Kitobni o'qish: «Без определённого места жительства»

Глава 1

– Мамочка, а что мы будем сегодня кушать? – со слезами на глазах спросила чумазая девочка, одетая в потрёпанное платье и старые калоши на босу ногу, которые были велики на два размера.

– Не знаю, – со вздохом глубокого отчаяния ответила женщина, сидевшая на голой земле в длинном летнем сарафане, замызганном и изношенном. – У нас ничего нет…

– У меня животик болит, – еле слышно захныкала светловолосая девчушка, потирая грязными кулачками влажные глаза. – Я есть хочу.

– Иди сюда, – грустным голосом мать подозвала дочь и посадила её себе на колени. – Сейчас люди будут идти, и мы у них попросим на хлебушек, да?

Но прохожие не хотели подавать копеечку голодным просителям. Рассерженные, не выспавшиеся, с помятыми лицами жители небольшого городка спешили проскочить мимо, огрызались, желали уйти к своим в табор, найти работу или встать на панель, мол, там за ночь можно заработать ползарплаты. Слушая бредни посторонних, молодая женщина закрывала ребёнку ушки, чтобы не травмировать детскую психику.

Настя, так звали пятилетнюю девчушку, за несколько дней пребывания в «дружелюбном» обществе быстро привыкла к ругательным словам, которыми так охотно бросались взрослые тёти и дяди. А вот её маме Карине было не до унижений, какая она плохая, безработная, отсталая – и ещё много чего кидали в лицо беззащитной женщине озлобленные жители, не вдаваясь в подробности, почему такая молодая живёт на улице, да ещё и с ребёнком.

Всё очень просто, до слёз – просто. Карина приехала искать мужа, уехавшего на заработки. Последнее письмо от него было получено два месяца назад. С тех пор Григорий как воду канул. Ни денег, которые он высылал тридцатого числа каждый месяц, ни телеграммы. Погоревав с неделю, Карина всё-таки решилась ехать за мужем.

– И куда тебя несёт, девка? – бабушка-соседка откровенно не понимала молодую барышню. – Мужиков – тьма, а твой загулял, поди. Плюнь и живи дальше. Ой, как вспомню своего, гуляка был ещё тот, а мне что? Выгнала и пошла корову доить.

– Тёть Галь, поеду.

– А девку куда?

– Может, присмотрите?

– Э-э, не-ет, голуба моя. Если уж и собралась бабника своего возвращать, то и дочку бери. Пущай он там в её глаза посмотрит. Осиротинил ребёнка, бесстыдник, безотцовщиной оставил…

А что, правильно баба Галя говорит, если одной ехать, то, вероятно, Коля не захочет встречаться, а от ребёнка отвернуться не сможет. Собрала сумку, взяла Настю и села на поезд дальнего следования. Путь неблизкий, больше двенадцати часов пришлось трястись в душном плацкарте, выслушивая детский плач уставших младенцев, вдыхая омерзительный запах давно нестиранных носков, потных тел, жуткого перегара соседа напротив.

– За вещами присмотрите? – Карина обратилась к миловидной женщине, сидевшей у окна за столиком. – Мы на пять минут.

– Хорошо, – равнодушно ответила незнакомка, покосившись на простенько одетую мамашу.

Карина отвела дочь в туалет, чтобы оправиться и умыться перед сном. Вернувшись, не обнаружила вещей и женщины, которая обещала присмотреть за сумкой.

– Извините, у меня вещи украли, а там документы… – кинулась с жалобой к проводнице, – надо её найти!

– Кого? Сумку? – толстая проводница пила горячий чай и читала последние новости в газете.

– Женщину. Понимаете, я попросила присмотреть, а пришли и… – тараторила взволнованная Карина, уставившись на обвисший профиль кудрявой женщины.

– И что я должна сейчас сделать? – отставив стакан, дама наконец повернула голову. – Вы зачем сумку бросили? И где вы её оставили? На вокзале? – её надменный тон проникал в самую глубь встревоженного сердца.

