Kitobni o'qish: «Нового счастья не будет»

Глава 1. Начало сказки

Надя ничего не могла с собой поделать. Губы то и дело растягивались в глупой улыбке, хотелось смеяться, петь, танцевать и просто радоваться жизни, мысленно благодаря её за каждый прожитый миг.

Она давно забыла – каково это, быть счастливой. Когда по коже мурашки, в животе бабочки, волнение в каждом вдохе, и сердце приятно ускоряет мерный стук. А она снова – Надин, Наденька, Надюша.

Она чувствовала себя счастливой просто до неприличия. Поверить не могла, что это не сон, не фильм, не фантазии, а самая настоящая реальность. В непростой период, когда она переживала одинаковые будни, появился он. Наполнил смыслом её жизнь и превратил в сказку.

Их знакомство было совсем необычным, обстоятельства скорее из ряда вон, роман развивался стремительно. И вот в последний день уходящего года они просто зарегистрировались, чтобы в Новый год идти с новым счастьем.

Церемония была скромной. Из присутствующих были только он, она, регистратор и фотограф Дворца бракосочетания. Невеста в элегантном платье цвета шампанского, жених в синем костюме-тройке и огненно-оранжевом галстуке. Она волновалась, как восьмиклассница-девчонка, он был спокоен и уверен. Букетик с лилиями и заказанная винтажная «волга», которая с утра отвезла молодоженов в ЗАГС и успела прокатить по мостам до того, как город встал в пробках.

Пока никто не знал о новеньком свидетельстве о заключении брака. Страшно представить, какая будет реакция. Среди родственников осуждать особо уже некому. Родители умерли. Муж – давно бывший, со своей новой семьёй. Вспоминал о ней редко, сильно по пьяни, что случалось раз в несколько месяцев.

Дети – взрослые, они далеко, учатся в Санкт-Петербурге. Звонят в основном, когда заканчиваются деньги.

Младшая сестра Ева настолько поглощена самосовершенствованием внутреннего мира и внешней оболочки, что ничего не замечала вокруг. Впрочем, если б и отвлеклась от себя любимой, то вряд ли переключилась на оставшихся родственников.

А Нина… Нина уже ничего не скажет, она погибла. Остаётся надеяться, что дух сестры смирится с её счастьем. Ведь за её овдовевшего мужа Надя сегодня вышла замуж. Свадьба через год после похорон. Брак с мужчиной, который не треть младше её.

Друзья, знакомые, коллеги, соседи знали о гибели Нины: молодая ж была, всего 35 лет, жить да жить. Но Надежда верила, что все всё правильно поймут. Одну сестру не вернёшь, зато вторая обрела долгожданное счастье.

«Мой Дракоша» – как она его ласково называла из-за причёски гребнем с оранжевыми, как пламя, кончиками и татуировки на крепком бицепсе. «Я разожгу в тебе огонь», – игриво отвечал он.

«Пять минут, пять минут – это много или мало…» – по телевизору показывали «Карнавальную ночь». За окном вальсировали снежинки, дети уже поджигали петарды во дворе, взрослые орали первые песни, радуясь наступлению Нового года. Весело мигала гирлянда на ёлке в углу, огоньки отражались в хроме и стекле просторной кухни-гостиной, запах зелени смешивался с ароматом мандаринов.

Надя очень любила эту квартиру, в которую въехала больше года назад. Отец, пока был жив, помог с разменом четырёхкомнатной. После отъезда детей она чувствовала себя потерянной и одинокой, не зная, чем себя занять в этих хоромах.

Помучившись несколько месяцев, она решилась на продажу. И сейчас занимала уютную двушку: объединенная гостиная с кухней с тремя окнами, спальня, кладовка и просторный санузел, где поместилась ванна-джакузи. Для детей сообразила по однушке в долёвках на случай, если надумают вернуться. Хотя чем дальше, тем больше крепла уверенность, что те не захотят покидать северную столицу. Ведь здесь «скучно, медленно и вообще». Но это их жизнь, их судьба, их право. Как и у неё было, есть и будет своё право – распоряжаться своей судьбой.

