Kitobni o'qish: «Чухонская повесть»

Ольга Голубева-Сванберг родилась в Ленинграде, живет в Хельсинки, активно занимается как профессиональной, так и литературной деятельностью: пишет стихи, прозу, делает переводы с финского языка. К профессиональной деятельности как программиста, бухгалтера, переводчика, гида, модели, продюсера относится организация фестивалей, межкультурных мероприятий, музыкальных шоу, дефиле. Это четвертая книга автора. Сайт по литературной деятельности www.golubeva-svanberg.ru .

ЧУХОНСКАЯ ПОВЕСТЬ

(Вера остается)

Буду громко смеяться и песни орать,

Беспардонно пугая случайных прохожих,

Город свой на Неве вспоминая опять

И кричать, что на финку совсем не похожа…

С благодарностью Арине Энкель и Олегу Дмитриеву за поддержку как дружескую, так и лингвистическую

Вступлением перед вступлением

Эта повесть уже была опубликована в разных форматах в альманахах, посвященных Финляндии, и сразу скажу, чтобы не мучить читателя, что мой папа ее прочитал, хотя я немного боялась, что не успеет. Я решила оставить без изменений предыдущее вступление от автора, чтобы читателю был понятен побудительный мотив написания. Я оставила без изменения и остальное, хотя меняюсь я, и меняется мой взгляд на многие вещи. Для меня сейчас редактировать текст – это все равно, что вносить коррективы в свои ранние стихи: себя взрослую туда не вставишь, а если и вставишь, то разрушишь очарование простоты.

Моей автобиографией по-прежнему интересуются самые разные люди, поэтому захотелось издать ее отдельной книгой, чтобы не рассказывать всем одно и то же, а просто давать как визитку для прочтения. Прошу помнить, что это художественное произведение: имена персонажей и некоторые обстоятельства изменены.

Вызывало вопросы название: что такое чухонская? Если руководствоваться википедией, чухна – это карело-финское население окрестностей Петербурга, «приют убогого чухонца» находим еще у Александра Сергеевича Пушкина. Когда я захотела перевести название книги финнам и ввела слово «чухонский» в гугле, переводчик выдал два финских слова, которые на русский можно перевести как «питерский финн». Я поняла, что это идеально про меня. Я даже хотела дать второе название книге – «Петербургская финка», но решила все-таки остановиться на подзаголовке «Вера остается»: я совсем не случайно выбрала для героини это имя. Название получилось не однозначное, читатель поймет почему.

Книга для моего отца

От автора

Так часто бывает: победы, награды, звания, призы, медали – ради одобрения или внимания единственного человека. Вроде бы для всех, а на самом деле для него…

Мою первую книгу мой отец не осилил, вторую, заинтересовавшись тем, что распродана первая, – прочитал и даже сказал, что написана хорошо, только «не для него». И тогда мне стало интересно: а что для него? Я не пишу исторические романы и детективы – то немногое, что он читает. И все-таки мечтаю написать книгу для своего отца.

Папа любит меня, а моя жизнь очень тесно связана с Финляндией. Я живу здесь уже 25 лет, а отец по специфике своей работы – невыездной. Он никогда не был у меня в гостях, как, впрочем, и заграницей вообще. Теперь уже понятно, что никогда и не приедет. На девятом десятке люди не очень рвутся путешествовать по миру. Он даже никогда не держал в руках свой загранпаспорт, потому что его просто никогда не существовало. Бывает же такое. А мой финский паспорт пестрит отметками не только российской таможни, но и других государств мира. Мне легче перечислить страны, где я не была, чем те, где была.

Отец никогда не прогуливался даже до ближайшего приграничного города Лаппеенранта, до которого рукой подать и который не посетил только ленивый петербуржец. Папа не знает, что это за страна, в которой живет любимая дочь, он никогда тем не был и не будет. Конечно, лучше один раз увидеть, чем прочитать. Но другого выхода нет.

