Kitobni o'qish: «Разбуди меня, мой ректор»

Глава 1

– Оно очень красивое, – я улыбнулась с легкой грустью. Безымянный палец украшало простенькое колечко из серебра, но для меня оно было дороже всякого золота и платины. – Вот только Гейл все равно не позволит нам пожениться, Тод.

– Завтра я пойду к ней и поговорю еще раз! – Тод упрямо, даже со злостью, мотнул головой, и на лоб упала непослушная прядь черных волос. – Буду просить твоей руки до тех пор, пока она не согласится!

– Это бесполезно, – я вздохнула.

– Тогда мы сбежим и обвенчаемся без ее благословения, – Тод сжал зубы. – И Гейл придется смириться и признать меня! Поняла меня?

– Поняла, – я попыталась успокоить улыбкой его разбушевавшийся нрав. Тод порой бывал очень вспыльчив.

– Мы будем вместе, Селина, – он с жаром поцеловал меня в губы. – Вопреки всему.

– Да, Тод, – я тоже поцеловала его, только мягко и нежно. – Мне надо идти.

– Придешь вечером на наше место? – Тод не хотел меня отпускать, держал за руку.

– Постараюсь, – я осторожно высвободила руку. Послала возлюбленному воздушный поцелуй и поспешила прочь.

Мой путь лежал через зеленый луг, за которым начиналась наша деревня. Я сняла туфли и пошла босиком по траве. Теплый ветер трепал мои волосы, обдувал лицо, и в эти минуты я чувствовала себя почти счастливой. Почти. Если бы только не разговор с Тодом… В последнее время он стал более настойчив в своем желании сделать меня своей женой. И я тоже была не против, разве что торопиться не хотела. Да и делать такое за спиной Гейл, женщины, которая заменила мне мать, было очень стыдно. Неправильно. А ведь Тод – завидный жених! Работящий, у отца большое хозяйство, которое позже перейдет к нему. И внешностью боги не обделили, многие девушки на него заглядываются. Почему же Гейл не одобряет наши отношения?

Лишь открыв дверь в дом, я почувствовала, что что-то стряслось. Из кухни раздавались тихие всхлипывания, и мое сердце сжалось от волнения. Гейл с глазами, полными слез, сидела за столом и держала какое-то письмо. На конверте, что лежал рядом, я заметила гербовую печать. Значит, от кого-то высокопоставленного. Кто бы это мог быть?

– Что случилось? – спросила я, замирая в тревоге.

Гейл улыбнулась мне сквозь слезы:

– Сядь, Селина. Сядь и выслушай меня, милая.

– От кого это письмо? Что там? – я опустилась на стул рядом с ней.

Узловатые, натруженные пальцы Гейл задрожали, на лицо набежала тень, и морщинки на нем стали будто глубже.

– Это письмо от твоего брата, – наконец произнесла она. – Он пишет, что завтра утром приедет за тобой.

– Брата? – мой голос тоже задрожал. В груди всколыхнулась волна протеста. – У меня нет брата!

– У тебя есть брат, Селина, – терпеливо повторила Гейл. – Твой родной брат. Граф Виллингтон. Дэн Лукас Виллингтон. И он наконец нашел тебя, детка. Вашу семью реабилитировали, и ты можешь вернуться домой, в Лестервильд.

– Я не хочу никуда возвращаться! – в глазах стало горячо от слез. – Мой дом здесь! Я никуда не поеду!

– Перестань, Селина, – голос Гейл приобрел жесткость. Она накрыла мои руки своими. – Ты – графиня Виллингтон по крови и твое место не здесь, не в этой глуши.

– Никакая я не графиня! – зло выкрикнула я.