Она резала «оливье». Мерный стук ножика по деревянной доске отсчитывал время до конца уходящего года и начала её новой жизни.

«…В пять минут решают люди иногда

Не жениться ни за что и никогда,

Но бывает, что минута

Всё меняет очень круто,

Всё меняет раз и навсегда…»

Строки из известной песни просто написаны про Надю. Она тоже решилась на серьёзный шаг в одну минуту, по зову сердца, и сейчас ждала самой волшебной ночи. Как героине «Иронии судьбы» ей хотелось спросить: «Вы считаете меня легкомысленной?» И самой себе ответить: «Поживём – увидим». Но в душе была уверена, что действительно стоит на пороге новой ступени жизни.

Из переплета мыслей о Новом годе и бесконечном семейном счастье её выдернул настойчивый звонок в дверь. Надя посмотрела на часы: молодой супруг должен прийти ещё через пару часов, она как раз должна закончить с приготовлениями к праздничному столу. Гостей она не ждала. Какого ж оленя к ней занесло?

Звонок повторился.

Надя вышла в коридор, посмотрев в своё отражение. Тёмные кудряшки игриво собраны к макушке. Щёчки круглые с естественным румянцем. Глаза блестят как в молодости. Чуть округлая фигура (план сбросить хоть пару килограммов с треском провалился), и если бы не поясок передника, то непонятно было бы, где талия.

В целом Надя осталась довольна увиденным: немолодая, но сохранившая привлекательность женщина.

Невеста.

Точнее – уже жена.

Очередной звонок прервал её от созерцания. Интересно, кто такой настойчивый? Не глядя в глазок, хозяйка распахнула дверь и рассмеялась от неожиданности. На пороге стоял Дед Мороз.

Божечки, это просто чудо какое-то! Давно прошли те времена, когда она верила в волшебство. Но сегодня снова почувствовала себя частью прекрасной сказки.

Дед Мороз был облачен в синий костюм с белыми узорами и меховой оторочкой. Под кафтаном скрывалась стройная высокая фигура со съехавшим вбок накладным животом. Борода густая, с блёстками-инеем. Глаза закрывали мохнатые брови под массивной шапкой. В руках здоровенный мешок, в котором можно человека спрятать.

– Новый год шагает по планете, радуются взрослые и дети, – нежданный гость поприветствовал хозяйку протяжным низким голосом, как обычно говорят Дедушки.

– И вас с наступающим! – Надя радовалась, как глупая девчонка. В голову даже не пришла разумная мысль: 31 декабря Деды Мороза на вес золота, да и времени у них в обрез. А они с избранником поздравление не оплачивали.

– Я к тебе, внученька, с подарочком. Веди к своей ёлочке, – он поднял массивный посох, и на секунду Наде показалось, что это бейсбольная бита в мишуре, которая целится в её голову. Неизвестно, чем бы закончилось это наваждение, но тут открылась дверь напротив, где жила семья с тремя детьми.

Надя с Ксеней были ровесницами. Только соседка решила сначала встать на ноги, прежде чем идти под венец, а уже потом в роддом. В итоге Надины дети получали высшее образование, у соседки один отпрыск еще ходил в садик, двое в начальные классы.

Ксеня напоминала ромб: высокая, с узкими плечами, полными, выпирающими, бедрами, стройными икрами и ёжиком на голове, как у её мальчишек, только обесцвеченным. Голос у неё был зычный: если она дома спрашивала у семейства, все ли помыли руки, соседи невольно смотрели на свои ладони.

– А ну брысь от ёлки, не хватало её перевернуть, – крикнула она вглубь квартиры, оттуда раздались смешки. Затем прикрыла дверь и заговорила шёпотом, насколько это она умела: – Ну, Дед Мороз, ты где пропал? Мы тебя уже потеряли.

На лице за бровями и бородой, кажется, появилось удивление, но лишь на миг. Дедушка быстро вошёл в роль.

– Да тут ещё одна внученька… – протяжно, по-морозовски, заговорил он.

– Ага, ещё одна. И три гнома с ней, – хохотнула соседка.

– Прекрасная работа! – похвалил Дед Мороз.

