Kitobni o'qish: «Горький привкус соблазна»
Декабрь, 2019 года
Снежинки хлопьями падали, оседая на волосах. Вечерний полумрак рассеивали городские огни, новогодние гирлянды в витринах магазинов создавали ощущение праздника. Под ногами девушки, обутыми в красивые черные сапожки на высоком каблуке, приятно хрустел снег. Кругом суматоха и шум. Однако, новогоднее настроение никак не хотело передаваться ей. Она шла неспешно, сморщив бровки на переносице хорошенького, капризного личика. В мозгу вертелась одна и та же мысль: «Она мне позвонила! Эта дешевка посмела мне позвонить!!! Дорогой, даже не представляю, как ты за это расплатишься!» На ум избалованной красотке приходили разные непечатные выражения.
От неприятных мыслей девушку отвлекли веселые аниматоры в ярких костюмах, невольно привлекающие взгляды прохожих. Несколько молодых и энергичных снеговиков с логотипами какой- то незнакомой ей фирмы возле торгового центра обнимались с прохожими и желали всем счастья.
Она не хотела привлекать к себе их настойчивое внимание и постаралась незаметно обойти толчею, чтоб прошмыгнуть к манящему зеленоглазым светом светофору пешеходного перехода на перекрестке. Чуть позади нее огромный снеговик в синем шарфе протягивал руки к ребенку с криком: «Давай обнимемся!»
– Загадай желание, подержись за мою морковку, и оно обязательно сбудется. – кричало совершенно идентичное остальным бесполое белое чудо с большим оранжевым носом, возникая перед ней и перекрывая путь к отступлению.
Она была очень воспитанной барышней, и схватилась за мелькавший перед ней ярко оранжевый нос, боязливо протянув руку в черной кожаной перчатке. Умных мыслей в голове не наблюдалось. Она не хотела ничего загадывать и схватилась за нос веселого чудовища импульсивно. В голове продолжала пульсировать только одно: «Я хочу от него избавиться! Ненавижу! Чтоб он провалился ко всем чертям еще до наступления Рождества!»
Часть ее тяжелых мыслей должно быть отразилась на физиономии, ибо из прорезей для глаз в костюме аниматора на нее вперился недоуменный взгляд. Скромно улыбнувшись снеговичку и пробормотав: «Спасибо», она пошла дальше, оставляя после себя сладковатый аромат малины и мускуса.
Настроение девушки, как это не парадоксально, чуть поднялось. Улыбнувшись самой себе, она шла вперед, размышляя о том, как же это хорошо, когда среди серости будней для кого-то находится место веселью и радости.
До нее еще доносились жизнерадостные крики: «Счастья Вам!», «Давай обнимемся», заставляя губы растягиваться в улыбке. На несколько минут боль унижения отступила, и она продолжила свой путь уже более энергичной походкой. В голове блуждали мысли, надежды и мечты. Девушка улыбнулась. Возможно, грядущий год принесет счастье, каким-то чудом забрав у нее мужа.
Дима откинулся на спинку водительского сидения, чуть прикрыв глаза. Ее движения успокаивали, расслабляли и заставляли его обо всем забыть… О том, что секретарша непроходимая дура, что в машину надо сдать в сервис, пора менять тормозные колодки, которые не ровен час подведут и о Лили… Дима запустил руку в ее темные волосы, задавая девушке нужный ритм. Он расслабился и обмяк. Вдруг, стало совсем хорошо и как-то невесомо.
Девушка резко поднялась и начала приводить себя в порядок, ловкими пальцами застегивая пуговицы на блузке. Дима брезгливо наблюдал за ней. Он не мог объяснить почему, но когда Танюшка завершила свою мастерскую работу, и приятная волна покинула его тело, на него находило противоречивое чувство чего-то гадкого, как будто он нечаянно наступил в продукты жизнедеятельности братьев наших меньших. Ему хотелось избавиться от девушки как можно скорее, чтоб вместе с ней ушло ощущение какой-то омерзительности и грязности всего произошедшего. С Лили такого не было никогда. Ему нравилось обнимать ее, целовать и чувствовать тепло ее тела…
– Тебе понравилось? – вывела его из задумчивости Таня.
