Kitobni o'qish: «Досье леди N»

Shrift:

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

Глава 1

– Не хватает!

Будто бы со вчерашнего дня денег могло стать больше!

С тоской ссыпала монеты в коробку из-под марципана, сверху прикрыла ассигнациями и, воровато оглядевшись, засунула копилку под половицу.

Бездна!

Стоило разогнуться, как в глаза бросилась она. Часовая башня Академии магии и чародейских наук сияла после недавно прошедшего дождя. На флагштоке трепыхались два полотнища – как мое сердце сейчас.

Прикусив нижнюю губу, отвернулась.

Еще полчаса… Вернее было бы сказать – всего полчаса, потому как я не желала переступать порог отвергшего меня заведения, но деньги сами себя не заработают. Если бы в заветной коробке было на пару золотых крон больше… Я бы и на ассигнации согласилась – на что угодно, лишь бы остаться сегодня дома, писать статьи, удобно устроившись с чашкой чая на окне. Я делала его по собственному рецепту. И оконную нишу тоже переделала сама – получился миниатюрный кабинет. Квартирка у меня крохотная, не развернешься, а так внизу книжная полка, наверху, на широком подоконнике, подушки. Сиди, вдохновляйся видами на черепичные крыши. Все же старый Меробейт прекрасен! За исключением академии. Если бы могла, вымарала бы ее из открыточного вида на флюгера, печные трубы и крохотные мансарды.

Наверное, я мазохистка, раз сняла эту квартиру. Каждый день смотреть на несбывшиеся мечты… С другой стороны, в силу профессии мне надо быть в гуще событий. Я репортер, специализируюсь на скандальных слухах. И с некоторых пор веду колонку леди N в «Меробейтском вестнике», повествующую о самых завидных женихах Озольда. Собственно, с одним из них у меня и назначена встреча. Деловая – я планировала взять интервью у Леонтия Грира, декана местного темного факультета. Он мужчина с прошлым, вдобавок некромант – идеальная взрывоопасная смесь для роста тиража!

Интересно, сколько мне заплатят?

Задумчиво почесала кончик носа.

Давно пора попросить прибавки. Именно моими стараниями Вестник сметали из сигарных лавок – по многолетней традиции пресса и курево продавались вместе. Видимо, чтобы было куда стряхивать пепел.

Представляю, каким знаменитым наутро проснется Грир! Девчонки ему проходу не дадут.

Хищно улыбнулась.

Судьба декана всецело в моих руках. Как моя – в его когда-то. Хочу – уничтожу, хочу – сделаю предметом грез озольдиек от восьми до восьмидесяти.

Отомстить хотелось, аж руки чесались. И все же я нервничала. Вдруг узнает? Вздор, столько лет прошло… Сколько нас таких, юных и местами прекрасных, толпилось в коридорах во время вступительных экзаменов – сотни, если не тысячи, всех не упомнишь.

– А ведь я могла бы стать ведьмой.

Присев на подоконник, с тоской проводила взглядом движение минутной стрелки на часах академической башни. Их там множество, но эта самая высокая. И самая красивая, на мой субъективный взгляд.

Прикрыв глаза, попыталась представить, как сложилась бы моя жизнь, набери я тот несчастный недостающий балл, окажись во мне чуточку больше ума и природных склонностей. На диплом с отличием я не рассчитывала, но работу в муниципалитете точно получила бы. Это верный кусок хлеба, почет, поездки на море. Никто тебя не шпыняет, не натравливает на тебя собак и не пытается поджарить – был со мной один неприятный случай. Сложно сказать, хотел тот Крылатый лорд намеренно причинить мне увечья или просто спалить блокнот в руках. Ожог лечила долго, до сих пор на ладони остался еле заметный рубец.

Что поделать, репортеров не любят, скандальных – особенно.

Сенсация – мой хлеб, и щадить Леонтия Грира я сегодня не стану.

Хлопнув себя по бедрам, прогнала меланхолию и решительно направилась к шкафу, втиснутому между стеной и дверью в совмещенную ванную и уборную.

