Kitobni o'qish: «Город безумцев»

Глава 1 С чего начинаются истории?

Этот город редко видит солнце. Будто специально прячется под густыми черными облаками, чтобы скрыть от неба свою никчемную жизнь. Многомиллионный город с серыми многоэтажками, которые не отличаются друг от друга по дизайну – разве что количеством этажей. Архитектура достаточно убогая, чтобы вызывать депрессию у путешественника, который случайно заехал в город под названием Кейдж.

Здесь есть старый парк аттракционов, в котором давно не было ремонта. Облезлая краска и разбитые дорожки делали его площадкой для съемок фильмов ужасов. Родители боялись отводить туда своих детей, потому что достаточно часто на каруселях происходили аварии. Больницы и без того не особо приятное место, но с тех пор, как власти прекратили финансирование таких заведений, пациенты чувствуют себя заключенными. Сами спросите у них. В подробностях расскажут, добавляя своему рассказу бранные слова.

Да… Больница, а рядом с ней этот парк, если его так можно назвать. Я всегда прохожу мимо этого места, когда возвращаюсь из университета в свою конуру. Не то что бы жалуюсь, так живут абсолютно все, только отношение у всех разное. Но об этом позже.

Меня зовут Лéон. Я простой парень 23 лет от роду, среднего роста, неплохо сложён, у меня карие глаза, сильный подбородок, результат любви египтянина с европейской красавицей… Внешность – это единственное, что и отличает нас, при этом все стремятся быть похожими друг на друга. Я к этому не склонен.

Читатель, знакомясь с героем как никак узнаёт его прошлую жизнь. История моя непримечательна, как у многих. Жизнь – это история, у каждого она со своими нюансами. Что касается меня, я еле-еле закончил школу, детство не особо богато на яркие воспоминания. У меня и семьи толком не было… Отец ушёл, когда я был подростком, а мама умерла четыре года назад от болезни. Я не буду описывать своё состояние тогда, ведь если тебе не известно каково это – не поймешь, а если не повезло и ты испытал подобное, то понимаешь, что к чему.

В обшарпанном подъезде живёт один сброд: неблагополучные семьи, алкоголики. Есть и простые люди, каждый день сетующие на город и на жизнь в целом. Я в свою очередь стараюсь не замечать всю убогость этого дома, чтобы не было общих тем ни с кем из соседей. Моя однокомнатная квартира выглядит сносно, потому что я своими силами сделал в ней ремонт, чтобы не стыдно было… нет ни в коем случае не перед друзьями или какой-нибудь там девушкой. Чтобы мне было уютно – старался исключительно для себя. Тебе нравится столик, который я сделал своими руками, соединив его без единого гвоздя? Он покрыт лаком, чтобы никто не занес занозу в палец. А как тебе подсветка на барной стойке? Я сам её сделал. В общем, многое мне пришлось своими руками городить, но это даже прикольно. А? Компьютер? Разочарую тебя – я купил его. Собрать такую машину мне не по зубам. Да и какой псих заморочится на такое?

Садись поудобнее, я вижу, что тебе нравится обстановка в моём доме, ведь на фоне увиденного это ещё ничего. Правда, телевизора нет, и ты почти сразу это заметил. За его отсутствием стоит своя история. Не знаю успею ли рассказать тебе об этом? Ведь сегодня последний вечер здесь. И совсем скоро за мной приедут они. И что будет дальше – не знаю.

До этих событий я учился в университете на факультете журналистики. Поступил туда честным трудом, сдав вступительные экзамены. Скажу тебе, что университеты ещё не потеряли лицо. Там ведь работают люди науки. Не скажу, что всё идеально, и я не исключаю то, что мне повезло с кафедрой и преподавателями.

Всем нам в детстве мир кажется светлым и большим, пока не начинаем вставать на ноги и воплощать свои мечты в реальность. Тогда-то жизнь и даёт нам по рукам, она беспощадна к юным и неокрепшим умам. Но я кое-чего успел добиться, хотя было и нелегко. К сожалению, сегодня я сижу совсем один и мне не с кем даже попрощаться. Год назад мне было бы плевать на это. Но я успел обрести друзей, которым сейчас не могу даже позвонить.