Жили-были в краю Тысячи Озер…

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. УГОЛ ЗРЕНИЯ.

Вера часто вводила людей в заблуждение своей внешностью. "Блондинка и дурочка", – думали про нее. А что еще можно думать про девушку с натуральным окрасом светлых, как белая ночь в Петербурге, и длинных почти до пояса волос, с лебединой шеей, ногами, бесконечными, как автомагистрали ночью, и стройными, как портик Эрмитажа, с золотым сечением во всех возможных и невозможных пропорциях тела? Вряд ли, сразу придет на ум физико-математическая школа и красный диплом института.

Однако Вера была одной из лучших учениц с аналитическим умом и развитым воображением, побеждала на районных и городских олимпиадах по физике и математике, на конкурсах чтецов, танцоров и художников.

Сейчас, глядя на традиционный финский пейзаж за окном, Вера высчитывала, насколько изменился угол зрения на него по сравнению с десятью прошедшими годами. "Градусов 30? 40? Да нет, все 50, а то и 60 будет. Это все-таки был соседний дом".

Вера занималась сейчас геометрией совсем не от страстной любви к ней, а чтобы справиться с навернувшимися непонятными слезами, мешающими смотреть на эту повзрослевшую на десять лет березу, погрузневшую тропинку к озеру, поседевший берег в камышах… Много долгих томительных лет в самом разном настроении изучала она этот пейзаж за окном, он то радовал ее, то наводил тоску, он стал желанным и надоевшим, как дальний родственник. А потом больше десяти лет она не видела его, не вспоминала и не скучала. И вот сейчас смотрела на него из окон соседнего дома, и воспоминания захлестнули ее, как одинокую лодку в бурную штормовую ночь…

Глава 1

Обычную восьмилетку Вера закончила в Ленинграде. Учиться было легко. Особенно хорошо ей давались точные науки. Учительница математики вообще души в ней не чаяла, Вера говорила ответ, едва преподаватель успевала дочитать до конца условие задачи. Учительница бы с удовольствием отпускала бы Веру со своих уроков, но боялась директора, поэтому просто разрешала брать Вере с собой на уроки рукоделие. С физикой тоже все было замечательно, и Вера уже привыкла к своему статусу «одного из лучших аналитических умов школы». Поэтому после обычной восьмилетки она понесла документы в физико-математическую школу.

Там все оказалось не так просто. Четверок и пятерок больше не было. Понятно, что в этой школе собрались лучшие аналитические умы района, и ко всем требования были жесткие, если не сказать жестокие. Самой строгой была физичка. У нее на первом году обучения высшей оценкой была «три с минусом». Когда в конце первого полугодия Вера получила, наконец, эту вожделенную оценку, она радовалась ей, как новогоднему подарку. Во втором полугодии Вера вышла на твердую тройку, а в конце девятого класса даже стали проскальзывать «четверки с минусами». В десятом классе за первое полугодие Вера получила твердую «четверку», а за годовую контрольную – даже «пять с двумя минусами». К экзаменам Вера готовилась более чем тщательно. Для поступления в институт очень желателен был красный диплом, а для этого надо было получать «пятерки». Просмотрев все экзаменационные билеты, Вера поняла, что знает материал довольно твердо по всем билетам, кроме трех. Именно с них и начала. Она настолько тщательно их проработала, окончательно поняв этот материал, что уже стала мечтать об одном из них на экзамене. Мечты сбываются. Та-да-да-да. Она вытащила именно один из этих трех билетов и получила заслуженную «пятерку», так что, в диплом пошло «пять», и он покраснел от удовольствия.

Надо сказать, что Вера была одаренной девочкой во многом. Пожалуй, единственное, что ей не давалось, это география и ориентация в пространстве. А со всем остальным было хорошо. Еще в первом классе Вера участвовала в конкурсе художественных работ и рисунков ко Дню космонавтики. Верин папа был связан с космосом, Вера любила этот праздник и с упоением, высунув язык, наклеивала на синюю бархатную бумагу вырезанные из конфетной фольги золотистую и серебристую ракеты. В конкурсе участвовали все, даже старшеклассники, а первое место заняла Вера.