К интервью я всегда готовилась тщательно, мало походила на себя в жизни: побольше красок, вызывающего макияжа. Частенько приходилось надевать парик. Особенно я любила белокурый, превращавший меня в ледяную красотку, этакую драконицу, благо глаза у меня подходящие – серо-голубые. У драконов они цвета неба. Красивые, утонуть можно. Но не нужно. Был у меня один роман… Ну, это я по дурости и малолетству считала, что роман, а для него – физические упражнения в закрытом помещении.

Рука сама потянулась к болванке с белокурой бестией, но в последний момент я раздумала. Не хочу. Пусть видит меня такой, как есть. Право, не знаю, с чего вдруг. Видимо, давняя обида еще сильна, никуда не делась.

Разбитые мечты – это всегда больно. Особенно когда с детства кричишь на каждом углу, что станешь ведьмой.

Помню лицо Стаси, когда я призналась в неудаче. У нее тоже дар, слабенький, на академию не тянет.

К чести двоюродной сестры, злорадствовала она недолго, предложила стать компаньонкой в прибыльном деле. Спиритизм сейчас в моде, все хотят переговорить с умершими родственниками, попросить прощения за грехи. На этом мы и играли – предложение Стаси, подувшись немного, я приняла. Ну а что, каждый крутится как умеет.

Темного дара во мне ноль. Даже ноль с минусом. Ведьма я светлая, а притворяюсь темной. Каждую среду мы со Стасей проводим спиритические сеансы на специально арендованной квартире. Там все дорого, богато, солидно. Имя у меня тоже солидное – Ирен Авести. Никакого сравнение с настоящим – Божена Грыльчик.

На сеансах я перевоплощалась в мечту всех призраков в округе, а Стася изображала духов.

Сегодня как раз среда, сразу после интервью надо мухой лететь на другую квартиру. Мы снимали ее посуточно, исключительно на дни сеансов, хотя претенциозная табличка на двери сообщала, что магистр оккультных наук Ирен Авести проживает тут постоянно.

Сплошное притворство! Мир вообще соткан из лжи.

Механизм Часовой башни отмерил четверть часа.

Надо поторопиться, а то останусь без одной работы. В моем положении – непозволительная роскошь.

Стиснув кулаки, повторила как заклинание: «Я не вернусь!» Хватит того, что я изредка навещала родителей в небольшом городке в трех часах езды от Меробейта. Отец держал лавку скобяных изделий, жили они там же, над ней, на втором этаже. После поездок от меня еще долго пахло маслом.

Лучше здесь, под крышей, чем таскать ящики с товарной станции и наряжаться только по случаю похода в часовню Триединой.

Родителей все устраивало. Тихий упорядоченный мир. А я бунтарка, в тетю Людовику, матушку Стаси. Та бросила мужа и уехала невесть куда лечить людей. Она травница, как и все по материнской линии, чуточку ведьма.

Замуж…

Мысли лениво обратились к последнему письму матери – виделись мы редко, зато писали друг другу исправно.

Очередной жених, очередной отказ ехать на смотрины.

Ну и пусть мне тридцать два года, без детей в моем возрасте не умирают. Объяснить бы это маме! Она завела песнь о внуках сразу, как мне исполнилось восемнадцать, от более активных действий меня спас только переезд. Матушка до столбняка боялась сутолоки, моторных карет и паровозов, поэтому внезапный визит мне не грозил. Ей хорошо среди аккуратных двухэтажных домиков с деревянными крылечками, в городе, где все друг друга знают.

Отец… Ему просто некогда: в лавке всегда много дел.

Взбила руками медно-каштановые волосы и скрепила их заколками с черепами. Я прикупила их на прошлогодней ярмарке, сегодня выдался случай надеть.

Белая блуза, черная юбка, алая помада. Верхние пуговки расстегнуть – и образ сексапильной репортерши готов. Вопросы я собиралась задавать неудобные, требовался соответствующий образ.

– Удачи тебе, ведьма! – пробасили за спиной.

Вот и мой сомнительный фамильяр объявился. Я его не призывала, купила зеркало в антикварной лавке, а вместе с ним Дерека. Кто или что он, толком не понимала, зато всегда было с кем поболтать. На меня иногда находило, особенно когда напьюсь.