– Там документы, деньги… – сквозь слёзы объясняла Карина. – Там всё…

– Сходите на ближайшей станции и возвращайтесь в Кукуевку. Скорее всего, милиция обнаружила вашу пропажу и передала начальнику вокзала, – придвинула стакан к себе и дунула на горячий напиток.

– Сумка была здесь, в вагоне…

– Женщина, дайте отдохнуть. У меня нет вашей сумки. Бросают где ни попадя, а потом бегают и жалуются, – опустила глаза на газету, дав понять, что помощи в поисках пропавших вещей не будет.

– А что же мне делать?

– По приезде идите в отдел милиции. Они Вам помогут.

Но и там ей не помогли. Отмахнулись, как от назойливой мухи, пожелав удачи и не попадаться на глаза, иначе Карину определят в обезьянник, а её дочь – в приют. Нельзя в приют, Карина сама воспитывалась тётей, которая работала с детьми, и прекрасно знает, в каких условиях живут брошенные детки. Она попыталась попросить помощи у прохожих, но люди смотрели на неё, как на отброс общества: проходили мимо, не отвечая на вопросы, отмахивались и не смотрели в лицо. Бедная женщина металась по небольшому городку в поисках сочувствия, но никто не пожелал окунуться в её проблемы.

– Иди, дворы мети, а не попрошайничай, – седовласый мужчина вышел из магазина, откуда только что выгнали Карину с ребёнком, когда она попросила воды. – И что вы все сюда прётесь? Самим жрать нечего, а тут ещё и эти, – сплюнул рядом с напуганной Настей и злобно зыркнул в её округлившиеся голубые глазки. – Дитём прикрываешься? Ты для этого ноги раздвигала, чтобы не работать? У нас даже бабки работают, семечки продают, а ты шляешься тут, заразу всякую разносишь, – оценивающе посмотрел на дешёвенький сарафан Карины. – Иди отсюда, иначе тебя в кутузку закатают.

Наслушавшись всякого, Карина села на лавку и зарыдала. Что за люди здесь живут? Никто не откликнулся на мольбу несчастной женщины. Все только ругают, гонят, плюются… Не стоило оставлять вещи постороннему человеку, надо было вынуть деньги и документы, но Карине, прожившей несколько лет в глухой деревушке, не пришло в голову, что кто-то может взять чужую сумку и сбежать. До позднего вечера мать металась по улицам, таская за собой голодного и уставшего ребёнка, слёзно просила денег на билет и, крестясь, обещала выслать всю сумму, как только вернётся домой и возьмёт в долг у соседки – бабушки Гали.

Стемнело. Карина разжала кулак, чтобы пересчитать деньги, которые ей дали неравнодушные люди, точнее сказать, бабушки и одна молодая женщина, заметившие уставшую мамашу с заплаканными глазами и маленьким ребёнком. Каждая из сочувствующих поинтересовалась, что случилось, и, выслушав горькую правду, посоветовала возвращаться домой и не искать пропавшего мужа.

– Жизнь сейчас такая, – пожилая женщина с огромным горбом на спине спешила домой к больному лежачему деду, нуждавшемуся в обезболивающих, – сами на сухарях живём. Муж мой уже год как парализованный. Лекарств не дают, а если правду сказать – нету их. Вот и маемся… – вглядываясь в потерянное лицо незнакомой девушки, бабушка прослезилась. – Я бы дала тебе, девонька, больше, но не имею возможности, – вынула руку из кармана и протянула рубль. – И переночевать позвать не могу. Сами ютимся в коммуналке. Соседи у нас слишком разборчивые, скандальные. Чуть что – грозят выселить.

– А дети? У Вас есть дети? – забыв на мгновение о своём плачевном положении, Карина успела пожалеть несчастную старушку.

