Kitobni o'qish: «Протоиерей Николай Гурьянов»

ПРОТОИЕРЕЙ НИКОЛАЙ ГУРЬЯНОВ

НАСТАВЛЕНИЯ, СОВЕТЫ, СВИДЕТЕЛЬСТВА О ПОМОЩИ

Протоиерей Николай Гурьянов часто повторял: «Будьте всегда радостны и в самые тяжелые дни вашей жизни не забывайте благодарить Бога: благодарное сердце ни в чем не нуждается».

Старец говорил: «Идите и делайте добро. Всякая любовь покрывает множество грехов».

Еще говорил: «Будьте со всеми в любви и светлой радости. Каждый день проводите в добром союзе и мире со всяким человеком, помня, что человек человеку друг, брат. С плачущим плачьте, с радующимися радуйтесь. Друг друга тяготы носите, и тако исполните закон Христов (Гал 6, 2)».

Учил: «Верующий человек, он должен любвеобильно относиться ко всему, что его окружает. Любвеобильно!»

Говорил также: «Не огорчайтесь за посещение неприятностей, это – спутники жизни в наших оздоровлениях».

Он же говорил: «Человек рожден для того, чтобы беседовать с Богом».

Наставлял: «Молитва должна быть искренняя, как обращение сына к отцу. Ведь Бог – Отец каждого из нас».

Наставлял также: «Надо жалеть неверующих людей и всегда молиться: “Господи, избави их от этого вражеского помрачения”».

О земной и небесной жизни говорил: «Ведь это мы сейчас в гостях, а потом все пойдем домой. Но только, мои драгоценные, горе будет нам дома, если мы в гостях были да что-то нехорошее делали».

На вопрос: «Как жить?» он отвечал: «Жить так, словно ты завтра умрешь».

Отец Николай родом из-под Гдова. Родился он 24 мая 1909 года в верующей благочестивой семье. Отец его был регентом в Михайло-Архангельском сельском храме. Старший брат Михаил Алексеевич Гурьянов преподавал в Санкт-Петербургской консерватории. Младшие братья Петр и Анатолий также обладали музыкальными способностями. Все трое братьев погибли на войне.

С детства будущий старец прислуживал в алтаре. Самой важной встречей для него была встреча со священномучеником Вениамином Петроградским, – маленький алтарник носил во время архиерейского богослужения его посох. И сам он потом стал пастырем, наставником очень многих людей.

Вениамин, митрополит Петроградский и Гдовский с 1917 по 1922 г.

По воспоминаниям старца, митрополит Вениамин часто бывал в семье Гурьяновых и даже останавливался у них на ночлег. Прислуживая владыке за богослужениями, мальчик однажды услышал от него: «Какой ты счастливый, что ты с Господом…» – и получил в благословение архиерейский крест, который потом всю жизнь хранил как величайшую святыню.

Духовные чада записали рассказ старца: «Меня в детстве все “монахом” называли. А я рад, я действительно монах. Никого кроме Господа не знал и не искал… У меня своя келья была, так и называли: не комната, а келья. Иконочки везде стояли, молитвословы, книги духовные, огромные царские портреты. Однажды, когда красные бушевали, в окно влетел снаряд и упал возле царских портретов, но не разорвался: вот как меня царские мученики с детства хранили; а я как их любил! Даже сердце останавливалось, как только думал о них!»

Старец очень почитал преподобного Серафима Саровского, многим благословлял молиться именно ему, говоря, что он всегда все исполняет.

Старец также очень почитал своего небесного покровителя, святителя Николая Чудотворца. В жизни отца Николая было три Никольских храма: в селе Ремда Псковской земли, где он служил псаломщиком; в литовском селе Гегобросты, где был настоятелем с 1943 по 1954 год; и на острове Залита, где он служил с 1958 года до конца жизни.

Главным воспитателем и духовным другом Коли была его мама, которую он после ее блаженной кончины назовет святой. Екатерина Степановна Гурьянова после ранней смерти мужа одна подняла и воспитала четырех сыновей. Она научила детей молитве и постоянному предстоянию пред Господом.

Отец Николай вспоминал: «Мамушка у меня была блаженная, разговоров не любила, больше молчала и беседовала с Господом мысленно, никогда с Евангелием не расставалась. Была очень религиозной и любила клиросное пение». Долгие годы она помогала сыну в его трудах, скончалась 23 мая 1969 года и похоронена на кладбище острова Залита.

Священник Николай Гурьянов с мамой Екатериной Степановной

В 1928 году Николай Гурьянов окончил гатчинский педагогический техникум и первый курс педагогического института в Ленинграде. В конце двадцатых годов в городе стали разрушать храмы. Николай Гурьянов однажды оказался свидетелем этого святотатства и не мог смолчать: «Что вы делаете? Ведь это храм, святыня! Если вы не уважаете святого, поберегите хотя бы памятник истории и культуры и подумайте о Божием наказании, которое за это будет!»

Студента Гурьянова вскоре исключили из института. Это был 1929 год – начало особо яростной борьбы с «религиозной пропагандой».