– Конечно, лапуля, – устало ответил Дима застегивая ширинку
– Скажи, что я лучше твоей цацы?
– Тебе нет равных, – Дима улыбнулся, глядя на симпатичную молоденькую мордашку, в чем-то он был сейчас совершенно честен.
В голове бродили мысли, что пора бы от нее избавляться, но она так хорошо делала некоторые вещи… Таня кокетливо улыбалась и водила пальцами по его голому торсу. Молодые коготки приятно скребли кожу. В вырезе ее платья мелькала приподнятая грудь. Танечка была миленькой. Миленькой и глупенькой. Немного наивной худенькой девочкой, которая встречалась с женатым мужчиной. Ему была приятна ее молодость, то как она им восхищалась и то, как она его ласкала. Но на сегодня Дима уже устал. И ничего не хотел от нее. И меньше всего он хотел разговоров о своей жене.
– Поедем по домам? – предложил Дима, включая печку, лобовое стекло в машине запотело от не в меру разгоряченных тел. – Мне надо еще жену с работы забрать.
Таня заметно напряглась, но согласилась, молча кивнув. Возможно, в таких случаях девушку должно преследовать чувство, что ее использовали. Да, положа руку на сердце, так оно и было, и чтоб сгладить неловкость Дима протянул ей коробочку с модным яблочным телефоном. Ему казалось, что он должен что-то сделать для нее, что-то дать ей, раз уж он не мог дать ей того, чего девушка от него хотела.
– С наступающим праздником, – сухо комментировал Дима имея в виду предстоящую в скором времени новогоднюю ночь, и не умея красиво об этом сказать.
Таня взяла подарок и погрузилась в его изучение, мельком поблагодарив дарителя. Дима уже не слышал ее. Он просто думал, что пора домой, что его, наверное, уже ждет Лили. Как всегда красивая и холодная.
Колеса со скрипом двинулись, фары освещали падающий хлопьями мокрый снег и нечищеную дорогу. Не смотря на наступление зимы, погода все еще оставалась достаточно теплой. Дима включил радио громче, чтоб ни о чем не думать и ничего не слышать и, конечно же, чтоб избавиться от необходимости разговаривать с Таней. Он просто устал.
Он позвонил ей, дожидаясь, когда она выйдет с работы. Лилия была, несмотря на расхожий стереотип о блондинках, на редкость трудолюбива и на работе постоянно задерживалась. Сразу после свадьбы она заявила, что хочет работать. Уже сам этот факт должен был насторожить Диму. Нормальная жена хочет новые платья, детей и мужу щи варить, а эта работать. Дима часто спрашивал зачем ей это, ведь он в силах прокормить семью, да так, что еще и останется. Она отвечала, что сидя дома сойдет с ума. Разве это нормальная женщина? Которая сойдет с ума целыми днями заботясь о своей семье? В конце концов, он сдался и преподнес ей парикмахерскую. Тьфу, салон красоты. Лили дико бесится, когда он называет ее детище парикмахерской.
Он думал, пусть поиграет в бизнес-леди. Сама потом прибежит в слезах: «У меня ничего не получается, дорогой, помоги мне. Я, кажется, совсем запуталась…». Он бы вытер ее слезы и все встало бы, наконец, на свои места. Не тут- то было. Все у нее складывалось на редкость неплохо, по крайней мере до того сладкого момента, когда она приползет к нему с покаянием в глазах было еще очень далеко. К его бескрайнему сожалению, Лили была салоном увлечена намного больше, чем мужем, и торчать там могла сутками, уверенная, что без хозяйского догляду дело не пойдет.