– Ты прекрасно меня понимаешь, – Гейл сжала мои пальцы. – Я никогда не скрывала от тебя правду. И мы все знали, что этот момент настанет. Я молилась об этом и день, и ночь. Посмотри на свои руки, – она раскрыла мои ладони, – они никогда не знали тяжелой работы. Твои прекрасные золотистые волосы никогда не выгорали на открытом палящем солнце, как не сушилась на нем и твоя нежная кожа. Я оберегала тебя от всего этого, потому что знала, что ты не принадлежишь этому миру, знала, что однажды ты вернешься в свой. И за Тода не позволяла выйти замуж именно потому, что вы не пара. Графиня и крестьянин – мезальянс. Я дала клятву твоей матери, что буду хранить тебя от всех бед, пока она находится далеко. И завтра, скорее всего, ты уже сможешь их обнять, своих родителей, – Гейл снова улыбнулась.

– Они бросили меня, – я выдернула руки из ее ладоней. – Бросили меня! А брата забрали с собой. Почему его, а не меня?

– Ты была слишком мала для тех испытаний, – женщина покачала головой. – Тебе было всего четыре года, а Дэну – уже тринадцать…

Но я не хотела ее слушать. Обида, горечь, копившиеся долгие годы, забурлили во мне с новой силой. Я плохо помнила лица родителей, брата, но не могла забыть боли, которую испытывала от разлуки с ними. От осознания, что меня бросили. К тому же Гейл не спешила рассказывать, что тогда произошло на самом деле, отделывалась лишь одной фразой: «Узнаешь, когда придет время». А еще она обещала мне, что за мной вот-вот вернутся, надо только потерпеть. Но годы шли, мы все реже касались этой темы, за мной никто не возвращался и вестей не слал, и я уверовала в то, что меня попросту забыли. Научилась жить, почти не вспоминая о прошлом. Гейл стала для меня самым родным человеком, а деревня Гринлок – местом, где я собиралась провести всю свою жизнь.

И вот сейчас уютный мирок, который я так долго создавала, рушился. И виной всему – мой, якобы, брат, которого я даже видеть не хотела.

– Я никуда не поеду, – сквозь зубы произнесла я и подхватилась на ноги.

– Поедешь! – Гейл со всей силы ударила ладонью по столу. – Не веди себя, как капризная девчонка!

Я бросила на нее гневный взгляд, развернулась на пятках и выскочила из кухни.

Меня всю колотило. Я захлопнула дверь в свою маленькую, но отдельную от всех комнату и забралась с ногами на кровать, обхватила колени, притянув их к груди. Все внутри противилось новости, которую мне сообщила Гейл. Эти эмоции были сильнее меня, моего разума. Слезы текли по щекам, не останавливаясь. Я вновь ощущала себя одиноким брошенным ребенком и не испытывала никакой радости от будущей встречи с братом. Не хотела никуда ехать с ним, даже в вожделенную многими столицу. Хотела остаться здесь, с Тодом и Гейл, где все понятно, знакомо и искренне. А ведь мне предлагают с ними расстаться! Навсегда!

Тод! Надо его найти и рассказать все. Возможно, он придумает, как быть. Может, мы сбежим и поженимся тайно! Этой же ночью.

Я решила выскочить через окно, чтобы Гейл не видела. Иначе запрет меня и никуда не пустит. Окна у нас были низкими, поэтому спрыгнуть на землю не составила труда. И вскоре я уже со всех ног мчалась в сторону озера, где мы обычно встречались с Тодом. Там же находилась заброшенная сторожка, в ней мы иногда прятались от дождя и непогоды.

Тода мне пришлось ждать больше часа, за который я вся изнервничалась. И когда он наконец появился на знакомой тропинке, сразу кинулась ему на шею.

– Ах, Тод, у меня, такое случилось, – всхлипнула я, доверительно прижимаясь к нему.

– Что такое? – он обеспокоенно посмотрел на меня.

– Идем в дом, я не хочу, чтобы нас кто-то увидел или услышал, – я повела его в сторожку.

– Ты плакала? – спросил Тод, когда мы оказались уже под ее крышей.