Очевидно, это расплата за то, чего я хотел, а как известно за всё надо платить. Пока время немного остановилось, и я, сидя в этой точке вижу свою жизнь. Это полезно – оглядываться назад, задавать себе вопрос почему я стал таким? Кто или что привело меня сюда?

Глава 2 Строки и абзацы

Вся наша жизнь состоит из эпизодов, глав, томов. Это, пожалуй, то, что нас объединяет – собственная история. Я начал писать с первого года своего студенчества. Это лучшая пора и я уверен в этом по сей день. Ты принадлежишь сам себе, тебе никто не навязывает правила и не заставляет делать то, чего тебе не хочется. Жизнь даёт тебе бумагу и перо и говорит: «Начинай писать свою историю». И вот я, закончив школу, поехал поступать в университет, правда, только через год после её окончания. Мне пришлось год работать, я не мог бросить маму один на один с болезнью. Кем я только ни подрабатывал, но более-менее хорошие деньги я стал зарабатывать на переводах, когда был уже матёрым студентом. Это самое полезное, что я делал и за что стоило брать деньги. Мне нравились иностранные языки – французский, испанский. Переводил я научные статьи, помогал с переводами талантливым студентам-инженерам, физикам и профессорам из моего университета.

И вот я еду поступать – дорога на пыльном автобусе была достаточной, чтобы вспомнить основные моменты, которые до конца жизни будут аксиомами, утверждающими никчёмность наших школ.

Я, хотя и учился хорошо, прослыл сорванцом в те годы: прогуливал уроки, не делал домашнее задание, дрался с одноклассником. Этими поступками я нёс свою мысль, что наша школа – место меркантильных девиц, высокомерных училок и показушников. Все, абсолютно все пытались подчиняться правилам только бы не нарваться на комплимент от нашей директрисы-самодура и от родителей, соответственно.

Да, были у нас и хорошие учителя, ещё тех времён, когда было принято давать знания и поощрять пытливые умы. Но их быстро уволили или они сами уволились, потому что не хотели подчиняться такой системе. В этой школе рисовали отличные оценки тем, чьи родители приносили дань на каждый праздник и по каждому поводу. Если бы они ещё стоили того, может и я бы дарил подарки, возможно недорогие, однако необходимые вещи мог бы. Учителя ведь народ, тоже обиженный зарплатой. Но это ни для кого не новость.

Я поменял школу – мы переехали сюда, в Кейдж, чтобы я рос не в деревне. Мне было 10 лет, и я учился в простой деревенской школе. Начальное образование даёт базовые навыки – читать, писать и считать. Навыки общения тоже получаешь именно в начальной школе. Ребята в основном непоседы, каждую перемену мы во что-нибудь играли, помогали друг другу с домашним заданием, когда стали чуть старше. Учительница хорошая была, как мама. Но я вырос, мне нужно было идти дальше, а наша сельская школа была бедна на грамотные кадры уровня старшей школы.

Поэтому мы с мамой переехали в город. И вот я зашёл в первый раз в аудиторию, где сидят уже не мои родные друзья, а группа подростков, они будто бы были подобраны по внешности. Они мне были на одно лицо, и я две недели не мог запомнить их имён. Никто не хотел принимать меня – я чужак. А когда они узнали, что я приехал из деревни, так вообще были готовы оттолкнуть меня подальше. Я как-то пытался завести дружбу – да ни с кем не вышло. Я сильно переживал, ведь привык, что у меня есть друзья, с которыми можно поиграть или пойти на обед. Учительница сначала мне показалась доброй и светлой женщиной, но позже оказалось всё иначе.

Домой я приходил, пытаясь скрыть всю свою тоску и разочарование. Маме и без того плохо и тяжело. Если я стану грузить её своими подростковыми проблемами… Я знал, что справлюсь.

Через пару лет я стал уважаемым учителями отличником, я радовал своими успехами маму, это единственное, чем я мог скрасить её жизнь. Но позже всё чаще мне стало бросаться в глаза то, что мои оценки хуже. Мои сочинения, которые я писал, необоснованно забраковала моя миловидная учительница литературы. Когда я подошёл к ней с желанием подискутировать на тему, она грубо отмахнулась от меня. Я ничего не понял, было много речевых ошибок, хотя предложения были построены грамотно. Ну да и чёрт с ним, я и вовсе перестал стараться, возможно, в силу своего возраста.

