Kitobni o'qish: «По эту сторону. Дом с секретом и истинные лица. Часть вторая»
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава 28. Особый случай
Уважаемые читатели! Это ВТОРАЯ часть четвертой книги из серии «По эту сторону». Книга разделена из соображений комфортности восприятия – она очень объёмная.
Татьяна узнала о новостях из рёва. Пожалуй, так оригинально ей ещё ни о чём не сообщали…
– Муриночка, ну не плачь… – наперебой уговаривали её и Тишуна, и Шушана.
Тишинор топтался и перебирал собственный хвост, как он всегда это делал в моменты крайней растерянности, а Мураш пытался поплотнее заткнуть уши – Муринка плакала непосредственно над его головой.
– Мой лиишшш! Он уииизжаааит!
Звук «уииизжжж» взмывал в воздухе, покачивался где-то под потолком, а потом стремительно обрушивался оттуда вниз, впиваясь в уши окружающих так, что впору было куда-то отползать. Судя по пышному рыжему охвостью, мелькнувшему в коридоре, Терентий так и сделал.
– Муриночка, а что случилось? – Таня с трудом подавила в себе желание последовать за предусмотрительным котом и приготовилась слушать.
Правда, ответил ей Вран:
– Уртяну Соколовский предложил поехать на Путорана. На плато Путорана – за редчайшими травами. Он же травник, ты знала?
– Нет… Если честно, я как-то и не задумывалась, чем он на самом деле занимается, – растерялась Таня.
– У него, оказывается, исключительный дар поиска трав и какое-то невероятное обоняние на них. Короче, он – талантливый травник, – поморщился Крамеш, пришедший из гостиничного коридора. – И мне его придётся сопровождать.
Крамеш выглядел исключительно недовольным, и Муринка, найдя кого-то, «вовсёмвиноватого», тут же перешла от рыданий к делу:
– Ты! Ты пошему так про моего лиша говоришь? Он шамый лушшший лиш!
– Да ладно… Он обманщик и подлец! – фыркнул Крамеш.
– А шам? – Муринка, в силу возраста, ещё не сильно страдала от того, что о каких-то вещах лучше помалкивать, поэтому в гневе использовала всё, что было под лапами, – был бы кирпич, и его бы швырнула в наглого ворона!
Вот это «а шам» сработало моментально… Крамеш как раз набрал в грудь воздуха, чтобы должным образом ответить наглому детёнышу, но резко, сквозь зубы выдохнул, пнул стул и шагнул к окну – вылететь и не возвращаться до ночи…
– Крамеш, стой! – Соколовский точно знал, что отправлять в дальний и опасный поход недругов – первый способ недосчитаться одного из них, а то и обоих… Так что, войдя в Танину кухню из гостиничного коридора, обратился к ворону: – Я его вчера попугал… Сказал, что строго накажу Муринку и Таню за их самоуправство.
– И что? – сухо уточнил Крамеш, неохотно оборачиваясь, – на скулах горели красные пятна, резко выделяясь на обычно бледной коже.
– Он меня чуть не слопал, – рассмеялся Соколовский. – Сказал, что, если он что-то сделал не так, его и наказывать надо. Возможно, и с него толк будет… Конечно, если ты его подстрахуешь – сам он там не выживет.
– Крамешик, ну пожалуйшшшта! – Муринка разом забыла, что очень-очень злилась на ворона. – Я буду хорошо шебя вешшшти! Я у тебя убиратьшя шама буду, хочешь?
– Вот только этого не надо! – попятился Крамеш, врезавшись в подоконник. – Да присмотрю я за твоим… лишенцем… Только в комнату не лезь! Последний раз я оттуда полчаса мотылей выгонял! Откуда ты их в городе столько взяла?
– Это бабошшшки! – объяснила Муринка. – Их Тишинор из огорода выгнал – они капушту жрут. А у тебя капушты нет, и я тебя порадовать решила! Ты не радый был? Тогда я тебе шего-нибудь ещё придумаю, только пришмотри за лишем! Он такой хороший!
Крамеш покосился на Таню, активно ему кивавшую, и тяжело вздохнул:
– Ладно… Пришм… в смысле присмотрю! Мурина, да не реви ты! Вернётся твой лиш с победой и ценной добычей…
Филипп Иванович усмехнулся – очень уж забавный у него подобрался коллектив, а потом обратился к Тане:
– У нас тут новый постоялец прибудет через пару дней. Ему надо берлогу подготовить.