– Да… Тод, ты ведь знаешь, что Гейл мне не родная мать… – начала я, опускаясь на твердый топчан, покрытый старой пыльной шкурой какого-то дикого зверя. – Но это не вся правда. Она была служанкой в доме моих родителей…

– Служанкой? – бровь Тода удивленно приподнялась.

– Да… Мой отец… Граф Виллингтон, – выдохнула я.

– Граф? – на лице возлюбленного проскочило странное выражение.

Он всегда с презрением отзывался о дворянах и богатых людях, считал их недостойными тех благ, которые они имеют. Да и магическим даром обладали преимущественно члены дворянских родов, что также ставило их на ступень выше обычных людей и за что многие их недолюбливали. И Тод был один из таких ненавистников. Именно поэтому мое признание давалось мне особенно тяжело. Я сбивчиво рассказала ему все, что знала о своей семьей, и, конечно же, о письме брата и его намерении забрать меня с собой в столицу.

Тод, выслушав меня, криво улыбнулся:

– То есть ты у нас графиня?

– Да… – я смотрела на него во все глаза.

– И ты все это время скрывала от меня свое происхождение? – его язвительный тон неприятно полоснул по сердцу.

– Я просто не думала об этом… Не считала важным, – я принялась оправдываться. – Ведь я была уверена, что обо мне забыли…

– Но они не забыли? – Тод поднялся и повернулся ко мне спиной, будто собрался уходить.

– Мне плевать на это! Я хочу остаться с тобой! – я тоже подскочила и   подошла к нему. Наш разговор шел не так, как я себе представляла, и реакция Тода на мои откровения тоже пугала. – Ты мне не веришь?

– Не знаю, – он наконец повернулся ко мне лицом. Взгляд его был непривычно жестким. – Слабо верится, что кто-то добровольно откажется от своего титула и денег и останется в бедности.

– Но это правда! – выкрикнула я в отчаянии. – Ты ведь знаешь меня, знаешь о моих чувствах к тебе…

– Докажи, – вдруг потребовал Тод.

– Что? – не поняла я. – Как?

– Стань моей. Сейчас же.

– Ты имеешь в виду свадьбу? Хочешь сбежать? – робко предположила я.

– Нет, я о другом, – он резко притянул меня к себе. – Отдайся мне.

– Ты серьезно? – не поверила я.

– Да, – и Тод впился мне в губы требовательным поцелуем, а затем толкнул меня на топчан.

Я не удержалась на ногах и упала на пыльный мех, а Тод навалился сверху. Я до последнего не верила, что он это сделает. Даже когда он не реагировал на мои мольбы и слезы. Даже когда он силой прижимал меня к топчану, предупреждая все мои попытки сопротивления. А потом меня ослепила боль, и мир на мгновение померк. Слезы хлынули из глаз от осознания того, что сейчас произошло. Что некогда любимый человек со мной только что сделал.

– Зачем, Тод? – сорвавшимся голосом спросила я. – Зачем…

Он не ответил. Молча поднялся и поправил свою одежду. В его глазах не было ни капли сожаления или любви, лишь так и непонятное мне злорадство.

– А теперь можешь возвращаться в свой Лестервильд, графиня, – наконец грубо произнес он, направляясь к выходу и оставляя меня одну, раздавленную и униженную.

– Тод – прошептала я, но он меня уже не услышал.

Не знаю, сколько я пролежала, не двигаясь, впав в подобие транса. Лишь когда в сторожке стал сгущаться сумрак, я заставила себя подняться. Тело дрожало до последней клеточки и плохо слушалось, ломило мышцы и болело внизу живота. Но это было не страшнее той боли, от которой разрывалась душа. Защитная оболочка моего мира лопнула, как мыльный пузырь. Теперь мне не было места и здесь.

Плохо помню, как дошла до своего дома. Окно все еще было приоткрыто, но я направилась к двери. Гейл не заметила моего прихода, возможно, она до сих пор на меня злилась, однако это было сейчас к лучшему. Меньше всего мне хотелось бы выслушивать ее расспросы и упреки.

