Kitobni o'qish: «Царство силачей»

В местах, от нас не столь далеких

Во времена боёв жестоких

Имелось царство силачей,

Вот только в царстве трон ничей.

Пора вести дружину в бой —

Но в ней же каждый был герой!

Так, правда, было не всегда,

Пришла негаданно беда.

Взгляд бросим мы во времена,

Когда величия полна

Была держава силачей.

Не из пустых льстецов речей,

А потому, что правил ей

Великий, мудрый Силамей.

Враги его не донимали,

Они прекрасно понимали:

Потери будут – не измерить.

И не спешил никто проверить,

Способны ль устоять войска

После ответного броска

Атаки его грозной рати,

Иль вдовий плач ждать в каждой хате.

Своей земли царь не отдаст.

К тому же, всех огню предаст,

Кто меч поднял, тая угрозу —

Он с кровью выдерет занозу!

Его воякам грохот пушки —

Что новогодние хлопушки.

Им меч в руке – да как игрушка,

Ну а война для них – пирушка.

Всегда за ними выигрыш в драке,

Хотя они не забияки.

Но генофонд на диво крут,

Так что враги здесь не пройдут.

У врат могучих при дворце

Сидят три брата на крыльце.

Брат старший звался Победан,

Ему талант был редкий дан.

В борьбе никто с ним не сравнится:

Что сталь тверда его десница.

Брат средний звался Владесил,

То имя с гордостью носил.

В толканьи гирь в три пуда

Творил он просто чудо.

А младший звался Ратобой,

Его стихия – ратный бой.

Наград не счесть за доблесть их.

Два старца речь ведут при них:

– Пока наш царь сидит на троне,

Не угрожают обороне

Его ближайшие враги.

– Им это просто не с руки:

Наш Силамей умён, хитёр,

Да на язык, к тому ж, остёр.

А про его лихую силу

Давно известно всему миру.

С тоской старик глядит вокруг,

И говорит печально вдруг:

– Красива вотчина в убранстве.

Одно неладно в государстве…

– Уж лучше и не говори.

Все предыдущие цари

Примерно к тридцати годам

Не знали счёту сыновьям.

А мы, как прежде, день за днём,

Всё без царевича живем.

– Хоть Силамей молился много,

Прося наследников у Бога,

Не возрастил сыновью плоть.

В том не помог ему Господь.

– Так был же у него мальчонка.

– Не уберёг отец ребёнка.

Ратмиру было лет так пять:

Пошёл он уток пострелять.

На нём был царский медальон,

Мы прочесали весь район.

День вышел, следом и второй,

Но не пришёл малец домой.

– Когда ж силач наш овдовел,

Жениться вновь не захотел.

Крепка была его любовь —

Не пережить такого вновь.

Тут братья в разговор встревают,

Глаза, как жар у них сверкают.

Восторжен и смущён их вид.

Сначала старший говорит:

– Зато дочурка какова!

Не зря о ней идет молва.

С глазами тёмными, как ночь,

Красива, словно нимфа, дочь.

Густые, жгучие ресницы —

Милей не сыщется царицы!

Кивает средний брат старшому

И шепчет на ухо меньшому:

– Не зря зовётся Любомира:

Голос нежен, будто лира,

Коса до пола, дивный взгляд.

Любой стать суженым бы рад.

Старик потёр лицо худое:

– Да, это дело молодое.

На наших землях в старину

Заранее сватали жену,

А если речь о царской дочке —

В девицах сочтены денёчки.

Другой старик решил добавить:

– Позволь и мне словечко вставить.

Июльским днём все, как один,

Крестьянин или господин

Не ждут пассивно акт решенья,

А подают свои прошенья

В надежде стать любимой мужем.

– Мы вот о чём, однако, тужим, —

Стараясь справиться с собой,

Печально молвил Ратобой, —

Рассказ нас этот взволновал,

Я неспроста его прервал.

Вокруг полно сватов различных:

Как наших, так и заграничных.

Хочу узнать один пустяк:

Какие шансы у вояк?

Помялись старцы, ухмыльнулись,

Друг на друга оглянулись:

– Желаем, юноши, успеха!

– Вам чужеземцы не помеха.

У Любомиры нету брата,

Молва тому совсем не рада,

Но по обычаю на трон

Не может пришлый сесть барон.

Мы знаем то наверняка:

Закону этому века.

Усердно царь чтит сей указ,

Сам подписал о том приказ.

Пусть дочь, не сын у Силамея —

Он не уступит трон, старея,

Кому-нибудь из чужаков.

Здесь не поспоришь, царь таков.

Надежды зря они питают:

Их при дворе-то принимают,

Однако будет им отказ.

– Продолжу я теперь рассказ.

Лишь житель царства силачей,

На деле знавший звон мечей,

Владеющий умом и силой

Пасть смело может в ножки милой.

Возможно, будут испытанья,

Но в нашем царстве есть приданье:

Лишь воля царственной особы,

А в данном случае, зазнобы,

Способна сватовство прервать,

Ну, и избранника назвать.

Точней: за Любомирой слово.

Не ждите, воины, иного.