«Зачем я солидный, состоявшийся мужчина тут стою, зачем она мне? Послал Господь жену. Второй раз на одни и те же грабли», – вздыхал про себя Дима. Ему бы хотелось теплых семейных вечеров, кучи детишек, полный дом гостей, а также всегда свежий домашний борщ. И как не соответствовала его собственная семейная жизнь его идеалу. Лили не любила готовить, не любила его друзей, да и его, как он подозревал, тоже не любила. "Зачем я вообще на ней женился?" – сокрушался мужчина. Его мысли прервало появление женственной фигурки на крыльце красивого современного офиса с яркой вывеской на фасаде. Красивое здание, красивая женщина, красивая машина – отметил про себя Дима. Она торопливо шла к автомобилю, глядя себе под ноги и кутаясь в «меховое манто», как она говорила, или попросту в короткую шубу, как говорил Дима. Пользуясь хорошей погодой она выгуливала новые меха, конец декабря в средней полосе России был теплый, отметка на термометре едва ли опустилась ниже пяти градусов и Лили с удовольствием демонстрировала новый подарок мужа.
– До свидания Лилия Владимировна – услышал она звонкий голос
– До свидания, – ответила она, спускаясь по ступенькам салона с красивыми резными перилами и таким же козырьком.
Лили была чудо как хороша в этот момент и понимала это. Она быстро приблизилась и села в машину. На ее длинных белых волосах блестели снежинки. Ее красивое правильное лицо повернулось, и она посмотрела на него глубокими зелеными глазами. Ощущение гадливости, все еще не отпускавшее его после недавнего минутного удовольствия, отошло на второй план. Дима сразу все понял. Почему женился, зачем тут стоит его машина и что ему на самом деле нужно. Быть рядом с ней.
– Чего стоим? – спросила Лили, снимая длинные кожаные перчатки и обнажая красивее руки с покрытыми ярко-красным лаком ногтями.
Легким, непринужденным движением девушка расстегнула дорогую красивую дамскую сумку из кожи какого-то несчастного животного и убрала туда перчатки. В карманы убирать перчатки нельзя, это Дима знал, вешать сумку на плечо тоже нельзя и держать ее под локоть нельзя – мех портится. Сумку иной раз приходилось нести ему, Диме, и зачем все это он не понимал. Он мог просто купить ей другую шубу.
Дима медленно поехал по городским пробкам. В воздухе висело напряжение. Лили не произнесла ни слова. А он не знал, что сказать. Он не был особо умел с женщинами. Тем более с такими сложными как его жена.
Лили откинулась на кресле.
– Как день? – спросила она.
– Чертовски устал, – привычно ответил он, вспоминая события минувшего дня, – секретарша дура, представляешь, потеряла ключ от сейфа. Вот это как? В четырех стенах! Там все важные бумаги, а у нас сделка. И как я буду ее оформлять? Вот чем забит ее мозг на работе? Меньше надо Альберту Николаевичу улыбаться, больше о деле думать. А ведь у него жена такая умничка! Развели Санта-Барбару в офисе … тьфу.
Он замолчал, вспомнив, что сам не отличался особой чистоплотностью. Участок дороги с наибольшей загруженностью они уже миновали и продвигались намного быстрее. Городские огоньки мелькали как в калейдоскопе, быстро сменяя друг друга. Дима затормозил на повороте. Тормозные колодки скрипнули.
– Езжай медленнее, – попросила Лили. – Куда ты все время так гонишь, видишь ведь, дорога не чищена.
– В автосервис еще надо, – продолжил он, развивать свою мысль, – тормоза скрипят. Сегодня не успел, завтра заеду.
На его телефон пришло сообщение. Дима напрягся, ожидая неминуемого интереса жены. Лили не шелохнулась. Дима облегченно вздохнул. Основной Танин минус был в том, что она не умела соблюдать конспирацию.
«Что будет если она узнает? – думал Дима. – Она от него уйдет? Или простит?" Он скосил взгляд на жену… "Нет, пожалуй, уйдет. Не похожа его Лили на всепрощающих женщин».
– А что в сейфе? Два миллиона в долларах? – со смешком спросила жена не обращая внимания на повторную трель его телефона – Может, Клара Степановна хочет тебя обобрать?
– Завтра разберусь, – буркнул Дима. И про себя добавил, со всеми: с безалаберной секретаршей, надоедливой любовницей и досаждающей машиной.
Лили отвернулась к окну, разглядывая мелькающие в свете фар дома. Ее присутствие рядом успокаивало Диму. Ей даже не обязательно было что- то говорить или делать. Он положил руку на колено супруги. Оно было теплое, под гладкой на ощупь капроновой тканью.