Я стянула с себя всю одежду, переоделась в ночное и забралась под одеяло. Сна не было, только мысли, мысли, горькие, обреченные, безвыходные. К рассвету боль притупилась, но на ее смену пришел холод и пустота.

А еще я приняла решение. И когда утром Гейл заглянула ко мне, спросить, проснулась ли я и готова ли к отъезду, ответила ей глухо:

– Готова.

Глава 2

После всех сборов в маленьком старом чемодане оказалось много свободного места. Большую часть одежды я с собой не брала, сложила лишь самые дорогие сердцу вещи. Обручальное кольцо еще ночью было выброшено, чтобы ничто не напоминало мне о Тоде. Потом я целый час просидела в ванне, с яростью смывая с себя его вчерашние прикосновения. Жаль, что из памяти и сердца те минуты нельзя было стереть таким же способом.

– Селина, кажется, едет! – заглянула в комнату взволнованная Гейл. Сегодня она надела свое самое нарядное платье, причесалась по-особому и даже подкрасила губы, что вызвало во мне очередной всплеск раздражения.

Я же, напротив, нарочно не принаряжалась, собираясь предстать перед братцем в самом своем обычном виде.

Я вышла на крыльцо ровно в тот момент, когда у дома остановилась карета. Таких роскошных экипажей в нашей деревне отродясь не видели, потому около него в считаные секунды собралась толпа зевак. Я, не желая прилюдно встречаться с братом, вернулась в дом и стала наблюдать за всем из окна. Он вышел из кареты с аристократичной изящностью. Блондин, среднего роста, подтянутый, в темно-сером дорожном костюме и модной шляпе.

«Пижон», – проскочила едкая мысль.

Гейл между тем бросилась к нему, что-то возбужденно заговорила, расчувствовалась, а он улыбнулся и обнял ее, затем что-то спросил, и она махнула на дверь. Они вдвоем направились к дому, а я внутренне подобралась.

– Вот она, ваше сиятельство, – с этим словами Гейл вошла в кухню, где я пряталась. – Наша девочка…

– Селина? – голубые глаза брата засияли. – Это ты? Как же ты выросла, сестренка! Какой красавицей стала!

– Да, к ней полдеревни свататься пробовали, – с гордостью произнесла Гейл. – Но я всех отвадила, не переживайте.

– Ты не хочешь меня обнять, Селина? – брат открыл мне объятия, но я даже не шелохнулась. – Не узнаешь меня?

Я неуверенно качнула головой. В моей памяти образ брата был размыт, да и был он тогда еще совсем мальчишкой.

– Тогда давай знакомиться заново, – он шагнул ко мне и протянул руку. Его открытая улыбка вызывала смешанные чувства: отторжение и радость одновременно. – Я Дэн, твой брат.

Я без энтузиазма вложила свою руку в его, затем быстро отняла ее. Где-то рядом тяжело вздохнула Гейл.

– Ваше сиятельство, можно вас на минутку? – попросила она.

– Конечно, – Дэн окинул меня внимательным взглядом и пошел следом за Гейл.

Я не подслушивала, о чем они говорят, и без того было понятно: обо мне и моей нелюбезности. Ну и пусть… Пусть брат знает, что я не так уж счастлива видеть его.

Они вернулись быстро. Дэн все так же улыбался, а Гейл выглядела задумчивой.

– Ну что? – обратился ко мне брат. – Мы можем ехать? Или тебе нужно еще время?

– Ваше сиятельство, – спохватилась Гейл. – А вы не хотите отдохнуть с дороги? Я, вон, пирогов напекла…

– Нет, Гейл, – он ласково потрепал ее по плечу. – Спасибо, но мы поедем. Если, конечно, Селина готова. Хотелось бы к вечеру быть в Лестервильде. Дорога неблизкая.

– Тогда я вам с собой положу, уж не побрезгуйте, – Гейл засуетилась, а брат вопросительно посмотрел на меня.

– Едем?