Тут старцы с братьями простились

Те, будто свечи, распалились:

– Во время зноя и жары

Готов принять судьбы дары!

Заверил братьев Победан.

– И мной обет пусть будет дан:

Коль даже быть в те дни войне,

Не буду также в стороне, —

Поднявшись, молвил Владесил.

Тут Ратобой шепнул:

– Нет сил.

Да и, пожалуй, много лет

От глаз ее покоя нет.

Боюсь не выждать и весны:

Она в мои приходит сны.

Я тоже подаю прошенья

И стану ждать ее решенья.

Минул не месяц и не два:

Июль вступил в свои права.

Толпятся женихи в приёмной,

Сердца полны надежды томной.

Но Любомира неприступна,

Чем претендентов сердит крупно.

Не одного с ума свела:

То деспотична, то мила.

Силамей заходит в спальню,

К доченьке в опочивальню.

Из-за ширмы голос нежный

Задаёт вопрос небрежный:

– Из каких краёв и стран,

Сей собрался балаган?

То Вам, батюшка, известно?

– Вижу я, всё бесполезно?

Не по душе и эти гости.

Откуда столько яда, злости?

– Не будем, батюшка, об этом.

– Сражён подобным я ответом.

Царь был вдовцом уже пять лет.

Дочь – смысл жизни, воздух, свет.

В ней Силамей души не чаял,

Гнев на проказы был, но таял.

Не всё царь в дочке одобрял,

Всё ж, примиряясь, повторял:

– Моя крошка, Любомира!

К твоим ногам все краски мира.

Смири гордыню, будь скромней:

Добро в душе красы важней.

Хоть на приёме-то ни в ком

Не смей искать изъян тайком.

– О чём Вы, батюшка? Не буду.

Глупца я встречу иль зануду —

Лишь улыбнусь и ни словечка.

Смиренной буду, как овечка.

– Позволь тебе мне не поверить,

Я буду каждый шаг твой мерить.

Тебе я лишь добра хочу.

Я нынче, детка, не шучу.

В прошлый раз что учинила?

Вспомнить страшно.

– Было мило.

Весь приём прошёл, как в сказке.

– Ты ж скупила все подвязки,

Разрядила своих слуг,

Не жалея средств и рук,

В парики и панталоны.

Рассыпались все в поклоны

Перед горничной и прачкой!

– Дворня Вас зовёт чудачкой!

В разговор служанка встряла.

Ух, за это ей попало.

Царь за дверь её прогнал —

Крику было на весь зал.

Ворвалась она обратно,

Завизжала непонятно:

– Госпожа, а граф со свитой

Всё кричал: "Знаком с элитой!"

А на деле Ваших слуг

Он встречал, как близкий друг.

Обсуждал он с кузнецом,

Пудрить как парик с лицом.

Знаньем моды поражал —

С конюхом совет держал

О жабо, о рукавах,

Панталонах, веерах.

– Вёл беседы, вина пил,

Был тактичен с ними, мил, —

Улыбнулась дочь царя,

Со служанкой говоря.

Та продолжила в запале:

– Вы кому бы приз отдали?

– Помню столько глупых рож…

Царь взмолился:

– В теле дрожь!

Любомира поправляет,

Что царя лишь распаляет:

– Было много мерзких лиц.

– Нарушать не смей границ!

Ты мне дочь, я – государь! —

Возмущённо вставил царь. —

Что за слог, где воспитанье?

Я прошу тебя заранее:

Не позорь седин отца!

Воду, впрямь, не пить с лица.

А служанка, как обычно,

Подмечает нетактично:

– Чтоб была она любезна —

Не дождётесь, бесполезно.

У царя смущённый вид,

Ухмыляясь, он цедит:

– Ты куда суёшь свой нос?

Не с тебя пока что спрос.

Секретарь, а не прислуга!

– И, к тому ж, моя подруга, —

Уточнила Любомира, —

Так, о чём я говорила?

Ах. Должна я быть учтива,

Терпелива, не строптива,

Всех смиреньем удивить

И умом превосходить.

Но зачем же торопиться?

Дайте мне определиться.

Чтобы встретиться с судьбой,

Я желаю быть собой.

Царь к окошечку отходит,

Взглядом край родной обводит:

– Если б ты нашла супруга,

Я – союзника и друга,

Были б темы все закрыты.

Мы забыли б про визиты

Скучных, глупых женихов.

Даже рифмы их стихов

Нас бы больше не смущали.

– Вы мне прежде обещали,

Будто в чувствах я свободна.

– Назови кого угодно.

Только помни: выбор твой

Надо делать головой,

Где мозги, а не игрушки,

Тряпки, куклы, побрякушки.

Ты берёшь не просто мужа,

Что согреет, когда стужа.

Откровенно говоря,

Землям здешним главаря.

Любомира отшатнулась,

Ширмы пальцами коснулась,

Плотно губы свои сжала

И с улыбкой продолжала:

– Это что ещё за бредни?

Вы твердили мне намедни,

Будто бы в прекрасной форме.

– Да, здоровье моё в норме

И, конечно, я не стар.

Трон мой – к свадьбе зятю дар.

Говорил тебя я с детства:

Не получишь власть в наследство.

