Kitobni o'qish: «Акуна матата»
4:30
Собачья вахта. На самом деле, собачья вахта заканчивается в 4 утра. Андрей посмотрел на светящийся на руке циферблат. Еще минута и можно отчаливать. В «карапузе», как прозвал биолог свою круглобрюхую подлодку, тихо жужжали приборы. Андрей, получивший от якутского шамана прозвище Медведь, опять влетел локтем в стойку и чертыхнулся. Локоть пронзили сотни иголочек. В этой амфибии хорошо только девок по волнам катать, а не сидеть, упираясь головой в сопло воздухоподачи. Воздух с крепким запахом мятной жвачки, который поначалу навевал приятные воспоминания о поцелуях в пионерлагере, казался тяжелым и душным.
По широкому лбу потекли капли пота. Медведь смахнул их и почувствовал, как нагрелась спина под гидрокостюмом. Скорее в воду. Он тихо засмеялся, представив, голивудско-дельфинячью улыбку Малыша, который резвится вокруг, стоит только повернуть акустические часы на приветствие.
– Акуна матата! – обычно говорил биолог дельфину и тут же переходил на дельфиний: два свиста, генерируемых часами. Малыш любил поболтать. Кое-что Андрей научился расшифровывать с помощью своей программы. Как-то за месяц нахождения в подводной лаборатории, ученый сдружился с самым любопытным из стаи черноморских афалин. И чувствовал, что тот его тоже изучает.
Вглядываясь в иллюминатор, за которым темными тенями мелькали рыбки, Андрей включил экраны заднего обзора и чертыхнулся. Этот идиот опять оставил на ночь синий фонарь и выставил сеть. Мало ему рыбного супа, котлет и жареной камбалы! Так можно и до дельфиноедства докатиться. Сколько раз Андрей просил напарника с жутким позывным «Мегера» не заниматься браконьерством. Теперь придется корячиться с манипулятором, чтобы выпустить трех несчастных рыбешек, пока Малыш не пожаловал.
4:45
Подлодка двигалась бесшумно. Ничего, что пришлось задержаться. До Змеиного, где стоял отражатель сонара, полчаса ходу. Как раз посветлеет. И почему Мегера его так торопил? Даже раскричался, брызгая слюной и распространяя приторный запах жвачки. Медведь молча отодвинул напарника, похожего на белобрысого бульдога, и пошел проверять свой походный чемоданчик. На Дальнем Востоке, плавая на разных кораблях, он знал, что правильная подготовка – это девяносто процентов успеха. А успех сейчас был ой как нужен!
Андрей поморщился и машинально вдавил джойстик на полный вперед. Каждый раз, когда перед глазами возникали облепленные мухами раздувшиеся тела сотен дельфинов, обнаруженных на черноморском побережье, он ощущал, что мир пошатнулся. Он носился вместе с волонтерами, находил еще живых малышей и относил их в воду. Самое горькое, что он, в отличие от перепуганных местных знал, что малыши не выживут. Но не мог оставить их возле умерших сородичей. Некоторые слабо пищали, и без своих часов он понимал – они зовут на помощь маму.
– Потерпи, маленький! – шептал Медведь, подталкивая на глубокую воду очередного трепыхающегося дельфиненка. – Я обязательно узнаю, почему так случилось!
После этой трагедии, еще раздутой зоологами и прессой, руководство выставило резолюцию – доказать, что «Заслон» полностью безопасен для подводных организмов. И представить отчет с цифрами и графиками ровно через месяц на заседании у президента «Заслона». Срок истекал сегодня в полдень.
Андрей вел «карапуза», привычно обруливая светящиеся на экране косяки рыб. В их поведении не было ничего необычного. Также как и в повадках афалин. Месяц он бился над исследованием поведения рыб и дельфинов в радиусе воздействия испускаемых «Заслоном» волн. В отличие от сонаров обычных подлодок «Заслон» использовал «мягкие» волны, использующие в качестве зеркала сероводородный слой моря. Ни одна подводная мышь не прошмыгнет незамеченной. Обязательно на экранах центра управления засветится. А для подстраховки, в тех местах, где сероводород далеко, установили отражатели звука.