– Сейчас заедем к Альберту Николаевичу, – сказал он, – Если ты не против.
Конечно Лили была против, она не любила его друзей. Все они казались ей самодовольными чурбанами, а уж если они собирались в кучки больше трех это было совершенно невыносимо для нее. Алкоголь, шум, сальные шуточки и нескончаемый мужской выпендреж.
– Ненадолго, – добавил Дима, будто почувствовав настроение супруги.
– Как скажешь, – согласилась Лили, припоминая, что супруга Альберта, не в пример ей самой, отлично готовит, и у нее всегда теплая кухня и свежий, ароматный чай.
Как Лили и ожидала, дом Альберта Николаевича встретил ее теплым уютом просторной гостиной, совмещенной с кухней, наполненной ароматом мяты и ванили. В углу светилась разноцветными гирляндами наряженная разномастными игрушками елка. Совершенно безвкусно, с точки зрения Лили.
– Машенька, – сказал Дима, обращаясь к хозяйке – я оставлю тебе свое сокровище на пару минут, мне надо поговорить с твоим мужем.
– Конечно, я как раз заварила чай, – ответила всегда гостеприимная Мария Петровна. Возле ее ног крутился семилетний мальчуган, который при виде взрослых поспешил сбежать, прихватив на руки пушистого кота.
Хозяйка, женщина лет тридцати пяти, с убранными в пучок светлыми волосами разливала чай.
– Тебе с сахаром? – спросила она
– Нет, спасибо.
– У меня еще шоколад есть, Колька такой любит, с орехом.
Гостеприимная хозяйка достала на стол плитку шоколада, открыла и с удовольствием засунула в рот одну дольку.
– Сто лет такой не видела, – улыбнулась Лили, разглядывая яркую упаковку шоколада из давно забытых времен с изображением трех медведей с известной картины, и резко добавила: – Я давно не ем сладкое.
– За фигурой следишь? – Маша окинула взглядом изящный силуэт Лилии в строгом черном платье.
Девушка странно молчала.
– А я вот, как Кольку родила, так никак не могу войти в норму, – продолжила она, чтоб не затягивать наступившую тишину. Лили посмотрела на немного располневшую фигуру теплой и уютной женщины с мягкими руками и добрым лицом.
– Ничего страшного, – сказала она совершенно искренне, – Маша, женщины чудеснее, чем ты, я давно не видела.
– Скажешь тоже – засмеялась хозяйка. – Вот ты – настоящая красавица. Смотрю на тебя и не могу не любоваться. Ты всегда изумительно выглядишь: макияж, маникюр, волосы… Как тебе это удается?
– Красота придает мне уверенности, – грустно улыбнулась девушка.
– Вам с Дмитрием Василевичем надо девочку родить, на тебя похожую, и тебе веселее будет и ему счастье – две такие красавицы.
Лилия улыбалась, сидя в приятной домашней обстановке, выпила ароматный чай, слушая о том, какие вкусные круасаны начали печь в кулинарии за углом. Время неумолимо шло, завтра на работу, Теплый мятный чай оказал приятное расслабляющее действие. Ноги за день устали от высоких каблуков и ей хотелось домой, поскорее лечь в свою мягкую кровать, а Дима все не возвращался.
– Ох уж эти мужчины, – сказала Лили, – как начнут о делах говорить, из не остановить, а женщина должна сидеть и ждать. Пойду потороплю его.
Лилия бесшумно шла босыми ногами по темному коридору, не зная где включить свет. Хозяйка осталась на кухне, резать баклажаны в овощное рагу. Девушка подошла к приоткрытой двери гостиной, и услышала оттуда напряженные мужские голоса, она, тихонько заглянула в комнату и увидела своего грозно стоящего супруга и нервно трясущегося Альберта Николаевича:
– Я отдам деньги, правда, – говорил Альберт.
– Ты понимаешь, что они нужны мне сейчас? – задал вопрос непривычно жесткий голос ее мужа. – Я уже устал ждать. У меня сделка. Если к этому моменту денег не будет, пеняй на себя.