После этого через ее жизнь прошло много разных конкурсов, в которых Вера побеждала, но тот был первым, поэтому запомнился на всю жизнь.

Физико-математическая школа была сильна преподаванием не только точных наук, но и гуманитарных. Химию в классе Веры вела народный учитель республики, а литературу – член союза писателей, чьи уроки Вера особенно полюбила. Благодаря своему преподавателю она стала победителем конкурса чтецов и совершенно утратила страх перед чистым листом бумаги (компьютеров тогда не было). Каждый урок начинался с так называемой «десятиминутки»: давалась тема, первое слово или буква, одно предложение, с которого начинается текст, и за десять минут надо было исписать двойной листок. Орфография и пунктуация не проверялись и не учитывались, для этого существовали уроки русского языка, а здесь занимались просто «писаниной». Совсем не удивительно, что бывшие одноклассники Веры легко и свободно излагают свои мысли и владеют словом, некоторые стали литераторами и журналистами, среди них есть даже Золотые перья России.

В институт Вера поступила без проблем. Ей надо было сдать один вступительный экзамен по физике. Попался закон Кулона, который она изложила в квантовой теории. Преподаватель, принимавший экзамен, долго бегал с ее листком по экзаменационной комиссии, а члены ее так смотрели на работу Веры, как будто увидели инопланетян в своем кошельке. Вера даже стала волноваться, все ли с ними в порядке. После экзамена ее сразу зачислили в институт на обучение по специальности «Электронно-вычислительные машины».

Институт Вера тоже закончила с красным дипломом и распределилась в обычное научно-производственное объединение, где можно было бы безбедно существовать до пенсии на приемлемую зарплату.

Возможно, для кого-то и ожидаемо, только не для Веры и ее сослуживцев, в стране грянула Перестройка. Ручеек государственных средств на поддержку так называемой науки стал пересыхать, а потом и вовсе почти иссяк, а вся добротно выстроенная и отлаженная научно-производственная система стала разваливаться. Руководитель лаборатории, где работала Вера, – профессионал высочайшего класса с нестандартным мышлением, недюжинными организаторскими способностями и, как ни странно, христианскими ценностями, создал кооператив, куда забрал всю свою лабораторию вне зависимости от личных успехов и мировоззрений каждого. Вера не чувствовала себя там лишней. Она не только выполняла свою часть работ, связанных с программированием, но и занималась сбором необходимых бумаг для составления заказов и бухгалтерии, установлением контактов и оформлением документов, что всегда любила и умела делать и делала это аккуратно.

Подруга Аня, у которой были финские, а вернее, ингерманландские корни, предложила пойти на курсы финского языка. Мысль показалась Вере здравой: ну не японский же учить, живя в паре сотне километров от финской границы. Язык оказался сложным, но интересным. Разгадывать его секреты было сродни поиску ошибки в заартачившейся программе. Да и компания на курсах была хорошая, остроумная, учиться было весело. Можно было поговорить с нарочитым финским акцентом, посмеяться, находя неожиданные языковые созвучия, типа финского "paha mieli" (пахамиели), означающее "плохое настроение", с нашим прозаичным родным "похмельем". Таких пересечений находилось довольно много. Семантические раскопки приносили Вере удовольствие. По характеру своему она была археологом слов, знаков, снов, смыслов… Курсы стали для нее своего рода отдушиной в череде рабочих будней.

