Kitobni o'qish: «Эффект бумеранга»
Сюжет книги основан на исторических событиях.
Герои, их судьбы – художественный вымысел автора.
Совпадения с реальными людьми – случайность.
Пролог
Есть только одна вещь на свете, которая может быть хуже Освенцима – то, что мир забудет, что было такое место
Генри Аппель, узник Освенцим
С неистребимой изощрённостью люди веками применяют к своим собратьям различные способы уничтожения, унижения, устрашения. Загоняют друг друга в рабство. Прибегают к пыткам и насилию.
Расизм – апофеоз жестокости человечества. Зародился в эпоху первобытнообщинного строя и с тех пор верно служит своим адептам.
С приходом к власти нацистов в Германии, расизм и ксенофобия1 были введены в ранг государственной политики, согласно которой, народы ранжировались по внешним признакам. В высшей категории значились «истинные арийцы»: немцы, англосаксы, датчане, норвежцы, голландцы, шведы.
Славяне рассматривались как рабы.
К «низшим» слоям населения планеты относились негроидная и монголоидная расы. Евреи, цыгане, метисы, мулаты, больные, немощные считались «untermensch» («недочеловеками») и подлежали истреблению.
Гитлеровцы применяли примитивные, но эффективные способы управления людьми: угрозы, грубую силу, прямое насилие, уничтожение. Сгоняли «недочеловеков» и военнопленных в концентрационные лагеря и умерщвляли.
Для армии рейха немецкие учёные-врачи разрабатывали новые виды вооружения. Испытывали действие компонентов биологического и психического оружия на узниках концлагерей. Выжить удалось немногим.
***
Освенцим – крупнейший из многих лагерей смерти. На Нюрнбергском процессе2 установлено, что в годы Второй мировой войны здесь погибло более 4 миллионов человек. Их сжигали в крематориях. Травили в газовых камерах. Вешали, расстреливали, истязали на каторжных работах. Люди гибли от голода, холода, истязаний в ходе «медицинских» экспериментов.
Сегодня здесь музей. Его экспонаты – бараки, казармы, помещения с одеждой, обувью, волосами убитых. Ежедневно здесь сотни людей получают прививку против фашизма. Это территория боли – место незаживающей раны на Земле.
На юбилей к 75-летию освобождения Освенцима от фашистов, делегаты государств-участников Второй мировой войны собрались здесь, чтобы почтить память погибших.
Начался митинг. Моросил мелкий дождь. Было холодно и сыро. Дул промозглый ветер. В траурной колонне, вместе с детьми и внуками шли бывшие узники концлагеря. Они рассказывали об ужасе и муках, перенесённых в лагере смерти.
Выступали уполномоченные представители стран.
В составе российской делегации присутствовала восьмидесятичетырёхлетняя Таисия Ивановна Звонцова – полковник внешней разведки России. С войной у неё свои счёты. Ей было шесть лет, когда на фронте убили отца. Мать поднимала четверых детей3.
Пожилая женщина, со слезами на глазах, всматривалась в лица участников митинга, произносивших траурные речи. Надеялась услышать слова благодарности освободительницы от фашизма –Красной Армии. Но, увы! Ни одна фамилия так и не прозвучала! Никто не упомянул, что только за освобождение Польши от гитлеровских захватчиков погибло 600 212 советских солдат и офицеров!
…Зажглись свечи. Прозвучал церковный молебен. Траурное мероприятие подошло к концу.
Разъяснилось небо, показалось солнце, засияла радуга. Жизнь на Земле продолжалась!
Глава 1
Препарат «
IC
»
Кадры решают всё.
Люди – это самая уязвимая составляющая любой организации. Квалифицированные работники дорого ценят свой труд. Требуют высокую зарплату. Солидные социальные пакеты. «Белые воротнички» не останавливаются на достигнутом. В поисках лучшего места находят других хозяев, способных платить больше. Продают секреты конкурентам, спекулируют знаниями, опытом, навыками.
