Kitobni o'qish: «Связанные небом. Крыло к крылу»

ГЛАВА 1

Я бежала так быстро, как не бегала еще никогда. Катящийся градом пот заливал глаза, стекал по спине, легкие жгло от недостатка воздуха. Хотелось остановиться хотя бы на мгновение, опереться на ствол дерева и отдышаться, вот только доносящиеся окрики стегали больнее бьющих по лицу и рукам веткам. Я была жива, лишь пока могла бежать.

– Вот она!

– Слева! Слева заходи!

– Не дайте ей уйти!

Отец всегда учил, если уж вляпался в неприятности, драпай со всех ног, не оглядываясь, пользы все равно никакой, а драгоценные секунды потеряешь. Голоса же звучали так близко, что я сама не поняла, как неосознанно повернула голову, проверяя, не тянутся ли ко мне чужие лапы. Расплата наступила мгновенно. Споткнувшись об очередной выступающий корень, я кубарем полетела по земле.

Мгновенно счесала ладони до мяса, сильно приложилась боком, но лишь сцепила зубы, почти сразу же вскакивая на ноги. Впрочем, преследователям хватило и этого. Лопатку кольнуло едва ощутимо, только вот заведя руку за спину, я сперва неверяще уставилась на тоненький дротик с синим оперением, а потом брезгливо отбросила его прочь.

«Снотворное? Парализующее? Яд?!».

По коже побежали ледяные мурашки. Никакой боли я не чувствовала, зато по всему телу разлилась предательская, и увы, хорошо знакомая слабость. Еще не сильная, словно я перезанималась на тренировке или перебрала со спиртным, однако ощущение было обманчивым. Пять, максимум, десять минут, пока попавшая в кровь отрава доберется до сердца, превратив меня в безвольный тюк.

«Нет! Просто так я не сдамся! Вы меня не получите!».

Порывисто выдохнув, я ломанулась в самую чащу, нарочно не выбирая дороги. У меня ведь могло получиться. Оставался еще крохотный шанс ускользнуть, затеряться среди деревьев, обмануть преследователей, пусть многочисленных, но всего лишь людей!

На этот раз не понадобилось даже корня. У меня банально подломились колени, и я как подкошенная рухнула под куст. Отчаянно затрепыхалась, пытаясь не то подняться, не то забиться поглубже в заросли, но вслед за ногами отказали и руки.

– Добегался наш трофей, – прямо над ухом раздался довольный мужской голос. – Как знал, на сегодня смену попросил. Чувствую, кружку пива на ужин мы точно заслужили, а может, Бихар даже на две расщедрится.

– Я бы и прямо сейчас не отказался. Думал, легкие выплюну, – прерывисто дыша, хрипло пожаловался второй. – Как удачно ее Каван подстрелил.

– Кончайте трепаться и вяжите ее, а то как бы ваше пиво не испарилось, – строго велел третий.

– Да никуда не денется, я сам однажды стрелкой укололся, так только спустя день очухался, – возразил второй, но все же схватил меня за плечи, переворачивая на бок и придерживая руки.

Предосторожность была излишняя, сейчас я не могла и пальцем пошевелить, зато, наконец, получила возможность, как следует, разглядеть преследователей. Их оказалось шестеро, один постарше, с густыми черными усами и бородой, остальные примерно одного возраста, в простой серой одежде, ужасно напоминающей форму приграничной стражи. На куртке бородача и вовсе имелись темно-зеленые нашивки десятника.

– Тебя и после третьей кружки развозит, а если она перевертыш, восстановится куда быстрее, не хватало остаток смены за ней носиться, – бородач смотрел на меня, кажется, даже не моргая. – Связывайте. Руки, ноги, корпус.

– Что-то не похожа, – вытащив веревку из сумки, светловолосый окинул меня снисходительным взглядом. – Может, обычная крестьянка?