Я стал прогуливать и откровенно хамить учителям. Меня бесил их подход к ученикам, хорошие оценки тем, чьи родители дают взятки, а плохие – нам, простым ребятам, которым прививали комплекс неполноценности своим отношением. Материальная база школы страдала. На уроках физики не хватало оборудования для опытов, и десять человек делали одну работу на одной установке. На химии и биологии вовсе не было реактивов, поэтому мы перерисовывали картинки из учебников. Полезно? А то! Убийство времени в чистом виде.

В итоге тупоголовые бездари вышли с красными аттестатами, а умные ребята, те, кто не отдавали свои деньги учителям-бюрократам, без привилегий, своими силами поступали.

После окончания школы у меня не было выбора. Моя мама ведь заболела. После годового перерыва, после её смерти, мне даже расхотелось поступать в университет. Но когда я вечером садился перечитывать свои любимые книги в жанре детектив или приключение, у меня возникало непреодолимое желание добиться чего-то, сделать что-то стоящее, что запомнится многим и навсегда. К слову, такие книги меняют человека в большей степени, чем пресловутые издания лицемерных психологов и мотиваторов.

Маму не хотели лечить. Мы много времени потратили на то, чтобы положить её в госпиталь. В платную клинику нам не было дороги – едва ли сводили концы с концами. И вот подошла наша очередь, как врач ушёл в отпуск на три недели. Для нас это был огромный срок, тем более мы ждали своей очереди больше трёх месяцев. В тот же вечер я позвонил ей, нашему врачу.

– Добрый вечер, – скрипучий старушечий голос раздался из динамика.

– Добрый вечер, мисс Хилл, меня зовут Леон Андерсон, я сын Луизы Андерсон. Мы уже очень давно ждём нашей очереди. Времени всё меньше, а вы единственный врач, который может дать нам направление…

– Молодой человек, я ушла в отпуск. По регламенту меня не касаются проблемы вашей матери.

Она тут же бросила трубку. Но я позвонил ей ещё раз, она сбросила вызов. Два дня она меня игнорировала, но я всё равно звонил ей. Иногда она отвечала на звонок и кричала что-то. Но я настаивал на своём. Наконец, она взяла телефон и резким тоном проговорила: «Ладно! Приходите завтра к девяти утра со своей матерью!»

Так и случилось. Мы с мамой уже ожидали её. Старуха пришла с опозданием в 15 минут. Она была ужасно злой, но я так радовался тому, что смог её без лишних слов заставить исполнить свой долг врача. Я решил зайти с мамой для моральной поддержки.

У старухи неприятная внешность, у неё будто от природы брезгливое выражение лица. Она, не поздоровавшись, села за стол и стала что-то быстро писать в карточке мамы. Затем протянула нам и рукой указала на дверь.

На этом наша история не закончилась. Маме становилось хуже, поэтому мы в тот же день помчались в больницу для регистрации. Нервная дамочка забрала наши документы и попросила нас подождать. Освещение в коридорах, мягко говоря, внушало неприятное чувство, вокруг едва ли после операции ходят пациенты в больничных затасканных рубашках. Пахло спиртом и лекарствами. Я не хотел оставлять маму здесь совсем одну, но и места мне здесь не было – в палатах много людей.

Маме назначили операцию через три дня после госпитализации. Это были самые долгие три дня в моей жизни. Её мучали боли, от врачей помощи дожидаться не приходилось. Медсёстры редко заходили в палаты, чтобы проверить состояние пациентов. На жалобы отвечали грубостью, и мама не получала дозу обезболивающего. Я приехал к ней, как посетитель, чтобы остаться на ночь. Пришлось спать на табуретке и бегать к врачам ночью. Я всё-таки мог убеждать их. Днём я приносил ей поесть, в больнице еда ни к чёрту.

В день операции я ужасно нервничал, ведь столько непрофессионализма пришлось увидеть. Даже дело не в том – врачи давно забыли, что их дело спасать людей, облегчать их страдания. А выходило так, что при контакте с ними человек страдает ещё больше. Операция прошла успешно…

Для полного выздоровления операции слишком мало, нужны были лекарства, которые пугали своей ценой и ставили под сомнение эффективность. Я не врач, но мне казалось, что в клинике моей маме безалаберно прописали план лечения. Порой просили двойную сумму за лекарство, которое можно купить в аптеке, со словами «Такое лекарство не продаётся в аптеках!».