– Берлогу? – с недоумением переспросила Таня.
– Да, это медведь… когда он в истинном виде, разумеется. А так – может выглядеть как человек. Связался со мной, объяснил, что у него какие-то дела в столице, и попросил предоставить ему комнату с уклоном в медвежий быт. В людских гостиницах ему некомфортно.
Татьяна невольно покосилась на Крамеша, вспоминая не так уж и давно встреченного в тайге «медведя», но быстро отвела взгляд – не хватало ещё, чтобы он, уезжая, волновался, как она с медведем тут общается.
Хотя этот вопрос и её саму беспокоил!
Именно поэтому она отправилась за начальством в его кабинет.
– Филипп Иванович… а этот медведь, он безопасен?
– Если честно, лично я его не знаю, но ничего плохого о нём неизвестно. Особенно контактировать вам с ним не придётся, приедет ещё до отлёта Крамеша, так что понаблюдаем. Если что, откажем в проживании, не волнуйтесь! А! Погодите… Вас же Уртян именно медведем пугал?
– Да, – Таня невольно поёжилась.
– Хотите, я помогу? Ну или Крылану попросим! Страха не будет… – Соколовский прищурился, но Татьяна покачала головой.
– Я не могу сказать, что боюсь, просто медведи-то к нам ещё не приезжали, Крамеш собирается на Путорана, а справятся ли гуси, если вдруг что…
– Гуси-то? С медведем? – Соколовский рассмеялся. – Гуси и с несколькими справятся! Это те ещё динозавры!
– Я просто вспомнила того, к которому в прошлом году в командировку ездила.
– Да они и такого оприходовали бы. Они неуязвимы для удара, когтей, зубов или какого-то оружия, а сил у них очень даже прилично.
Таня сочла за лучшее больше не спорить, ну, может, это будет очень-преочень мирный и тихий мишка, а она тут уже труса празднует!
– На самом деле вы, конечно, правы! – Соколовский внимательно наблюдал за сотрудницей. – Медведи считаются наиболее сложными животными в общении. Дрессировщики, кстати, утверждают, что они опаснее и львов, и тигров, просто потому что все остальные хищники как-то дают знать о том, что собираются нападать, а медведи – нет. Они с одним и тем же выражением морды и ласкаться будут, и в бой пойдут.
– Утешили… – пробормотала Таня.
– Но у нас-то немного особый случай! Наш гость вполне себе цивилизованный. Живёт среди людей, правда, на отшибе, но всё-таки. И даже… редчайший случай – женился!
– А почему редчайший? – удивилась Таня.
– Это у них природное – медведи, как правило, одиночки. Представителей своего рода-племени рядом не переносят. Медведицы, конечно, делают исключение для детей, а вот медведи ни самок, ни детей, пусть даже и своих родных, вблизи не воспринимают совершенно.
– Ну да… точно! Они же как кабаны – самки от них детёнышей прячут и защищают, потому что, в противном случае, самцы ими и пообедать могут.
– Да, именно! Но раз наш гость пошёл даже на совместное проживание, вероятно, он счастливое исключение из правил.
С этой надеждой Татьяна и вышла из кабинета Соколовского. А что? Надежда, как известно, наш компас земной!
Дел было много – надо было и на работе успевать, и в гостинице «берлогу» приготовить, и Крамеша с Уртяном собирать.
– Отложили доставку палатки… Да что ты тут делать будешь? Издеваются, что ли?! – ворчала Татьяна, отодвигая от уха нагревшийся смартфон. – Хоть бы успели до отъезда!
Она не очень понимала, как именно будет перевезена в крайне труднодоступные места огромная груда снаряжения, которая всё увеличивалась и увеличивалась в одной из гостиничных комнат.
– А сова на что? – просветил её Крамеш. – Сначала мы добираемся до Норильска, оттуда около часа на вертолёте до самого плато, а там уж нас находит сова и забирает снаряжение. Не переживай, она такой вес легко поднимает!
– Ну ладно… Положим, снаряжение уносит сова, ты – своим лётом, а Уртян как?
