Kitobni o'qish: «Архимандрит Павел (Груздев)»

АРХИМАНДРИТ ПАВЕЛ (ГРУЗДЕВ)

НАСТАВЛЕНИЯ, СОВЕТЫ, ВОСПОМИНАНИЯ

Старец архимандрит Павел (Груздев) говорил: «Ищите прежде Царствия Божия, а остальное все приложится вам! Потихоньку да помаленьку».

Часто повторял: «Унывать грешно, а скорбеть должно».

Говорил также: «Родные мои… У совести нет зубов, а она загрызет до смерти… Не теряйте совесть! Совесть потерять – самое страшное».

Он же говорил: «Если кто от тебя заплачет – ух!»; «Не бойся сильного грозы, а бойся слабого слезы…»

Отец Павел некоторым благотворителям советовал: «Не строй церковь, пристрой сироту, из-за сирот и церковь сияет».

Старец наставлял: «Что легко приобретается, то легко и теряется. Таков естественный порядок, кто мало потрудился, тот мало и приобрел».

Еще наставлял: «Употреби труд, имей мерность – богат будешь! Не объедайся, не опивайся – здоров будешь! Твори благо, избегай злаго – спасен будешь!»

Архимандрит Павел (Груздев)

Отец Павел часто повторял: «Лучше свой сноп, чем чужая копна».

Еще повторял: «Доброму человеку и чужая болезнь к сердцу».

Он еще говорил: «Бедный-то ох, а за бедным-то Бог».

Наставлял также: «Не ищи красоты, а ищи доброты».

Старец нередко помогал семейным людям в разрешении конфликтов и проблем, утешал: «И горшки в печи лбами стукаются».

Когда отца Павла спрашивали, как надо молиться, он отвечал: «Как умеешь, так и молись».

Еще говорил: «День трудись, а ночь молись».

О посте говорил: «Поститься да молиться, когда люди не видят… Ты молоко-то пей, а из людей кровь не пей».

Одной слишком разговорчивой женщине советовал: «Дай пост устам твоим!»

Говорил также: «Где родился, там и пригодился, а умру, от вас не уйду».

Архимандрит Павел (Груздев) – великий старец Русской Православной Церкви. С детских лет он жил в монастыре, служил Богу и Церкви, много лет провел в ссылках и лагерях как исповедник православной веры. Стяжал множество даров Святого Духа: прозорливость, духовное рассуждение, пламенную веру, горячую молитву и любовь Христову.

Старец утешал, вразумлял, советовал, поддерживал, помогал своей молитвой огромному количеству страждущих, скорбящих, нуждающихся в духовной поддержке, совете, ободрении.

Свои дары, свою духовную высоту он скрывал, иногда юродствуя.

Отец Павел не был выдающимся богословом, не оставил после себя толстых томов книг и многословных поучений, но сама его жизнь назидательна и поучительна.

Он родился в Мологском уезде Ярославской губернии в бедной крестьянской семье Груздевых, у супругов Александра и Александры. Благочестивые родители воспитывали детей в любви к Богу и ближним, приучали помнить и чтить предков.

Павел Груздев в детстве

Когда началась Первая мировая война, отца семейства Груздевых забрали на фронт. Матери было не по силам кормить большую семью, и она послала Павёлку просить милостыню.

Голодный, измученный, он пришел как-то в мологский Афанасьевский женский монастырь. Вспоминал: «В детстве пришел я к своим теткам в монастырь, они все три были монахини. Евстолия – коровница, Ольга – иконописка, Елена – просфорница. Отцовы сестры». Жалкий вид ребенка тронул сердца монахинь, и сестры решили просить разрешения оставить его в обители.

Мать Евстолия повела крестника к игуменье. Отец Павел вспоминал: «Пришли. В ноги бух! Игуменья и говорит: “Так что делать, Павлёнко! Цыплят много, куриц, пусть смотрит, чтобы воронье не растащило”… Цыплят пас, потом коров, лошадей. Потом… стал к алтарю ходить, кадила подавать, кадила раздувать…»

Еще вспоминал: «В день святителей Афанасия Великого и Кирилла, архиепископов Александрийских, в нашу обитель приезжали отовсюду, в том числе и священство: отец Григорий, иеромонах с Толги, архимандрит Иероним из Юги, настоятель Адрианова монастыря, иеромонах Сильвестр, пять-шесть батюшек еще. Да на литию-то как выходили, Господи! Радость, красота и умиление».

Павёлка научился трудиться и молиться по-монашески. Зимой он возил дрова, летом работал в огороде, пас монастырскую скотину. К восемнадцати годам юноша, помогая сестрам, исполнял всю тяжелую физическую работу в монастыре.