– Мить, это точно ты? – Ксеня пыталась разглядеть лицо под накладной растительностью. – Я не узнаю вас в гриме…

– Я, внученька, я, – так же протяжно, поставленным голосом ответил Дед.

– Так пошли поздравлять уже, пока мои шалопаи ёлку в поисках подарков не перевернули и камин в стене для оленей не прорубили.

– Ха! – Дедушка оценил шутку. Надя тоже нервно хохотнула.

Сказочный персонаж замешкался, посмотрел на Надю, затем решительно указал на дверь соседки:

– Пошли к гномам.

– Ага, пошли. Тебе ещё своих поздравлять…

Дверь за ними закрылась. «А кто у нас хорошо себя вёл, тот первым узнает, кто пришёл в гости», – послышалось в соседской квартире.

Надя продолжала стоять в проёме. Только сейчас она ощутила, как бешено стучит сердце. Хотя с чего вдруг такие волнения? Обычный Дед Мороз. Наверняка пришёл к соседям, да дверью ошибся. Она снова вспомнила посох, напомнивший биту. Надя потрясла головой, избавляясь от дурных мыслей: посох как посох, обычной формы. Не с граблями же Дедушке ходить.

Всякие глупости в голову лезут. У неё свадьба, у неё Новый год. У неё волшебная ночь впереди! А закуски ещё не готовы.

Надя захлопнула дверь и поспешила на кухню. По телевизору уже начиналась «Ирония судьбы».

Она продолжала резать салаты, вместе с героями фильма повторяя давно выученные наизусть реплики. И улыбалась – от удовольствия и предвкушения.

Когда Женя Лукашин на весах предложил тост, в дверь снова настойчиво позвонили. Надя посмотрела на часы: для молодого мужа всё ещё рановато. Может, Ксеня? Ну не Дед же Мороз решил вернуться!

Снова не смотря в глазок Надя распахнула дверь и удивилась ещё больше. Теперь за порогом стояла Снегурочка. Хотя чего удивительного: скорее всего давешнего Деда потеряла, как и он ошиблась квартирой.

– Здрасьти, с наступающим, – хозяйка улыбнулась, чувствуя, как нервно дернулась губа. – Вам, наверное, туда, – она указала на квартиру Ксени, где вовсю шло веселье.

Снегурочка молчала. Под слоем грима с румянами, белилами, блёстками и узорами короны до бровей было сложно определить эмоции. А вот лицо показалось знакомым. Странно даже.

Снегурочка взмахнула просторным рукавом, отороченным перьями. Изящные руки в белых перчатках держали волшебную палочку со звездой на конце. Надя растерялась от такого представления. Может, надо загадать желание?

– Мира во всём мире, и чтоб без пандемии, – сказала она вслух.

Сказочная гостья кивнула, словно принимая заказ, затем молча несколько раз взмахнула палочкой, Надя, как заворожённая, смотрела на звезду. И поздно сообразила, что та слишком быстро приближается к её голове.

Последнее, что она почувствовала, – глухой удар внутри, где-то в центре черепа. Калейдоскопом пронеслись кадры из её жизни – её детство, отец, дети, свадьба сегодняшним утром… Она падала вниз, сквозь пространство и время, пока не наступила кромешная темнота.

В этой темноте появился отец. Покачал головой, потом протянул руку: «Вставай, Надюша, ты сможешь. Что разлеглась, как тряпка…»

«Надюша», «ты сможешь»… Господи, как ей этого не хватало! Ей хотелось смеяться от счастья, что она снова его видит, и плакать одновременно – что он ушёл навсегда, и этого невозможно исправить. Ей не хотелось покидать эту темноту, чтобы еще раз услышать родное «Надюша» от самого близкого человека.

Глава 2. Отец

Надя была старшей дочерью. Отец был необычным человеком и прожил необычную жизнь.

Он родился в семье учёного-физика. Отец решил назвать наследника в честь Генриха Герца – одного из основоположников электродинамики, у которой, верил родитель, большое будущее.

Надин дед пошёл по стопам своего отца по профессии и в решении давать детям имена великих людей. Дед стал Робертом в честь Гука, великого учёного и изобретателя.