– А его к палатке пристегнём, – рассмеялся Крамеш. – А что? Он в лисьем виде вполне себе мобильный!
После того как Муринка уяснила, что заботиться о безопасности её «лиша» будет Крамеш, она просто преследовала Крамеша, не давая ему ни минуты покоя, пока он не поклялся крыльями, что проследит за Уртяном на совесть!
Сам Уртян только посмеивался – он-то знал, что отвязаться от мелочи практически нереально.
Возможно, именно на почве этого понимания и произросла слабая, малозаметная, обоюдная… нет, не симпатия, конечно, но некое её подобие. По крайней мере, Крамеш не шипел что-то ругательское, только взглянув на лиса, а понаблюдав, как он общается с Татьяной, и вовсе притих.
В центр притяжения – на Танину кухню – Уртяна тянуло сразу, как только он смог свободно перемещаться по гостинице. Правда, для появления там у него не было особого повода, да и времени было маловато – сборы, разработка маршрутов с Соколовским и общение с Аури не давали возможности долго засиживаться за чаем. Но именно чай и стал причиной того визита…
Уртян, вымотанный до состояния «дойти до кровати и упасть мордой в подушку», вернулся в гостиницу уже практически ночью – никак не мог раньше расстаться с Аури.
Её родители после звонка Соколовского и личного знакомства с Уртяном, который упорно представал перед ними исключительно в людском виде, сменили подозрительность на осторожную приязнь, вот этим-то он и пользовался, то засиживаясь у них в гостях, то прогуливаясь с Аури по Москве, то приглашая её в гостиницу.
– Нурай получил отказ от дома, а в придачу тумаков от брата, – рассказывала Аури, заглянув к Тане. – За подлость! Я так рада… Только очень волнуюсь за Тяна. Очень-преочень!
– Мой лиш – он шамый шмелый! – гордо высказалась главная специалистка по «лишу» – Муринка. – Он шлетает и вернётшя! И вшё-вшё найдёт!
Уртян, заглядывая к Тане, только глаза прикрыл и головой покачал – ему ещё надо было Аури проводить домой и только после этого вернуться в гостиницу окончательно.
Вот тогда-то, уже ночью после возвращения, он и пришёл к Татьяне – на запах таёжного чая, очередной пакет которого прислал с оказией Тявин.
– Заходи, что ты там у стены стоишь? – окликнула его Таня.
Редкий случай – на кухне она была одна. Почему-то не спалось, вот она и решила свежего чайку заварить, не зная, что усталому Уртяну эти запахи покажутся чем-то таким родным, что он и с закрытыми глазами пришёл бы, просто понюхать, без претензий на общество. Но раз уж позвали, то глупо не воспользоваться приглашением.
– Я так и не поняла, что в этом чае, но он такой ароматный… – Таня покосилась на лиса, а он, полузакрыв глаза, потянул носом и легко перечислил все травы, которые и составляли изумительный букет.
– Я и не думал, что всё может так измениться, – сказал он, отпив чай. – Не знаю, поверишь ли ты, но я сейчас действительно никогда не поступил бы так, как сделал… Ну, тогда, с иллюзией. Я от всего сердца прошу у тебя прощения за это!
– Я уже давно не сержусь, не волнуйся, – Таня не смотрела на Уртяна, но и так точно знала, что он не врёт.
– Это хорошо… нельзя уезжать на такое дело, когда за спиной есть что-то непрощённое, – вздохнул Уртян. – Я и своим позвонил – попросил меня простить. Родители сразу простили, бабуля, разумеется, нет. Но потом сама перезвонила, – он тихонько усмехнулся. – Она у меня непростая.
Тане почему-то подумалось, что Уртян неожиданно быстро… повзрослел. Да, пусть ему по людским годам около тридцати, но и у людей такое бывает. А он смог принять и простить неидеальность своих родных. Наверное, это ничуть не менее важно, чем получить прощение самому.
Ни Уртян, ни она сама не вспоминали вслух о пожелании, из-за которого и случилась их первая и такая неудачная встреча. Правда, после этого ночного разговора Тане показалось, что ещё немного времени и общения, и она могла бы это сделать…
***
Медведь оказался очень крупным, очень мрачным и крайне малоразговорчивым мужчиной. Приехал он на такси, долго принюхивался и топтался у входа в гостиницу, потом недовольно ждал, пока его осмотрят сторожа – гуси, а потом, поднявшись на второй этаж, перед тем как войти в свою комнату, зачем-то прошёлся по всему коридору, поводя носом и что-то тихо и невнятно ворча.