– Был… сын, – украдкой вытерев слезу, женщина отвернула голову и еле слышно промолвила, – спился, прости Господи.

Развернулась и, не попрощавшись, поковыляла по узкому тротуару, опираясь на потрескавшуюся клюку. Другая бабушка рассказала о своей несчастной доле, сидя на скамье у двухэтажного дома. На ней были надеты белая ночная сорочка и домашние тапочки, больше смахивающие на мужские шлёпки, в руках она держала алюминиевую тарелку с высокими краями, наполненную всякими сладостями. Посматривая в тёмное небо, на котором ещё не успели проявиться звёзды, старушка пожаловалась на своего занятого сына и непонимающую невестку, вечно недовольную грымзу.

– Прячет от меня всё самое вкусное, – положив в рот кусочек клюквенного мармелада, закатила глаза и шумно причмокнула, – М-м, а я их так люблю. Обожаю это лакомство. Будешь? – охотно протянула Насте тарелку и уточнила. – Только одну. А то мне самой мало.

После этих слов Карина внимательно изучила сморщенное лицо старушки и вдруг заметила какую-то странность. Вроде взрослая, а говорит, как её Настя. Настюша осторожно взяла мармелад красного цвета и сразу положила в рот. Не разжевав, проглотила и попросила ещё.

– Только одну, – напомнила чудна́я женщина, показав глазами на тарелку. – Так вот, – помусолив полупустыми дёснами желейное лакомство, продолжила говорить о себе. – Она прячет, а я нахожу. А тут додумалась в шкаф запирать. Ключа-то два, а я заметила. Один с собой забирает, в сумку кладёт, а второй под ванную кидает. Она думает, я сплю, а я за ней слежу, – наклонила голову, устремив хитрый взор на противоположную двухэтажку. – Я всё вижу, всё помню. Она говорит, что у меня мозги переклинило, а это неправда. У меня, знаешь, какая память?

Ни с того ни с сего заговорила на «ты».

– Я в шахматы умею и в шашки. А ещё у нас в Ленинской комнате барабаны. Так я и на них играю. Вожатой была.

Поставив на скамью тарелку, внезапно вскочила на ноги, приставила ладонь ребром ко лбу и запела на всю тихую улицу:

– Взвейтесь кострами, синие ночи!

Мы пионе-еры – дети рабо-очих!

Карина и Настя вздрогнули.

– Что это с ней? – Настя испугалась необычной старушки.

– Пойдём отсюда, – негромко сказала мама, взяв дочку за руку.

Незаметно обойдя дом с другой стороны, пока женщина не видела, Карина и Настя побежали на другую сторону улицы и спрятались под высоким тополем.

– Мурзик! – из окна второго этажа обшарпанного здания выглянула молодая женщина. – Где ты? Кыс-кыс-кыс! Иди домой!

– Извините, – Карина решила обратиться к этой незнакомке, потому как её голос показался добрым и спокойным. – Можно Вас попросить?

– Кто это? – полушёпотом спросила любительница кошек. – Что вы здесь делаете?

– Понимаете, мы отстали от поезда… – Карина вышла на свет, опускающийся из окон. – Можно у вас попросить немного денег на обратную дорогу?

– Кто «мы»? – женщина вглядывалась в темноту.

– Я и… – Карина вывела Настю из-под листвы, – моя дочь.

– Вы серьёзно? – настороженно спросила она. – И откуда вы?

– Из деревни, – тяжело вздохнув, Карина опустила глаза. – Нас обокрали.

– И документы?

– Да.

– Тяжёлый случай, – посочувствовала незнакомка, высунувшись из окна по плечи. – Голодные?

– Да! – выкрикнула Настя, сглатывая слюну. – Очень!

– Ладно, заходите, я вас покормлю. Только денег у меня нет, – уточнила строгим тоном. – Второй этаж, правая дверь.