Я кивнула.

Прощание с Гейл было мучительным. Мы обе расплакалась, долго обнимались, не желая отпускать друг друга. Гейл пообещала, что непременно приедет в гости, скорее всего, по осени, когда соберут урожай. Я тоже поклялась, что буду навещать ее как можно чаще. Дэн не торопил нас, терпеливо ожидая, пока мы попрощаемся.

– Ну иди, все иди, – Гейл первая взяла себя в руки и подтолкнула меня к карете. – Если судьба, не навеки расстаемся.

Брат помог мне забраться внутрь и сел напротив. Лошади тронулись. Я открыла окно, чтобы еще раз взглянуть на Гейл. Она махала мне одной рукой, а другой украдкой вытирала слезы. Вдоль дороги растянулись соседи, тоже провожая меня взглядами. На повороте, уже на выезде из деревни, я внезапно увидела знакомый силуэт. Тод стоял в сторонке, наблюдая за каретой. Наши взгляды встретились, и он ухмыльнулся. Я резко отшатнулась и задернула шторку. Сердце испуганно билось, словно я на миг вернулась во вчерашний вечер.

– Что-то случилось? – заботливо спросил брат.

– Нет, – мой тон непроизвольно вышел грубым. – Все в порядке. Показалось.

Дэн некоторое время просто смотрел на меня, затем произнес:

– Ты так похожа на маму. У тебя ее глаза. Как ночная фиалка…

Я сжала ладони, комкая ткань юбки. Сделала вдох, и на выдохе проговорила:

– Родители ждут в Лестервильде?

В глазах брата мелькнула печаль, и он отрицательно мотнул головой.

– Наши родители умерли, – тихо ответил потом.

– Умерли? – мой голос дрогнул.

Дэн кивнул.

– Мама три года назад, а отец… Несколько недель как, – ответил он после некоторой паузы. – Не дождался встречи с тобой, только успел рассказать, где тебя прячет Гейл, и попросил забрать.

В носу защипало, и я прикусила губу, чтобы не расплакаться, но нежеланные слезы горячили глаза, и я отвернулась, чтобы брат их не видел.

– Ты, наверное, хочешь знать, что произошло тогда, пятнадцать лет назад, – произнес Дэн тихо.

Я неопределенно пожала плечами, а он продолжил:

– На отца лжесвидетельствовали, обвинили в предательстве короны и шпионаже, и его приговорили к ссылке на каторгу, предварительно уничтожив его магический сосуд. Наказание ссылкой распространялось и на всю нашу семью. Вместе с отцом нас отправляли в Долину туманов, где царит вечный холод и сырость, летом идут бесконечные дожди, а зимой ничего не видно из-за  метелей. Тебе было четыре, еще и болела часто, ты могла просто не выжить там. Тогда мама решилась на отчаянный шаг. Она поручила тебя Гейл, одной из немногих слуг, кто остался нам верен. Твой пробуждающийся дар был запечатан, и Гейл сбежала с тобой накануне отправки отца в Долину. Куда она исчезла, не знал даже я. К счастью, солдаты короля тебя искали недолго, и мы отбыли в ссылку без тебя. Первые месяцы в Долине были ужасны, но родители не сдавались. Мама пыталась наладить быт, создавала уют в нашей хибаре, как могла. Отец работал с утра до ночи в шахтах. Потом, ближе к зиме в Долину неожиданно приехал старый друг отца, господин Джефри Лофт. Он давно жил на другом континенте, в Мортейне, но узнав, что случилось с нами, сразу примчался. Ему как-то удалось добиться разрешения на свидание. Они долго разговаривали с отцом и матерью, потом Лофт предложил забрать меня к себе. Не знаю, что он сделал, но мне позволили уехать с ним, покинуть Долину туманов. Я сразу не хотел… Не хотел оставлять родителей одних, но они настаивали, мама умоляла меня… А господин Лофт сказал, что на воле я смогу сделать для родителей куда больше, чем оставшись в Долине. И я сдался, – Дэн на несколько мгновений ушел в себя, углубился в воспоминания.