«Странный мужчина… – подумала Таня, а потом сама над собой повеселилась: – Да-да… очень странный! Медведь потому как!»
Она вспомнила, что не получила от гостя никаких инструкций по поводу его питания, так что отправилась уточнить, прихватив по дороге спешащую к ней «на ручки» Муринку, и осторожно постучала в дверь гостя.
– Извините за беспокойство… я хотела спросить, вам что-то из еды заказывать или вы сами будете? А может быть, хотите выходить и питаться в городе?
Дверь внезапно распахнулась, и Таня невольно отшатнулась в сторону, оказавшись нос к носу с мрачнейшим типом на две головы выше её самой.
– Питание? – медведь, не сводя с Тани странного взгляда, шагнул за ней и гулко прорычал: – А она как ест?
– Кто она? – удивилась Татьяна, делая ещё шаг назад и придерживая на груди Муринку.
– Не притворяйся, будто не поняла! Она! Моя жена!
– Я не знаю и никогда не видела вашу жену!
– Врррёшь! – прорычал медведь, падая боком на пол. – Где она? Куда ты её спрррятала?
Таня осознала, что он собирается делать, и, понимая, что гость как-то сильно не в себе, кинулась к концу коридора – туда-то, в её кухню, ему не прорваться.
Может, она и успела бы, но медведи в истинном своём виде двигаются не в пример быстрее людей. Так что до стены и прохода в ней Тане оставалось ещё пять шагов, когда на руках, слыша приближение беды, тоненько и отчаянно закричала Муринка, и Татьяна обречённо поняла – она должна откинуть норушинку в сторону кухни, а дальше…
Неожиданный шум заставил обернуться, и она запнулась, едва удержавшись на ногах.
Каким образом между несущимся медведем и Татьяной с Муринкой возник Уртян, она не поняла, но он метнулся бурым комком под лапы зверюге, вывернулся сбоку уже человеком и принял на себя страшный удар передними лапищами, который сшиб его с ног и отбросил под ноги Тане.
Через миг медведя настигли гуси, но они вовсе не пытались атаковать, а просто подправили траекторию его движения в сторону – мимо упавшего Уртяна, мимо Тани, в стену.
В стене мгновенно открылся проход, пропуская в себя и медведя, и гусей, и всё затихло…
Татьяна метнулась назад, к Уртяну. Опускаясь рядом на пол, она уже понимала, что увидит… приговор.
«Раны такие, что шансов у него нет. Просто никаких! – пронеслось в голове. – Никто не успеет доехать, да даже если бы и успели… безнадёжно! А я сама точно с этим не справлюсь!»
Горькое сожаление о том, что она так и не успела пожелать ему неуязвимости, перехватило горло…
Таня слышала только отчаянный писк Муринки, тяжёлое, надрывное дыхание Уртяна, стук собственного сердца:
«Неуязвимости поздно желать, когда он так ранен… – пронеслось в голове Тани.»
– Тогда… тогда я от всего сердца желаю своему другу Уртяну мгновенное исцеление от любой раны или болезни!– она выдохнула это почти беззвучно – голос сел от ужаса.
Тут же испугалась, что её слова не подействуют, но через миг ошеломлённо уставилась на раны – их края сами собой начали сходиться, срастаясь изнутри. Находили друг друга разорванные медвежьими когтями капилляры, мелкие кровеносные сосуды, сосуды крупнее, соединялись ткани, словно кто-то отматывал назад картину повреждений.
Да, наверное, если бы Таня смотрела фантастический фильм, её это не очень поразило бы, но в том-то и дело, что это было не просто на глазах, но и на руках, точнее, прямо под руками.
Муринка, которая от ужаса уткнулась носишком в её воротник, закрыла глаза и только всхлипывала, понимая, что не может вынести то, что случилось с её «лишем», услышала прерывистый вздох Тани и невольно обернулась на Уртяна.