Дима без тени сожаления смотрел на бывшего друга, а теперь нерадивого должника. «Правду говорят, деньги и дружбу смешивать нельзя. Потеряешь и то и другое», – некстати подумал Дима, резко повернулся и в два шага долетел до двери, распахнул ее, едва не сбив с ног Лилию. Он зло посмотрел на супругу полными гнева глазами.
– Осторожно, – осадила его жена. Дима вмиг как-то осел, и превратился в привычного и мягкого мужа.
– Ты что здесь делаешь? – спросил он, – Я же тебя с Машей на кухне оставил, – добавил он мягче.
– Устала ждать – ответила Лилия и, взяв его под руку, направилась к выходу. – Поехали домой.
И мужчина, как всегда молча согласился, заворожено глядя на ее грациозные движения. Он любил на нее смотреть. Наблюдать, как она идет, как морщит лоб, когда ей что- то не нравится, как блестят ее волосы и как двигаются ее руки. Своей статью она всегда подчиняла его.
Ночью Дима лежал без сна обдумывая дела житейские. Предчувствие чего-то недоброго мучило его. Он долго ворочался, нервничал по поводу предстоящей сделки и думал, а может Лили права? Может он упустил где-то происки врагов? И за его спиной плетется заговор? В который вовлекли Клару Степановну? Или просто обманули его не молодую секретаршу… Её ж обмануть проще, чем младенца. Она такая несобранная, частенько выходит из кабинета, не запирая дверь. И вот кто-то… но зачем? Сделку сорвать? Так он завтра и без ключа сейф вскроет, просто вызовет умельца. Дима хмыкнул.
Зазвонил телефон. «Мать его, – подумал Дима тихонько поднимаясь, чтоб не разбудить жену, – кому не спится…»
Лили проснулась и сонно посмотрела на него.
– Я сейчас, только до работы съезжу, милая, – сказал он, натягивая брюки.
– Зачем? – спросила она изумленно.
– Вернусь и объясню.
Дима ушел, оставив супругу в гневном недоумении. Девушка поднялась и направилась к окну. Честному и порядочному человеку полагается в такое время сидеть дома в теплом семейном кругу. А ее благоверный умчался в неизвестном направлении. Кровь ударила в голову, а все тело напряглось. Пульс девушки бешено стучал. Она вглядывалась в темноту за окном и в свое отражение на стекле. Красивое лицо в обрамлении белых волос. Ей надо было что-то решать. Она в раздумьях опустила голову, затем резко развернулась, не теряя времени, переоделась в джинсы и бесформенный свитер, надев его прямо на голое тело. Уже через мгновение Лили бегом спустилась и стала ловить машину.
«Чертовы бабы, – думал Дима, прогревая машину, все-таки на улице было прохладно, и он зябко ежился, – чтоб я еще раз связался… Все, это последняя капля, надо немедленно от нее избавиться, не дай Боже жена прознает… Она же меня, она же мне… Хотя, ничего она мне не сделает, – шепнула предательская мысль, – посмотрит как всегда, как на насекомое и молча соберет вещи. Даже орать не будет. Как все бабы орут. И это меня убьет… Лучше б орала…» В нервном напряжении он не рассчитал скорость и машину занесло на повороте, а он едва не вылетел в кювет.
Дима остановился возле ультрасовременного здания, где он трудился не кем-то там, а коммерческим директором, чем страшно гордился. Дима вообще много чем гордился в своей жизни. Гордился своим положением, хорошо обставленной квартирой в центре, машиной, красавицей женой. Он считал, что ему можно позавидовать. К своим сорока пяти он немалого добился, чего-то сам, чего-то благодаря везению, чего-то благодаря своевременной поддержке тогда еще живых родителей. Да Дима определенно был счастливчик.
Он вышел из машины и направился к центральному входу, обрамленному светящейся новогодней бахромой. В углу стоял красивый игрушечный шар из белых с красным огонечков. «Не поскупились на иллюминацию в этом году», – мельком подумал мужчина.
Как только он приблизился, на него накинулась девушка в ярком мини-платье и порванных на коленке капроновых чулках. В ней мужчина без труда узнал Татьяну, свою миниатюрную любовницу, правда выглядела она сейчас значительно хуже, чем в их недавнюю встречу. Она повисла на нем, обдавая ароматом дешевого алкоголя, икнула и подняла физиономию с размазанной тушью. Таня пыталась что-то говорить, но так сбивчиво, что смысл ее слов не доходил до него.