С 1929 по 1934 год Николай служил псаломщиком в церкви во имя святителя Николая в селе Ремда Середкинского района Псковской (тогда Ленинградской) области, на родной Гдовщине, и преподавал математику, физику и биологию в школе.

В 1934 году Николая Алексеевича арестовали. По словам старца, записанным духовными чадами, причиной его ареста было смелое слово в защиту веры и поруганных святынь. Заключение в «Крестах», ссылка в лагерь под Киевом, а затем на поселение в Сыктывкар – основные этапы исповеднического пути старца.

Во время тяжких испытаний батюшка встретил множество подвижников, истинных светильников православной веры.

О тех страшных годах батюшка рассказывал: «Люди исчезали и пропадали. Расставаясь, мы не знали, увидимся ли потом. Мои драгоценные духовные друзья! Все прошло! Я долго плакал о них, о самых дорогих, потом слез не стало… Мог только внутренне кричать от боли… Ночью уводили по доносам, кругом неизвестность и темнота… Страх всех опутал, как липкая паутина, страх. Если бы не Господь, человеку бы невозможно вынести такое…»

Один из множества лагерей ГУЛАГа

Старец вспоминал о лагере: «Нас туда отправили не для того, чтобы мы оттуда вышли живыми». Гоняли заключенных на лесоповал. Паек скудный, а норма по заготовке дров приличная. Не справился с нормой – завтра паек не получишь, а на работу идти обязан. «Идешь утром в лес на работу по лесной дорожке – один упал, умирает; еще один падает – вот так было».

Еще вспоминал: «Идешь по снегу, нельзя ни приостановиться, ни упасть… Дорожка такая узкая, ноги в колодках. Повсюду брошенные трупы заключенных лежали непогребенными до весны, потом рыли им всем одну могилу. Кто-то еще жив. “Хлеба, дайте хлеба…” – тянут руки». Батюшка протягивал ладонь, показывая, как это было, приоткрывал ее и говорил: «А хлеба-то нет!» Потом плакал и долго молчал, молился.

Старец прошел в лагере через страшные страдания – несколько раз был на краю смерти. Однажды его придавило вагонеткой, в другой раз ему уронили на ноги тяжелый рельс и покалечили ступни. С тех пор, как говорил батюшка, ноги его едва держали.

В Заполярье Николай оказался среди тех, кто прокладывал железную дорогу. Годы спустя батюшка вспоминал ту ночь, когда ему пришлось долгие часы стоять в воде и в ледяном крошеве вместе с другими заключенными. Бесконечной показалась эта ночь страданий. Наутро пришедшие охранники обнаружили, что он – единственный, кто остался жив. Батюшка открыл духовным чадам, что его «согревала молитва Иисусова» и он не чувствовал холода. Он часто говорил: «Я холод люблю и не чувствую его». Батюшка всегда ходил легко одетый в любой мороз, никогда не кутался.

Начало пастырского служения отца Николая совпало с годами Великой Отечественной войны. В сан диакона он был рукоположен 8 февраля 1942 года высокопреосвященнейшим митрополитом Сергием (Страгородским) – будущим патриархом, а через неделю был рукоположен в иерея.

Первым местом служения стал Свято-Троицкий монастырь в Риге, затем вильнюсский Свято-Духов монастырь. С 1943 по 1958 год отец Николай был настоятелем храма Святителя Николая в селе Гегобросты Паневежского благочиния Литовской ССР. Хотя старец и не принимал монашества, он всегда вел строгую, подвижническую жизнь.

Игуменья Пюхтицкого монастыря матушка Варвара вспоминала: «Отец Николай был целибат. У нас в Вильнюсе его все знали и поминали в записочках как священноинока Николая. Я у матушки игуменьи Нины (Баташевой, в схиме – Варвары) спрашивала об этом, и вот что она мне рассказала. Отец Николай говорил, что, если будет угодно Господу, он примет постриг в монашество. У матушки Нины даже хранилась одежда, которую сестры сшили для пострига отца Николая. Но в войну, когда женский монастырь сильно бомбили, у матушки игуменьи все сгорело, в том числе и эта одежда. Отец Николай рассудил, что на его монашество нет Божией воли, и пострига не принимал».

Протоиерей Иоанн Миронов, которого связывала со старцем Николаем полувековая духовная дружба, рассказывал: «Любовью и простотой своей спас батюшка от закрытия Никольский храм. Пришли к нему из НКВД решительно настроенные люди и говорят: “Поступили сведения, что вы против колхозов выступаете, паству против советской власти агитируете”. Здесь нужно упомянуть, что отец Николай всегда любил все живое. У него на кухне свила гнездо ласточка, и он ее оберегал. Так вот, показал отец Николай на ласточку и отвечает: “Как я могу препятствовать такому серьезному делу, когда даже малую пташку не могу тронуть. Ваше дело – государственное, мое – духовное”. И такое эти простые слова возымели действие, что ушли они успокоенные и храм не тронули».

В 1958 году отец Николай был переведен на служение в Псковскую епархию. Мамочка его – Екатерина Степановна, с которой вместе он прожил всю свою жизнь, – соскучилась по родным псковским местам и стала проситься на родину.