Корочки об окончании курсов после серьезного экзамена были успешно получены и затем мирно пылились среди прочих документов. Между тем, в городе стали возникать и расти, как одуванчики после зимы, совместные предприятия, в том числе российско-финские. Хотя многие из них и пропадали довольно быстро, как те же одуванчики в разгар лета, тем не менее, Вера сходила на пару собеседований. После них она поняла, что ее устный финский, мягко говоря, не очень понятен финнам, а их финский и вовсе тяжел для ее понимания. Пока она рассказывала на финском домашнюю заготовку о себе, финны хоть и с легким напряжением, но все-таки удовлетворенно кивали. Когда же они начинали задавать вопросы и вступать в диалог, всякая иллюзия взаимопонимания пропадала. Вера поняла, что ей нужна языковая практика с носителями языка.

Глава 2

Вера шла обычным маршрутом на работу от метро "Петроградская" на свою Петрозаводскую улицу. Проходя киоск Союзпечати на углу с улицей Ленина, Вера решила купить газету "Реклама-шанс", которая была реальным шансом к поиску нового в жизни. Милый и разговорчивый старичок-продавец, протягивая газету, пожелал Вере хорошего жениха. Об этом в связи с "Рекламой-шанс" Вера никогда не задумывалась. Единственное, что она просматривала в этой газете, – объявления, связанные с деловой жизнью. В этот раз ничего интересного не было. "А что у нас с женихами?" – мысленно и шутя поинтересовалась Вера, открыв соответствующий раздел, и сразу увидела объявление, кардинально изменившее ее жизнь:

"Мужчины из Финляндии и Швеции ищут жен в России".

"Таак, вот так в России разводят… кроликов, – подумала Вера. – Конечно, надо выслать куда-нибудь в конвертике 10, 20, а то и 100 долларов и ждать у моря погоды триста световых лет…"

Нет, выслать просили только фотографии лица и фигуры, краткие сведения о себе и указать знание языков.

Привыкшая все делать точно и аккуратно Вера так и поступила. Ни на что особенно не надеясь и не ожидая перемен в личной жизни, она хотела найти финнов для переписки и практики финского языка как письменного, так и устного.

Вскоре пришло первое письмо от Ари Стенберга. Оно было коротким и информативным, написано разборчивым почерком, печатными буквами. Вера практически все поняла из этого письма, несколько слов посмотрела в словаре и кое-что спросила у бывшей преподавательницы. Ей понравилась аккуратность и вразумительность автора письма. Завязалась переписка. Знание финского языка позволяло Вере писать именно такие лаконичные письма, как писал и Ари. Они стали посылать фотографии, постепенно обмениваясь все новой и новой информацией друг о друге.

А потом последовал какой-то шквал писем со всей Скандинавии. Вера получала письма из Финляндии, Швеции, Норвегии. Видимо, брачное агентство расширило свою деятельность. Письма приходили в основном на английском языке, которым Вера владела слабо. Все-таки задача у нее была изучать финский, поэтому "английские" письма она передавала подругам и знакомым. Были письма и на финском. Только написаны они были или крайне неразборчивым почерком или являлись такими многословными, что читать их Вере было невыносимо, и она сразу откладывала их в сторону. Тем более, она уже привыкла к стилю Ари, этот финский мужчина нравился ей и по фотографиям и по письмам. Поэтому Вера решила больше никому не писать, тем более, что Ари предложил встретиться. Он собирался купить тур и приехать в Санкт-Петербург, только что вернувший себе свое былое имя.

Только после нескольких лет супружеской жизни с Ари Вера смогла оценить весь героизм его поступка. Он, всю свою жизнь проживший в финской глубинке, никогда не бывавший даже в Хельсинки, никогда не видевший ни метро, ни трамваев, ни троллейбусов, не владеющий никакими языками, кроме финского, решился приехать в этот огромный чужой город ради Веры.