– Спасибо, скелетик!

Обернувшись, состроила рожицу эффектному мужчине в зазеркалье. Я ни капельки не погрешила против истины, скелет с шелковистыми длинными черными волосами и короной на голове изначально обречен на успех. Прибавьте к этому умопомрачительную улыбку и фиалковые глаза… Я склонялась к тому, что он демон. Дерек упорно это отрицал, однако не мог внятно объяснить происхождение ювелирной лавки на голове и пальцах – помимо короны у него имелись перстни. Да и половинчатая сохранность тела подозрительна.

Черная рубашка со стоячим воротником, белоснежное жабо…

Может, он лич? А, какая разница! Главное, Дерек отличный друг, не раз выручал советами. Иногда принимал участие в спиритических сеансах, создавал спецэффекты. Сборы тогда подскакивали вдвое.

– Милая, я же просил! – вкрадчиво напомнил Дерек и щелкнул зубами. – Я не детская игрушка.

– Да и мы не женаты, на милую не тяну.

Говорила, а сама наносила последние штрихи – пудрила носик и брызгалась духами из пульверизатора.

– Я готов, как переберешься сюда, так сразу.

– Только моя мама, боюсь, не готова.

Страшно представить, что родится от такого сомнительного союза, да и сама техника воспроизведения потомства вызывала вопросы. Или у него сохранились не только глаза?

– Слабая женщина! Ну иди уже! – поторопил Дерек. – И не забудь сделать так, как я учил. За жареные факты платят больше.

Главное, чтобы меня не поджарили.

* * *

Обуявшее меня сразу после выхода из дома волнение достигло апофеоза возле латунной таблички с названием академии. Я будто перенеслась на пятнадцать лет назад, когда точно так же, семнадцатилетней девчонкой с двумя нелепыми косами, в выходном платье тетушки Людовики, таращилась на будку привратника, не решаясь войти. Однако с тех пор я изменилась. Надеюсь.

– Репортер. Мне назначено.

Сунула под нос любопытному привратнику удостоверение, слишком быстро, чтобы он не успел прочитать название газеты.

– Мне нужен темный факультет. Где это?

– Там.

Привратник махнул рукой куда-то направо и подозрительно прищурился:

– А вы к кому?

Что поделать, не любят пронырливых репортеров. И совершенно заслуженно.

– Леонтий Грир, двенадцать тридцать, – терпеливо разъяснила ситуацию. – Диана.

Еще один псевдоним, которым я пользовалась для нужд газеты, подписывала статьи.

Притворство, притворство, сплошное притворство!

– Ах да!.. Меня предупреждали.

Привратник неохотно посторонился.

– На аллее указатели, не заблудитесь, – потеплевшим тоном добавил он.

Под ногами шуршала палая листва. Пока ее немного, но вечера уже промозгло-тоскливы, дожди все чаще барабанят по крыше.

Природа линяла. Обширный парк академии походил на гигантскую клумбу. Вот озеро спокойного зеленого, рядом – всполох золота. Багрянец рассыпался среди листвы кустарников, подпалил клены.

Всего две недели… Каких-то две недели, и все это богатство окажется под ногами, сгниет в серых лужах.

Поправив воротник рубашки, загнувшийся под накинутым наспех пальто, остановилась возле указателя. На сентиментальные воспоминания времени не осталось, я опаздывала.

Ага, сюда.

Каблуки проваливались в размокший песок, царапались о гравий, но я упорно двигалась к цели, стараясь не обращать внимания на студентов. Как раз время обеденного перерыва многие высыпали в парк подышать свежим воздухом. Юные, полные надежд…

Хватит!

Дала себе мысленную пощечину.

Думай о копилке, а не размазывай сопли.

Ведьмы из тебя не вышло, зато получился первоклассный репортер. Сейчас ты нарушишь тишину благообразной академии, заставишь Леонтия Гвира ужом вертеться на сковородке. Ему не привыкать – ректором здесь дракон. Женат на темной ведьме, как и декан когда-то. О ней-то я и собиралась поговорить. Не об учебном плане же!