Патриарх Тихон, гостивший в Мологской обители, благословил послушника Павёлку носить подрясник, своими руками надел на него ремень и скуфейку, тем самым как бы дав ему свое святительское благословение на монашество. Эти подрясник, скуфейку и четки отец Павел хранил всю жизнь, сберег их, пройдя через все испытания.

Недолгое время Павел был судебным заседателем: «Первым вошел в зал заседания я, за мной Ольга. Батюшки! Родные мои, красным сукном стол покрыт, графин с водой… Я перекрестился. Ольга Самойловна толкает меня в бок и шепчет мне на ухо: “Ты, зараза, хоть не крестися, ведь заседатель!” – “Так ведь не бес”, – ответил я ей. Хорошо! Объявляют приговор, слушаю я, слушаю… Нет, не то! Погодите, погодите! Не помню, судили за что – украл он что-то, муки ли пуд или еще что? “Нет, – говорю, – слушай-ка, ты, парень – судья! Ведь пойми, его нужда заставила украсть-то. Может, дети у него голодные!” Да во всю-то мощь говорю, без оглядки. Смотрят все на меня и тихо так стало… Пишут отношение в монастырь: “Больше дураков в заседатели не присылайте”. В 1928 году Павла признали негодным и к службе в армии из-за “слабого умственного развития”».

Отец Павел писал о закрытии Афанасьевского монастыря: «3 (16) января 1930 года была последняя служба в храме. После окончания литургии всех верующих вытолкали из храма, а все колокола поскидали и перебили». Так Павлу пришлось покинуть обитель, приютившую его с детства.

Его отец обратился с письмом к бывшему своему боевому товарищу, отцу Ионе, иеродьякону Хутынского монастыря под Новгородом: «Я к тебе пришлю Павёлку». Монахов в Хутыни было в то время уже очень мало, наместником до последних дней оставался архимандрит Серафим. И хутынская братия с радостью приняла двадцатилетнего чтеца и звонаря Павлушу Груздева из разрушенной Мологской обители.

Хутынский монастырь

В Хутыни Павел пел и читал на клиросе с монастырской братией, звонил в колокола по мологской своей выучке, следил за порядком и чистотой у раки с мощами преподобного Варлаама. Одновременно приходилось трудиться на благо государства – работал на Деревяницкой судостроительной верфи.

В Хутынском монастыре, с благословения епископа Алексия (Симанского), будущего патриарха, Павла постригли в иноки.

Через четыре года обитель закрыли. Единственным, что разрешили отцу Павлу милицейские чины взять на память из обители, была икона преподобного Варлаама. С этой иконой, словно самой дорогой святыней, Павел (Груздев) покинул Новгород 6 мая 1932 года…

Позднее, в лагере, в трудных обстоятельствах взмолится отец Павел: «Преподобне отче Варлааме! Я у тебя четыре года жил, угодник Божий! Я твою раку, около мощей-то, всегда обтирал! Помоги мне, отче Варлааме, и мои грехи-те оботри, омой твоими молитвами к Господу нашему, Спасителю Иисусу Христу!»

После закрытия монастыря инок Павел несколько лет жил на родине, работал на скотном дворе государственной селекционной станции. Родная деревня попала в зону затопления Рыбинского водохранилища. В 1938 году с отцом они разобрали избу, сплавили ее по Волге до Тутаева и там, на левом берегу, собрали. Здесь и жил отец Павел с родными, работал на базе «Заготскот», ходил в церковь, пел на клиросе, пономарил.

В 1938 году его арестовали. Обвинение гласило: «Обвиняемый Груздев, будучи участником антисоветской группы с 1938 по 1940 год размножал для группы антисоветские стихотворения, хранил у себя частицы мощей, несколько сот печатных изображений святых и при помощи этого проводил антисоветскую агитацию против существующего строя в нашей стране».

Выпущен за недостатком вины, снова арестован в 1941 году как социально опасный элемент. Отец Павел вспоминал, как в ярославской тюрьме, в ночном кабинете следователя, пятна крови от бесчисленных издевательств и побоев въелись в пол. Пятнадцати заключенным, среди которых был он сам, не хватало воздуха в тесной одноместной камере, поэтому они, чтобы подышать, по очереди припадали к дверной щели у пола.

На допросах отца Павла избивали, слепили глаза. Здесь он начал терять зрение. Следователь кричал на него: «Ты, Груздев, если не подохнешь здесь в тюрьме, то потом мою фамилию со страхом вспоминать будешь! Хорошо ее запомнишь – Спасский моя фамилия, следователь Спасский!» Отец Павел вспоминал о следователе без злобы, с шуткой: «Прозорливый был, зараза. Страха, правда, не имею, но фамилию его не забыл, до смерти помнить буду. Ведь все зубы мне повыбил, вот только один на развод оставил».