Глава 3

Прошло полгода с начала их переписки. Стоял ласковый и беспечный сентябрь. Вера подходила к метро "Балтийская", разукрашенная как индеец-ирокез и обвешенная бирюльками, как новогодняя елка. Не смотря на весь этот антураж, она ему сразу понравилась – почувствовала Вера. Его она тоже узнала сразу. Он выглядел как инопланетянин на чужой земле в этой не к месту простой и удобной одежде, вобравший голову в плечи под шумящим сводом станции в стороне от мельтешащей воронки людей, готовой поглотить и перемолоть его. Первое, что почувствовала Вера, была жалость к этому человеку и смутное восхищение его стойкостью. Вере захотелось погладить эту большую коротко стриженую голову и прижать ее к себе, что она и сделала, как только они оказались в номере его гостиницы. А он, опустившись на пол и усадив ее на кровать, стал целовать ее колени. Слова им были не нужны. Больше ничего не было между ними, но что-то главное состоялось. Это почувствовали оба.

Поэтому Вера совсем не удивилась, когда на третий день, перед своим отъездом из России Ари сделал ей предложение. К тому времени они уже сносно объяснялись жестами и даже вербально с помощью словаря. Чтобы уточнить правильность понятого ею вопроса, Вера нашла в словаре слова "стать", "жена", и после утвердительных кивков Ари нашла и показала ему слова "думать" и "писать".

После того, как жених уехал, Вера почувствовала, что на небесах главное уже решено. Хотя все оказалось не так легко.

Откуда Вера знала про помолвку, она уже не помнила. Может, учительница на курсах финского языка рассказывала, а, может, читала где-то… Сначала покупаются помолвочные кольца, золотые, но довольно простые, и в кругу близких друзей и родственников празднуется помолвка. А на свадьбу покупаются обручальные кольца. Обычно они дороже, и кольцо жены может быть выполнено с одним крупным бриллиантом или несколькими средними, мелкие и бриллиантовая крошка используются для изготовления помолвочных.

Подумав не очень долго, скорее, для поддержания равновесия во Вселенной, чтобы там не было излишней суеты, Вера написала Ари, что согласна и что он может покупать кольца для помолвки. Она сняла со своего безымянного пальца правой руки колечко, подаренное родителями на 18-летие, провела карандашом по его ребру и сделала оттиск на открытке, потом чтобы не стерлось, обвела кружок шариковой ручкой и отправила Ари. Поэтому приехавший в декабре жених привез кольцо, точь-в-точь подходящее на указательный пальчик невесты, чем были горды все: и жених, и пальчик невесты, и ее родня. Родни жениха не было на помолвке, состоявшейся в декабре в день рождения Веры.

К началу 90-х оформить брак с иностранцем и уехать заграницу стало, конечно, уже легче, но все равно мытарств оказалось достаточно.

Для того чтобы подать документы на оформление брака с российской гражданкой, иностранец должен был приехать в Россию не как турист, а по приглашению и зарегистрировать визу. Приглашение иностранца в страну – тоже процедура не совсем простая.

Начались хождения по ОВИРу и прочим инстанциям сначала одной Веры, а потом совместные с Ари.

В единственном Дворце Бракосочетаний, который регистрировал браки с иностранцами, на приеме у заведующей, которая почему-то весьма неохотно сообщала сведения (видимо, требовался материальный стимул, который Вера не умела преподносить, и на всем долгом и тернистом бюрократическом пути подачи документов они с Ари обошлись без этого), Вере удалось выяснить список документов, необходимых для подачи на регистрацию брака. Нужны были: нотариально заверенный перевод паспорта иностранного гражданина, его виза с регистрацией в ОВИРе по месту жительства и справка из его родной страны, что он в браке не состоит, с апостилем, то есть легализованная по международным нормам. Сбор необходимых документов отнимал силы и время, которого катастрофически не хватало, поскольку Ари приезжал на несколько дней, отпросившись с работы. Официальных переводчиков финского языка в те времена было немного, к ним требовалось заранее записываться на прием, не то, что сейчас, когда за один день можно провернуть все необходимые процедуры.

