Kitobni o'qish: «Осенний девичник»

Дача

Устроить осенний девичник на даче казалось хорошей идеей. Несмотря на конец октября в городе было тепло, солнечно и красиво. Остатки золотой, огненно-рыжей и красной листвы словно хохломская роспись опоясывали темнеющий осенний лес, где располагалась наша семейная фазенда.

Добираться было достаточно быстро и удобно. Чуть меньше получаса на автобусе до деревни, граничащей с объездной дорогой, и минут двадцать неспешным шагом по дороге до соснового бора.

В окружении сосен, которые с годами стали высоченными, ещё в советские времена был разбит небольшой дачный кооператив на пять улочек. Может, его и сделали бы больше, но с одной стороны подпирало деревенское кладбище, с другой – колхозные поля, которые начинались прямо за полосой леса.

Свои шесть соток от завода получила моя бабушка в далёкие 80-е. Как передовице ей дали возможность выбрать расположение участка. Бабушка остановилась на самом дальнем, в противоположном углу от центрального въезда. Чтобы быть поближе к соснам, подальше от шума и сглаза. И ещё чтобы воспользоваться тупиком общей дороги для стоянки дедова «москвича».

Потом тупик стал частью дачи, об этом уже позаботилась моя мать в 90-е. После замужества молодая пара «застолбила» место новой баней и установила забор с воротами для своей вишневой «девятки».

Бабушка с дедушкой умерли в один год, я тогда училась в девятом классе. Их похоронили рядом, на деревенском погосте, чтобы «приглядывали» за своим участком.

Через пару лет крохотный домик, где прошло моё дачное детство, разобрали и установили новый – в два этажа с террасой. У дома и бани по углам были выпирающие брёвна, что придавало особый колорит.

С годами грядок становилось меньше, лужаек и цветников – больше. Отдельно выделена мангальная зона с беседкой для тесной компании. Последним приобретением стали деревянные лежаки, искусственный прудик и мостик через него.

Я любила нашу дачу. Именно здесь я понимала, что такое релакс, что такое «отключить голову» и забыть обо всём, ощущая безмятежность и свободу.

Мне не было здесь скучно, хотя дачная жизнь шла размеренным чередом по привычному графику. Утро начиналось с жужжания электропил и газонокосилок, стука топора, журчания воды от полива и активного обсуждения с соседями планов на день. Днём было приятно подремать в тени под лёгким ветерком в тишине, которую нарушало чириканье птиц. Вечерами тянулся древесный дым из печей, который смешивался с ароматами шашлыков. Отец тоже затапливал баню и разжигал угли, внося свою лепту в общую атмосферу. И, кажется, это никогда не могло надоесть.

Даже фактическое отсутствие сотовой связи и интернета казалось плюсом: можно было спокойно забросить смартфон и наслаждаться на солнышке.

Сеть, как шутил отец, надо было заслужить, и такие «бонусы» приходили спонтанно, оповещениями с соцсетей или дождавшимися связи смс-ками.  Можно было дойти до дома сторожа у центрального входа, где «ловило» от вышки в деревне. Идти до него минут десять – чуть больше, но я не слишком это любила. Через несколько десятков метров от сторожки начиналось кладбище, от которого мне с детства было жутко. Казалось, что там, за кованым забором, в вечной тени сосен кто-то наблюдает из-за крестов и ждёт. Ждёт свою жертву, конечно, чем мы в детстве с дачными подружками пугали друг друга.

Разумеется, с возрастом я поняла, что это бредни, тем более после смерти бабушки с дедушки мы регулярно ходили на их могилки. Но, как говорится, осадочек остался.

Сторож

В последние два года прибавился ещё один фактор – новый сторож. Саныч был мужиком здоровым, под два метра, крепким, с ёжиком на макушке и сбритыми седыми висками. Ему в равной степени могло быть и сорок, и шестьдесят лет.

Поговаривали, что служил в горячих точках, то ли в Афгане, то ли в Чечне, то ли и там, и там. Как его занесло к нам, охранять по большей части пенсионерские грядки да грабли, никто не решался спрашивать. К тому же тот был не слишком разговорчив. Точнее, слушал он внимательно, отвечал мало и строго по делу.

Бабульки всё же разузнали, что сторож не женат. Спутницей сторожа была Герда – старая овчарка с хромой передней лапой, очень умная и верная. Было видно, что у них с хозяином своя история, о которой тоже никто не решался спросить.

В отличие от предыдущего сторожа новый оказался совсем непьющим. Предоставленный дом и участок он содержал в порядке. В огороде осталась пара грядок с зеленью и овощами, клумба-постамент с клубникой, пятачок под картошку. В маленькой теплице спели помидоры.

Остальное пространство было тщательно перекопано и оборудовано для тренировок. Взорам проходящих открывались ряды старых покрышек, здоровых пней, прочный железный турник, скамейка под углом из грубых досок – не для посиделок, а для физических упражнений.