– Ага, за грибами забрела, в день весеннего равноденствия, а при виде нас так испугалась, что корзинку выронила. Ставлю медяшку на зайца, я в нее еле попал. С виду пигалица пигалицей, а верткая, – черноволосый, видимо тот самый меткий Каван, насмешливо хмыкнул, но взгляд у него остался холодным и цепким.

– Ребят, а вдруг настоящая шпионка? – отдышавшись, державший меня мужчина заметно оживился. – За такое уже не пиво, целый выходной, или вовсе прибавку к жалованию дадут!

Я слушала их с замирающим сердцем. Мужчины разговаривали и вели себя так, словно были настоящими стражниками, поймавшими опасную преступницу, хотя на самом деле все обстояло совсем наоборот! В городе даже ребенок знал – на запретных землях жили исключительно преступники: разбойники, головорезы, и прочая шваль, сосланная еще позапрошлым правителем. Озлобленные на всех вокруг, они были настоящими монстрами, ждать милосердия от которых бессмысленно. Месть и издевательство над остальными – вот что составляло смысл их существования.

– Чушь, – опять-таки хмыкнул Каван. Успев крепко стянуть мне руки, теперь он вывязывал хитроумные узлы на щиколотках. – Самые лучшие шпионки из кошачьих выходят, но ты б скорее легкими подавился, чем ту же рысь догнал. А пантера или тигрица порвала бы на ленточки уже нас.

– А может, на это был и расчет? – не желая сдаваться, спорщик подхватил мое лицо за подбородок, повертел из стороны в сторону. – Вдруг она нарочно к нам в плен попала? Думала, мы на ее наивную мордашку поведемся и проведем в замок, чтоб самой силы не тратить.

Наверное, даже не попади в меня Каван, сейчас я все равно не смогла бы пошевелиться: липкий ужас парализовал надежнее любого яда. Пока лже-стражники считали меня трофеем, обсуждая и строя версии между собой, я еще могла питать призрачные иллюзии на спасение, но стоит мужчинам начать задавать вопросы уже мне, как не останется и их. Слишком ценный я приз и цена за мою голову окажется явно выше даже целой бочки пива…

– Оркен, не трогай ее, – цыкнув на мужчину, десятник опустился на корточки, пощелкал пальцами, привлекая мое внимание. – Можешь говорить? Как тебя зовут? Что ты здесь делаешь?

– А вдруг это перебежчица? Натворила что-то дома или решила острых ощущений хлебнуть? – высказав очередную теорию, лысый стражник скользнул по мне заинтересованным взглядом. – Неловко получится, девчонка к нам со всей душей, а мы ее так негостеприимно встретили.

– Тогда где ее барахло? Хотя бы оружие? Из-под родительского крылышка с пустыми руками не сбегают, – продолжал намертво стоять на своем Оркен. – Говорю, это шпионка! Сейчас мы ей язык развяжем!

Пожалуй, настоящая крестьянка пребывала бы в таком шоке, что покорно позволила как обыскать себя, так и заглянуть в рот. Унизительный обыск я еще стерпела, но стоило мужчине надавить на подбородок, вынуждая разомкнуть челюсть, как рефлексы сработали сами собой.

– Не смей!

У меня не было боевой ипостаси, но и укус человеческих зубов заставил Оркена взвыть от боли. Во рту сразу же разлился металлический привкус, к горлу подступила тошнота. Впрочем, не помешавшая мне грозно оскалиться.

– Дрянь!

Вскочивший Оркен перестал меня держать, и я кулем повалилась на землю, ощутимо приложившись виском и щекой о попавшийся камень. Мужчина продолжал трясти укушенной рукой и во все стороны полетели капельки крови. Несколько упало и на меня, вызвав очередной болезненный спазм внутренностей.

– Зайка, говорите? Я бы поставил на змею, – вдумчиво заметил десятник. Если остальные стражники на мгновение отпрянули назад, мужчина даже не пошевелился, внимательно пронаблюдав за устроенным спектаклем. – Эти твари хитрые, из любой ловушки умудрятся выскользнуть, так что держим ухо востро.