В ОВИР тоже было попасть нелегко. Вере приходилось отпрашиваться с работы и сидеть в очередях, которые стали привычными даже для Ари. Причем, тот как-то очень легко мимикрировал под русского, и к его располагающему и открытому лицу стекались люди с вопросами, от которых Вера пыталась его оградить, так как по-русски он не понимал, но очень убедительно кивал. Однажды какой-то парень даже рассердился на Веру:

– Что ты за него-то отвечаешь? У него спрашиваю, а не у тебя.

– Так он финн. На каком языке вы с ним будете говорить?

– Финн? Что-то не похоже. Не врешь? Ну, ладно, давай тогда ты рассказывай, что нужно для оформления приглашения.

В первый приезд Ари не удалось собрать все необходимые документы, просто физически не хватило времени. Пришлось опять оформлять приглашение. Процедура была уже обкатанная и знакомая. Второй раз прошло без сбоя. Наконец, все необходимые бумаги были собраны, и "молодые" радостно пошли во Дворец Бракосочетания (опять без подарка). Уже знакомая заведующая встретила их сурово, Вера почувствовала недоброе. Так и есть:

– А что за справку он привез?

– Что в браке не состоит, как вы сказали.

Вера прекрасно помнила, что заведующая называла документ именно так, потому что сразу после приема записала себе все в записную книжку.

– Я вам говорила, девушка, что нужна справка о том, что у него нет препятствий к браку. Это совсем другой юридический документ. Человек может в браке не состоять, но у него могут быть препятствия к браку в виде психических болезней и отклонений и прочего.

Спорить было бесполезно.

Вера опять пошла в ОВИР занимать очередь на оформление приглашения для иностранца. Процедура становилась уже рутинной.

Когда Ари приехал в следующий раз с нужной справкой, в кабинет заведующей входили уже не так уверенно. Предчувствие не обмануло:

– Все документы собрали?

– Вроде все.

Заведующая стала перебирать принесенные бумаги:

– Перевод паспорта устарел, он действителен два месяца.

– Так Ари же не менял паспорт. В нем ничего не изменилось.

– Закон есть закон. Если в ближайшие дни сделаете перевод, приходите ко мне на прием в четверг.

Был понедельник. Во вторник Ари надо было на работу.

В ОВИРе встретили Веру как свою:

– Опять за приглашением?

– Да.

Ари приехал опять. Они снова делали перевод паспорта, нотариально его заверяли, регистрировали в ОВИРе визу. Собрав весь пакет, снова отправились во Дворец Бракосочетаний. Заведующая была в отпуске. Их встретила приветливая и милая ее заместительница. Она посмотрела бумаги. Вроде, все в порядке, только по недосмотру и незнанию Ари на справке об отсутствии препятствий к браку стоял не апостиль, а какая-то другая печать (прошлый раз заведующая это не сказала).

– Ничего страшного, – сказала приветливая работница Дворца, – документ можно легализовать здесь в министерстве юстиции, предварительно сделав перевод в финском консульстве.

– Как же мы успеем? Вы до которого часа принимаете?

– До часу. Я вас подожду, если опоздаете.

Времени было девять часов утра, начало десятого.

Вера с Ари вышли в приемную. "Подожди", – сказала ему Вера по-фински. Он смиренно сел на стул. Вера отошла к окну:

– Значит так, Господи. Если ты не хочешь этого брака, мне не надо так долго это втолковывать. Если нет значит нет, я не выйду замуж за этого человека. Однако последнюю попытку я сделаю. Если сегодня у нас не возьмут документы, больше попыток делать мы не будем. Останемся друзьями.

После этого Вера глубоко вздохнула, подсела к Ари и стала объяснять ему все трудности предстоящего дня (словарь всегда был с собой):

– Послушай, нам надо сделать перевод твоего документа на русский язык в финском консульстве, заверить его там, потом легализовать в министерстве юстиции и приехать сюда до 13 часов. Иначе опять ничего не получится. Мы успеем сделать это, только если будем ездить по городу на такси. Это довольно дорого. У меня нет таких денег. Что у тебя?

