Kitobni o'qish: «Любовь под парусом»

1. Москва

Любые совпадения имен и образов случайны

Егор, как всегда, опаздывал. «Я все делаю вовремя!» – обычно отвечал он на упреки пунктуальной Лики. Она обмотала шею желтым платком и еще раз посмотрелась в зеркало. Крупные губы, усталый взгляд, милое, но бледное лицо. «Море пойдет тебе на пользу! Только зачем ты позвала с собой Егора?» – вспомнила Лика слова мамы и оглянулась, чтобы еще раз сказать ей, а скорее, себе, что поездка поможет ей определиться. Но мама возилась на кухне, и Лика стала резко расчесывать волосы.

Звонок в дверь раздался одновременно с телефонной трелью. Буркнув в трубку: «Хорошо, выходим», она уже открывала замок.

– Привет! – Лика чмокнула долгожданного жениха в холодную, свежую после улицы щеку и заспешила.

– Такси уже подъехало. Мам, я тебе позвоню, как приеду в Мармарис. – И, подхватив тяжелый белый рюкзак, Лика прижалась на секунду к теплой, взволнованной маме и скрылась в лифте.

– В этой куртке ты похожа на Снегурочку! – шепнул Егор, обхватывая девушку за талию.

Они были почти одного роста – высокие и стройные. Он с короткой стрижкой, а ее непослушные светлые волосы, чуть вьющиеся у висков, всегда лежали в легком беспорядке и при поцелуе обычно щекотали губы.

– Ладно, пошли!

Несильно отпихнув жениха, она спохватилась:

– Деньги, паспорт, билеты взял?

– Сядем в машину, проверим.

Декабрьский морозец заполз под короткую куртку, и Лика поспешила нырнуть в теплое нутро машины.

– В Домодедово! – тоном отъезжающего на охоту царя сказал Егор и крепко сжал Ликину руку. Проверив документы, Лика взглянула в окно. Такси неслось сквозь темноту раннего вечера, за окном замелькали фонари знакомого моста. На другом берегу возвышалась громада «Алых парусов», светящихся, как именинный пирог.

«Вот бы мне там жить! – пронеслось в голове у Лики. – И обязательно с видом на речку!»

2. В гонку

Самолет приземлился в Стамбуле. Хотелось спать. Отыскав свой рейс на Даламан, Егор и Лика прикорнули во время короткого перелета, а потом выбрались на не по-зимнему теплый и сырой воздух. У Лики закружилась голова от тысячи ароматов, звуков и прикосновений. Теплая рука Егора, толкавшего тележку, капельки, упавшие с листьев какого-то вечноцветущего куста, холод дверцы автобуса и шероховатость сиденья.

– Ура! Путешествие началось! – тихонько пропела Лика, любуясь отражением своего восторженного лица в окне. Егор снова спал, уронив тяжелую голову ей на плечо.

На Рождественскую регату Лику позвал знакомый турок Доган, основатель парусной школы в Мармарисе. Планировался ночной переход в Финике, а оттуда длинная оффшорная гонка в Израиль. Лике ужасно хотелось вырваться из холодной Москвы, встретить Рождество и свой день рождения на яхте в Средиземном море, погулять по Иерусалиму, а если получится, то и поплавать в Мертвом море.

Пригласив журналистку из Москвы, Доган рассчитывал на большую красивую статью про регату, романтические закаты под парусом, переходящие, возможно, во что-то большее, но никак не ожидал, что она приедет не одна…

«Возможно, удастся отделаться от этого мальчишки в Финике. Через два дня туда придет Аве на своей «Гомере» вместе с еще тремя израильскими яхтами», – размышлял Доган, потирая свою всегда холодную левую руку и наблюдая как на борт поднимают пакеты с едой и упаковками минералки.

Высокий темноволосый турок со светлыми, вечно смеющимися глазами не переносил алкоголь и запах сигаретного дыма. А после автоаварии, когда его левая рука оказалась порубленной металлом, ему пришлось пойти на эксперимент. О чем он ни разу еще не пожалел.