– Ой! Ой, лишик… мой лиш! Он… он же… вышдоравливает! – ахнула она, потянувшись к Уртяну, который пошевелился и открыл глаза.
Глава 29. Оптовые поставки медвежьей шерсти
Татьяна, не очень доверяя своим глазам, смотрела на Уртяна, который после страшнейших рaн вполне бодро уселся и коснулся рукой груди.
– Ого… Уже всё затянулось! – с некоторым даже удивлением констатировал он. – Ничего себе!
Он поднял взгляд на Таню, хотел что-то сказать, но не успел:
– Лишик! – Муринка прыгнула к нему прямо из рук Татьяны, он ловко подхватил норушинку, прижал к щеке.
«Вполне разумно… – медленно и как-то отстранённо подумала Таня. – Он же весь в крови!»
В следующую секунду рядом оказалась Шушана, которая метнулась к ним, а осознав, что с Муринкой всё нормально, кинулась к Тане.
Потом коридор стал и вовсе весьма проходным местом – из стены вывалился голосящий что-то пронзительно-отчаянное Терентий, в окно влетел запыхавшийся Крамеш, за ним – Вран.
Через некоторое время Таня сумела убедить всех собравшихся, что она не просто жива-здорова, но ещё и невредима, и что это Уртян её прикрыл.
Дальше уже лису пришлось доказывать, что с ним всё нормально:
– Да я живой, здоровый и вообще, с пожеланием! Да, Тань? – он восторженно сверкал глазами и, похоже, уже явно считал, что медведь – это фигня вопрос!
Таня медленно кивнула и тут же ахнула:
– Ой, гуси! Он же их…
– Неее, это не он их, а они его! – Шушана потёрла нос, кивнула на стену, за которой явно располагался вход в междустенье, и продолжила: – Не знаю, зачем им лысый медведь, но, наверное, очень нужен!
Только тогда присутствующих как-то отпустило – первым рассмеялся Уртян, а потом Таня, правда, довольно нервно, а дальше все остальные, включая Тишинора и Тишуну, которые совместными усилиями оторвали Муринку от «лиша» и обнимали её.
– Уртян… ты нас спас! – улыбнулась довольно смущённому лису Татьяна.
– Если честно, то это ты меня спасла! Спасибо тебе за пожелание! Я не выжил бы без него! – отозвался Уртян, невольно проводя ладонью по разодранной и мокрой от крови футболке. Хотя и футболкой-то эти жалкие лохмотья уже назвать было трудно…
А потом он серьёзно задумался.
– Хотя… я не уверен, что он хотел тебя ударить – замах какой-то не тот был – я видел краем глаза, но уверен, что не ошибаюсь. Было похоже, что он хотел только поймать. Но он странно двигался, как-то не так, как медведи обычно бегают, поэтому мог и навредить, ну, по крайней мере уронить, – отозвался он. – Вот я и решил вмешаться. И Муринка перепугалась…
– Ты прямо спец по медведям… – фыркнул Крамеш.
– Ну, вообще-то да… я же летом по большей части в тайге нахожусь. Там их хватает, – спокойно отозвался лис. – Волей-неволей будешь спецом. Ну, если, конечно, жить хочется.
– Тян, ты бы в душ сходил, а? – Вран, поморщившись, осмотрел коридор, подал Тане руку, помогая встать, и посмотрел на Уртяна. – Сам дойдёшь или сову позвать?
– Да с чего бы мне самому не дойти? – рассмеялся Уртян, одним движением поднимаясь на ноги, а потом, чуть призадумавшись, рухнул на пол.
– Ты что? – испугалась Таня.
– Да! Ура! Я тут сообразил, что выдранная гусями шерсть тоже может считаться повреждением, а значит, должна отрасти полностью! – радостно подпрыгнул красивый, обросший чернобурый лис. – Вы чего?
– Ты, барран лисий! Не пугай на… Таню! – рассердился Крамеш, нипочём не желавший признаться, что и сам почти что испугался, поэтому загнавший подальше слово «нас». – Иди уже в душ, а то я тебя туда вместо совы за шкирррку доставлю!
– Раскомандовался! – весело тявкнул Уртян и поспешил в свою комнату.
– Ну кто бы мог подумать, а? Прррикрррыл… – проворчал Вран. – Ну как же так? Тут такое было, а рррядом был только этот… Какое ты ему пожелание дала?