Не хочу я рассказывать дальше о том, что было… Долго тянули силы эти события, но как бы я ни грешил на этих врачей, виноватым чувствую себя я. Именно я не смог найти достаточно средств, единственный мужчина в семье, и не справился со своей задачей.

После её смерти я остался совсем один. Я знал, что смогу себя содержать, оплачивать эту убогую квартиру, но у меня совсем никого нет. Я так и не обрёл друзей. Про школу и говорить нечего, были товарищи, но после окончания нам не о чем стало общаться. Я пошёл своей дорогой. Честно, даже девушки не привлекали меня. Да, мне часто говорили, что я странный в этом плане. Я не чувствую к ним совершенно ничего, мне не интересно с ними. Они все какие-то глупые, инфантильные в основном. Не было со мной человека, с которым я был бы счастлив. А зачем мне эта девушка, если не для счастья? Потому что так надо? Держать рядом с собой человека, который тянет силы, разочаровывает, злит сегодня модно. Я заперся в своей однокомнатной каморке, закрыл окно, преградив путь тусклому свету. Выходил только на работу, где равнодушный и пресный коллектив. Моя жизнь стала бесконечным и бессмысленным циклом денежного круговорота – заработал денег, потратил на обыденные вещи… И так по кругу. Не получаются строки и абзацы, просто повторяющаяся бессмыслица. Разве так пишутся истории? А если бы они были такими их интересно было бы читать?

Глава 3 Измени свой мир

Полгода я ничего не хотел, слова «светлое будущее» стали как никогда пустыми. Однажды я проснулся среди ночи и прошёлся по квартире. Знаешь, ночью мысли особенно обостряют эмоции. Причём не самые приятные. Вспомнилось мне, как в детстве я просыпался и приходил иногда к маме. И она просыпалась! И мы с ней включали какой-нибудь фильм по телеку, самый весёлый и смотрели, пока я не усну. А теперь только тёмные коридоры и одиночество. Я тогда понял, что больше не могу. Это не жизнь! Мне надо выбираться из этой квартиры, из этого города!

По вечерам после работы я стал готовиться к вступительным испытаниям в университет. Это стало целью и наполнило мою бесконечную жизнь смыслом. Уже через полгода я поехал подавать документы и в этот день я как никогда разнервничался. Таких переживаний у меня ещё не было. Меня трясло, ноги подкашивались, когда я подходил к дверям величественного здания. Надо ли говорить, что такие эмоции лучше, чем опустошение и чувство безысходности. Я почему-то верил, что здесь живут настоящие наука и образование. Это не школа, где, по сути, всё напоказ, потому что так надо.

Нас, абитуриентов, запустили в огромный лекционный зал. Столько света в нём, как и во всём университете. Правда ремонта не было давно. Как построили, наверно, с тех пор ничего в нём не обновляли. Но это даже завораживало, стены, коридоры, классы не обладали той убогостью. Здесь началась история науки, это место в городе, где посадили корень чего-то хорошего и светлого. И здесь вырос университет, где уживаются и математики, и инженеры, и химики. Я же направился в журналистику.

Зашли трое преподавателей, выложили билеты и ребята, по десять человек подходили и брали их. Затем садились за первые парты и готовились к ответу. Остальные сверху наблюдали за процессом. Я нервничал и не мог даже ни с кем словом перекинуться. Ребята сидели на год, на два младше, из-за этого я чувствовал себя второгодником. Хотя иногда в университет поступают люди куда старше…

Аудитория постепенно пустела, и ребята выходили, зная результат. Одни счастливые, другие огорчённые. Были те, кто очень сильно расстраивались, до слёз, в основном девочки. Меня такая обстановка уж совсем лишала уверенности. Мне даже хотелось встать и уйти, не сдавая экзамен. Бросить это к чёрту! Но тут прозвучала моя фамилия – деваться некуда. Фамилии были не в алфавитном порядке. И когда подойдёт твоя очередь можно только гадать. После меня оставались ещё пять ребят.