– Демон подери, она хоть не ядовитая? – Оркен хотел засунуть пальцы в рот, но в последний момент отдернул ладонь и злобно сверкнул глазами. – Зараза, я ж тебе все зубы вырву!

– Угомонись, – вторым порывом мужчины было пнуть меня в бок, но цыкнувший десятник успел раньше. – Не трать силы, понесешь нашу пленницу. Каван, при малейшей попытке шевельнуться, сразу стреляй. Красными.

Кивнув, мужчина деловито перезарядил арбалет. Волоски на коже сами собой встали дыбом. Я не знала, чем были смазаны дротики с красным оперением, но проверять это совершенно не хотелось. Происходящее вовсе не желало укладываться в голове, казалось каким-то жутким сном. Умом понимая, что нахожусь в смертельной опасности и в любое мгновение ядовитая стрела способна оборвать мою жизнь, я никак не могла в полной мере поверить в подобное.

– Почему я то? Пусть Берр или Дарий ее тащат! – попытавшись возмутиться, под взглядом командира Оркен быстро осекся и послушно взвалил меня на плечо.

Вниз головой, еще и нарочно грубо встряхнув, отчего я клацнула зубами, едва не откусив язык. Мой болезненный стон стал для мужчины лучшей наградой, и он даже принялся насвистывать что-то веселое. Остальные, впрочем, ни на миг не теряли бдительность. Каван и вовсе шел позади Оркена, демонстративно держа руку на прицеле и сверля меня острым взглядом.

«Как будто я действительно могу растаять в воздухе и оставить их с носом!».

Глаза обожгли навернувшиеся слезы. Отец сказал бы, что падать духом рано и прямо сейчас нужно пользоваться моментом, оценив обстановку, противников, а также просчитав всевозможные варианты побега. Вот только парализованная ядом, крепко обвязанная веревкой, я едва могла дышать, что уж говорить о чем-то большем! Ощущение полной беспомощности, беззащитности перед грядущим накрыло волной.

«Это не должно было случиться! Только не сегодня! Только не со мной!».

Оркен тащил меня грубо, нисколько не заботясь о моем удобстве и безопасности. Болтаясь на его плече, несколько раз я схлопотала ветками по лицу и плечам. Скоро к голове прилила кровь, в ушах начало стучать и меня замутило. Наверное, в какой-то момент я и вовсе потеряла сознание, потому что когда очнулась, местность вокруг поменялась. Лес остался позади, и теперь мы находились внутри того самого замка. Со всех сторон на меня обрушились звуки, совершенно привычные и знакомые. Если не открывать глаза, легло было представить, будто ничего не случилось, и я нахожусь дома. Кто-то гремел посудой, несколько женских голосов обсуждали новое платье, мужчина беззлобно ругался на утащившую котлету собаку.

«Хотя чего я ожидала? Даже убийцам и предателям нужно где-то жить, не станут же они пытать своих жертв на кухне!».

Несколько раз любопытные жители окликали стражников, но те отделывались короткими ответами. Поплутав по коридорам, разделились, и дальше Оркен потащил меня в сопровождении одного Кавана. Вися вниз головой, я могла видеть исключительно пол. Сначала земляной, потом каменный, затем последовали многочисленные ступеньки, и стало заметно прохладнее.

«Подвал».

Глухо стукнувшись о ребра, сердце рухнуло вниз, к горлу, а меня пробрал озноб, не имеющий ничего общего с холодом. Совсем скоро все должно было решиться, вот только я не успела придумать даже маломальского плана и понятия не имела, как вести себя, чтобы выцарапать свою жизнь из лап смерти.

– Имон, ты где? Тут новая гостья прибыла, надо ее устроить по высшему разряду, – хрипло потребовал Оркен. – Отвечаешь за нее головой.