– Мгновенного выздоровления, – пояснила Татьяна. – И хорошо, что рядом был только он – тебе-то я так не могла бы пожелать!
– Да, повезло этим лисам! – кивнул Вран. – Правда, сложно найти человека, который выполнит все условия – и поймёт, кто этот лис, и прримет, и станет ему дрругом. И сфоррмулирует как надо.
Он старательно отвлекал Татьяну от мыслей о том, что тут только что было, проводил её в ванную и караулил под дверью… чисто на всякий случай.
Татьяна просидела под душем, пока не согрелась и не утих озноб. Да, конечно, странно стучать зубами под горячей водой, но стресс – это дело такое….
«Ничего себе, ударить он не хотел! Псих какой-то, а не медведь! И какая такая у него жена? И почему он решил, что я её прячу?»
Она упорно думала про медведя, чтобы не пропускать свою память дальше – к тишине, нарушаемой хриплым дыханием Уртяна и плачу Муринки.
«Хватит истерить! К счастью, всё обошлось! Вообще-то, Тяну такое пожелание пригодится, что уж там. Так что сказать, что всё хорошо, что хорошо заканчивается, у меня пока не выходит – очень уж страшно было, но я уже на полпути!»
Когда она вышла из ванной, то выяснила, что весь коллектив уже ждёт её на кухне во главе с чистым и очень довольным жизнью Уртяном.
– Так… я понял! Если на нас выходит медведь, то мне надо будет сррочно его пррогнать! – разглагольствовал Крамеш. – Иначе мы тебя не прррокоррмим! У тебя неррвный жорр!
– Отстань! – Уртян беззаботно отмахивался от Крамеша бутербродом. – Это нормальная реакция организма. Вон Терентий тоже ест. Да так ест, что аж молчит!
– Ой, я опять забыла! А гуси-то? – ахнула Таня, когда Вран чуть не силой усадил её за стол и вручил чашку сладкого чая. – Как они?
– И ты опять неправильно ставишь вопрос, – рассмеялась Шушана. – Они-то прекрасно… Один их них даже к Гудини наведался с предложением взаимовыгодного обмена!
– И почём нынче медвежья шерсть? – догадался Вран.
– Недорого – оптовые поставки, сходная цена… сам понимаешь! – Шушана внимательно прислушивалась к происходящему – она уже воспользовалась недавно подаренным Таней смартфоном, устроенным на подставке, и сообщила Соколу о происшествии. А теперь ждала, когда же он освободится со съёмок и доберётся до места, пробившись через пробки.
Если бы она видела эффект от своего сообщения, то нетерпение было бы значительно больше!
Что может быть приятнее, чем любимая работа? Наверное, возможность спокойно ею заниматься… Но тут в дело вступают всякие отвлекающие факторы типа новостей, звонков, сообщений и тому подобных носителей форс-мажора.
Стоило Соколовскому услышать в собственном смартфоне знакомый негромкий тоненький голосок, как он подобрался, прищурился, а потом… потом выражение лица стало такое, что его агент Вася почти совсем побледнел.
С учётом Васиного природного цвета лица и хронического оптимизма это было показателем…
– Ээээ, Филипп, что-то плохое случилось? – выговорил Вася, на всякий случай отступая – очень уж страшновато сверкнули глаза Соколовского.
Филипп покосился на него, буркнул что-то типа:
– Всё нормально.
И торопливо шагнул к декорациям – задерживать съёмки было нельзя.
– Вася, у меня изменились планы. Сразу, как только закончу с этой сценой, мне надо будет уехать.
– Хорошо-хорошо… конечно! – Вася ощущал себя примерно так, как его далёкие предки, мимо которых прошёл лев, явно дав понять, что их сегодняшнее кулинарное рандеву откладывается на неопределённый срок.
– Ничего себе! – бормотал он, через полчаса провожая взглядом машину Филиппа. – Вот уж не завидую я тому, к кому он такой едет… Можно сразу закапываться, чтобы время не терять! Ничего себе у него «нормально». А ненормально тогда как?
Когда Соколовский подъезжал к своим владениям, он с некоторым изумлением увидел у дверей гостиницы незнакомую молодую женщину, которая явно собиралась войти внутрь.