Впервые Европа столкнулась с проблемой управления персоналом в середине 19 века, во времена промышленной революции. Рост заводов и фабрик привел к увеличению потребности в наёмной рабочей силе. Возникли мифы о справедливости, которые базировались на принципе распределения богатств между всеми членами социума поровну. Но уже тогда было понятно, что это невозможно.
Люди отличаются друг от друга и, поэтому, логично, что имеют разный доход. Трудовые отношения предполагают классовое неравенство работников и работодателей. В состоянии противодействия и зависимости друг от друга, они обречены на вечный поиск компромисса.
Работники отстаивают свои права. Организовывают профсоюзы. Призывают к борьбе против эксплуатации. Тот, кто платит деньги требует качественного выполнения работ или оказания услуг.
В конфликтах между сторонами трудовых отношений можно долго и много разбираться. Хорошо, если найдётся консенсус. А если нет? Работник и работодатель будут уповать на справедливость. Только она у каждого своя. Следовательно, её нет. В этом состоит философия жизни, которую нужно принять.
***
В 20-х годах прошлого века, сын крупного немецкого промышленника Эммануил Гарвинг блестяще окончил медицинский факультет университета. Наблюдая проблемы с работниками в семейном бизнесе, увлёкся социологией. Проанализировал ситуацию на рынке труда и пришёл к выводу, что умы талантливых и способных людей слабо вовлечены в производство валового продукта.
Акционеры стремятся назначить на ответственные посты доверенных или отрекомендованных лиц. При приёме на работу обращают внимание на три качества: честность, интеллект, инициатива. Если человек лгун – остальное не имеет значение.
Результаты исследований, проведённые Эммануилом Гарвингом, были ошеломляющими. Выяснилось, что при выборе работников, предприятия игнорируют талантливых людей. Предпочитают брать надежных, проверенных и покладистых претендентов. Из боязни натолкнуться на непорядочного кандидата, компании лишаются эффективных специалистов. Тем самым, сдерживают не только своё развитие, но и научно-технический прогресс в целом, на планете.
Гарвинг озадачился идеей создания эликсира, которой бы снимал проблему с доверием: лишал работника амбиций, оставляя не тронутыми разум и способности. Препарат, который должен был превратить личность в идеального раба, получил название – «Интеллектуальный сумасшедший» («IC»).
«Душа отвлекает человека от плодотворного труда. Люди общаются, встречаются, женятся. У них появляются дети. Работники вынуждены думать о своих семьях, бесконечно отвлекаться и, вследствие этого, неэффективно трудиться. Раб не должен иметь души. Душа раба мешает ему обслуживать господина», – рассуждал Гарвинг и нацелил свои исследования на уничтожение души. На вытравление фундаментальных столпов божественной сути человека: веры, надежды, любви.
***
Стремительный рост карьеры Эммануила Гарвинга начался в начале 30 – х годов, с вступлением его в Национально – Социалистическую немецкую рабочую партию, возглавляемую Адольфом Гитлером. Германия нуждалась в суперрабах, способных квалифицированно, без лишних амбиций и эмоций, не отвлекаясь на домашние дела, служить «истинным арийцам».
Идея «IC» была презентована фюреру. Гитлер был впечатлён. Из государственного бюджета молодому учёному были выделены деньги на организацию «клиники».
Перед Эммануилом Гарвингом открылись величайшие возможности гигантской экспериментальной базы из числа «недочеловеков» и военнопленных, загнанных в концентрационные лагеря.
***
Прошло несколько лет опытной практики профессора Гарвинга. Но изобретение «IC» всё время отодвигалось. Действительность внесла свои корректировки.
Выяснилось, что если у человека отнять способность радоваться, то его невозможно побудить к труду. Уничтожение потребности на самом низком уровне, например, отсутствие охоты насытить желудок, снижает желание двигаться, а не то, чтобы делать научные открытия.
В попытке разделить тело и дух, доктор Гарвинг потерпел фиаско. Человеческое тело подчинено душе. Оно живёт не только в силу физиологических потребностей. Душа – двигатель тела. Стремление к любви даёт силы, создаёт желание становиться лучше. Вера исцеляет. Надежда окрыляет. Мудрость оберегает от опасности и ошибок.