Данных набралось уже несколько сотен гигабайт. Андрей увеличивал и уменьшал частоту волн. «Заслон» фиксировал всё, заплывающее в зону воздействия, обнаруживал совсем игрушечные дроны, распознавал разные породы рыб и даже звуковые автографы дельфинов. Благодаря этому, биолог составил карту обитания и посчитал своих подопечных. Его смущал только остров Змеиный. В ночные периоды там резко возрастало количество сигналов, похожих на дельфиньи.
Наблюдая за стаей, куда входил Малыш, биолог знал, что дельфины болтливы. Особенно, собираясь вместе или решая трудную задачу. Но «Заслон» фиксировал не только звуки, но и данные о количестве. И это не могло не удивлять. А самое главное – Медведь своей звериной интуицией чувствовал, что эти странности на Змеином как-то связаны с тем массовым выбросом дельфинов.
5:10
Приближаясь к острову, Андрей сбавил скорость, всматриваясь в зеленоватые очертания подводных скал. Глубина уменьшалась. В переднем иллюминаторе вырастали заросшие водорослями глыбы, окружающие остров. Все колыхалось и играло разными оттенками зеленого.
– До конца маршрута осталось пятьдесят метров, свистать всех наверх! – хриплым голосом Мегеры прорычал навигатор.
Медведь усмехнулся – никуда от напарника не денешься. Хоть голосом, да достанет. По технике безопасности лаборатории, под водой сохранялось правило тишины – на связь выходили только в экстренном случае. Поэтому отчитываться о прибытии не требовалось. У Андрея была задача, поставленная напарником, и он планировал с ней справиться самостоятельно. А изобретатель пусть пока отдохнет.
Андрею не верилось, что этот бульдог, бубнящий пошлые песенки типа «Жанетта поправляла такелаж» предложил использовать отражающую способность сероводорода – главный принцип действия «Заслона» и лично участвовал в постройке подводной лаборатории и двух амфибий. Однако, это было так, о чем Мегера не переставал напоминать при каждой удобном случае.
Подобравшись поближе к вертикальной скале, Андрей еще раз проверил глубину и нажал на красную кнопку. Легкий корпус качнулся, когда якорь стукнулся о дно, подняв облако мути. Надев акваланг, биолог привычно похлопал по ножу на бедре и протиснулся в горлышко шлюзовой камеры. На «карапузе» было все как на большой подлодке, плюс выдвигающиеся колеса. Еще бы винт как у вертолета, чтобы красиво уноситься в закат с какой-нибудь мулаткой.
Вода стремительно заполняла камеру. И как это было не раз, когда вода заливала под гидрик, освежая и будоража, он думал о смуглых красотках, оставленных на берегу. А вот холодных блондинок широкоплечий Медведь побаивался. Они казались ему надменными и скучными. А после Гали, которая успевала одной рукой варить борщ, второй доить козу и параллельно ругаться с соседкой, постоянной девушки у него не было.
Отогнав грустные воспоминания, Медведь поправил маску и подводную гарнитуру микрофона, подключенную к часам. Он сглотнул, чтобы выровнять давление. Воздух десятком малюсеньких пузырьков разлетелся вокруг головы. Благодаря ребризеру, он почти не производил шума и не выдавал себя пузырящимся гейзером. Нажав на кнопку открытия люка, Андрей прислушался. Среди бульканья воды он различил посвистывания и обрадовался. Выскользнув наружу, биолог закрыл люк едва заметной кнопкой и поплыл к цепи убедиться, что якорь встал и держит. Подлодка медленно качалась, словно гигантский воздушный шарик на ниточке. Каждый раз, зависая в толще воды, Андрей чувствовал себя рыбой, вернувшейся в свою стихию. Сердце заколотилось чаще. Биолог взглянул на часы и успокоился.