«Интересно как… Это ещё кто такая?»
Он въехал в арку ветклиники, повернул к своему особому въезду в гараж, а потом, вместо того чтобы подняться по лестнице вверх, отправился к входной двери.
– Забавно… – протянул он, внимательно рассмотрев через монитор упорную особу, не снимающую руки с кнопки дверного звонка.
Шорох в углу заставил его повернуться к Шушане:
– Как Татьяна и лис?
– Всё отлично! – доложила она.
– А медведь?
– Гм… я бы сказала, что на нём осталось критически мало шерсти, зато приличное количество синяков и ссадин. Только я не очень понимаю, что мне делать с этой посетительницей? – норушь кивнула на дверь.
– Ну, впусти… Мне уже даже интересно стало! – разрешил Соколовский.
Дверь беззвучно открылась, впуская в прохладный полутёмный предбанник молодую особу с большущим чемоданом на колёсах и приличных размеров сумкой.
Она решительно прошла дальше, а потом повела носом, принюхиваясь.
– Вы кого-то ищете? – невинный вопрос заставил её вздрогнуть и резко развернуться к высокому человеку, явно поджидавшему её сбоку от лестницы.
– Ой… это же вы Соколовский, да? – она бросила чемодан и поспешила к владельцу гостиницы. – Я не смогла до вас дозвониться.
– А зачем вы мне звонили? – холодно осведомился Филипп.
– Хотела у вас остановиться, – она снова подозрительно принюхалась и нахмурилась. – Хотя… наверное, уже не буду!
– Отчего же? Вы даже не объясните мне, почему изменили решение? Вас не устроил интерьер или что-то ещё? – Соколовский вопросительно поднял бровь.
– Нет-нет… всё чудесно, но я, пожалуй, пойду! – затравленный взгляд на лестницу и поспешный бросок к вещам не оставляли сомнений – она чего-то серьёзно испугалась.
Рывок незнакомки к двери был стремительным, казалось, её ничуть не напрягает вес чемодана, подхваченного с пола и тоскливо болтающего колёсиками, равно как и тяжесть сумки, которую она держала так, словно та ничего не весила.
– Двери вам не откроются, пока вы не объясните, почему передумали, – с ленцой сказал ей вслед Соколовский.
– Что? Да что вы себе позволяете? – возмутилась незнакомка. – Вы что, думаете, что раз вы тут такой… то вам всё можно?
– Нет, я думаю, что раз в моей гостинице оказался невменяемый медведь, который напал на моих сотрудников и одного из них смертельно ранил, то я имею право знать, что здесь надо ещё и медведице!
Чемодан и сумка выпали из ослабевшей хватки и рухнули на пол… Печально покатилось по гостиничному холлу отвалившееся колёсико.
– Он… он что сделал? Он… ой, нет! – всхлипнула она, прижав руки к лицу. – Ой, только не это! Ваш… ваш сотрудник, он…
– Чудом остался жив… исключительно благодаря своим родовым свойствам и сторонней помощи! – холодно отозвался Соколовский. – Я жду объяснений! Пройдёмте!
Соколовский если уж что-то делал, то делал это быстро и на совесть. Так что, пока незваная гостья поднимала вверх по лестнице свой багаж, он успел заглянуть в Танину кухню, принести свои извинения за инцидент самой Татьяне, одобрительно кивнуть Уртяну, выслушать его точку зрения на происходящее, краем глаза посмотреть видео нападения, снятое камерой в коридоре, а потом переместиться в кабинет вместе с Таней и Крамешем.
Ещё через несколько минут в его кабинете вовсю рыдала молодая особа, излагая в общем-то достаточно необычную историю своего брака:
– Медведи никогда вместе не живут! Никогда! – заявила она, только переступив порог кабинета.
– Я знаю… Поэтому сильно удивлён поисками вашего мужа и вашим тут появлением. Да, кстати, вот моя сотрудница, на которую напал ваш муж.
– Ой, простите, простите, пожалуйста! – заторопилась молодая, крепко сбитая особа, прикладывая руки к груди. – Он вообще-то в медведя толком никогда и не оборачивался… Как же так?!