«Наконец-то! – обрадовалась Карина, направляясь быстрым шагом к подъезду. – Слава Богу, наверное, и переночевать разрешит».

Но судьба распорядилась иначе. Открыв дверь, благодетельница встала в ступор. Перед ней стояли измученные мать и дочь с засаленными волосами, потные, обувь на ногах вся в пыли, белый сарафан женщины уже не первой свежести, в пятнах, а у ребёнка круги под глазами, будто он не спит уже вторую ночь.

– От поезда, говоришь, отстали, – приподняв голову повыше, хозяйка сложила губы бантиком и поставила руки на бока. – А не твои ли в прошлом году у меня квартиру обнесли, а?

– Что? – Карина не понимала, о чём речь.

– Я спрашиваю, не твои ли? – опустив глаза на девочку, криво усмехнулась. – А девка чья? Украла?

– Подождите, Вы меня с кем-то путаете, – начала было оправдываться Карина. – Мы только сегодня приехали…

– Хотелось бы узнать имена тех ублюдков… – задумалась женщина, высверливая глазами бледное лицо белобрысой девчонки. – А ну-ка, заходи. – Схватила женщину за руку и завела в квартиру. – Сядьте здесь, я сейчас.

Закрыв за собой дверь комнаты, незнакомка притихла. Через несколько секунд гостьи услышали её шёпот:

– Алло, милиция? Быстрее. Я поймала воровок. Да, цыганки, что обокрали меня прошлым летом. Да, я их задержала.

Сердце Карины застучало с бешеной силой. Повернув голову на дверь, заметила, что хозяйка забыла закрыть её на ключ. Распахнув дверь, подхватила дочь на руки и бросилась бежать.

Этого ещё не хватало, чтобы цыганкой называли и обвиняли в воровстве. Какая глупость! В каком месте цыганка? Где? Из-за волос? Длинного сарафана? Так в деревне все так ходят. А то, что с детства цыганёнком называют, ну и что?

– Да не похожа я на них, – Карина несла по пустынной улице засыпающую Настю, – Я такая же, как и все.

Проходя мимо киоска, открытого до полуночи, измученная злобным отношением к себе Карина остановилась, прислонилась плечом к шершавой стенке и жалобно всхлипнула, прижимая к груди спящую дочку. В руках ощущалось напряжение под тяжестью маленького тела, локтевой сустав занемел вместе с запястьем, но мать стойко удерживала свою ношу и не выпускала ребёнка из рук.

– Тебе чего? – из маленького окошка высунулась женщина лет шестидесяти с ярко-красными губами и вязаной повязкой на голове, прикрывающей широкий морщинистый лоб. – Выпить?

От работницы ларька исходил тошнотворный запах, напоминающий тухлое мясо с дымком. Отвернув торс от зловонного аромата, чтобы дочь не дышала кошмарным перегаром, Карина тихо ответила: «Нет».

– Покурить? У меня всё есть. Или тебе поштучно? Так я открою, – приставучая продавщица ловко владела навыками маркетинга. – Пиво? Какого? На разлив нету, а дешёвенькое в наличии постоянно.

– Спасибо, не надо, – навязчивость подвыпившей женщины настораживала.

– А что у тебя там? – продавщица заметила торчащие светлые волосы над плечом грустной дамочки. – Ребёнок? И что ты с ним ночью ходишь? Ночами спать не даёт?

Захлопнув окошко, выбежала наружу и плотно закрыла дверь.

– Ой, так это девочка! – умилилась симпатичной внешности ребёнка. – Так она большая уже. Чего ты её таскаешь?

Присмотревшись к черноволосой незнакомке, продавщица слегка смутилась.

– Твоя?

– Моя, – у Карины горели руки, млели плечи и жутко тянуло шею.

– Не похожи, – задумчиво произнесла незнакомка, не сводя глаз с растрёпанной девушки и вынимая из кармана плюшевого халата пачку сигарет. – Мужик выгнал, что ли?

