станет в моей судьбе
Всё просто.

«Три чахлых березы…»

Три чахлых березы
Перекосились вместе.
Не почва,
А болото.
Гиблое место.
Серые-серые духи
Несутся по поднебесью.
Зачем они это делают —
Спрашивать неуместно.

«Скелеты жалкие палок…»

Скелеты жалкие палок
Торчат из болота.
Светло-рыжая плесень
Позолоты
Травы сухой и ломкой
Ползет полосою
Вдоль дороги.
И туман
Пожирает предметы
Вверху и сбоку.
Лапы темных елей
Захватывают небо.
Что здесь я делаю,
На краю света?
Но никогда не дождешься
От Бога ответа.
Небесные нити,
Земные спицы…
Плетешь стихи —
Бессмысленные вереницы.
До бесконечности.
Зачем всё это было —
Узнаешь у Вечности.

30.10.2016

Возвращение в Текос

Памяти отца

Уеду на Кавказ,
Где в зарослях
Черкесские могилы,
Или дольмены.
Буду бродить я по горам,
Не тяготясь уделом,
Выделенным
Немезидой.
Только в компании
С соседскою собачкой
Белой.
Подозревая, что это
Отец мой
В таком виде
Гуляет со мной рядом,
Словно раньше,
При прежней жизни.
Перебирая события
Несобытийные
Романа неудавшегося,
Утешаясь тем,
Что все-таки
Здесь не Испания.

22.05.2017

«Здесь всё пронизано тобой…»

Здесь всё пронизано тобой:
И солнца свет, и щебет птичек,
И этот старый-старый дом,
Который уж никто не чинит.
И на рассвете петуха
Крик одинокий и отважный.
И тишина… И тишина —
Словно божественная стража.

31.06.2017

«Черешен сад огромный…»

Черешен сад огромный.
Заброшенный.
Ветки на земле сломанные.
Плоды желто-розовые
И бордовые,
Со вкусом забытым.
Не садовым.
Два бомжа
С бутылем обрезанным
Из пластмассы.
Здороваются,
Усевшись на обочине
Дороги.
В отличие от цивилизованного
Семейства,
Увлекшегося сбором
Черешни
Задаром,
С перспективой продажи
В дальнейшем
На пляжном базаре
Отдыхающим, алчущим
Приобщенья к раю.
А ребенок кричит:
«Когда домой, мама?»
Не отвечает.
Увлеклась
И тянется
За очередной ягодой.

«Травы буйствуют…»

Травы буйствуют
На раздолье.
Больше их не поливают
Химикатами.
Ромашки мелкоресничные
Строят глазки
Редким прохожим.
Ежевика ползет змеей
И царапает
Что есть силы
Зазевавшегося.
Главное – не дергайся.
Будет хуже.
Обращайся с ней ласково —
И отпустит.