Я спустился по ступенькам на ватных ногах. И только сейчас заметил то, от чего мне стало дурно ещё больше – парни и девчонки, стоявшие передо мной, оделись, строго следуя дресс-коду. Я же напялил первые попавшиеся мне джинсы. В этот момент я даже смотреть не хотел, насколько грязные у меня кроссовки. Серьёзные дядьки в пиджаках осмотрели меня сверху вниз, как провинившегося школьника. Те ребята явно академики, на них вся надежда. А я так, для массовки, наверно поэтому я от того толстого брюзги не услышал комментария по поводу моего внешнего вида.

Кто был готов, подходил отвечать. Ребята отвечали, профессора никак не реагировали. Одна девочка от такого строгого взгляда порой сбивалась с мысли. Подошла моя очередь. Я долго оттягивал этот момент, уже достаточно долго.

В качестве вступительного испытания было эссе-собеседование на тему… мне вот не очень повезло в этом моменте. Тема, на которую я должен написать эссе – человеческая вера. Даже не знал я… вера! Какая к чёрту вера? Во что вера? Я и не знаю, для меня это просто условность какая-то. Я не готов сдаться из-за того, что мне попался неудачный билет. Что же я читал? Я ничего не помню. И десяти минут мне не хватило.

– Прошу вас, – сказал мужчина с квадратным абрисом лица. Его взгляд из-под очков напугал меня, как отличницу, готовившуюся всю ночь к экзамену.

– Здрась-сь…

Я дрожащими руками теребил бумажку, на которой всё, что я успел написать так это свою фамилию.

– Ваша тема как звучит?

– Тема? А… Этот самый… вера… человеческая.

– Продолжайте.

Вся комиссия смотрела на меня с каменным выражением лица. Но я изо всех сил старался собраться с мыслями.

– Знаете, я верю в то, что поступлю сюда.

Мужчина, принимающий у меня экзамен слегка улыбнулся. Мне стало легче.

– Моя задача, как журналиста, заинтересовать своим рассказом, а не с постным лицом и трясущимися руками тараторить какую-то… Простите… – закашлялся я. – Ну вот. Человеческая вера в наши дни – это нечто абстрактное. Мы все ждём чуда и при этом ничего не делаем. По моему мнению вера, лишь один процент от успеха.

– Подождите, молодой человек, вы немного ушли от темы. Причём тут успех? – он задал мне вопрос, значит завести беседу у меня получилось.

– Человек верит в двух случаях, когда от него ничего не зависит, и когда зависит многое. Во втором случае он верит в себя и свои силы, он способен контролировать свою жизнь. А вот в первом человек верит во что-то незримое, абстрактное. Нельзя просто полагаться на случай, всегда нужно прилагать усилия, чтобы что-то получилось.

– А если от болезни умирает близкий человек? Что вы можете сделать? Тут можно только верить в его исцеление.

– Не верить. Это убивает на самом деле, морально изнашивает. Нужно дарить этому человеку каждый день жизнь и… лишний раз не занимать его мыслями о том, что он умирает. А вера бесполезна. Чтобы верить, нужно постоянно думать о том, что есть и как могло бы быть.

Профессор опустил глаза.

– Вы можете привести пример произведения, где вера настолько бесполезна?

– Да, – мне как-то мгновенно пришла в голову история, – книга Анники Тор, «Маяк и звёзды». Она о девочке, которая потеряла отца, и верила, что он жив, что вернётся. Она писала ему письма, только адреса куда отправлять не было.

– Она верила, что отец жив? Возможно, это окрыляло её.

– Нет. Всё не так. Отца не было много лет и никаких вестей о нём. В итоге она и вся её семья узнала, что он погиб. Её матери пришлось жить дальше. Ей некогда было ждать и надеяться. Нельзя полагаться на случай. Человек должен действовать. Не отрекаться от обстоятельств и трудностей, видеть всё и принимать таким, какое оно есть. Вера приглушает краски действительности.

Профессор явно не ожидал такого ответа, и не знал, что сказать. Полминуты мы молчали.

– Спасибо. Сейчас мы с коллегами подведём итоги.

Я сел на место и почувствовал, как онемели ноги. Назвали из десяти оставшихся только трёх человек. Профессор, принимавший у меня экзамен посмотрел на меня и назвал мою фамилию. Когда я проходил к выходу, он остановил меня.

– Ну что? Вера, может, не так бесполезна? Приходите на мои лекции. Поспорим ещё.