– Нет, – глаза Карины заблестели от усталости.

Сделав два шага назад, женщина прикурила и внимательно осмотрела внешний вид беглянки. Сарафан заляпан, на ногах запылившиеся сандалии, волосы нечёсаные, торчат в разные стороны, а какая коса богатая. Девчонка выглядит вполне сносно, только лицо чумазое.

– Ты из этих, а?

– Из каких? – еле сдерживая слёзы, спросила Карина.

– Ну-у, из плечевых, – затянувшись сигаретой с фильтром, женщина обратила внимание, что в руках нет сумки. – Или местная? Хотя не похоже.

– Да какое Вам дело? – Карине надоело слушать сравнение с женщинами лёгкого поведения.

Украдкой вытерла слезу, втянула свежий вечерний воздух через влажные ноздри и собралась уходить в неизвестном направлении.

– Подожди, – выбросив сигарету, незнакомка предложила войти и отдохнуть. – У меня чай в термосе есть и булка.

Карина повернулась, и продавщица увидела полное отчаяние в глазах молодой матери.

– Пойдём, пока покупателей нет. Посидишь, расскажешь, что к чему.

Открыла дверь ларька, запустила изнеможённую путешественницу. В небольшом помещении воняло ещё хуже, чем от самой продавщицы. Смесь запахов пива, чего-то жареного, дешёвых сигарет и приторных духов добродетельницы вонзилась в ноздри и опустилась камнем в горло, в висках застучало.

– Я дверь пока приоткрытой оставлю, – спасибо Господи, продавщица поняла – здесь чем-то воняет. – Пусть проверится.

В темпе убрала со стула наполненную затхлыми бычками пепельницу, пододвинула стул к широкой лавке, напоминающей длинный стол у окна, вынула из пакета батон и огромный термос с нарисованной блеклой розой.

– Садись. Вижу, есть хочешь, – поглядывая на ребёнка, незнакомка открыла термос и налила в почерневшую от крепкой заварки железную кружку ещё горячий чай. – Бери батон.

Запах сладкого чая пробудил Настю ото сна. Приоткрыв глаза, девчонка подняла тяжёлую голову и зевнула.

– А мы уже дома? – её сонный взгляд упал на кружку, над которой струился ароматный пар. – Это мне?

– Тебе, – незнакомая женщина не дала ответить маме. – Бери, пей.

Придвинув второй стул, села, шмыгая носом, и начала расспрашивать, кто эти люди и откуда. Карина ела свежий мякиш батона, неторопливо отвечала на вопросы, так как её невообразимо клонило в сон, и крепко держала дочь за пояс.

– Ясно. Загулял, значит, – сделала поспешные выводы продавщица и громко икнула. – Они такие, мужики эти, – открыла банку пива, сделала два глотка и громко рыгнула. – У меня тоже был муж. Был да сплыл. Ха-ха! – посмеялась и присосалась к жестяной банке. – Бр-р, – передёрнула плечами. – У них же две головы. Одна, чтобы лапшу на уши вешать, а вторая – путеводитель. Вот на кого этот водитель вздыбится – туда и путь. Понятно?

– Угу, – ответила несмышлёная девочка, набив рот кусочками батона.

– Что «угу»? – продавщица положила руку на витрину с газированной водой. – Чтоб ты понимала, человеческий детёныш, – подмигнула опьяневшим глазом. – Вырастешь – то же самое будет. Нет святых мужиков. По крайней мере, за свои шестьдесят ни одного не встретила.

Неприятный разговор прекратился. Доедая кусок батона, Карина отхлебнула крепкого чая, предложила попить дочери и доесть крошки со стола. Глядя на голодных путниц, ларёчница нахмурила брови.

– И долго вы так «прогуливаетесь»? – ковырнула облупившимся красным ногтем между передними зубами.