Божественный дух переплетен с плотью человека настолько тесно, что существование одного невозможно без другого. В своих экспериментах, Гарвинг добился лишь только побочного эффекта – стёр у подопытных память. Из людей сделал овощи. Как малолетних детей, их пришлось заново учить элементарным вещам: брать в руки предметы, сидеть, ходить, принимать пищу.
Гарвинг пришёл к неожиданному выводу, что для управления человеком не нужно «замахиваться» на великое – убивать душу. Достаточно воздействовать на память. Умело манипулируя врожденной способностью сохранять и воспроизводить в сознании навыки, знания, опыт, можно творить с людьми многое, если не всё, что угодно. Ограничение памяти превращает личность в безынициативного исполнителя – это как раз то, что нужно!
Опыты по увеличению памяти не показали значительных результатов. Но эксперименты по её сокращению и полному обнулению шли с большим прогрессом и, потенциально, имели гигантскую нишу потребителей из числа работодателей, которые мечтали стереть конфиденциальную информацию из головы работников.
В 1945 году лаборатория Гарвинга вплотную приблизилась к изобретению препарата «IС». Название осталось прежним, но теперь оно было нацелено на регулирование функций головного мозга, отвечающих за память.
Амалия Гарвинг
Амалия Гарвинг была поздним и единственным ребенком доктора медицины, немецкого профессора Эммануила Гарвинга. Её детство прошло среди ухоженных кварталов Дрездена. Богатые улицы, дома в барочном стиле, дворцы, музеи, лучшие архитектурные, художественные и исторические ценности были для дочери профессора родными и привычными.
Огромная квартира, в которой прошло детство дочери профессора медицины, находилась в старинном доме, вблизи замка-резиденции саксонских правителей. Друзья Амалии – дети высокопоставленных персон рейха пользовались всеми благами цивилизации.
Амалия воспитывалась в обстановке, достойной положению принцессы. Близкие не чаяли в ней души. Отец посвящал ей свободное время, баловал подарками, путешествиями, вниманием. Дочь платила отцу любовью и преданностью. С нетерпением ждала из длительных командировок. В разлуке рассматривала и целовала его фотографии.
Отцовские письма хранила, вместе с другими ценностями – ракушками с африканского побережья, засушенными махаонами и самодельными браслетами из бисера, сплетенными бабушкой.
В 1939 году, в ходе Второй мировой войны была оккупирована Польша. На землях, присоединенных к территории Третьего рейха, в короткий срок были возведены концентрационные лагеря. В 1941 году, в один из них – «Аушвиц», в 60 км от Кракова, вблизи города Освенцим получил назначение Эммануил Гарвинг.
***
Амалия часто слышала слово «война». Но значения ему не придавала. Как нечто далёкое и мало касающееся явление, оно существовало вне её жизни. Мама также встречала дочь из школы, они шли на прогулку, готовили уроки. Папа работал. Регулярно приезжал, покупал подарки. Всей семьёй они посещали оперу, театр, музеи. Устраивали пышные приёмы и детские утренники.
В Рождественский сочельник, в канун Нового 1945 года, Амалии исполнилось девять лет. Это был последний праздник в семье Эммануила Гарвинга.
Горели свечи, пахло апельсинами и хвоей. Под ёлкой лежали подарки.
Утро следующего дня Амалия будет вспоминать как границу, шлагбаум, печальный рубеж, за которым началась совсем другая жизнь. Суровая, колючая, полная ненависти, отчаяния и пустоты. Словно злодей из страшной сказки поработал пылесосом и уничтожил всё хорошее, доброе, родное и любимое.
Шумный вокзал. Уходящий поезд. Амалия представить себе не могла, что видит отца в последний раз. Мама плакала, не хотела уезжать. Отец уговаривал её, обнимал, объяснял, что война для немцев проиграна. Приближались советские войска. Оставаться в Дрездене семье нациста было равносильно самоубийству.
С тоской и болью, Эммануил Гарвинг отправлял семью во Францию, в Лион, к матери жены, в надежде сохранить им жизнь. Отец надеялся эмигрировать в Латинскую Америку, выждать, пока «всё уляжется» и забрать их к себе.