Неожиданно вмешался охранник, пожилой мужчина с полностью седой шевелюрой в черной униформе:
– Дмитрий Васильевич, я, конечно, извиняюсь, но она шумела и ломилась в дверь, на всю улицу выкрикивая ваше имя, я беспокоить не хотел, но сами понимаете, вдруг кто… скандал может быть, не так поймут, люди-то всякие есть. А она не хотела угомониться…
– Все нормально, Кузьмич, – успокоил его Дима. – Ты все правильно сделал. Это моя племянница, недавно приехала, учится здесь, никого не знает ещё, вот и обратилась ко мне в трудной ситуации.
Татьяна громко расхохоталась и под недоверчивым взглядом охранника он выпихнул пьяную девицу на улицу, с намерением поскорее затащить ее в машину.
– Не пихайся, папочка, – орала она, – я тебе не твоя краля.
– Заткнись, дура, – зло ответил он и резко дал ей затрещину, с силой запихивая на заднее сиденье черного автомобиля «Ауди».
Машина такси, не привлекая внимания, стояла напротив с выключенным светом фар – так попросила пассажирка. Дима не обратил на нее внимания, быстро срываясь с места, злой, обеспокоенный и немного нервозный он поспешил как можно скорее исчезнуть отсюда. Между тем, в незамеченной им машине, приоткрыв окно, за развернувшейся картиной с совершенно холодными глазами наблюдала его жена.
Дима быстро добрался до совершенно типичного многоквартирного дома, где проживала его любовница.
– Ты какого черта надралась? – спросил он, вытаскивая ее из машины.
– Мать в ночную смену, – не внятно промямлила она.
– То есть, это у нас теперь весомый повод напиться?
– А еще ты меня не любишь. Трясешься над своей крашеной блондинкой, – Таня сплюнула.
– А пьяную я тебя, конечно, буду любить до потери сознания, – Дима хмыкнул и втащил ее в подъезд.
– Вот скажи, чем я хуже? – Таня вяло навалилась на него, в ожидании лифта.
– Всем, – отрезал Дима, нажимая кнопку вызова.
– Всем, значит. Ну, кое в чем я явно лучше, – ухмыльнулась она.
– И в этом тоже нет, – Дима устало втащил ее в кабину лифта, обдавшего Диму характерным запахом грязи.
– Ха, – она засмеялась. Громко и противно. – Сейчас я тебе докажу…
Она опустилась на коленки, расстегивая его ширинку.
– Не сейчас, – попытался остановить ее Дима, но она не слушала его, и уже мастерски принялась за работу. Пока Дима пытался её угомонить, приятное тепло начало разливаться по его замерзшему телу. Дима перестал ее отстранять, он привалился к стене и расслабился. Его взгляд наткнулся на неприличное слово, выцарапанное на стене. «Я же хочу с ней порвать, – думал он, – она же заноза приставучая», – но ее движения не давали ему произнести нужных слов. «Черт с ним, – решил он, – порву с ней завтра СМС-кой».
– Ну, так кто из нас лучше? – она подняла на него пьяные глаза с огромными пластмассовыми ресницами и размазанной по щекам косметикой.
– Она, – выдохнул Дима, схватив Танину голову и заставляя вернуться ее к своему занятию.
С ней было так легко. С ними всеми было так легко. Не надо думать, о том, чтоб ей понравилось, не надо думать причиняет ли он ей боль, не надо думать ни о чем. Можно просто взять, и делать то, что хочется. Он одним движением поднял вялое тело Тани, прислонил лицом к грязной стене лифта и рывком стянул трусики. С Лили он не мог себе такого позволить, с ней он всегда старался быть максимально нежным, любящим, ласковым, чтоб она оценила, чтоб она ответила ему тем же…
– Стерва не благодарная, – пробормотал Дима, хватая Таню за шею, и рывком врываясь в мягкое молодое тело.
– Мне больно, – тихо пробормотала Таня.