– Мы сегодня приехали, – Карина не спускала глаз с прикрытого окошечка, боясь мимо проходящих милиционеров.

– Сегодня? М-да, а выглядите так, будто месяц попрошайничаете, – засомневалась женщина. Подняв банку, чокнулась в воздухе с гостями и осушила её. – Ах, хорошо! – вытерла рот ладонью. – Тебя как звать?

– Карина, а её – Настя.

– Имя у тебя какое-то… Не русская, что ли?

– Русская.

– Не встречала таких имён. А меня – Катькой, – улыбнулась и смяла жестянку. Выбросив её наружу, встала в дверном проёме, выдохнула и закурила. – М-да-а, вот жизнь, да? У тебя девчонка есть, а у меня – никого. У меня квартира есть, а у тебя – ничего.

– Неправда, – возмущённо сказала Карина, – дом у нас.

– Где?

– В деревне.

– В какой?

– Липовка, – затосковала по родным краям женщина.

– А-а. И что ты забыла в нашем городе?

– Я же рассказывала, мужа приехала искать, – Карина вглядывалась в мутные глаза забывчивой Кати и не понимала, почему она ведёт себя так, будто первоначального разговора не было.

– Точно! – подняв кверху указательный палец, продавщица чудно хихикнула. – Ты не обращай внимание, у меня бывает, – затянулась сигаретным дымом, выходя на улицу.

– Мама, – Настя допила чай и шепнула Карине на ушко, – я писать хочу.

– Сейчас, – также шёпотом ответила мать и спросила у новой знакомой, где здесь туалет.

– Везде, – Катя повернула голову набок. – Видишь, сколько кустов? Садись под любой.

Поставив дочь на ноги, Карина взяла её за руку и повела оправляться. На улице тишь да благодать: тишина, спокойствие, прохожих по пальцам посчитать, где-то издалека доносятся задорный смех отдыхающей молодёжи, музыка, рокот автомобильного двигателя. Усадив дочь под куст сирени, Карина встала рядом и, озираясь, следила, чтобы никто чужой не наткнулся на них.

– Я всё. – отрапортовала девочка, поправляя платье. – А ты?

– А я не хочу, – наслюнявив большой палец, мама вытерла ребёнку кожу вокруг рта.

– А где мы будем спать?

– Пока не знаю, – удручённо выдохнула Карина, взяв дочь за руку. – Может быть тётя Катя нас впустит к себе на ночь, как думаешь?

– Она странная, – недоверчиво ответила девочка. – Она мне не нравится.

– Только ты ей этого не говори, хорошо?

– Угу. – согласилась Настя, переступая через невысокую траву.

Подходя к киоску, Карина остановилась. Оттуда доносились разговоры. Прислушиваясь к голосам, спряталась за широкий ствол тополя, протиснув дочь между своим телом и стволом.

– А что там? – Настя обняла шершавый тополь и приложилась щекой.

– Тсс, – мама попросила не шуметь.

После дневного столкновения с милиционерами и их жёсткого предупреждения, она опасалась попадаться им на глаза. Мало ли, кто там подошёл к ларьку, а вдруг это они.

– Катерина, с меня причитается! – игривый мужской голос благодарил продавщицу. – Ты у нас подруга – что надо!

– Ой, да ладно, – кокетливо отвечала Катя, шелестя пакетом. – Ещё бы плату поменьше…

– Не от нас зависит, дорогая, ты же знаешь. Делаем то, что приказано.

– Ой, ребятишки, смешные вы! – хохотала Катя. – Я же всё это не продам!

– Да здрасьте, такой красотке и не под силу? – в унисон смеялся мужчина в форме. – Ты ж у нас – на вес золота! Найдёшь, кому спихнуть.

Карина слушала с интересом и с большой долей напряжённости. Дождавшись ухода весёлого мужчины, вернулась в киоск.

– Милиционер? – с ходу задала странный вопрос.

– И что? – Катя убирала коробку без опознавательных знаков под стол.