– А, кстати, почему? – живо заинтересовался Соколовский. – Когда он мне позвонил с просьбой остановиться в моей гостинице, я навёл справки – он много лет живёт среди людей, в людском виде. Работает в людской сфере. Никогда не был замечен ни в какой агрессии. Ещё и профессия такая… не воинственная, прямо скажем.
– Да, он технолог пищевого производства на кондитерской фабрике! – кивнула медведица.
Крамеш неопределённо хмыкнул, она покосилась на мрачного типа, а потом продолжила:
– Он… ну, понимаете, не совсем здоров. В детстве переболел какой-то простудой и утратил обоняние. Ну, то есть медвежье обоняние, конечно. Так-то он чует запахи раза в три-четыре лучше, чем любой человек, это помогает ему в работе, но до нормального медведя нюх у него, конечно, не дотягивает. Из-за этого-то и проблемы.
– Например, какие? – холодно уточнил Соколовский.
– Я сейчас всё расскажу, просто хотела спросить, он жив?
– Разумеется.
– Ага, ну хорошо… – она глубоко вздохнула и продолжила: – Он после потери нюха решил, что будет жить как человек. Вообще отбросит медвежий облик.
– Глупо! – пожал плечами Соколовский.
– Да… но он очень упорный. Он получил образование, пошёл работать, квартиру купил… Ну, всё как человек. Много лет принципиально не принимал истинный облик… А потом мы встретились, и он решил на мне жениться. Причём именно так, как это делают люди – то есть вместе жить и всё такое. Я была против, но он меня убедил, что всё будет хорошо. Год мы прожили отлично, а потом… я поняла, что это выше его сил. Он всё-таки настоящий медведь, что бы там себе ни придумывал!
– Его начало раздражать ваше присутствие? – догадался Соколовский.
– Да. Он сдерживался, но я в его берлоге была однозначно и явно лишняя. Я… я это чую. Ну, чувствую чужие эмоции. Конечно, я всё понимала, хотела уйти, но он извинялся, просил дать ему ещё шанс… Видимо, изо всех сил пытался жить по-людски. А потом… потом я забеременела и поняла, что это конец!
Видимо, Таня выглядела удивлённо, и медведица пояснила ей, доверительно понизив голос:
– Вы же знаете, что медведицы с малышами живут отдельно?
– Да, знаю, конечно… А! Поняла! – Таня сочувственно покосилась на девушку.
– Вот! Медведи могут не просто обижать медвежат, они могут их… Ну, короче, мать никогда не подпустит медведя к своему медвежонку, пусть он хоть двадцать раз его отец! К счастью, Миша не понял, что я беременна, – у него всё-таки обоняние слабое для этого… Иначе точно не отпустил бы – он, несмотря на своё раздражение, всё продолжал мечтать, что мы будем жить совсем как люди!
– Опрометчиво, – сухо отметил Соколовский.
– Да, я знаю… Я скоро буду мамой, я обязана думать о будущем, о медвежатах, а не жить Мишиными иллюзиями, – невесело кивнула она.
– А почему он решил, что вас тут прячут? – уточнила Таня, которую очень интересовал этот вопрос.
– Да это я сглупила – пару раз говорила о том, что есть в Москве такая гостиница, вот он и запомнил.
– А вы его не прредупредили, что уходите? Чего его так подоррвало-то? – заинтересовался Крамеш.
– Предупредила, а как же… Сказала, что больше не могу и не хочу жить такой неестественной жизнью, сказала, что ухожу от него, возвращаюсь в свою нормальную жизнь с нормальными условиями – у моей матери пасека в лесу. Так что я планировала вернуться туда. Мы с ней ладим, и я могла бы жить там. А он… видимо, решил, что я предпочла ему какого-то другого медведя и сбежала в гостиницу с ним. Он всегда очень переживал, что я брошу его из-за его обоняния. Чувствовал себя ущербным.
– А у вашей мамы он вас не искал? – спросила Таня.
– Нет, медведи не любят общаться на чужой территории, да они и не знакомы – мама бы не одобрила такой экстремальный шаг с моей стороны.
– Это никак не является оправданием для нападения. Я уж не говорю о том, что если бы я ему отказал, он мог бы отправиться в людскую гостиницу, сорваться там из-за громких звуков или некачественной выпечки, и… и что бы тогда было? – Соколовский сурово сдвинул брови.