Легкий аромат ирисов плыл впереди меня. Давно следовало сменить духи, выбрать что-нибудь кричащее под стать моему броскому макияжу. Увы, я могла носить чужую одежду, но не чужой аромат.

«Слишком мягкая, женственная, – морщась, порой отчитывала меня старшая коллега, проработавшая в Вестнике три тысячи лет. – С нашей профессией так нельзя. Ты либо шлюха, либо крыса, иного не дано». А я… Я застряла где-то посередине.

Не скажу, что журналистика была моим призванием. Просто, когда очень хочется есть и где-то спать, учишься по-новому применять свои таланты. Я могла бы устроиться официанткой, продавщицей, но посчитала: это слишком мелко. Журналистика точно лучше, чем вернуться домой, помогать отцу в лавке. У меня был ум, бойкий язык и богатое воображение – неплохой капитал для начала. В итоге несколько лет назад «Меробейтский вестник» переманил меня из другого, более мелкого издания. А вот платить могли бы побольше: с некоторых пор я откладывала на квартиру. Надоело ютиться в съемной халупе под потолком! Я даже присмотрела подходящую, предварительно договорилась о первом взносе. Словом, выбора «идти или не идти» передо мной сегодня не стояло.

А ведь я могла бы здесь учиться…

Запрокинув голову, рассматривала каменные стены и причудливые водостоки в виде различных чудовищ.

На какой бы факультет меня определи, если?..

– Ба-а-ася! – укоризненно, нараспев вернула себя к реальности и, сверившись с указателем, свернула в нужном направлении.

Каждый шаг по лестнице давался с трудом. Здесь, в административной части темного факультета, было относительно тихо, но в голове у меня шумело, ноги подгибались.

Бездна, да что происходит-то?! Все проклятые воспоминания! Не держись за них, Бася, смело смотри только вперед.

Сделала пару глубоких вдохов и выдохов, после чего решительно вошла в приемную. Секретаря нет, остальные, наверное, тоже на обеде. Что же наш декан на боевом посту? Вот тебе еще один каверзный вопрос в копилку.

Ну, с Триединой!

Нацепила на лицо широкую фальшивую улыбку и постучала.

– Войдите!

И я вошла.

Глаза быстро обежали помещение, привычно выискивая чужие тайны. Люди порой неосторожны, то трусики любовницы торчат из ящика стола, то кокетливо блестит пустая бутылка в углу. Увы, ничего, все правильно и уныло: книги, папки с документами. Хоть бы грамоту какую повесил!

– Вы из газеты, кажется, некая Диана.

Сидевший за столом Леонтий с первой же фразы окатил меня презрением. Он не соизволил встать при моем появлении, не подал руки, а ведь я женщина. Сидел и пристально изучал, словно муху в банке. Правый уголок рта чуть приподнят, пальцы терзают карандаш. О, это что-то новенькое – «объект» нервничает, хотя тщательно пытается скрыть свои чувства. Вон какая линия челюсти, напряженная до предела.

– Здравствуйте! Совершенно верно, это я.

А он ничего, гораздо лучше, нежели я полагала. Но что такое чуть за пятьдесят для сильного, одаренного мага, сущие пустяки! Такой, как Леонтий, состарится гораздо позже меня. И проживет дольше. Все из-за магии. Во мне ее гулькин нос, а в нем… Вдобавок некромант, не какой-то ведьмак, да простят меня коллеги по дару. Я тут трясусь, как бы морщины не появились, а у Леонтия лицо гладкое, аж завидно.

Без тени смущения изучала свою жертву – в юности я была зациклена на собственной неудаче, вместо облика Леонтия в голове осталось мутное пятно.

Пятьдесят два года. В прошлом – короткий брак и непродолжительные отношения со студенткой. Подозрительно мало для такого мужчины!

Рост чуть выше среднего. Человек. Темные волосы без признаков седины зачесаны назад. Не отращивает – стрижет. Низко посаженные брови, прямой нос. Подбородок округлый, но это его не портит, с такими чертами лица тяжелый, квадратный противопоказан. Глаза серые, умные, настороженные. Чует, милой беседы не выйдет.