Отец Генриха постоянно пропадал в своём университете, где преподавал, в лаборатории, а по вечерам что-то писал за рабочим столом, на котором возвышались листки с непонятными цифрами и графиками, журналы, газеты, книги с закладками, отпечатанные на машинке тексты. Мама (она вела хозяйство и занималась сыном), просила сына не шуметь и не отвлекать. Потому что игры – это детские глупости, а его отец занимался серьёзными вещами, которые могут оставить след в истории.

Маленький Генрих обижался, пытался привлечь внимание отца, но тот был непоколебим. Вечером возвращался с работы, что-то спрашивал у матери, трепал сына по макушке, молча ужинал и отправлялся в свой кабинет. А как хотелось вместе погулять по парку, погонять мяч, что-нибудь смастерить! Проводить вечера как другие дети с родителями, он с завистью наблюдал за ними в окно. Генриху хотелось показать всем-всем-всем, что им с отцом тоже весело.

Однажды он не выдержал и, несмотря на предупреждения «не отвлекать», ворвался в комнату родителей, большую часть которой занимала рабочая зона отца.

Тот отвлёкся от своих бумаг, недовольный тем, что кто-то посмел нарушить его рабочий покой.

– Я хочу… Нет, я требую, чтобы ты пошёл со мной погулять! – заявил Генрих.

Брови за очками поползли вверх, почти повторив форму круглой оправы.

– Требуешь? – отец решил, что ослышался.

– Да! – мальчишка топнул ногой.

– На каком основании? – усмехнулся отец.

– На основании того, что на улице хорошая погода, и мне хочется погулять с тобой.

– И это всё? – отец как будто был разочарован.

– Нет, не всё. Я хочу, чтобы мы поиграли в мяч, как другие. Сегодня, завтра, всегда, – Генрих чувствовал, как к глазам подкатывают предательские слёзы.

– Иди-ка сюда, – позвал отец.

Генрих послушно подошёл, надеясь, что тот посадит его на колени, обнимет. Но родитель остановил его у угла рабочего стола, словно не впуская в своё личное пространство.

– Запомни три вещи, – он вытянул руку с расправленной пятернёй. – Первое: ты никогда больше не посмеешь разговаривать со мной в таком тоне. Второе: ты должен понять, где твоё место. Я – глава семьи, который её обеспечивает. Я – научный работник и преподаватель, что накладывает большую ответственность. Мама отвечает за порядок в нашем доме, это её роль. Ты должен благодарить судьбу за то, что родился в такой семье. Игра в мяч в этом уравнении лишнее. И третье: прежде чем чего-то требовать – нужно соответствовать.

– То есть это как? – растерялся Генрих.

– То есть быть на уровне своего собеседника или выше. Нельзя опускаться до требования внимания к себе. Нужно добиться, чтобы человек сам захотел выполнить то, что хочется тебе.

– Но как мне подняться до твоего уровня?

– Думай сам. А сейчас ты слишком маленький, мне толком не о чем с тобой поговорить. Разве что как уроки в школе или не болит ли живот. Но я уверен, что всё в порядке, мать за всем следит.

– Я ещё только осенью пойду в школу.

– Тем более. Понимаешь, какая пропасть между учёным и детсадовцем?

– Как же я дорасту до твоего уровня, ведь я совсем маленький?

– Запомни, что в жизни никто не станет делать поблажек на твой возраст, пол, рост, вес и прочее. Мой совет: найти своё дело и стремиться стать первым в нём. Тогда люди сами потянутся, и глупые истерики не понадобятся.

– Мне тоже физикой заниматься?

– Я буду действительно счастлив, если ты продолжишь семейную традицию и постараешься превзойти успехи своих предков. Но на свете много разных сфер, где можно добиться успеха. Ищи подходящее дело в своём возрасте. Нравится играть в мяч? Научись делать это так, как никто другой.

– Легко сказать, я ж самый мелкий во дворе, – вздохнул Генрих.

– Повторяю: нет никаких скидок, в том числе на возраст, рост и вес.

Тут подошла мама, у неё был вид провинившегося человека. Отец посмотрел на неё с неодобрением.