***
У бабушки, во французском Лионе, жизнь избалованной немецкой девочки, выросшей в обстановке всеобщего обожания, обернулась кошмаром. Стоило ей появиться на улице, как она тут же оказывалась под прессом ненависти. Совсем недавно она с гордостью называла себя «истинной арийкой», а теперь ей приходилось скрывать свою национальность и происхождение. Слово «немец» во Франции было сродни понятиям «фашист» и «враг».
Высадка в Нормандии американских и британских войск воодушевили французов. В стране поднялась волна небывалого патриотизма. Символы движения Сопротивления – «Красные Маки», генерал Шарль де Голль стали героями Франция. Ими гордились, их уважали.
На девочку посыпались беды и несчастья, которые и взрослому человеку было бы нелегко пережить.
Мама Амалии, приехавшая 13 февраля 1945 года в Дрезден на встречу с мужем, погибла в собственном доме, во время бомбардировки английской и американской авиацией.
Через три месяца мир широко праздновал Победу над фашистской Германией. Париж ликовал! С фронта возвращались солдаты. Люди пришли к мирной жизни. Но для поверженных немцев места не было. Их сторонились, ненавидели и, по-прежнему, боялись.
День Великой Победы на веки превратится для них в траур, национальное поражение, позор, беду.
***
В 1947 году имя Эммануила Гарвинга прогремело на весь мир. Он был осуждён и приговорён к смертной казни, как один из главных фигурантов Нюрнбергского процесса, проходивших по «делу врачей».
Для Амалии эта новость стала новым тяжелейшим потрясением. Шоком. Выстрелом в сердце. Фотографии подсудимых международного суда, с фамилиями, послужным списком преступлений против человечности были растиражированы всеми французскими газетами. Жизнь девочки превратилась в кромешный ад. Друзей и так не было, но после того, как все узнали, чья она дочь, люди отвернулись от неё. Оскорбляли, посылали проклятия. Амалия окончательно замкнулась и боялась выйти из дома.
Бабушке жилось не легче. После недолгих раздумий, она решила покинуть провинциальный Лион. Рассчитывая, что в столице им будет легче затеряться среди толпы, она продала дом и перебралась с внучкой в Париж.
Эрика Стюард
Амалия с отличием окончила школу. Но продолжать учёбу в университете не представлялось возможным. Дорога во все французские вузы для дочери врача – фашиста по фамилии Гарвинг была закрыта. Единственной радостью и смыслом жизни несчастной девушки стало увлечение медициной. Она привыкла сторониться людей. Их давно заменили книги.
Соседи, пожилая семейная пара, наблюдая трудолюбие, аккуратность и прирождённую склонность молодой соседки к химии и биологии, взяли её помощницей в провизорский отдел своей аптеки. Амалия прилежно работала. За четыре года приобрела хорошую практику в изготовлении лекарственных препаратов. Жизнь вроде бы начала налаживаться, но заболела и умерла бабушка – единственный родной человек. Амалия осталась одна.
***
Ей шёл двадцать второй год. В четвёртый раз её не приняли на медицинский факультет. Она вышла из душной аудитории Сорбонны и побрела по набережной Сены. Храм науки, общество магистров, мир высокой медицины отторг её в очередной раз.
Настроение нулевое. Спешить некуда. Амалия остановилась, положила папку с документами на бетонный парапет и стала наблюдать за уткой с утятами, которые карабкались по скользкому берегу.
– Когда рушатся мечты, на сердце пустота? – услышала она незнакомый мягкий баритон. Обернулась и увидела перед собой высокого, ещё не старого господина в очках. Он улыбался и смотрел ей прямо в глаза. Амалии не хотелось ни с кем общаться, а тем более вдаваться в философские беседы. Но мужчина выглядел вполне миролюбиво. Оборвать фразу, или оставить её в «подвешенном» состоянии было бы невежливо, и девушка продолжила разговор:
– Вы попали в самую точку, месье, касательно пустоты.
– Разве поступление в институт не является предметом Ваших мечтаний? – удивился незнакомец.