– Сильно важная птица? – послышалось шуршание, почти сразу следом раздался заинтересованный голос. – И какой же подвиг совершила прелестная леди, чтобы получить приглашение в мою обитель?

– На границе поймали. Подозреваем, шпионка, а может, и вовсе убийца. Каван ее подстрелил, пару часов не должна трепыхаться точно. Не исключено, что перевертыш, – на последней фразе голос Оркена посуровел, приобретя жесткие нотки.

– Давайте ее тогда в третий номер, для особо важных посетителей, – зато Имон, напротив, обрадовался новости.

Я не видела, зато отлично слышала, как он возбужденно засуетился вокруг стражников. Зазвенели ключи, потом с ужасающим скрипом распахнулась дверь, и в нос ударил затхлый, пропитанный сыростью воздух.

Обещанными «апартаментами» оказалась крохотная камера с узкой деревянной лавкой. Небрежно свалив меня на нее, Оркен с хрустом потянулся, разминая мышцы. Заходить следом Каван не стал, уступив место Имону.

Тюремщик оказался невысоким мужчиной с круглым лицом, яркими синими глазами и тонкими губами. Одет он был непривычно, в старую, но нарядную зеленую рубашку, с желтыми манжетами, щегольской синий жилет и черные брюки.

– Леди, сейчас мы вас устроим со всеми удобствами, – с широкой улыбкой заворковал он. – Сперва займемся украшениями, а затем вы получите возможность сполна насладиться покоем на выделенном ложе. Позвольте ваши ручки.

Выхватив узкий кинжал, Имон быстро перерезал веревки, вместо них нацепив мне на запястья тяжелые кандалы, а на шею – металлический обруч на цепи. Вопреки ожиданию, действия мужчины были аккуратными и плавными. Я бы не удивилась, дерни он меня за волосы, чтобы не мешали застегивать ошейник, но тюремщик осторожно убрал растрепавшиеся пряди, еще и проверив, не впивается ли обруч в шею. Впору было поверить, будто я нахожусь не в тюремной камере, а собираюсь на бал.

– Леди, вы можете говорить? Все ли вас устраивает? Вам удобно или есть какие-то пожелания? – продолжая отыгрывать выбранную роль, учтиво поинтересовался Имон.

– Вполне, – так и не определившись, говорит ли он серьезно или изощренно издевается, с кривой усмешкой выдавила я. Выпустить меня на свободу стражники точно откажутся, а значит, не было никакого резона унижаться и молить о пощаде. – Уже предвкушаю великолепный отдых.

– Конечно-конечно, мы уже уходим. Не беспокойтесь, я специально поставлю у дверей караул, чтобы никто не потревожил ваш покой, – наклонившись, Имон устроил меня поудобнее, перевернув на спину. – Вот так. Теперь самое время поспать, скоро начнутся увеселительные мероприятия и силы вам понадобятся.

– Ты б с ней не церемонился. А лучше, вставил кляп, девка кусается, – мстительно посоветовал Оркен.

– Глупости. Я более чем уверен, леди станет вести себя хорошо. Ей ведь хочется остаться такой же цветущей и красивой. Жаль будет портить столь нежную кожу, – тюремщик ласково провел ладонью по моей щеке, глаза же у него предостерегающе сверкнули.

Больше ничего не говоря, мужчины вышли из камеры. Оставшись в одиночестве, я рвано выдохнула. Хотелось не просто заплакать, по-волчьи заскулить от страха и обиды на вселенскую несправедливость. Подумать только, мне выпал единственный шанс проявить себя, доказать, что чего-то стою, но я опять все испортила.

«А ведь план казался таким хорошим!».