Рядом с деревянным домом, который сторож выкрасил в травянисто-зелёный цвет, стоял стол с пленчатой скатертью и две скамейки рядом. На этом «посту» сторож видел всех, кто заходил и выходил в дачный кооператив, пока пил чай из самовара или мастерил поделки из дерева. Другой «пост» был оборудован за зарослями ирги вдоль забора на входе. Кто решался содрать чужую ягодку натыкался на взгляд хозяина, отдыхающего в гамаке.

У сторожа оказались свои правила. Первым делом он устранил общественные лазейки в заборе, по которым дачницы выбирались в лес по грибы короткой дорогой. Они пытались уговорить не прибивать крутящиеся как маятник доски, однако мужик был непоколебим: периметр должен быть укреплён.

Мы ещё раньше пробили калитку прямо с участка в лес. Отец вырезал её из дощатого трёхметрового забора, «родной» прямоугольник посадил на петли, вставил замок и закрасил в единый цвет. Проход был прямо за банькой в углу, и мы искренне надеялись, что это останется нашей маленькой тайной.

Секрета не получилось, однако Саныч по-своему отнёсся к частной собственности. Явно проверил маскировку, добротность замка, а потом досадил пару ёлок, чтобы скрыть вход от сторонних глаз. Эх, знал бы он, что ключ от замка буквально под рукой: стоит просунуть руку под калиткой и вытащить его из маленького тайника. И что по тем самым ёлкам мы безошибочно определяли, где находится вход.

С наступлением сумерек и до рассвета в сторожке горел свет, хотя хозяин мог быть где угодно. По вечерам и ночам его видели на обходах – в тёмном балахоне, с биноклем на шее, с ружьём на плече и Гердой на поводке. Он всегда передвигался медленно, словно сканируя обстановку по сторонам. У шумных домов останавливался, оценивал ситуацию и, если не наблюдал опасности, шёл дальше. Комендантского часа у нас отродясь не было, и часы тишины дачники не думали соблюдать, но второй год, как по сговору, после десяти вечера старались не шуметь.

Манеры сторожа сначала бурно обсуждали, в основном в полголоса – мало ли, камеры понатыкал, с него станется. Но потом приняли как должное. Тем более что порядка прибавилось, а деревенских и прочих «гастролеров» сторож отвадил от чужого урожая, инвентаря и домашней утвари. В знак благодарности бабульки одаривали его кабачками, яблоками, ягодами, домашними вареньями, соленьями. Тот каждый раз смущался и отказывался, но огородницы потихоньку оставляли вёдра и банки у зарослей ирги.

Я к Санычу привыкла за эти два года, но всё равно старалась лишний раз не попадать на радары хотя бы из-за калитки. Но, признаюсь, чувствовала себя в безопасности, когда видела его самого или признаки присутствия – оставленная книжка, начатая поделка, пар над чашкой с чаем, открытые окна или двери.

Великолепная четверка

Вылазка с подружками-однокурсницами получилась спонтанной. Изначально планировали традиционно отметить «самый страшный день». Потом решили, что сценарии тематических студенческих тусовок за годы учёбы уже выучили вдоль и поперёк. А вот собраться тесной компанией ещё неизвестно, когда выпадет шанс. Всё же последний, выпускной, год на юрфаке в универе. А дальше – кто куда. Так что выбрали для себя «день Х» – последнюю субботу октября.

Мы подружились с первого семестра, когда оказались в одной команде для проекта. Описание «Такие разные, и всё-таки вместе» как раз подходило под нашу великолепную четверку.

Я – Евгения, жгучая брюнетка с длинными локонами и карими глазами. Ещё у меня высокий рост и стройная фигура, хотя особых усилий я для этого не прикладывала. Мой секрет в молодости, хорошем метаболизме, здоровом сне и отличной генетике.

Всё студенчество меня зазывали на всякие конкурсы красоты, но шагание по подиуму, признаюсь, мало вдохновляло.

Девчонки прозвали меня «Красоткой». Дружеское прозвище просочилось в массы и закрепилось на все последующие годы. Даже преподаватели, бывало, оговаривались.

Я легко сходилась с людьми и вообще считала себя мировой девчонкой, уверенной, что впереди ждёт насыщенная жизнь: интересная работа в молодёжном коллективе, карьерная лестница, любимый муж и дети. В будущем я представляла себя белкой, крутящейся между офисом, деловыми встречами, садиками, магазинами, семейными развлечениями, караоке с подружками и релаксом на выходных. Пока же я крутила лёгкие романы и была уверена, что настоящая любовь впереди.

Соня, она же Сонча, – симпатичная кучерявая блондинка с овальным лицом и полными бёдрами. Её особенностью была кажущаяся медлительность или сонливость. Мы и имя-то её усовершенствовали, приблизив к «сончасу». При этом Сонча хоть говорила и мало, но всегда в тему. Она лучше всех могла сформулировать главное, расставить правильные акценты и задать нужные вопросы. В отличие от нас она не собиралась сбегать из вуза после получения диплома, намереваясь продолжить учёбу в магистратуре или аспирантуре. Либо и там, и там.