– И года не прошло, – ехидно ответил он. – У мамы тоже есть обязанности, как у меня работа, однако она решила забыть о них, – прокомментировал он Генриху. – Забирай его, и дайте мне уже сосредоточиться.

– Да, конечно, – покраснела мать, крепко взяла за руку сына и вывела из комнаты. – Придётся тебя наказать. Будешь стоять в самом тёмном углу.

Генрих был категорически против, он не считал, что в чём-то провинился. Разве разговор с родным отцом является проступком? Пусть даже с отрывом от его важных бумаг. Но мальчишка чувствовал: если сейчас он начнёт качать права, это лишь усугубит ситуацию.

Для себя он вынес урок: надо стремиться быть первым и соответствовать.

Маленькому Генриху казалось, что его родители не любят его, это самые жестокие и бесчувственные люди. Лишь спустя годы он оценил правильность того урока, благодаря чему научился добиться чего хотел.

Он попросил записать его в спортивную секцию. Оказавшись вне своих тепличных условий, тут же слёг с ангиной. Вернулся через месяц. А ещё через два забил свой первый гол. В тот момент Генрих ощущал себя чемпионом мира, не меньше. И постепенно из самого хилого он перерос в своего игрока.

Почувствовав первый вкус победы, он решил добиваться других высот. Записался в музыкальную школу, учился играть на фортепиано и гитаре. И даже успел завоевать первое место в городском музыкальном конкурсе. Когда подрос – пошёл в технический кружок.

Как представитель семьи физиков он старался применять нестандартные подходы, делать то, о чём не пишут в учебниках. Генрих чувствовал, как меняется отношение отца. У них появились общие темы, интересы, сын смог соответствовать своему известному родителю. Теперь они больше времени проводили вместе.

Отец как-то даже взял с собой на научную конференцию, где с удовольствием и гордостью представлял продолжателя семейной традиции. Для сына это было высшей похвалой. Он ощущал себя «оскароносцем» на красной дорожке, героем на первой полосе газеты с миллиардными тиражами.

Затем Генрих стал замечать интерес девочек, но уже не только как к лидеру во всём и вся, человеку, который может сделать, кажется, абсолютно всё. Он был перспективным и был очень привлекательным парнем. Вытянулся и повзрослел раньше своих сверстников. Пока одноклассники ещё думали о том, как дёргать девчонок за косички, он уже нарабатывал опыт ухаживания, откладывая в личную копилку наиболее удачные варианты. Работало и простое проявление внимания, и пушкинская схема «чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей». К старшим классам он мог покорить любую девчонку, научился этим пользоваться и часто действовал из спортивного интереса.

Отец не вмешивался в похождения сына, пока не решил, что тому пора жениться. Генрих закончил строительный институт, и его ждала многообещающая карьера. Как отец с дедом, он тоже любил физику, но не хотел корпеть в лабораториях, а наглядно видеть результаты своего труда. Поэтому выбрал направление «строительство зданий и сооружений».

Родитель назвал выбор сына достойным и лишь наблюдал, как тот готовит себя к будущей профессии. У него были связи и по вузам, и в кабинетах выше. Однако ни одного звонка для протекции он не сделал, заявив, что тот должен всего добиться сам. Генрих другого и не ждал. С таким воспитанием помощь скорее была оскорблением.

Зато в личную жизнь решил вмешаться, пока любвеобильный отпрыск не наделал глупостей.

Генрих стал настоящим красавцем. Высокий, широкоплечий, с подтянутой фигурой и мускулатурой на руках – результат любви к спорту. Русые волосы аккуратно подстрижены чуть длиннее, чем у обычной модельной стрижки. Серые глаза излучали приветливость и искренность, хотя до конца не знаешь, какие мысли скрываются за этими чарами. Скулы чуть выпирают, губы немного пухловаты, от улыбки на щеках появляются ямочки.

Красавец всегда был в центре внимания девушек, которые были не прочь захомутать такого жениха. Да, в СССР секса не было, но Генрих регулярно познавал его прелести.

Отец пригласил сына на мужской разговор и твердо сказал: пора жениться. Но не на девчонках с танцулек, нужно выбрать нормальную хозяйственную бабу.

