Kitobni o'qish: «Флоксы расцветают в августе»

Shrift:

* * *

Посвящается любимому мужу

Пролог

Это лето должно было пройти иначе. Вместо того чтобы лететь в Рим на каникулы, которых ждала почти год, я еду к бабушке в Хосту. Душную, солёную, переполненную ленивыми туристами Хосту, которую терпеть не могу с детства. Я там только бабушку люблю. Она и сама часто приезжает к нам погостить. Хотя поболтать мы почти не успеваем: у меня школа, теннис, десять часов итальянского в неделю. И ещё Владик. Но с ним всё кончено. Он всё испортил в самый последний момент. Я слушаю грустные песни на повторе, еду в Хосту, и меня ждут совсем не римские каникулы.

Глава 1

До Хосты оставалось ехать всего несколько часов. Родители восхищённо смотрели на солнечные переливы в волнах и дикие скалистые пляжи, мчась по извилистому серпантину. А мои мысли были только об одном: закрыв глаза и наслаждаясь прохладным воздухом кондиционера, я думала о том, что никогда не любила море. И никогда не понимала, за что его так любят все остальные.

Я любила старинную архитектуру, большие городские площади с фонтанами и музыкантами, цветочные лавки и винтажные почтовые открытки. Вот за это я действительно любила путешествия.

Я мечтала поехать в Рим, чтобы узнать настоящую Италию, а не просто выучить её язык и стать дипломированным переводчиком. Всего несколько ребят из нашего класса выиграли эти путёвки, и мы с Владиком оказались в их числе. Это случилось в ноябре, после осенних каникул, и с тех пор мы каждый день представляли, как гуляем по улицам Рима, пробуем пасту, заглядываем в книжные магазинчики и умело общаемся с местными жителями, узнавая самые сокровенные тайны города. Я не могла дождаться выпускного, итальянских каникул и нашего с Владиком поступления в лучший языковой колледж, который находится в соседнем городе.

Но я передумала. В тот самый выпускной вечер, когда увидела его с Кристинкой. Они целовались. Я не могла поверить своим глазам. Мечты разрушились в тот самый миг, когда казалось, что всё только начинается. Владик сначала оправдывался, потом разозлился. А Кристинка сказала, что он давно от меня устал. Я задушила его свободу. И, взяв его под руку, она ушла, торжествуя победу.

Я стояла и едва сдерживалась, чтобы не убежать в слезах домой. На душе впервые было так паршиво. Таня всё-таки уговорила меня остаться и встретить рассвет с ребятами, а на следующий день я вручила ей свой билет до Рима, в котором теперь была её фамилия. Она тоже мечтала об Италии, но завалила экзамен. И я решила: пусть хоть чья-нибудь мечта сбудется.

Тем более что мне было невыносимо от одной мысли о том, что придётся пробыть рядом с Владиком и Кристинкой (любимицей учителя итальянского, тоже, конечно, выигравшей путёвку) целый месяц.

Мама очень переживала, что без этой поездки и погружения в языковую среду я не смогу успешно поступить в колледж. На это папа ответил: «В таком состоянии она не поступит тем более. Нужен не Рим, а отдых для раненой души». Я слушала их разговор через приоткрытую дверь комнаты, снова и снова мысленно возвращаясь к выпускному.

Однажды вечером мама сказала мне: «Знаю, тебе очень больно сейчас, но потом ты поймёшь, что всё случилось так не зря, поверь». И, плача ночью под любимые песни, я нестерпимо хотела, чтобы скорее наступило это «потом».

Bepul matn qismi tugad.