Сонча всегда была очень женственной, в её гардеробе -платья, юбки, блузки, элегантные кардиганы, классические туфли в век кроссовок, которые носят к месту и не к месту. Джинсы и брючные костюмы в её шкафу, как говорится, не ночевали. Подруга привлекала мужчин лет на десять-пятнадцать постарше. Но пока она прекратила всяческие отношения, решив сконцентрироваться над выпускным годом и проработке концепции дальнейшей жизни.

Олеся – рыжая бестия нашей компашки, и не только из-за ярких выпрямленных волос ниже плеч. Она не была красавицей, да и фигура обыкновенная, но редкий парень не сворачивал шею ей вслед. Леська была неугомонной, въедливой, пробивной и очень шустрой. Пока Сонча формулировала мысль, та успела бы свернуть горы, переставить их на свой лад и по пути дать кому-нибудь пинка. Чем невыполнимее казалась задача, тем с большим азартом она хваталась за неё.

В провинциальном городе ей казалось медленно и скучно, поэтому после выпуска она стремилась рвануть в Москву, чтобы работать в шикарной конторе. То, что она пробьётся и станет в доску своей, мы не сомневались.

Ещё Леська любила экспериментировать с нарядами. Могла неожиданно явиться как шкодная студентка, как суперделовая женщина, нарядиться во всё розовое, как Барби, а на следующий день слиться с готами. Но мы её узнавали в любом образе – по уверенной быстрой походке и реакции окружающих.

Её романы были пылкими, яркими, стремительными, однако очень краткосрочными. Парни не успевали за скоростью бестии, а она не собиралась тормозить. Ей становилось скучно и – пишите письма.

Ирина (она же Ирис, с ударением на первую букву) не жаждала карьеры, хотя училась очень прилежно. Она просто запрограммирована для семьи: следить за домом, баловать мужа, воспитывать детей. При этом не была расплывшейся домохозяйкой, напротив, очень стройной и подтянутой. Из нашей четверки лишь она ходила в спортзал, не пропуская ни одной тренировки. Добавьте к этому причёску и глазища как у киношной «Гостьи из будущего», пухленькие губы и острый подбородок.

Она предпочитала удобную, «домашнюю», одежду, оставаясь секси. Джинсы подчеркивали красивые накаченные ноги, под расстёгнутыми балахонистыми рубашками маечки и топики обтягивали красивый животик с впадинами по бокам. Ножки в удобных кроссовках двигались мягкой, кошачьей поступью.

– Слушай, а диплом юрфака-то тебе зачем? – как-то спросила я.

– Как это – зачем? – искренне удивилась Ирис. – Во-первых, у человека должно быть профессиональное образование, это определённый статус. Представь, всю жизнь придётся заполнять множество анкет – по кредитам, в садике, школе и прочие. И везде есть вопрос: образование. Я буду гордо ставить «высшее», безо всяких «неоконченных». Во-вторых, в жизни эти знания пригодятся. Вот, к примеру, стану главой родительского комитета, и буду подкованной: как правильно себя вести, чтобы недовольных не было, звонков и жалоб за спиной.

– А чего подковываться-то? Это любая мамашка знает: не принуждать платить на всякие сборы, трать по согласию большинства, отчитывайся и не воруй. Не провоцируй конфликты и на рожон не лезь. Длительность образовательной программы – одна минута, обучение бесплатное.

– Больно много ты в этом понимаешь, – Ирис закатила глаза. – Я ведь не только для себя, но и детей буду учить, как правильно себя вести в нестандартных ситуациях.

Последний аргумент был в духе Ирис: всё для будущей семьи и детей.

Наша «запрограммированная» подруга была в постоянных отношениях. Заканчивала одни, начинала следующие, и так уже несколько лет. Причём, все романы Ирис были такими уютными, доверительными, домашними, словно пара уже года три (как минимум) под одной крышей. Никаких тебе страстей, переписок с голосовыми до утра, безумных ночей и романтических, как в кино, свиданий. Также спокойно, безмятежно, расставалась и присматривала следующего «моего парня».

Очередного её кавалера зовут Савелий. Парень он смазливый, из хорошей семьи, перспективный – заканчивал финансовый институт. Но меня в нём многое настораживало. Ухажёр был жутко прилипчивый, всегда готов «с большим удовольствием составить компанию» (в том числе на нашу дачу, пришлось пускать – не обижать же подругу). Напрягала его чрезмерная обходительность и спокойствие, хотя в душе наверняка кипели страсти.

Иногда я ловила его ревнивые взгляды в сторону подруги, уничтожающие – в сторону других парней, кто больше трех секунд созерцал нашу «гостью из будущего». Вслух же ничего не говорил, держал лицо и не позволял себе выпадов. За это я его окрестила «маньяк», и прозвище моментально прилипло к парню. Ну не нравился он мне и всё тут.

Сейчас «маньяк» укатил на какой-то форум по предпринимательству, на неделю отлипнув от Ирис. У меня с Леськой наступил «холостяцкий» перерыв, Сонча стойко держала паузу в личной жизни. И мы решили устроить девичник.