День весеннего равноденствия в княжестве с нетерпением ждали и взрослые, и дети, но больше всего те – кому, в этот год исполнилось восемнадцать. По существующей издавна традиции молодые оборотни должны были преодолеть сложный, наполненный множеством ловушек маршрут и коснуться Скалы Предков. Оставляя свой отпечаток, они доказывали, что стали взрослыми, приобщались к вековой истории. Скала была нашим символом, святыней. Стоящая у самой границы княжества, по преданиям она защищала земли от врагов и всякий напастей, не позволяя человеку с плохими намерениями переступить заколдованную черту.

Мой день рождение выпадал прямо на праздник, но мечтать, как наконец, на Скале появится оттиск и моей ладони, я начала еще за два месяца до заветной даты. Увы, родители запретили мне даже думать о ритуале. Испытания были трудными и опасными, слишком слабые физически, люди в них никогда не участвовали, да и оборотню приходилось попотеть, задействуя весь резерв второй ипостаси. Мне же с моими проблемами делать на ритуале было и вовсе нечего.

Разумеется, я не смирилась. От одной мысли, что придется целый год терпеть фальшивые соболезнования и насмешки более удачливых оборотней, хотелось удавиться.

Наврав родителям, несколько дней я старательно изучала маршрут, пытаясь выбрать подходящую дорогу. Самую большую сложность представлял огромный обрыв. Птица с легкостью бы пролетела пропасть, пантера или волк перепрыгнули бы, но человек лишь переломал все кости, рухнув на самое дно.

Я намочила слезами не одну подушку, пока в голову не пришла сумасшедшая, но, как тогда казалось, рабочая идея. Если мне не под силу преодолеть пропасть, почему бы не обойти ее? Звучало просто, вот только для реализации плана следовало ступить на запретные земли. Пустошь пугала до дрожи, но я убедила себя, что из-за маленького крюка ничего плохого не произойдет, игра же стоила свеч.

«Вот и доигралась».

Мучиться неизвестностью пришлось несколько часов. Действие отравы почти закончилось, но на моем положении это никак не сказалось, разорвать железный ошейник не удалось бы и медведю, что говорить о мелкой птице. Тем более, в качестве побочного эффекта остались головокружение и тошнота, а из-за лежания в одной позе затекло все тело. Я устала, издергалась и, стыдно признать, захотела в уборную, но, когда дверь с душераздирающим скрипом открылась, испытала острое сожаление, что тюремщики не забыли меня в камере навсегда.

– И снова добрый день, леди. Надеюсь, вы успели как следует отдохнуть и не откажетесь от светского визита. С вами желает побеседовать начальник замковой стражи, – с трепетом сообщил Имон. – Позвольте, я вас сопровожу.

Отцепив цепь от ошейника, тюремщик наклонился, сноровисто хватая меня под мышки и пытаясь сперва усадить на лежаке, а потом поставить на ноги. Не желая лишаться единственного козыря, я болталась тряпичной куклой, заваливаясь то в одну, то другую сторону. Имону в итоге пришлось подхватить мое безвольное тело на руки. В отличие от Оркена, не преминувшего бы задеть моей головой дверной косяк, тюремщик по-прежнему вел себя очень деликатно и учтиво.

– Нисколько не сомневаюсь в здравомыслии моей прекрасной гостьи, но должен предупредить, и в коридорах, и на выходе дежурят стражники, – когда я уже примерялась, как бы повторить трюк и цапнуть Имона за шею, словно невзначай произнес он. – Да и уходить, не попрощавшись с хозяевами, невежливо.

Насвистывая песенку, тюремщик пронес меня через весь коридор, остановившись возле первой двери от лестничных ступенек. Охранник услужливо распахнул ему дверь. Я боялась, что меня притащат сразу в пыточную, но, на первый взгляд, помещение выглядело безопасно. Просто небольшая комната со столом и несколькими стульями. С другой стороны, ничто не мешало палачу принести пыточные инструменты с собой.

Стоило Имону сгрузить меня на стул, как в допросную почти сразу вошел мужчина. Короткостриженый, широкоплечий, с колючим взглядом и массивным подбородком. Черный мундир выглядел заметно износившимся, на локтях и вовсе были заплатки.