Все шесть турецких яхт стартовали в полдень из большой центральной марины Мармариса. Собравшись в центре залива, они дожидались сигнала начала гонки, чтобы рвануть в море. На яхте Догана рулил известный русский яхтсмен Андрей Ахметов по прозвищу Акула. Лика торжествовала. Это то, о чем она так мечтала – солнце отражалось от скачущих волн, ей даже понадобились темные очки, пока она ловила динамичные кадры на старте. Огромные белоснежные яхты проскальзывали в нескольких сантиментах то от их кормы, то от борта. Их «Бузуну», названной так лаконично по фамилии капитана, удавалось удерживаться у стартовой линии и уходить от столкновений. Матрос Миша, высокий и крепкий, уцепившись за штаг на носу яхты, отсчитывал метры до линии и предупреждал о крутящихся за парусом лодках. Акула посмотрел на часы. Раздался сигнал – минута до старта.

– Подбирай! – страшно завопил рулевой, и вся человеческо-яхтенная машина пришла в движение.

– Поворот! – еще громче крикнул Андрей, так что Лика чуть не выронила взятый в редакции журнала дорогущий фотоаппарат. Пока яхта закренивалась и ускорялась на правом галсе, Лика быстро щелкала фотоаппаратом. Вот орущее лицо Андрея, бешено крутящего штурвал, растерянные глаза Егора, которому не удалось быстро выбрать парус на своём борту и расслабленная улыбка Догана, спокойно стоящего на корме. Наконец, рубеж пройден, соперники рассеялись по сторонам, в надежде поймать самые сильные порывы.

Вылетев из залива, как пробка из бутылки, яхта опять сменила галс, и Андрей емким словцом отправил Егора на бак ставить спинакер. Имевший опыт круизных плаваний и перегонов и редко участвовавший в гонках, он делал все не так быстро, как требовал того тактический ум рулевого.

– Что ты возишься, как беременная черепаха?! Цепляй скорей! – волновался Андрей, в то время как Доган отправился в каюту смотреть карты. Лика щелкала и наблюдала, как красивый, полосатый парус медленно выползает из кисы наружу и, подхваченный ветром, расправляется. На фоне пронзительно голубого неба красно-белые полосы смотрелись очень контрастно.

– Что за ёж-корёж! Ты как прицепил?! – снова завопил рулевой, чуть не вырывая штурвал из палубы. Парус вместо того, чтобы надуться огромным эффектным пузырём, скрутился в сексуальную фигуру, называемую яхтсменами «лифчик», и намертво примотался к штагу. И пока соперники обходили «Бузун», счастливо посмеиваясь, Егор, поднятый на штаг в беседке, пытался распутать парус. Плюнув на это дело, Акула полез сам. После долгих стараний, тщательно заснятых Ликой для репортажа, парус освободился и понёс отстающих на восток.

Ночью пришёл обещанный «виндгуру» шторм. В полной темноте, на несущейся по черному, беснующемуся морю яхте начали спешно убирать спинакер. Егор отцепил шкот чуть раньше, чем остальные успевали затягивать его в каюту, за что получил углом паруса и рассек лоб до крови. Но было не до того. Работали все. Даже Доган, в таком же оранжевом жилете, как у остальных, вышел на палубу и взялся за штурвал, пока Акула с Егором ползали по гику, подвязывая веревочки рифов, чтобы уменьшить парусность грота. В темноте, на качающейся яхте с риском упасть за борт – задача была не из легких. Миша следил за стакселем на левом борту, а Лика на правом. Они мчались по лунной дорожке, и Лика восторженно впитывала каждое мгновение этого чуда, изредка жалея только о том, что снимать сейчас некогда, да и не передадут фото и видео всего драйва, красоты и адреналина ночной гонки.

Когда взяли рифы, а Андрей встал за штурвал, Доган позвал Егора в салон обработать рану. Пробираясь ко входу, на очередной волне парень качнулся и чуть не спикировал за борт. У Лики перехватило дыхание, она даже не успела крикнуть, но турок в последний момент ухватил улетающего парня и дернул его к себе.

– Ну и крепкие руки у капитана! Словно стальные! – уважительно шепнул в ответ на ее причитания Егор, вернувшись на палубу.