Ты не сыном рождена,

Значит, править не вольна.

Был бы жив твой брат Ратмир,

Я б тебя не торопил.

Он мог славным стать царём,

Но остались мы вдвоем.

Сделать так, как нам угодно,

Лишь замужество способно.

Так что, дочка, прекрати

Унимать огонь в груди.

– И кто придумал сей закон?

– Да он ведётся испокон! —

Отвечает резко царь, —

– Сложилось эдак, дочка, встарь.

Царь с мечом на поле брани —

Не на троне и не в бане, —

Первым он стоит в строю!

– Я отчёт в том отдаю.

– Править женщина не смеет:

Силы, навык не имеет.

Царевна свечку погасила,

Нежно, вдумчиво спросила:

– Кого мне выбрать в женихи?

Какие предпринять шаги?

Как распознать, кого сама

Своей красой свела с ума,

А кто польстился на владенья,

Деревни, пастбища, именья?

– Ты не глупа, мой ангелочек,

Коль не считать твоих примочек.

Тебе подскажет сердца стук,

Кто враг твой, детка, а кто – друг.

В тронный зал идти готова?

– Но на мне опять обнова.

Она способна мне помочь.

Из-за ширмы вышла дочь.

– Как Вам, батюшка, наряд?

– Святые мне молчать велят.

Почему костюм крестьянки?

– Мой-то, батя, на служанке.

Подыграйте хоть разок.

Отказать он ей не мог.

– Жесток твой юмор и сатира,

Моя кровинка Любомира.

Но ты моя родная дочь,

И я готов тебе помочь.

С иноземцами рядись,

Ну, а к нашим – приглядись.

Любомира улыбнулась,

В грудь отца от счастья ткнулась.

Обняла, поцеловала,

Будто месяц не видала,

И шагнула за порог.

Царь сдержать слезы не смог.

В тронном зале претенденты

Источали комплименты.

Правда, вместо царской дочки

В её юбке и сорочке,

То есть в изысканной тряпице,

Невоспитанной девице.

Представляю Вам приманку

Дуню – верную служанку.

На вид глупа, но энергична,

Мила, пригожа, симпатична.

На чистоту сказать посмею,

По сути, красотой своею

Она затмила б звёзды, свет.

Представьте: пышный силуэт,

Большие томные глаза,

Густая, длинная коса,

Ресницы загнуты слегка,

Всяк любовался бы века.

Однако, ум и красота —

Как брег песчаный и вода.

Мирок её был груб и сер

Без изысканных манер.

То, правда, айсберга верхушка —

Дуня вовсе не простушка

И уж точно не глупа.

Это роли скорлупа.

Актёрский дар в ней так и плещет,

Пред ней порой сам царь трепещет.

Манер лишь, впрямь, не достаёт,

Всё это образ создаёт

Весьма сомнительной особы —

Как будто вышла из трущобы.

А тут граф, барон, маркиз

Ей простят любой каприз,

Все падут к ее ногам,

Будто Дуня – божий храм!

Граф с неё не сводит глаз

И бормочет в сотый раз:

– Мои чувства напоказ,

Я молился бы на Вас!

Весть о Вашей красоте

Нас преследует везде,

Нагоняя там и тут!

Редко сплетники не лгут:

Вы – мечта, ночной мираж,

Совершенен облик Ваш!

Я Вам должное отдам:

Вы умны не по годам!

Как изысканы манеры…

Я хвалю – но всё нет меры!

Братья, давшие зарок,

В зале были точно в срок.

Гурман давнишний Победан

Нёс с мороженым стакан.

Он случайно оступился,

И стаканчик очутился

У него же на камзоле.

– Лучше б я кричал от боли,

Чем испачкал свой костюм!

– Помолчи! Что поднял шум? —

Владесил пресёк капризы, —

Здесь и так одни сюрпризы.

Не трещи, дай речь послушать.

Позже будешь пить и кушать.

– А в чём дело? Объясните!

Ратобой, чего молчите?

Младший брат собрался с духом:

– Не ори над самым ухом.

Граф заморский Дуню хвалит.

Его, видно, не печалит,

Что столь яркий монолог

Не для той он приберёг.

Владесил вгляделся вдаль:

– Мне маркиза очень жаль.

Графу он не уступает,

Как ему и подобает,

Слух бедняжечке терзает.

Взглядом аж насквозь пронзает!

Речь заучена из книжки —

Только вслушайтесь, братишки!

– Стан, улыбка, поступь, очи…

Не заснуть теперь три ночи!

Как учтива Ваша речь!

Собеседника увлечь

Не составит Вам труда!

Я не зря спешил сюда.

О, небесное созданье,

Проявите состраданье!

Ваши губки, жгучий взгляд

Я увидеть был так рад,

И молю лишь об одном —

Чтоб не стало это сном!

Не успел маркиз умолкнуть —

Князь решил зубами щёлкнуть,

Затянув свой монолог:

– Устоять и я не смог.

Возможно, я не златоуст,

Зато бесстрашен, как мангуст.

Красою Вашей поражён,

Отсюда скован, напряжён.

Вы – богиня, Вы – кумир,