– Нет! Ну что Вы! Получить профессию врача – это лишь средство для достижения цели. Моя мечта совсем другая…высокая, – произнесла несостоявшаяся студентка.
– Вы интересный человек! – оживился собеседник, – я – Курт Либхнет, по роду деятельности связан с химией и биологией. Имел счастье слушать Вас сегодня в университете. Вы большая умница… Не желаете составить мне компанию и прогуляться?
– Так какая у Вас мечта? – повторил вопрос странный господин, когда они медленно побрели вдоль набережной.
– Я хочу изготовить лекарство против рака, – ответила Амалия, от этой болезни год назад умерла моя бабушка.
– Примите мои соболезнования, – участливо произнёс собеседник и, выдержав паузу, продолжил, – цель у вас, действительно, высокая. Каким же образом, вы намерены двигаться к её достижению, если вопрос с получением дальнейшего образования, остаётся для Вас закрытым?
– Бабушка говорила, «ничто не вечно под луной» и беды тоже. Однажды звёзды сойдутся на небесах, и моя мечта исполнится. Меня не берут в университет…Это печально. Но запретить изучать медицину самостоятельно, мне никто не сможет, – произнесла Амалия.
К ней пришло осознание, что впервые, после смерти бабушки, её проблемы кого-то заинтересовали. Она открыто обсуждает свои планы, а этот посторонний человек слушает. Пытается вникнуть в её дела.
– Я мог бы помочь Вам с поступлением в институт, но для этого от Вас потребуются определенного рода услуги, – произнёс Либхнет.
– Могу я узнать, что Вы имеете в виду, месье? – насторожилась девушка.
– В процессе учёбы возможны мелкие поручения курьерского плана. Меня интересуют результаты Вашей научной деятельности по окончании ВУЗа, – пояснил Курт.
– Месье! Моя фамилия Гарвинг! Я дочь врача, казнённого по приговору Нюрнбергского процесса! – сообщила Амалия страшную правду.
– Я в курсе Вашей биографии! – отреагировал собеседник и вернулся к теме беседы, – Вы человек, наделённый способностями в химии и биологии, с академическим складом ума. У вас талант к медицине. Наше сотрудничество будет касаться этих сфер Вашей жизни.... Вопрос в фамилии. Вы очень ею дорожите?
Амалия растерялась. Ответить «нет» было бы подло, по – отношению к памяти отца, которого она, несмотря ни на что, любила.
Сказать «да» было бы ложью. Из-за фамилии на неё свалилось столько бед, что она с огромной радостью избавилась бы от неё.
Повисла пауза.
– У Вас появился счастливый шанс изменить жизнь к лучшему. Закрыть печальную страницу Амалии Гарвинг. Сменить имя, фамилию, гражданство, место жительства, – напористо говорил Курт, – всё это в обмен на сотрудничество.
Это была удача! Она согласилась.
Так немка Амалия Гарвинг превратилась во француженку Эрику Стюард – студентку медицинского факультета Гамбургского университета.
***
Выучить новую биографию было легко, а выбросить из сердца Эрики Стюарт образ жизни, привычки и состояние души Амалии Гарвинг, оказалось делом непростым. Она, по-прежнему, избегала общения с коллегами и сокурсниками. К комплексу недоверчивого отношения к людям, добавился ещё один: внешность.
Детские светлые кудряшки давно превратились в ярко–рыжую шевелюру. Девушка была вынуждена носить чёлку, чтобы скрыть крутой сократовский лоб. По – детски забавное личико трансформировалось в суровое непривлекательное лицо замкнутой особы. Нос длинноват, губы узковаты, кожа в веснушках. На переносице – массивные очки. У фигуры тоже был конфликт интересов с устоявшимися стандартами женственности. Небольшого роста, тощая и плоская, как подросток, она не вызывала интереса у мужчин.