– Чтобы дома был порядок, готовить умела, одежда по стрелочкам. Дети опять же были под присмотром, – объяснял отец. – И сама думала только о семье и её благополучии. А не о том, как ветер из башки выпустить, с подружками в сплетни удариться или убиться в карьеру. Женщина должна быть дома и благодарна за это. Посмотри на мать и бери пример, – он кивнул в сторону двери. – А если заскучаешь, то в любой момент можешь срулить на симпозиум. Но только сильно не частить, чтобы жена была без подозрений и со своей стороны не почувствовала слишком много свободы.

Генрих вспомнил, как часто отец пропадал на конференциях и прочих важных мероприятиях. Теперь понял, что не только в науке дело, и усмехнулся. С логикой, однако, согласился.

– Что у тебя на уме – это одно. А семья должна оставаться семьёй, твоей крепостью. Это и для карьеры полезно, поверь на слово, – наставлял отец.

Генрих оценил семью родителей с этой точки зрения. Он ни разу не помнил, чтобы дома был беспорядок, в холодильнике пусто или в нём кис старый суп. Мать не тряслась над ним – отец запретил, но всегда была рядом, могла в любой момент помочь, подстраховать, выручить. Это действительно удобно: отец спокоен, он выполняет свою миссию, ребенок под присмотром, растёт и развивается вполне гармонично.

Невесту отец нашёл сам – среди своих. В их вуз был приглашён доцент из соседнего областного центра Евгений Никитич. Сам он деревенский, семья жила в пригороде, поэтому на работу он добирался на электричке.

Как-то дочка пришла навестить папу на новом месте. Роберт Архипович отметил, что девица мила, воспитана, хозяйственна. Отец сокрушался, что давно пора замуж. Скоро 25 уж стукнет, а она всё одна-одинёшенька. Другие уже сыграли свадьбы, многие на сносях. Эта ж из библиотеки своей не вылезает. Разве найдёшь так кавалера?

– И ладно, если б кривая или страшная, – во время перекуров жаловался Евгений Никитич. – Девка как девка. Похитрее только надо быть: губёшки поярче накрасить, на праздники всякие ходить, танцы. И общение находить не только с литературными героями. А то «Онегина» наизусть шпарит, а как кавалер на горизонте нарисуется – так в ступоре, двух слов связать не может.

«У вас товар, у нас купец», – подумал Роберт Архипович. После знакомства с Катей ему он укрепился в мысли женить сына, пока очередная вертихвостка ребёнка в подоле не принесла с претензией, что от него.

Катерина понравилась Генриху. Девушка оказалась достаточно симпатичной, неглупой, хозяйственной. У неё были все качества жены, с которой сложится стабильная семья. К тому же он оказался первым мужчиной в её жизни. Ощущение прикосновения к раннему подснежнику, цветку, которого раньше не касался никто. Генрих по-своему изучал её как диковинный экземпляр, она всё сильнее влюблялась в него.

Со свадьбой тянуть не стали, сыграли уже через три месяца. Катерина была на седьмом небе от счастья, готова была круглые сутки лелеять молодого мужа, и каждый день удивлять новыми блюдами. Сначала это нравилось, но через несколько недель супругу захотелось немного снизить волны океана обожания и получить хоть чуточку свободы. Генрих решил, что надо переключить внимание жены, самый лучший вариант – на ребёнка.

Первую годовщину после свадьбы они встречали уже втроём – с Надей, Наденькой, Надюшей, его первой дочкой. Она больше походила на папу, хотя в маленьком личике улавливались и мамины черты. Была любознательной, но не капризной. Словом, радостью и гордостью молодых родителей.

Генрих получил копию семьи отца: он работал, жена на хозяйстве и с их первенцем. Свекровь – она всегда была на связи – помогала довести любое дело до идеала. Иногда Генрих даже терялся в своих ощущениях, где находится: ребёнком в доме отца или взрослым в своей семье. Был ли он счастлив? Наверное, да. Хотя и лишён той страсти и азарта, как в отношениях с другими девушками. А порой было откровенно скучно.