«И это начальник местной стражи?!».

– Все за дверь, – сухо велел мужчина охранникам. Не торопясь занимать второй стул, обошел стол по кругу, замирая надо мной. – И дальше будешь растекаться коровьей лепешкой по столу или поговорим?

Вопрос прозвучал равнодушно, даже лениво, но по спине все равно побежали ледяные мурашки. Нервно сглотнув, я лишь едва повернула голову, отмечая, что на перевязи у начальника висит меч в ножнах. Если выждать подходящий момент…

– Не хочешь по-хорошему… – схватив мою косу, мужчина резко вздернул меня вверх и швырнул в сторону.

Вбитые в кровь рефлексы сработали быстрее, чем мозг успел осмыслить подлую выходку. Сгруппировавшись, я прокатилась по полу, каким-то чудом не врезавшись в стену. Приподнявшись на локтях, заморгала, прогоняя навернувшиеся слезы, и столкнулась с удовлетворенным взглядом стражника.

– Будет по-плохому, – торжествующе закончил он. Опустившись на стул, кивнул на соседний. – Давай знакомиться? Меня зовут Джарлат, а ты у нас…?

– Таша, – присев на самый край сидения, брякнула я первое пришедшее в голову имя.

– Очень приятно, – в устах Джарлата сказанное прозвучало не дежурной любезностью, а обещанием, что в случае чего, мне станет очень неприятно. – И как ты очутилась на пустоши, Таша? Разве родители не рассказывали, что нельзя переходить границу?

– Попыталась сжульничать на испытании. Так было быстрее добраться до Скалы Предков, – без крайней необходимости я решила не врать. – Пожалуйста, отпустите меня! Я ведь не сделала ничего дурного.

– Значит, испытание. Какой твой облик? В кого превращаешься? – проигнорировав просьбу, Джарлат уставился на меня настолько немигающим взглядом, словно пытался сам увидеть моего зверя.

– Ласка, – выбрала я безопасную ипостась.

– Почему же ты не остановилась, когда наткнулась на патруль? Почему не перевернулась? Тебя ведь гнали обычные люди, а маленькому животному гораздо проще затеряться в лесу, чем молодой девушке, – откинувшись на спинку, Джарлат все с той же пугающей ленцой побарабанил пальцами по подлокотнику стула.

– Испугалась, – я как можно достовернее передернула плечами. Притворяться почти не пришлось, от разлившегося внутри ужаса тряслась каждая жилка. – Что зверю, что девушке толпа вооруженных мужчин одинаково опасна.

– Да, князь бы очень огорчился, если бы его дочь изнасиловали или пуще того, превратили в чучело какие-то дикари. Так зачем ты здесь, Айлантария? – после фальшивого сочувствия острый взгляд хлестнул вдвое сильнее.

Мгновенно сбросив расслабленность, стражник стремительно подался вперед, заставив меня отшатнуться, вжавшись спиной в кресло. Джарлат абсолютно точно был человеком, я не чуяла в нем оборотня, но двигался и вел себя так, словно в его душе притаился самый настоящий кровожадный тигр.

– Вы ошиблись, – несмотря на малодушное желание юркнуть под стол, я не отвела глаз, выдерживая пронизывающий насквозь взгляд. – Я не княжна. Она и вовсе не участвовала в ритуале, родители запретили. Меня зовут Таша, я прислуживаю при дворце.

Мой сбивчивый лепет прервала распахнувшаяся дверь. В допросную вошел еще один мужчина. В отличие от Джарлата, пугающего одним своим присутствием, внешность у него была притягательной, располагающей: растрепавшиеся черные волосы, открытое спокойное лицо, чистые, ярко голубые глаза. Попадись он мне в толпе – я бы непременно залюбовалась правильными чертами, возможно, даже помечтала бы о несбыточном знакомстве, но сейчас буквально захлебнулась ужасом.

