Kitobni o'qish: «Пинь и землетрясение»
Землетрясение
В племени полным ходом шла охота на оленей. Целыми днями охотники выслеживали стадо по лесам и горам. Трудно охотиться в первобытных условиях. Всё оружие – копьё на древке с каменным наконечником. А как добудешь зверя – тащи на себе к пещере. Вот уже трёх оленей добыли охотники. Женщины и девушки только и успевали обрабатывать добычу: снимали шкуры и сушили их на специальных подставках, нарезали мясо заточенными камнями и коптили его над тлеющими щепками. Либо вялили на солнце. Первые дни охоты племя пировало. Потом стали складывать готовое мясо в подземную пещеру, где жить было холодно, а хранить припасы – в самый раз.
Шаман уже три раза станцевал колдовской танец с оленьим бубном, прося прощения у великого предка-оленя за то, что приходится отнимать у животных жизнь. Но иначе никак нельзя в суровых первобытных условиях: не запасёшь еды – погибнешь от голода.
Но вот уже кладовая племени полна запасов – надолго хватит людям копчёной оленины. Да и стадо ушло так далеко, что не догонишь, а догнав – домой добычу не дотащишь. Вернее, дотащишь, конечно, но замучаешься.
– Конец охоте на оленей! – однажды утром объявил вождь и стукнул своим посохом по гулкому камню. Шаман, завернутый в оленью шкуру, с оленьим бубном в руке и оленьими рогами на голове, приступил к исполнению благодарственного танца великому предку-оленю. Племя было избавлено от голода на ближайшую луну, а в небесном стаде прибавилось три великолепных животных.
Мальчик Пинь уже подрос и больше не уклонялся от обязанностей, как раньше. Наоборот, он мечтал, когда же вождь наконец посвятит его в охотники. Тогда он сможет как большой ходить на охоту, выслеживать зверя и приносить в племя еду. А пока приходилось руками ловить рыбу и ставить ловушки на зайцев – и то только в свободное от сбора хвороста и других детских обязанностей время.
Сейчас даже смешно вспоминать, каким он был непослушным мальчиком. То вместо развешивания шкур побежит купаться в реке или, собирая хворост, загуляется и заблудится в лесу. Дошло до того, что вождь однажды чуть было не выгнал его из племени. Но уж очень большие надежды подавал Пинь как будущий охотник. И рыбу-то он руками умел в реке поймать, и на зайца ловушку соорудить. Всю добычу Пинь честно нёс в племя. И вождь обещал ему, что к следующему лету разрешит посвятить его в охотники, и тогда он сможет охотиться по-настоящему, как взрослый. Поэтому Пинь очень старался быть хорошим, чтобы вождь не передумал.
Шаман танцевал благодарственный танец, а все люди племени, включая самых маленьких детей, встав в круг, помогали шаману: раскачивались в такт и подпевали в нужных местах. Вдруг шаман замер, не дотанцевав. Племя ещё немного пораскачивалось, но вскоре постепенно остановилось и смолкло.
И тут в наступившей тишине раздался странный, ни на что не похожий грохот, а земля под ногами вздрогнула.
– Что происходит, шаман? – грозно спросил вождь.
– Духи что-то говорят. Не разберу что, – ответил шаман, который понятия не имел, что происходит.
Стало тихо. Тишина стояла странная: не было слышно ни пения птиц, ни шороха листьев на ветру. Стихли даже крики диких зверей в лесу.
И тут снова раздался грохот, ещё громче первого, и земля под ногами вздрогнула сильнее.
– Шаман, что это такое? – очень грозно спросил вождь. – Отчего гневаются духи?
Шаман не мог сказать, отчего гневаются духи и лихорадочно соображал, что бы ответить вождю.
– Когда-то духи уже так сердились. Это было… очень, очень много лун назад, – заговорил старейшина по имени Пы, – давно… у меня тогда ещё зубы все были. И глаза далеко видели…
– Что нам сейчас делать? – перебил его вождь.
– Камни падали прямо с неба, – продолжал вспоминать старый Пы.
В этот миг раздался страшный грохот, и земля ушла у людей из-под ног. С горы прилетел здоровый камень и сшиб рога с головы шамана. Выронив бубен и путаясь в оленьей шкуре, он бросился к своей пещере.
Шаман жил отдельно от племени в другой пещере неподалёку. К нему никто никогда не заходил, так повелось ещё при самых старых старейшинах.
– Все к реке! – громовым голосом скомандовал вождь, и люди побежали кто куда. Мамы бросились собирать своих детей. Вождь, широко расставив руки, теснил племя от горы к реке. В лесу с шумом и треском валились огромные деревья.
Пинь, стоявший в кругу вместе со всеми, помогая шаману благодарить великого предка-оленя, подхватил в каждую руку по сестрёнке и помчался, как велел вождь, к реке. Земля дрожала, сверху летели камни, жутко раскачивались деревья. Пинь метался, уворачиваясь от всего этого ужаса, как вдруг заметил, что прямо на него валится огромная кедровая сосна. Пинь ухватил сестрёнок покрепче и отпрыгнул в сторону, провалился в какую-то щель и скорее забился туда вместе с девочками. Колючие кедровые ветки завалили вход. Но они хотя бы защищали детей от падающих с неба камней.
Снаружи всё тряслось и грохотало. Дети сидели в своём убежище, прижавшись друг к другу и боясь пошевельнуться.
Такого разгула духов они ещё в жизни не видели. Что же такого могли натворить люди племени, если духи так на них рассердились?
А вдруг, подумал Пинь, это всё из-за него? Он не слушался маму, вождя, и вот – пожалуйста. Но, подумал Пинь, неужели из-за него одного всему племени страдать? Да и когда он не слушался в последний раз. Тогда почему? Из-за охоты? Да они всегда охотятся. А как без охоты? Без охоты на одних орешках с ягодами долго не протянешь. И шаман ведь каждый раз прощения у великих предков просил, и так убедительно просил. Да, странная история.
