Kitobni o'qish: «Освобождённый»

Максимилиан смотрел в упрямо сверкающие слезами глаза Олеси и всё больше тонул в них. Девушка никак не хотела отпускать его «на большую землю», заверяя, что тогда-то они точно расстанутся.

– А я не верю, что ты вернёшься! Ещё никто оттуда не возвращался, слышишь? – Она еле сдерживалась, чтобы не разрыдаться в очередной раз. – И письма оттуда не приходят, и вестей никаких нет! Не хочу тебя потерять!

– Брось, не надо плакать… – Макс нежно утёр маленькую каплю с щеки любимой и улыбнулся. – Хотя мне приятно, что ты так сильно не хочешь отпускать меня.

– Да потому что чую я, не приведёт это к хорошему! Не свидимся мы потом…

– Не надейся даже! Приеду, заберу, и отвязаться не получится, даже если захочешь. Я своё счастье никому не отдам!

Такие разговоры у них случались уже долгое время, а в последний месяц и вовсе каждую неделю. Максим всё рвался на заработки, а Олеся противилась. Боялась. Пыталась разговаривать, убеждать слезами, иногда даже обидами.

И всё-таки Макс стал собираться. Он чувствовал, что там, далеко, он сможет добиться гораздо большего, нежели здесь, в Копи. Тут ему было делать нечего. Олеся проплакала несколько дней подряд, а потом помогла собраться в дорогу. Даже денег дала, чтобы было проще по-первости. Максимилиан хотел было отказаться, но любимая не позволила:

– Я здесь под крылом родителей, мне не страшно. А у тебя там никого не будет, не у соседей же занимать.

Письма договорились писать каждый день. Максим ещё не знал толком, где будет жить, на какой завод пойдёт работать, но всё равно верил в лучшее. Успокаивал и себя, и Лесю.

Проводов не делали. Ранним утром девушка проводила Максимилиана до пригорка, откуда виднелось всё их поселение, там и простились.

– Устроюсь там, и сразу за тобой! – Макс прижимал к себе возлюбленную всё сильнее, ощущая жар, будто при горячке. – Ты даже обвыкнуться не успеешь, а я уже приеду забирать тебя. Можешь платье пока на свадьбу сшить!