Я же сидела, боясь шелохнуться. Не торопила его. В груди все было сжато, глаза пекло от непролитых слез, сердце же болело, разрываясь от противоречивых эмоций.

Я вздрогнула, когда брат заговорил снова:

– Мы уехали в Мортейн. У господина Лофта был большой дом, милая жена и двое детей: сын Мэйсон, старше меня на год, и семилетняя дочь Кэтти. Джефри Лофт был не дворянских кровей, но и он, и его жена с детьми обладали вполне приличным магическим даром. А еще Джефри имел развитый бизнес, связанный с финансовыми бумагами. Делец из него вышел куда лучший, чем маг, – тут Дэн усмехнулся. – Его чутью и хватке можно только позавидовать. Семья Лофт заботилась обо мне, как о родном. Я подружился с Мэйсоном. Меня отправили учиться вслед за ним в лучший лицей Мортейна, после него я поступил в столичный университет на факультет магического права. Мэйсона же отец сослал в военную Академию, – брат вновь тихо рассмеялся, потирая переносицу. – Господин Лофт считал его гуленой и повесой. Мэйсон куда больше интересовался девушками, чем семейным бизнесом, за что и поплатился. Тем удивительней, что он добился больших успехов на поприще военного дела. И его магический дар применился как раз по назначению.

– А что с родителями? – перебила я брата. Меня совсем не интересовал его любвеобильный друг.

– Родители… – Дэн вздохнул. – Пока я учился, мы переписывались, настолько часто, как это было возможно. Многие письма до них не доходили, как и мне от них. Когда я отучился, то, заручившись поддержкой господина Лофта, отправился обратно на родину и начал собственное расследование. Господин Лофт уже до этого многое сделал для того, чтобы правда была раскрыта, но все же у меня, как наследника Виллингтонов, были иные возможности и пропуск в места, недоступные ему. Для того, чтобы узнать правду и доказать невиновность отца, мне потребовалось больше пяти лет. За это время мне также удалось вернуть себе титул, наше поместье и место в обществе. Но, увы, я потерял нашу мать. Ее здоровье и без того было ослабленным, а зима того года выдалась особенно суровой, и она ее не перенесла. Отец с ее смерти сильно сдал, гаснул день ото дня. Когда его наконец реабилитировали, я мчался в Долину так быстро, как мог. Хотел сообщить ему эту радостную новость, забрать его поскорее оттуда. Но не успел… Он был уже при смерти. Смог только сообщить, что ты должна быть с Гейл, и примерное место, где она прятала тебя. Потребовалось еще время, чтобы найти тебя. И как только я это узнал, написал письмо Гейл… Ну а дальше ты сама знаешь.

Он снова замолчал, молчала и я, не находя слов. Камень на сердце стал только тяжелее, а чувства еще более противоречивыми. Открывшаяся правда не только тронула меня, но и расковыряла прежнюю рану.

– Тебе стало легче, Селин? – поинтересовался вкрадчиво Дэн. – Мы сможем снова стать семьей?

– Не знаю, – прошептала я.

– Я понимаю, тебе нужно время, – брат кивнул. – Однако… Ты должна понимать, что теперь я твой старший брат, глава семьи и в ответе за тебя. Это раз. А еще, ты – графиня Виллингтон, нравится тебе это или нет. Ты не можешь отказаться от своего имени, не можешь отвернуться от семьи. И должна стать достойной этой фамилии, наших родителей и всего рода. Так хотели мама и папа. Такой бы ты стала, если бы не произошло… То, что произошло.

– Вот именно, «если бы», – во мне вновь начался зарождаться бунт. – Но это произошло. И большую часть своей жизни я прожила в другом мире, отличном от твоего!

– Значит, пора привыкать к моему миру, – и Дэн улыбнулся, вот только глаза его оставались серьезными. – А я тебе в этом помогу.