Ему было без разницы. Таня пищала и пыталась вырваться. Он скрутил ей руки и разодрал блузку, прижимая голое тело к холодной стене лифта.
«Это ей за то, что она его достала, это за дурацкие вопросы, это за то, что она дура, за то, что лезет в его жизнь, за то, что устроила концерт возле его работы…– думал Дима, – ну и за то, что эта неблагодарная стерва, моя жена, меня не любит». Да, это то, что действительно терзало Диму, и с чем он не мог справиться.
Когда он ее отпустил, из глаз Тани брызнули слезы. Он никогда не вел себя так с ней. Конечно, назвать его нежным любовником было нельзя, он всегда относился к ней потребительски, но никогда не был настолько груб. Естественно, многое в его поведении ее задевало, но она так глупо и по-женски надеялась на что-то, сама не зная на что.
– Вытри слезы и достань ключ, приехали, – сказал Дима застегивая брюки.
Он выпихнул Таню из лифта на залитую светом лампы лестничную площадку. Девушка неловко упала на грязный цементный пол, ее колени некрасиво разъехались в разные стороны. Она глупо пялилась на Диму снизу-вверх, когда он рывком поставил её на ноги.
– Пошевеливайся, прорычал он, сунув в ее руки дамскую сумочку. Девушка начала ковыряться в ней дрожащими руками, на пол со звоном упали помада, телефон и какие-то женские мелочи, гулко отражаясь эхом в пустом подъезде. Она тихо всхлипывала, доставая ключ и вставляя его в замочную скважину.
– И чтоб подобного больше не было, – командирским тоном отчеканил Дима, вталкивая ее в темноту дверного проема, так, что девушка больно стукнулась затылком.
Таня смотрела на него обиженным лицом со слегка припухшими глазами и красным следом на левой щеке. У него не было ни сочувствия, ни жалости к ней. Ничего, кроме брезгливости.
– И, кстати, – добавил он, уходя к лифту, – мы расстаемся. Не звони мне больше.
– Мерзавец, – она выбежала на лестничную клетку прямо в разодранной одежде и нецензурно выругалась. – Я тебя ненавижу, ненавижу, ненавижу… Я тебе отомщу, поддонок! Чтоб ты сдох! – Она зарыдала, крича еще что-то ему в след, но двери лифта сомкнулись, и он уже не слышал.
Утро встретило Лили привычной трелью будильника. Она быстро проснулась, вспомнив о событиях, произошедших накануне. Девушка постаралась отогнать противную мысль вглубь сознания. Она не знала, что делать, как быть, и говорить ли мужу о том, что она видела его с другой женщиной. Сказать очень хотелось, потому что видеть, как этот мерзавец ведет себя как ни в чем не бывало, натягивая на работу новый галстук, было невыносимо.
– Доброе утро, любимая, – промурлыкал он, чмокнув ее в щеку, – я побежал, родная, вставай скорее. Лили зажмурила глаза и плотнее вжалась в подушки, накрываясь с головой мягким одеялом, не желая его видеть, не желая чувствовать его прикосновения, не желая возвращаться в это мир.
Дима же, наоборот, был непривычно весел, и спускался к машине, насвистывая приятную мелодию. Да, он решил проблему с Таней, это его радовало. Она, конечно, ничего, но чересчур навязчива. Это становилось невыносимо. С Альбертом он серьезно поговорил, тому деваться некуда, он вернет деньги. Солнце ярко светило и Диме было от чего радоваться в этот день.
– Доброе утро, Дмитрий Васильевич, – поприветствовала его консьержка, пожилая, и не в меру разговорчивая женщина лет семидесяти.
– Доброе утро, – кивнул он старушке.
– А чегой-то вы, с Лилией Владимировной поссорились что ли? Такая уважаемая, красивая пара.
– С чего вы взяли? – в душу Димы предательски заполз червячок неясных сомнений.
– Так давеча ж порознь воротились.
– Нонна Николаевна, вы что-то путаете, мы же вместе приехали, как это вы не заметили, вы же всегда такая внимательная. Лилия еще была в этом, новом, красивом, в шубе короче, которую я ей недавно подарил.