Через некоторое время ветер чуть стих, и Акула разрешил всем желающим немного порулить. Лика думала, что он пойдет спать, но тот сел рядом, периодически выдавая замечания и попивая кока-колу. Миша, как и все, взбудораженный гонкой, встал за штурвал, и яхта задергалась, как пьяная лошадь.

– Нежнее, Мишель! Слушай ее и подыгрывай! Ты же большой мальчик. Держи этот курс! – Андрей чуть выровнял штурвал по компасу. Светящийся циферблат мягко покачивался, стрелочка уползала то вправо, то влево.

Миша молчал, подобный древнему викингу, оседлавшему непокорного коня.

Марианна скользнула про яхте взглядом, выискивая Егора. Она узнала его в темноте по светоотражающей наклейке на спине куртки и успокоилась.

– А у тебя уже хорошо получается, – похвалил Андрей Лику, то отпускающую, то подбирающую стаксель. – Спать не хочешь?

– Нет, а ты?

– В гонке я могу долго не спать.

Андрей затянулся сигаретой и неожиданно спросил:

– Ты Егора давно знаешь?

– Да, а что?

– По-моему, Догану не понравилось, что ты его взяла. Да и проблемы с ним. Ну да ладно! В Финике к нам еще один человечек присоединится – усилим экипаж перед оффшором.

Лика удивленно посмотрела на Андрея. Огонек сигареты придавал ему таинственный вид. Даже Миша скосил глаза в их сторону, но яхта опять нырнула, и он впялился в компас. Красненький огонек сигареты, описав большую дугу, нырнул в море.

– Отбой! Подвахтенные могут ложиться. Мишель, иди на стаксель!

Покачиваясь и хватаясь за палубу руками, Лика и Егор спустились в каюту.

3. Финике

В Финике пришли, когда небо уже светлело. Кричали чайки, заглядывая к рыбакам в лодки. Пахло водорослями. Надувнушка работника марины, быстро подталкивая яхты, помогла всем встать на гостевые места. Лике нравилось в Турции. Она давно заметила, что с воды эта страна отелей и туристических мест чудесно преображается.

В этом омытом предутренней росой городе Лика и Егор серьезно поспорили. Уставшая от перехода девушка мечтала остаться спать на яхте, но Егор упрямо тянул ее в отель. В итоге в единственной открытой в это время года гостинице было сыро и холодно. А у Догана на яхте пыхтел обогреватель, и все уютно посапывали в каютах и в подвесных койках. Чтобы не замерзнуть, Лика прижалась к всегда горячему телу Егора и осторожно погладила вокруг шрама.

– Тебе больно?

– Вода в лицо, парусом по лбу – романтика! Обожаю парусный спорт! А особенно девушек, которые им занимаются! – Егор убрал непослушную прядь и поцеловал Лику в губы. А потом отогревал ее, пока солнышко не стало подсматривать за ними в окошко, и Лика, наконец, не заснула.

Дорога из отеля в марину проходила через центр города и набережную. Запах апельсинов и эти оранжевые плоды, разбросанные по асфальту, сопровождали повсюду. Непривычный фон для Рождества, хотя и католического.

– Финике называют апельсиновой столицей Турции, – просветил их Доган, когда они вернулись на яхту.

– Как спалось на берегу? – улыбаясь, поинтересовался капитан, в красной куртке и шапочке похожий на Деда Мороза.

– Нормально, – буркнул Егор, опередив Лику.

– Вы опоздали на йогу. По утрам я всегда занимаюсь йогой, а перед обедом у меня пробежка. Здесь холмы и очень красиво. Кто со мной?

Егор, конечно же, отказался, а Лика из любопытства согласилась.

Оказалось, что капитан, которому можно было дать и пятьдесят, и шестьдесят, бежал легко и еще успевал подшучивать над запыхавшейся на подъеме Ликой. Наконец по асфальтовому серпантину они забрались на холм и, радуясь, как дети, стали рассматривать маленькие яхточки в марине.

– А знаешь, когда я первый раз тебя увидел два года назад на Вумэн-рэйс, ты танцевала, как одинокая девушка, – сказал Доган, повернувшись к Лике.