Его лицо ожило. Он теперь для меня более приятный человек. Мне показалось, что мы обязательно станем приятелями. Спешу тебя обрадовать – так и вышло.

Когда я вышел из университета, меня переполняли эмоции. Я был не просто счастлив, я был горд собой. Этой осенью я стану студентом, а через несколько лет – двигателем настоящей культуры. Я мечтал выращивать своими трудами поколение честных и деятельных людей.

Оставалось полтора месяца до учебного года, поэтому мне нужно было думать о работе, которую легко совмещать с учёбой. Благо Интернет у меня был. На одном сайте я нашёл вакансию переводчика в местном издательстве. Я решил предложить свою кандидатуру, кинул им несколько переведённых на немецкий язык статей. На следующий день мне пришло письмо – хотят позвать на собеседование.

Я пришёл по соответствующему адресу, в очередное серое здание. Толстый неповоротливый охранник записал меня в какую-то мятую тетрадь и объяснил, как пройти до офиса. По лестнице, обложенной кафельной серой плиткой, я поднялся на четвёртый этаж. Мне сразу же ударил в нос запах химического кофе. На меня никто не обратил внимания, кроме сутулого круглолицего мужчины.

– Здрасьте, я Леон, вы меня позвали на собеседование.

– Да, присаживайся.

Он отложил какие-то бумажки и сел ровнее.

– Почитал я твои переводы, только твоя задача будет состоять в том, чтобы брать тексты из разных ресурсов для рекламы в интернете.

– То есть?

– Не надо знание языков и слишком умных мыслей. Есть шаблон – по нему пишешь рекламный пост в соцсети. Где надо – переводи. Понял?

– Понял.

– В офис ездить надо два раза в неделю для отчёта. Всё, завтра к восьми жду тебя с твоим наставником. Он обучит всему, что надо.

Зарплату предложили неплохую. Во всяком случае хватит, чтобы оплачивать квартиру и некоторые нужды. Я обрадовался, что не нужно торчать в офисе каждый день с утра до вечера – та ещё будка, конечно.

Мои навыки в компаниях не нужны. Перспектива писать тексты по шаблону не вдохновляла от слова совсем. Я заехал забрать документы с прошлого места работы. Мне не было грустно или что-то вроде того. Пресные воспоминания, равнодушный коллектив и монотонная работа. Мне это порядком надоело. Я чувствовал, что такое явно не по мне. Надо как-то выживать и зарабатывать деньги. А сейчас я чувствовал себя свободным.

Дома я вынул из ушей наушники и положил плеер на стол. Многие смеялись с меня, мол, плеер. Кто сейчас носит с собой этот доисторический аппарат? У всех есть давно телефон с беспроводными наушниками. Вот видите, мы все бедняки, зато есть телефоны за две тысячи и наушники за пятьсот долларов.

Была компания, с которой я общался на работе – молодежь. Они слушают какую-то невыносимую дрянь. Одни матюки, пошлятина и ни намёка на музыку. С самого детства мама прививала мне любовь к настоящей музыке. Одним из моих фаворитов стал Linkin Park. Это по истине легендарная рок-группа, которая писала песни о любви, о жизни и борьбе с собой. Теперь в Кейдж закрыли доступ к сайтам, где есть их песни, заменив их современной бесовщиной. Остался мой плеер, там хранятся все песни моего детства и маминой молодости.

Я сел за компьютер и включил фильм. Я редко стал смотреть фильмы. Но если и смотрю, то стараюсь найти тот, в котором главный герой похож на меня. Мне нравится слушать его мысли, пока он говорит, я провожу между нами параллели. Мне не так одиноко, когда я это делаю. В реальной жизни меня окружают не те. Мне вообще не о чем с ними говорить. Образ мыслей некоторых героев близок мне. В вымышленном мире у меня есть союзники, и я вполне этим доволен. Я долго думаю после просмотра таких фильмов как психологические триллеры. Это не сказочный Marvel, не фильм Кристофера Нолана, хотя я их обожаю, а просто о парне и обществе.

Много времени я проводил в одиночестве и в мыслях. Мысли и суждения оформляются в историю и получается книга. Я в миг загорелся этой идеей. Я должен многое сказать этому миру, обратить умы молодого поколения в сторону добра. В ту же ночь я сел за свою первую историю…