***
Послевоенная Европа восстанавливалась. Множились предприятия, росло производство и рабочие места. С каждым годом жизнь людей улучшалась. Но война, как тень, не давала забыть о себе. Присутствовала везде и во всём. На улицах городов, в домах, на экранах кинотеатров, телевизоров, в искусстве, быту. Весь мир был пропитан военными воспоминаниями. Стоило прикоснуться к теме прошлого, как неизбежно возникали ужасы тех лет.
Француженка Эрика Стюард чувствовала себя немкой. Как только речь заходила о войне, мысли предательски переносили её на другую сторону баррикад, рядом с соотечественниками – немцами.
Судьба дала ей прекрасную возможность прожить семь лет в ФРГ4. Среди немцев ей было морально легче. Вся нация находилась в одинаковом положении – побежденных зачинателей войны. Они старались не упоминать о ней. Каждый по-своему, индивидуально освобождался от тягостного чувства ответственности за души погибших и невинно пострадавших в ходе самого кровавого события в истории человечества.
***
С Куртом Либхнетом Амалия больше не виделась никогда, но регулярно получала от него задания. Их передавали посыльные. Это были разные люди. Мальчишки, дамы, солидные господа, бродяги, служащие, портные, официанты.
С поручениями она справлялась. Работа на Либхнета не отнимала много времени и сил. Наоборот, он стал заочным куратором для неё, сироты, у которой не осталось на Земле ни единого близкого родственника, способного поделиться мудростью. Он помогал значительно больше, чем просил взамен. По его совету, Эрика в университете стала участником студенческого научного общества. Профессор кафедры биохимии, приглядевшись к талантливой студентке, взял её к себе в лабораторию ассистенткой. Эрика принимала участие в подготовке научных экспериментов на кафедре. Отчёты о научной деятельности факультета биохимии она предоставляла своему заочному куратору.
Как результат умной и выверенной стратегии, в январе 1963 года на её имя пришло приглашение на работу «с высоким окладом» в «серьёзной исследовательской лаборатории доктора Хорна», вблизи Парижа, «на освобождающееся вакантное место лаборанта-исследователя, с перспективой роста до уровня главного научного сотрудника».
Эрика получила одобрение от Курта, касательно переезда в Париж. Отправила по почте профессору Хорну согласие приступить к обязанностям. Дождалась подтверждения, уволилась с кафедры и собралась в дорогу.
***
Совсем скоро «француженка» Эрике Стюард вернётся на «историческую родину», в Париж для того, чтобы строить карьеру, зарабатывать деньги. Если повезёт, то создать семью. Амалия волновалась. Детские и юношеские годы во Франции оставили тяжёлые воспоминания. Но на переезде настаивал куратор – Курт, с которым её связывали обязательства. Ей самой тоже были не безразличны перспективы в лаборатории Хорна: высокий заработок, надежда состояться в профессии и возможность заниматься научной деятельностью.
Всё складывалось, вроде бы, неплохо, но было «но», тяготившее душу. Тень отца – Эммануила Гарвинга. Амалия не верила, что её любимый папа мог кому-то причинить вред. Она считала, что его не справедливо осудили, казнили и думала, что он пострадал, будучи невиновным.
Дочь профессора Гарвинга не могла и не хотела думать, что её отец – добрый, любящий, заботливый человек, мог кого-то убить, а тем более погрязнуть в преступлениях против человечности. Ей вспоминалось, как однажды, он подкармливал бездомную собаку. Подобрал маленького грязного котёнка и принёс домой. Котёнок вырос и превратился во всеобщего любимца, важного кота, по прозвищу Гамлет.
После долгих раздумий перед тем, как направиться на постоянное место жительство в Париж, Амалия решила посетить ГДР5. Пройтись по набережной Эльбы, «Старому городу», Цвингеру, дворцу саксонских курфюрстов и королей.
В ожидании встречи с Дрезденом, она с трепетом пестовала мысль о возможности побывать там, где прошло детство, и она была счастлива.
«Вдруг мне удастся что-то узнать об отце?.. Я приложу все усилия, чтобы собрать доказательства его невиновности и спасу наше честное имя!» – мечтала девушка. Захлестнувшая волна надежды и радости озарила душу.
Амалия собрала вещи в свой старенький Фольксваген и отправилась к новой жизни.