– Интересно, как танцуют одинокие девушки? – хихикнула Лика, чтобы скрыть охватившее ее волнение. Ту регату с грандиозными вечеринками на берегу она помнила, танцы тоже, а Догана не очень.

– Очень страстно! – и Доган сжал ее руки.

«Стальные руки» – всплыли в голове ночные слова Егора, и она осторожно высвободилась из холодных рук капитана.

– Вы, наверное, замерзли. Побежали дальше! – предложила Лика, чтобы переменить тему.

Официальное открытие регаты решили провести в Финике, после того как прибыли израильские яхтсмены. В ресторане светились гирлянды и искусственные ёлочки. Все расселись за столы экипажами. Доган толкал речи, поздравлял с Рождеством, шутил и обнимался с друзьями. Лика наслаждалась вкуснейшими турецкими закусками, Егор налегал на вино. Неожиданно Андрей поднялся из-за стола и бросился навстречу вошедшей девушке.

– Это Катюша, незаменимый член экипажа! Без нее в гонку нельзя, – представил эффектную, улыбающуюся брюнетку Андрей, подхватывая ее под руку и усаживая рядом с собой.

– Ну, Акула, вечно ты преувеличиваешь! Без тебя нельзя! – вернула комплимент красавица, пытаясь освободиться от куртки. – Молния заела! – рассмеялась она так задорно, что все мужчины, находящиеся за столиком, бросились помогать ей.

Егор, оказавшийся ближе всех, уверенно дергал молнию и, наконец, освободил смеющуюся девушку. Лика даже поразилась этой инициативности жениха. И когда разговоры за столом заглушила веселая музыка, одной из первых пошла танцевать. Растворяясь в ритме мелодичной турецкой песни, она уже не старалась понравится всем, как это было раньше, на концертах ансамбля, а просто наслаждалась движением и музыкой. Турки и израильтяне тоже повскакивали из-за столов. И вот Лика уже кружилась в хороводе, а потом отплясывала «Семь-сорок» под все более ускоряющийся ритм. Под конец она не заметила, как оказалась в объятиях радостного невысокого мужчины в белой футболке с эмблемой «NS».

– Вы с яхты Догана? – спросил он.

Заиграла медленная музыка, и стало слышно получше. Лика, улыбаясь, кивнула.

– А я Аве с «Гомера».

– Ого! Слышала про вас! Вы долго шли сюда?

– Быстро, двое суток. С попутным ветром долетели. Вот моя визитка, с удовольствием отвечу на все ваши вопросы.

Лика мельком взглянула на синие буковки «NS» на визитке и спрятала ее в карман красненьких брючек.

– Хорошо, спасибо!

Аве галантно отвел Лику к ее столику, а сам вернулся к своему экипажу.

– Это кто? – нахмурился Егор, так что его лоб прорезала неприятная морщина. Катя, что-то весело щебетавшая Андрею, на секунду замолкла.

– Капитан с израильской яхты «Гомера». Они двое суток сюда добирались. Интересно, сколько мы будем идти?

– Ты можешь не тереться тут со всеми мужиками?

– Я не трусь, а танцую! Ты же сидишь как приклеенный и пялишься на эту Катю, – прошептала Лика, наливая воды в высокий стакан.

– Андрей говорит – она лучшая спинакер-вумэн.

– То, что лучшая вумэн – это я вижу. Как ты с нее курточку активно снимал!

– А что?! Помогал девушке! Когда у тебя что-то ломается, я тебе тоже помогаю. Ладно, пошли в гостиницу! Завтра ранний подъем. Тебя Доган на зарядке ждёт, – усмехнулся Егор, громко двигая стул.

– На йоге, – поправила Лика и, поморщившись от сильного запаха вина, кивнула сидящим за столом и вышла.

Миша, болтавший с общительной блондинкой с одной из израильских яхт, проводил Егора и Лику быстрым взглядом.

На улице жениха развезло. Пошатываясь, он ухватился за Лику. Она стряхнула его руку и снова пожалела, что нельзя просто забраться на подвесную койку на яхте и отгородиться от грубых домогательств пьяного Егора.