– Какой интересный кулон!

Указала на зеленый камушек у него на шее. Обычно мужчины чокеров не носят.

– Артефакт, – поправил Леонтий и спрятал камень под воротником рубашки.

Ну вот, а как же похвастаться, просветить магически необразованное население?

– Можно?

Леонтий не предложил сесть, поэтому самовольно опустилась на стул, достала блокнот.

– Итак…

– Итак, что вам здесь нужно? – грубо оборвал он меня. – Выискиваете новые сплетни?

– Я в курсе, пару лет назад мои коллеги немного попортили вам настроение…

Леонтий издал короткий смешок.

– Боюсь, вы выбрали неверное слово. После устроенной вашим изданием травли радуйтесь, что я вас на порог пустил.

– Радуюсь, я очень радуюсь, господин Грир.

И месть моя будет страшна. Осторожнее надо себя вести, следить за языком.

– Ну, какое у вас ко мне дело?

Леонтий демонстративно обратил взгляд на часы. Мол, я очень занят.

– Вы опоздали…

Беззаботно прощебетала:

– Женщинам свойственно опаздывать, это не порок.

Его губы тронуло подобие улыбки.

– Так вы женщина или профессионал?

– Разве одно исключает другое? Можно быть профессионалом своего дела, но при этом оставаться женщиной.

– И все же я советовал бы вам определиться.

Леонтий откинулся на спинку кресла. Верхняя губа скептически приподнята. Руки на груди не сложил – готов к диалогу.

Прекрасно, начнем!

– Признаться, я представляла ваш кабинет совсем другим.

Обвела рукой комнату.

– Где же дипломы, где почетные грамоты, медали? Уверена, у вас их множество. Не поделитесь своими успехами?

– Вот мои успехи.

Леонтий обернулся, указал на окно.

– Мои студенты. Их успехи – мои успехи.

– И все же…

– «Все же» можно почитать в справочнике. Ничего интересного юным леди.

И вновь эта странная, едва уловимая улыбка… Никак не могла ухватить за хвост эмоцию, которая за ней стояла. Не усмешка – одновременно сомнение, понимание, легкая горечь и скептицизм.

– Ух ты! – Воодушевленно потерла ладони. – Вы читаете «Меробейтский вестник», знакомы с моей колонкой?

– Приходится.

А вот и презрение вернулось.

– Правда, с конкретно вашими работами пока, увы, ознакомился поверхностно, хотя польщен, что меня считают завидным женихом.

– Кстати, о браке. Почему вы до сих пор не женаты, господин Грир? Согласитесь, в вашем положении, при вашей должности…

– Вы ведь, насколько я понимаю, тоже не замужем. – Он покосился на мою правую руку. – Так что сначала обратите свой вопрос к себе.

– Обязательно, но, боюсь, никакой ценности на брачном рынке я не представляю. То ли дело вы!

Подавшись ближе, доверительным шепотом поинтересовалась:

– Признайтесь, господин Грир, вы до сих пор тоскуете по супруге? По какой причине она вас бросила? Всего два года – слишком мало для страстной любви!

– Это вас не касается.

Я ожидала вывести его из себя, но Леонтий ограничился мимолетной гримасой.

Ничего, ледышка, сейчас мы тебя расшевелим!

Былая неуверенность испарилась. Азарт бурлил в моей крови, толкал в бой.

Несбывшиеся планы, горькие воспоминания подернулись пеленой, притупились.

Он не помнил меня. Да и с чего бы? По той же причине и Леонтий для меня пустое место, просто работа.

– Отчего же? Я несу ответственность перед своими читателями и не могу рекомендовать им бракованный товар. Причиной всему работа? Вы уделяли жене слишком мало времени? Или дело в постели? Именно поэтому у вас нет любовницы.

– Вон!

И не подумаю. Начинается самое интересное.

– Давайте проверим, маленький тест. Просто действительно, столько лет!.. И даже про студенток – только слухи. Неужели ни с одной не хотелось провести часок-другой ради здоровья?

Не сводя взгляда с медленно багровеющего Леонтия, расстегнула одну пуговку, другую. На мне сегодня черное кружевное белье, ни один мужчина не устоит.

Разумеется, спать с Леонтием я не собиралась, устроила банальную провокацию. Многие репортеры пользовались подобным способом ради последующих громких заголовков. К примеру: «Декан с темным прошлым пытался изнасиловать журналистку во время интервью». Такой материал уже не для колонки – для передовицы, оплачивается вдвойне. Спровоцируй я Леонтия, прямо завтра могла…

– Не хотелось бы чего? Выражайтесь яснее, госпожа без фамилии. И прикройтесь: все же не лето, рискуете заболеть.

Униженная и оскорбленная, зашипела.

Он… Он едва ли мазнул по мне взглядом и углубился в чтение какого-то документа!

Не стерпела:

– Да вы вообще мужчина?

– Ханжа, дурак, импотент – мне абсолютно все равно, что вы напишете в вашей газетенке. Ожидать от репортера «Меробейтского вестника» серьезного разговора!..

Леонтий с неслышным вздохом покачал головой.

– Вас ведь кроме чужого нижнего белья ничего не волнует. Полезете мне в брюки или ограничитесь собственным раздеванием?

Пунцовая словно свекла, торопливо застегнулась.

Он не кричал, говорил спокойно – в этом-то и проблема! Равнодушие Леонтия хлестало по щекам. Интересно, он вообще меня видит или стул для него пуст?

Никогда прежде так со мной не поступали. Вышвыривали вон, звали охрану, оскорбляли, грозились подать в суд, распускали руки, но чтобы вовсе не замечать!..

– Боюсь, вы неправильно меня поняли, – отчаянно пыталась спасти провальное интервью.

– И что же я должен был понять, госпожа репортер? – не отрываясь от исписанных ровным почерком бумаг, меланхолично уточнил Леонтий. – Допустим, это была не попытка снова обвинять меня в изнасиловании…

– Почему – снова? Я еще не…

– До вас сподобились. Анонимно. Вы точно читали, так как работаете в той же газете. Странно, что не принеслись сюда ради «горячего» материала. Итак, – он наконец поднял на меня глаза, задумчиво подпер подбородок ладонью, – чего вы хотели? Похвастаться фасоном белья? Или выяснить, какой предпочитала моя супруга? Про меня мы уже все поняли: мертвец с полным отсутствием интимной жизни. Такого никакое белье не возбуждает.

– Мне так и написать? – громко засопела в ответ.

– Разве вам нужно мое согласие? – изумился Леонтий. – Вы все равно напишете. Только заранее предупредите, скольких женщин я убил на почве собственной несостоятельности.

– Уверена, ваша супруга еще жива.

– Рад за нее.

Губы Леонтия плотно сжались, глаза потемнели. Отодвинув в сторону бумаги, он пристально уставился на меня. Пальцы постукивали по столу – будто и без того в кабинете не повисла вязкая, тяжелая атмосфера.

– Если вы надеялись навести справки о моей жене, сожалею. Минуло двенадцать лет с тех пор, как мы виделись в последний раз. При каких обстоятельствах? Я ушел на службу, она спала. Дальше все. Никакой записки, Элжбета просто собрала вещи и ушла. Развели нас тоже заочно, по суду. Полагаю, она счастливо вступила в брак со своим любовником, имени которого я не знаю.

– То есть она вам изменяла?

Уже хоть что-то! Приободрившись, взялась за карандаш.

– Если у нее имеется новый муж, то наверняка имелся и любовник.

Леонтий говорил с показным спокойствием, но наметанный глаз видел в его теле отголоски былой боли. То дернется жилка на шее, то напряжется мышца на лице.

– Я и так сказал вам достаточно, поставим жирную точку. Если вас не интересует работа темного факультета, а она, полагаю, вас не интересует…

– Меня интересуете вы.

Впервые за несколько минут я сказала сущую правду.

Леонтий Грир – первый мужчина, которого мне не удалось раскусить. Он вечно прятался, ускользал. Какая-то раковина, а не человек! Оставалось надеяться, внутри жемчужина, а не песок.

– А вы меня – нет.

Леонтий поднялся и распахнул дверь в приемную.

– Всего хорошего, госпожа! Боюсь, наше общение не сложилось, не стоит продолжать. В подшивках газет найдется довольно сплетен обо мне, можно состряпать неплохую статью. Если разговорите моих подчиненных, сочините еще пару новых небылиц. Меня же ждет обед и практическое занятие с пятым курсом. Не желаю по вашей милости проводить его на голодный желудок.

* * *

Отчаянно пиная опавшую листву, побитой собакой плелась к воротам. Казалось, все эти девчонки и мальчишки смотрят на меня, смеются за спиной.

Страшная и ужасная Бася проиграла! Гы-гы-гы, ее выставили вон, а она даже не цеплялась зубами и руками за дверной косяк.

Стоп!

Резко остановившись, развернулась, втянула носом прохладный, пропахший влагой и легким запахом гниения воздух.

Я так не уйду. Не так просто, Леонтий Грир!

Прислонилась к шершавой стене ближайшего учебного корпуса, рассеянно похлопала себя по карманам. Вот ведь, давно бросила курить, а привычка осталась, всегда тянет, когда нервничаю.

Дымить я начала за компанию. В моей первой редакции курили абсолютно все, над столами вечно стоял сизый дым. Ты либо задыхался, либо отращивал жабры и присоединялся к любителям табака. Смолили там не от хорошей жизни, как раз наоборот. Чтобы не сойти с ума в этом хаосе, требовалось заземлиться.

К счастью, я оттуда ушла. Надоело варить прогорклый кофе, по сто раз переписывать чужие статьи и получать за работу сущие пустяки. Зато я получила бесценный опыт, который затем использовала в «Еженедельнике». Туда меня приняли уже в качестве младшего корреспондента. Потом я доросла до старшего и вот превратилась в полноценного самостоятельного репортера в самом крупном издании Меробейта.

Безусловно, я могла сочинить статью из ничего – в этом и заключается мастерство журналиста. Новичкам нужны факты, маститым – опорные точки. Таковые у меня имелись, но была задета моя профессиональная честь. Вдобавок я несла ответственность перед читателями, дорожила своей колонкой. Я за правдивый скандал, а не скандал без правды.

– Что с тобой происходит, Бася? – укоризненно цокнула языком и поправила съехавший с плеча ремень сумки. – Подумаешь, академия! Он тебя не вспомнил, ты для него всего лишь щука пера, так и проглоти его, прижми к стенке.

От визуализации последней мысли по коже пробежали мурашки.

Хм, я бы не отказалась немного пошалить с ледяным деканом, вытащить наружу его грязные постыдные секреты.

В мужское воздержание я не верила. В вечную любовь тоже. Леонтий же… Почти святой.

С кем же он кувыркался?

Шумно выдохнула через нос, вспомнив его небрежение к собственной особе.

Ни капли возбуждения, хотя даже Крылатые лорды с интересом пытались заглянуть под кружево.

Я бы поняла, если б грудь у меня обвисла или вовсе отсутствовала, но тут… Идеальная мужская фантазия! И ничего. Может, у него действительно проблемы? Слышала, после сильных эмоциональных потрясений такое случается, недаром со студенткой у них не сложилось. Сколько они там прожили вместе? Полгода, включая период обнимашек и невинного флирта. Негусто! И с тех пор ни одного романа, хотя хорошенькие преподавательницы в академии имелись. Та же Орланда Дарел. Сейчас Дарел, госпожа ректорша, а тогда – Орланда Мей, всего лишь юный, неопытный специалист. Напуганная смертями, бедняжка охотно прыгнула бы в постель сильного защитника-некроманта, своего непосредственного начальника, но… Не понимаю!

– Ничего, молчун, ты у меня заговоришь! Второй раунд будет за мной.

Стараясь остаться незамеченной, следила за крыльцом темного факультета.

Соврал или нет?

С другой стороны, не воздухом же он питается, придется выйти – принести обед некому.

Ага, вот и наша птичка!

Хищно улыбнулась, заметив знакомую крепкую фигуру.

Леонтий замер на крыльце, оглянулся по сторонам. Опытный, но я все равно хитрее.

Практически слившись с багровеющими лозами девичьего винограда, не сводила с добычи глаз. Ладони зудели от нетерпения.

Ну же!

И он сделал шаг, спустился во двор, направился к административному корпусу. Я – за ним, выжидая удобного момента.

Вот жертва успокоилась, расслабилась…

– Господин Грир, мы не договорили.

Леонтий словно наткнулся на невидимую стену и медленно, очень медленно развернулся ко мне. Он не издал ни звука, только глаза прищурились, а брови сошлись на переносице.

– Если хотите, мы могли бы пообедать вместе.

Хищницу сменила невинная овечка. Не хватало только скромного серого платьица – и первокурсница первокурсницей.

Кожу закололо – Леонтий смотрел куда-то чуть выше моей головы.

Кратковременный приступ жара, мимолетное головокружение, и все стало как прежде.

– Сомневаюсь, что вашего таланта хватит для лечения несварения. Пригласите уж третьей госпожу Ирму, тогда, так и быть, соглашусь. А так, извините, нет.

Сбитая с толку, часто заморгала.

Какой талант, какое несварение?

– Вы слабенькая ведьма, верно?

Мы временно поменялись ролями – теперь Леонтий изучал меня словно бабочку под стеклом.

– Вряд ли практикующая – аура практически побледнела. Собственно, поэтому и подались в журналистику.

Нахмурилась.

– Не вижу связи!

– Неудовлетворенная ведьма.

Шумно выдохнула через нос.

– Ну знаете!..

– Что, неприятно? – Глаза Леонтия довольно блестели. – Я всего лишь отплатил вам вашим оружием.

Требовалось что-то сказать, не позволить ему выйти победителем.

– Ошибаетесь, я никогда не жаловалась на личную жизнь.

– Я имел в виду другое удовлетворение, хотя и по поводу данного аспекта у меня есть сомнения. Удовлетворенная женщина не пытается соблазнить совершенно неинтересного ей мужчину и уж точно не наденет под белую блузу черное белье, не выставит его напоказ.

Мне словно надавали пощечин.

Воздуха не хватало. Я стояла посреди двора, на глазах у всех… Триединая, не зря я так не хотела сюда идти!

Очередной глубокий вдох. Задержать дыхание, выдохнуть.

Какая разница, что он о тебе думает, главное – деньги.

– Итак, – прежним бойким тоном, сделав вид, будто ничего не было, продолжила прерванное интервью, – с вашим прошлым мы разобрались. Поговорим о настоящем. Стоит ли юным барышням надеяться на вашу благосклонность, господин Грир, есть ли у них хоть один шанс услышать от вас заветное предложение? Или вы заперли свое сердце на засов? Каков ваш идеал женщины? Блондинка? Брюнетка? Худенькая или в теле?

Вопросы сыпались изо рта, словно спелые плоды с дерева. Я говорила шаблонами, повторяла одно и то же десятки раз. Однако ответ Леонтия удивил. Обычно мужчины либо отмахивались, либо, смирившись, делились ценным материалом, а он…

– Может, у вас и картотека с собой?

– Простите?

Если так пойдет дальше, мои ресницы с успехом заменят веер.

– Вы ведете себя как сваха. Но, увы и ах, я не намерен жениться, заводить интрижки и каким-либо иным способом вторгаться в розовые мечты ваших читательниц.

Леонтий фыркнул, повернулся ко мне спиной и тут же получил словесный удар под лопатку:

– Она не должна быть темной ведьмой?

Он не двигался, молчал, но одеревеневшие мышцы подтверждали, я угодила в «яблочко».

– Хорошо, так и быть, лишь бы вы от меня отстали! – Леонтий развернулся. – Блондинка, ноги от ушей, осиная талия, голубые глаза и наследство в миллион ассигнациями. А теперь всего доброго, госпожа. У меня действительно нет времени выслушивать ваши бредни.

Поддев ботинком сухой черенок кленового листа, Леонтий засунул пальцы в карманы брюк. Он перекатывался с пятки на носок, ожидая, что я уйду. Прекрасно, мне удалось пробудить в нем эмоции.