Ари достал бумажник и отдал Вере аккуратно сложенные финские марки:

– Сколько надо? Хватит?

Вера взяла все:

– Не знаю. Их надо еще поменять на рубли, так как марки нигде не принимают. И я знаю только одно место, где меняют валюту на рубли. Сейчас мы поедем туда на такси на те рубли, что есть у меня. А там поменяем на всякий случай все твои деньги.

Ари согласно кивнул.

Время пошло.

Вера абсолютно не нервничала, просто делала то, что надо было сейчас сделать. Валюту они поменяли довольно быстро, в финском консульстве пришлось подождать, в министерстве юстиции была заминка, но тоже, в конце концов, повезло, и документ они получили.

Вера посмотрела на часы: 13.00. "Понятно, Господи. Значит, не судьба". Они все-таки вышли на Адмиралтейскую набережную, остановили машину и поехали к Горьковской. Когда они высаживались у Дворца Бракосочетаний, времени было 13.27.

Милая женщина-заместитель заведующей их ждала. Вера не поверила своим глазам:

– Вы нас ждете?

– Я же обещала.

– Этого не может быть.

Она взяла все документы.

– Могу предложить на выбор три даты: 6 мая, 10 мая и 30 мая.

"Уже май, – пронеслось у Веры, – а мы думали, что справим свадьбу зимой. Вот как все затянулось. Еще говорят, что в мае только маяться. Мы уже достаточно помаялись".

– Ну что ж, берем май, – вслух сказала Вера. – Вопреки всему. Больше ждать не будем.

– А число какое?

Вера посоветовалась с Ари, ему было все равно.

– Тогда самое раннее: 6 мая. Сколько можно ждать. А вам огромное спасибо!

Когда пришли домой, Вера посмотрела в календаре: 6 мая – День Георгия-Победоносца. Так победим! Пора было готовиться к свадьбе.

Лирическое отступление

Прабабушка Домна безумно любила своего мужа – Вериного прадедушку Федора. В данном случае «безумно» отнюдь не преувеличение и не образ. Федор погиб во время Первой мировой войны на Германском фронте совсем молодым. Домна дожила почти до 100 лет. Вера смутно помнила парализованную безумную старуху, называвшую меня «пацаненком». У прабабушки после смерти мужа началось воспаление мозга, после которого она выжила в прямом смысле слова, но «выжила из ума». Она не помнила кто ее дети, внуки, правнуки, какого они возраста и пола. Путая и забывая всех и вся, она, тем не менее, помнила подробности совместной жизни с Федором, мельчайшие черточки его характера, слова, когда-то сказанные им. Бабуся (как ее называли домашние) была очень набожной, во время православных постов она сидела только на воде и хлебе, не позволяя себе ничего лишнего. Она никогда не снимала с себя огромного серебряного креста, который ее дочь, бабушка Веры – жена партийного руководителя, хотя и крещеная, после смерти Домны прятала в ящике комода, и который – так сложились обстоятельства – все-таки надела незадолго до смерти. Бабуся в последние годы своей жизни не вставала и даже шевелилась с трудом. Вера помнила замолкавшие при ней или переходящие в шепот, отчего казавшиеся еще более зловещими, разговоры о пролежнях бабуси.

Все, что интересовало Домну, это ее воссоединение с Богом и Федором. Фотография погибшего мужа стояла на комоде в другом углу от кушетки, на которой лежала парализованная бабуся, и достать портрет со своего места она никак не могла. Тем не менее, каким-то непостижимо-мистическим образом к несказанному удивлению окружающих фотография прадеда оказывалась у Домны под подушкой. Бабушка Веры забирала ее оттуда, расправляла и ставила обратно на комод. Через какое-то время фото опять оказывалось у прабабки. Она была верна своему Феде всю жизнь и любила его до самой смерти.