Незнакомец оказался оборотнем, сильным и опасным. На поясе у мужчины не было меча, но мощь его ауры сама по себе служила оружием.

Стены допросной словно сдвинулись, делая крохотное помещение еще меньше. Стало нечем дышать, по спине покатилась предательская струйка пота, захотелось съежиться, избегая внимания более могущественного зверя.

– Как успехи? – скользнув по мне равнодушным взглядом, мужчина повернулся к Джарлату. Занимать соседний с ним стул он не стал, прислонившись к стене и сложив руки на груди.

– Пытаюсь выяснить, что за птичка угодила в наши сети. Щебечет, дворцовая служанка, с испытания, – стражник скептически хмыкнул.

Незнакомец посмотрел более внимательно. Я знала, что разглядеть мою ипостась он не сможет, но все равно напряглась еще больше.

– Но носом чую – врет. Это дочка князя, – словно зачитывая смертный приговор, припечатал Джарлат.

– Что вы, господа? Какая из меня княжна? – не будь мои запястья скованы наручниками, я бы всплеснула руками. – Мне даже видеть ее не по статусу.

– Княжна… – задумчиво повторил мужчина. – Говорят, она красавица.

Брошенная словно мимоходом фраза хлестнула кнутом. Все действительно превозносили красоту девушки, но лишь потому, что княжне положено быть красивой. На людях и художники, и менестрели воспевали русые, словно жемчужный песок, волосы, и серо-серебряные глаза, и тонкий стан, хотя за глазами иначе как облезлой мышью, ее не называли.

– Конечно, господин, – я часто-часто закивала, пряча за упавшими на лицо волосами навернувшиеся слезы.

– Да, не слишком похожа, – вынужденно согласился Джарлат. Скользнув по моей фигуре оценивающим взглядом, внезапно скомандовал. – Раздевайся.

– Что?! То есть, раз я не княжна, можно со мной, как с продажной девкой себя вести? А когда развлечетесь, убьете, чтобы не пожаловалась? – вскочив, я выставила вперед руки, готовясь защищаться до последнего. – Только попробуйте!

– Наша ласочка показывает коготочки? – стражник хищно усмехнулся, глаза сверкнули торжеством. – Расцарапаешь мне лицо сразу или сперва перечислить, как я стану обучать тебя послушанию?

Джарлат лишь слегка наклонился, делая вид, что встает, а взметнувшаяся внутри паника буквально отшвырнула меня в угол. Прижавшись спиной к двери, я переводила заполошный взгляд с одного мужчины на другого, судорожно прикидывая, что делать. Справиться с двумя не получится, если чудом выскочу в коридор, стража все равно поймает и за шкирку притащит обратно. Сказать правду – верная смерть, но и насилия над собой я вытерпеть не смогу!

– Тебе еще не надоел этот спектакль? – устало спросил мужчина у Джарлата. – Я отсюда слышу, как колотится ее сердце. Того и гляди, вовсе из груди выскочит.

– Она сама выбрала роль. Ваша светлость, я лишь делаю свою работу и желаю, чтобы правда восторжествовала, – почтительно отозвался тот.

Я же подумала, что ослышалась. Сглотнув, вновь уставилась на оборотня. Конечно, аура сразу указывала, что он занимает не последнее место при местном «дворе», но князь? Неужели у их правителя нет других дел, как допрашивать нарушителей границы?

– Для этого можно поступить проще.

Отлипнув от стены, князь в пару шагов оказался рядом. Нависнув надо мной, одной рукой вдавил в стену, гася малейшее сопротивление, а второй грубо дернул рубашку. Та с громким треском разошлась по шву, обнажив не только плечо, но и выбитую на коже золотую татуировку. Крохотное солнце – знак, который с рождения набивали каждому ребенку в нашей семье.

– С днем рождения, Айлантария, – глядя мне прямо в глаза, медленно произнес он.