– Это-то я, голубчик, помню. И манту Лили Владимировны новую помню, вещь, конечно, очень красивая, дюже, должно быть, дорогая. Я про полночь говорю.
«Вот ведь глазастая ведьма, – подумал Дима, холодея в душе. Нехорошие предчувствия начали пробираться все явственнее. – Мышь не проскочит»
– Я было сидела, дремала, смотрела этих, студентов из общежития-то по развлекательному каналу, срамота какая, тьфу, – прокомментировала пожилая консьержка с осуждением. – Потом гляжу: вы вылетели, и значит в машину пошли. А за вами супруга ваша, но только без манты своей новой-то. Куда думаю в такой час нелегкая понесла? Кричу ей, Лилия Владимировна, мол простудитесь, куда в таком тоненьком-то в такую стужу, чай не май месяц, она буркнула, только, что мол не на долго и унеслась. Может, думаю, случилось чего? – старушка пристально посмотрела на него глазами полными живого, любопытного блеска.
При этих словах Дима напрягся и не ответил. Лилия поехала за ним… Или не за ним? Но куда тогда? Наверно очень торопилась, раз без новой шубы, ну или как там она называется. Нона Николаевна выждала паузу, но, так и не дождавшись ответа, продолжила:
– И полчаса, значит, не прошло, а супруга ваша воротилась, я как раз серию одну-то, значит досмотрела. Бедняжка задумчивая какая-то была, белая вся, видно все же продрогла. А чуть позже, и вы подоспели. Случилось чего? – Глаза консьержки смотрели с хитрецой.
– Ничего особенного, Нона Николаевна.
При этих словах Дима поспешил попрощаться. Нона Николаевна смотрела ему в след подозрительным взглядом, в голове любопытной пожилой женщины один за другим возникали вопросы, но ответить на них было некому.
Фигура не молодого мужчины поспешно удалялась. «Лилия следила за ним? Или это просто совпадение, и она ходила куда-то в другое место? – мысли Димы путались. – Какое другое место? В полночь?! За хлебом побежала? И почему она так спокойна? Может она меня не догнала и вернулась ни с чем… Или вообще по своим нуждам выходила… Каким таким нуждам в полночь? Черт, черт, черт… – Хорошее настроение Димы моментально улетучилось. – Ох, не к добру, консьержка на хвосте эту новость принесла, ох не к добру».
Дима полез в карман, включить телефон. Вчера, после инцидента с Танюшкой неприятного, или приятного, он не был точно уверен в формулировке, он выключил его, потому что тот разрывался от ее звонков и гневных сообщений. Не хватало еще того, чтоб жена прочитала. Мало ему проблем. Вряд ли эта надоедливая успокоилась. И точно, не успел экран загореться, как пришло три сообщения, пестрящих неприличными словами, вся суть которых сводилась к тому, что он есть свинья и подлец, и сильно пожалеет, что так обошелся с юным доверчивым сердцем и поплатится еще за свои грехи. В общем, старо как мир. Дима вздохнул, удивляясь полету чужой фантазии и грамматическим ошибкам. Он без колебаний добавил номер надоевшей любовницы в черный список и убрал трубку подальше, отгоняя от себя дурные мысли и настраиваясь на трудный рабочий день.
Здание кипело, люди спешили на работу, здоровались с ним, улыбались и ничего не напоминало о вчерашнем ночном инциденте. Все было таким родным, привычным и оттого успокаивающим. Дима поспешил к лифту, чтобы скорее подняться в свой кабинет и начать что-то делать. Что-то, что отвлечет его от дурных предчувствий.
Решительным шагом Дима шел к по совершенно пустому коридору четвертого этажа, где располагался его кабинет. Дверь секретаря была открыта. Неужели Клара Степановна не опоздала? Вероятно, чувствует свою вину, бестолковая женщина.
Он толкнул дверь с красивой табличкой, на которой золотистыми буквами было выведено: «Коммерческий директор Антипов Дмитрий Васильевич». Диме она нравилась. Как и его просторный отдельный кабинет. И не только потому, что все это было красивое, а все красивое Диме очень нравилось, но еще и потому, что почеркивало его положение, его статус. А свой статус Дима любил еще больше, чем все красивое.