Эту фотографию Вера потом привезла с собой в Финляндию. На ней – двое, оба в военной форме царских времен, в головных уборах с надписью «4.Ф.». Один – красавец-брюнет со щеголеватыми усиками, второй – блондин с простоватым лицом и мелкими чертами. Прадед Веры – конечно, первый. Видимо, эта фотография так долго и часто была у Веры перед глазами, что в молодости ей нравился только такой тип мужчин. Второй служивый никогда особо не привлекал внимания Веры, и она всегда впадала в крайнее недоумение от вопроса знакомых: «Кто из них твой прадед?».

У Веры хранится увеличенное и слегка обрезанное фото, хотя на оригинале была надпись «Uleaborg» . Это шведское название города Оулу. Фото сделано там. Удивительное дело, прадед служил в Финляндии, в городе Оулу, а Вера тоже побывала там неоднократно, даже гостила у своей подруги. Такую необычную петельку проделала судьба ее рода.

На фото у прадеда забинтован палец, бабушка рассказывала, что Федор поранил его о косу. Вот так предок «прокосил» Вере дорогу в Финляндию.

Глава 4

На дворе стоял 1993 год, когда "по холодильнику каталось одно яйцо", как говорила мама Веры. Ари это очень быстро понял, и только в первый свой приезд он приехал с пустыми руками. Получив на завтрак это катающееся по холодильнику яйцо и ничего больше, в следующие свои заезды он привозил целые сумки еды.

Так договорились и на этот раз. Поскольку гостей на свадьбе будет немного – человек десять, а с едой и деньгами в России – проблематично, Ари привезет закуски к столу из Финляндии. Все остальное Вера взяла на себя. Оставив непотраченные 150 марок, Ари уехал на месяц, чтобы встретиться с невестой уже на свадьбе. Его родственники на торжество в Россию не собирались, поэтому, по крайней мере, эти хлопоты не стояли на повестке дня.

Времена были трудные для всех, поэтому, составив список гостей, Вера договорилась с ними, что вместо подарка каждый из них внесет свой вклад в подготовку к свадьбе. Это всех очень устраивало. Получилась этакая свадьба в складчину: мама оплатила прокат свадебного платья для невесты, папа – свадебный торт, супружеская пара свидетелей предоставила свою машину для поездки по городу – во Дворец, на Стрелку Васильевского острова, к Медному всаднику и домой. Кто-то купил украшения к платью, кто-то оплатил прическу и макияж, кто-то приготовил что-то к столу. В общем, все получилось без помпы, но мило.

Приехавший Ари счастливо осматривал красавицу-невесту и все, приготовленное для торжества.

Вера практически не спала накануне свадьбы, ей мерещилось, что заведующая Дворца находит новые придирки, чтобы их не зарегистрировать: или длина платья не та, или кольца не подходят, или в день свадьбы надо бежать за получением еще какого-нибудь документа. Да, кольца у них, действительно, были не те, вернее, те же самые – помолвочные. Видимо, Ари так поиздержался на все эти поездки в Россию (тогда Вера еще и представить не могла, как он поиздержался), что предложил купить обручальные кольца попозже. Надо сказать, что это попозже так никогда и не наступило. Всегда, когда они вспоминали про обручальные кольца, предстояла какая-то более насущная покупка.

Не смотря на мнительность Веры, церемония бракосочетания прошла замечательно, поездка по городу была запоминающейся, фотографии получились качественные и красочные (тоже чей-то подарок). Праздничный стол оказался отменным, благодаря готовившим гостям, финскому сервелату и прочим экзотическим в ту пору для России финским закускам. Правда, подружки сидели немного грустные. Нет, не завидовали, многие из них уже были счастливо замужем, а просто понимали, что Вера уезжает, если не навсегда, то очень надолго, и уезжает в неизвестность. Одна из них так и сказала Вере: