Kitobni o'qish: «Азилум»
Пролог.
Его избивали долго и усердно. Но только потому, что он сам им это позволял.
К моменту, когда дверь камеры открылась и его вытащили среди ночи из постели, он давно уже не спал, лишь притворялся, ожидая, что вот-вот за ним придут.
В камере их было трое, но ЭТИ заявились из соседней, два здоровых чернокожих парня, осужденных на пожизненное. Он знал, что сегодня ЭТО случится, и был готов терпеть. Подкупленный заключенными охранник накануне нашептал о том, что ночью «будет заварушка», произнеся это с определенной ноткой садистского предвкушения. Сейчас он тоже не оставался в стороне, внося свой жестокий вклад в расправу над арестантом.
Его учили терпеть боль. Его вообще МНОГО ЧЕМУ УЧИЛИ. И даже сейчас, стоя на коленях с заломленными за спину руками, когда двое головорезов держали его мертвой хваткой, а сержант тяжелой дубинкой, ухмыляясь, наносил удары, он мог спокойно положить эту троицу садистов. Но никто не должен знать о его умениях. Ведь только так, отдав себя на растерзание, он мог попасть в санчасть, в которой работала Связная. Встречи с ней проходили по четкому графику, раз в три-четыре недели, в зависимости от истечения срока работы наножучка, введенного ему в кровь. И так уж совпало, что именно сегодня оказаться госпитале ему было просто необходимо, так как передатчик не работал уже двое суток, он это чувствовал. А значит, двое суток РАБОТЫ прошли зря…
Раз в месяц он специально провоцировал побои, подобные случившимся этой ночью, расплачиваясь за моменты связи своей кровью. Но так было нужно. Любой другой на его месте, проведя несколько месяцев в заключении, давно бы уже сдался. Но у него было ЗАДАНИЕ. Был ПРИКАЗ. Было ЧУВСТВО ДОЛГА. Являясь тайным агентом военно-космического флота, он терпел. Пока очередной удар не погрузил его во мрак.
Глава 1.
– Очнись, Двадцать первый. У нас не так много времени.
Какой же у нее приятный голос, черт возьми…
Пытаясь подавить пульсирующую боль в голове, Евгений с трудом разлепил веки. По крайней мере, ему показалось, что он это сделал, но из двух глаз открылся только один, да и то не полностью.
– Тебе обязательно каждый раз доводить себя до такого состояния? Рано или поздно допрыгаешься, что до госпиталя тебя просто не довезут… Ну, что ты ухмыляешься? Ответь уже что-нибудь!
Нет, ну красивая она до невозможности!…
– Леночка, давно хотел тебе сказать, что в гневе ты просто очаровательна! – язык плохо его слушался, и говорить было больно.
– Ох, врезать бы тебе как следует, Евгений, да погляжу, и без меня уже неплохо постарались. – Врач смерила его жестким скептическим взглядом, и стала подсоединять к шприцу ампулу с мутной белесой жидкостью, внешне похожей на молоко. – Не мог в этот раз придумать что-нибудь менее опасное, хоть отравление спровоцировать, делов-то – проглотить кусочек мыла!
– Солнышко, поверь: мыла я уже наелся. Но учитывая, что от местной дряни, которой нас тут кормят, наизнанку заключенных выворачивает по несколько человек за день – блевотой охранников уже не удивить. Никто не станет тащить меня в госпиталь из-за больного живота, так что… Синяки, конечно, заживают дольше, но практика показывает, что они действуют убедительнее.
– Если б дело было только в синяках! Твои сломанные ребра никогда не заживут, если регулярно будут получать порцию ударов дубинкой.
– А я уже сроднился с этой болью, так что она меня не пугает, потерплю…
– Ну ладно, парень, шутки в сторону…, – лицо Елены резко посерьезнело. – Готов?
Евгений, мысленно вздохнув, зажмурился.
– Коли.
Засучив рукав его рубашки, врач, прислонив к предплечью похожий на пистолет автоматический шприц, резко нажала на поршень, впуская жидкость с микромаячком глубоко ему под кожу.
Руку в месте укола уже привычно обдало изнутри огнем, заставив его тихо засопеть, сдерживая стон.
– Этот аппарат – более нового образца, растворится не раньше, чем через месяц. Так что следующее свидание у нас с тобой будет только в октябре.
Евгений, морщась, открыл глаза, и попытался приподняться на постели, забыв, что руки его с двух сторон прикованы ремнями к койке. Голова при этой слабой попытке пошевелиться, похоже, решила взорваться, и он в бессилии снова рухнул на подушки.
– Так, Женя, ты это брось! Не дергайся. Давай-ка лучше я тебя осмотрю.
Залепив саднящий прокол от инъекции пластырем, Елена аккуратно стала расстегивать на нем рубашку, хмурясь при виде багровых синяков, покрывающих его тело. В который раз сокрушенно покачав головой, она взяла со столика один из лежавших на нем тюбиков с мазью, и тихонько, стараясь не причинять раненому сильного дискомфорта, стала смазывать ссадины.
Смущенно улыбаясь и слегка подрагивая от ее нежных прикосновений, Евгений меньше всего сейчас думал о боли. Он молча смотрел на склонившуюся над ним молодую женщину, производившую с его телом необходимые манипуляции, и любовался ее женской красотой. А ведь эта хрупкая на вид девушка являлась не только врачом по образованию, но еще и капитаном военно-космического флота, только на Азилуме никто об этом не знал. Вот уже несколько лет Елена проживала на астероиде, работая в медсанчасти главврачом, и эта должность, служащая ей прикрытием, свободно позволяла справляться с обязанностями, порученными ей «высшим руководством».
Ее задачей была связь с агентами, засланными на Азилум для выполнения самых различных заданий, в суть которых женщину не посвящали. Маячки, которые она вживляла в тела солдат, внедряясь в организм человека, сливались с ним в единое целое, начиная передавать на Землю информацию о том, что он видит, слышит, чувствует. Эта супер секретная разработка лучших ученых умов не успела еще получить патент, как военные уже вынуждены были пустить ее в работу. Один из таких образцов Елена только что ввела Евгению, взамен старого, сигнал которого отключился несколько дней назад, о чем свидетельствовало исчезновение постоянного легкого покалывания в основании черепа, которое испытывал носитель чипа.
Ему хотелось, чтобы встречи с этой женщиной происходили чаще, ведь он давно уже был к ней неравнодушен, и чувствовал, что это взаимно. Между ними не было физической близости, да она и не могла быть. Не здесь, не в это время, и не в этих отведенных им ролях.
Елена была старше его, 30-летнего, на 2 года, и одна воспитывала дочь, оставшуюся от неудавшегося брака, что для военного врача давалось далеко непросто. На момент своего назначения на астероид Азилум, являющийся дрейфующей тюрьмой, женщина еще не знала о своей беременности, а когда узнала – выводить ее из игры было уже поздно. Но ей хотя бы позволили родить, с условием сразу же продолжить службу. Начальство понимало, что ребенок может стать прекрасным средством манипуляции агентом, которая ради безопасности дочери будет готова выполнять любые задания руководства. И Елена беспрекословно слушалась приказов, надеясь, что Федерация в ответ на ее безупречную работу исполнит свое обещание: по достижению Алисой 10-летнего возраста – вывезет ребенка с астероида.
Девочка, которой недавно исполнилось 9, родилась уже на Азилуме, и все детство провела в застенках госпиталя, единственном безопасном месте на этой дрейфующей тюрьме. Кроме Алисы в убежище было еще несколько детей, от самых младших до 14-ти и 16-летних подростков. Их отцами являлись по большей части местные охранники, жертвами насилия которых становились немногочисленные женщины-заключенные. Им разрешалось выкормить малышей, а затем детей переводили в отдельный закрытый блок, находящийся на самом нижнем уровне гражданских бараков, где их воспитанием занимались агенты, с детства приучая ребятишек к военной дисциплине и будущей суровой службе на астероиде. На Земле эти дети заключенных никому были не нужны, поэтому единственным шансом на выживание для них оставалась перспектива в будущем влиться в ряды местной военно-рабочей силы.
Алисе приходилось сложно. Будучи единственным законным ребенком, да еще и дочерью действующего военного врача, девочка вынуждена была практически выживать среди своих сверстников, ведь дети, как известно, существа довольно жестокие. Елена старалась побольше держать дочь при себе, стараясь ограждать ее от неприятностей, но удавалось это не всегда, и, так или иначе – девочке пришлось учиться защищать себя самой…
– Ну вот, так-то лучше, – проговорила Елена, цепким взглядом осматривая «пациента» с головы до ног и аккуратно поправляя на нем одеяло. – Теперь тебе положен сон, а завтра мне придется выписать тебя обратно. Если хочешь, я постараюсь потянуть время, придумаю диагноз, наберешься сил…
– Лен, – прервал девушку Евгений, успев ухватить ее руку за кончики пальцев, и умиленно улыбнулся, глядя на то, как врач смущенно покраснела. – Спасибо тебе за всё, но на сегодня у меня другие планы… Поверь, так надо.
Елена некоторое время молча смотрела на него, лишь незаметно сжав его ладонь, словно посылая электрический заряд ему в самое сердце.
– Я обещаю тебе вытащить ее отсюда, – добавил он серьезно, но женщина покачала головой.
– Мне уже кажется, что это невозможно.
– В случае успешного выполнения этой миссии, начальство готово будет на что угодно. Уверен, нам смогут пойти навстречу. А провалить свое задание я не намерен. – Евгений хитро подмигнул, и девушка чуть улыбнулась. – Давай, зови конвой. Скажи им что-нибудь, за что меня смогут засунуть в карцер. Только вначале расстегни мне один браслет на руке.
– Женя, в твоем состоянии это самоубийство!
– Выживу, не в первой. Ленок, ты профессионал, и должна понимать…
Девушка, на пару секунд задумавшись, грустно кивнула, и решительно расстегнула стягивающий запястье заключенного ремень.
Тут же ухватив Елену за руку, Евгений резко притянул ее к себе, заставив охнуть от неожиданности, и поцеловал в губы, быстро, легко, почти невесомо. Оторопев, девушка слегка вздрогнула в его руках, и отодвинулась, пылая. Он тихонько замер, по-прежнему сжимая крепко ее ладонь, и чувствуя, как в кончиках тонких женских пальцев пульсирует разогнавшаяся кровь.
Мгновение оба не мигая смотрели друг в другу глаза, а потом, увидев, как взгляд Елены потеплел, смягчился, стерев невидимую до сих пор границу между ними, прошептал одними губами:
– Прости…
И прежде, чем девушка успела понять, что происходит, дернувшись, с силой врезал лбом в переносицу, разбивая ей нос в кровь, одновременно с этим высвободив руку и нажимая вделанную в стену кнопку вызова охраны.
– А теперь кричи, ну! Кричи, давай!
Елена, на секунду замешкавшись и послав Евгению злобный взгляд, быстро сориентировалась, и что есть мочи завопила, спешно размазывая по лицу идущую из носа кровь.
– Умничка! – подмигнул ей Евгений, но тут же изменился в лице при виде влетевшего в палату вооруженного конвоя. В одно мгновение войдя в роль, заорал, потрясая кулаком: – Тварь, что за дерьмо ты мне вколола? Думала расправиться со мной по-тихому? Да я вас всех тут…
…Дальнейшее предсказать было несложно. Охрана, с силой навалившись на взбунтовавшегося заключенного, вкатила ему лошадиную дозу электрических разрядов, от души прожигая его тело шокерами, пока тот не потерял сознание.
– Надеюсь, вы не очень пострадали, Елена Владимировна! – извиняющимся тоном промямлил старший офицер, протягивая женщине платок. – Уверяю вас, такого больше не повторится.
Раздраженно хмыкнув, врач, чувствуя, что ее трясет, отвернувшись, отошла к окну, и стала старательно вытирать лицо.
– В следующий раз одну наедине с заключенными вас никто не оставит! Это я вам ЛИЧНО обещаю!
Елена, взяв себя в руки и вернув своему лицу гневное выражение, медленно повернулась,:
– Как ваша фамилия, сержант?
– Мелихов, мэм. Старший сержант Мелихов!
– Так вот что, старший сержант Мелихов, – повторила женщина, с отвращением глядя на то, как безвольного пленника отцепляют от кровати, и сковывают его руки цепью. – Уберите эту скотину от меня подальше, и я очень надеюсь, что он понесет ДОСТАТОЧНОЕ наказание за это дерзкое нападение!
Офицер спешно закивал головой, и расплылся в гнусной ухмылке:
– Уж за это вы не беспокойтесь, мы его сейчас живенько в карцер оформим, раз он не понимает по-хорошему!
– Отлично, – кивнула Елена, постаравшись вложить в свой кивок тень удовлетворения. – Уведите его.
– Слушаюсь!
Быстро козырнув и щелкнув каблуками, офицер подскочил к охранникам, и вместе они, подхватив поникшего арестанта под руки, потащили его к выходу.
Отлично, – повторила Елена уже про себя, понимая, для чего Евгению необходим был этот спектакль. – Ты сумасшедший, Женька… Только продержись. Ведь ты мне обещал…