– Нас ищут? – Карина поглаживала дочь по голове и тяжело дышала.

– И зачем вы им? У этих, – женщина медленно кивнула головой вправо, – своих забот полон рот. Так, – выпрямилась, вспоминая, что ещё должна была сделать, – пора чапать до хазы.

– Что?

– Спать пора, вот что, – окинув неоднозначным взглядом гостей, Екатерина помедлила, прикусила нижнюю, обветренную губу, а затем предложила пойти к ней. – Идти вам всё равно некуда, у меня переночуете и поедете искать своего папу. Да, ребёнок? – опустила глаза на девочку.

– Да! – радостно воскликнула Настя, представив тёплую, свежую постель.

Как выяснилось, Катя живёт недалеко: на соседней улице, если пройти дворами. Квартира оказалась довольно-таки скромной и без затхлого запаха, но нотки сырости присутствуют. Пожелтевшие обои и ободранный пол нисколько не портили настроение случайных гостей, на уме лишь одно: хорошенько выспаться, найти денег и уехать из этого не очень-то и дружелюбного городка. Катя постелила матери с ребёнком на полу, потому как второго дивана нет.

– Сгорел случайным образом, – пояснила хозяйка, кидая засаленные подушки на кучу старых одеял, которые сейчас послужат матрасом. – Уснул мой бывший с сигаретиной во рту. И как только сам не погорел, гадость такая? Оставил мне срач, долги и пустой холодильник. Нашёл, видимо, себе другой кошелёк, потолще. – По лицу Кати было заметно, до сих пор переживает, злится на мужа, но и любит его. – Ложитесь. Я ещё немного пободрствую и спать. Дел невпроворот.

– А можно умыться? – тонким голосом спросила Карина, расплетая косички дочери.

– Нет у меня горячей воды. Отключили за неуплату. Утром встанете, согреете и помоетесь, – убедительно ответила Катя, отходя к двери.

– Спасибо, – Карина чувствовала себя защищённой в компании малознакомой женщины.

– Спите, – переступив порог, Катя закрыла дверь.

Это была, наверное, самая счастливая половина ночи, которую Карина и Настя провели в чужой квартире. Уснули без задних ног от дикой усталости и переутомления. Даже шум из соседней квартиры не помешал расслабиться и провалиться в глубокий сон. Карина, обняв спящую дочь, видела во сне мужа, улыбающегося и очень счастливого. Он стоял перед ней в белой рубашке с протянутой рукой, сжимая душистый букет полевых цветов.

– Почему ты не приехал? – Карине стало грустно. – Я тебя так ждала.

– У меня работа, ты же знаешь, – лицо Гриши сияло каким-то непонятным светом, перекрывая видимые черты бликами.

– Я соскучилась, – Карина хотела обнять мужа, но руки не поднимались.

– Я знаю, – ответил Гриша и улыбнулся ещё шире, обнажая дёсны.

– Настя тоже по тебе скучает…

– А кто это у нас тут? – улыбка Гриши неожиданно исчезла, и чёрные брови опустились на глаза. Взгляд любимого мужа стал хмурым, отвратительно злобным.

Карину передёрнуло. Голос мужа стал грубоватым и каким-то скрипучим.

– Ах, какая красотка, – омерзительная ухмылка и выброшенный букет насторожили Карину. – Откуда ты, красавица?

Карина почувствовала неприятное прикосновение к щеке и открыла глаза. Перед ней на коленях стоял пропитый насквозь мужик с грязными волосами и в полосатой майке, бессовестно расстёгивая ремень на изношенных брюках.

Женщину охватила паника. Прижав дочь к груди, затряслась, как осиновый лист на ветру, и поджала губы.

– Чего смотришь? Раздевайся, – приказал отвратительного вида мужлан, опустив вниз молнию ширинки.

– Вы с ума сошли? – у напуганной Карины прорезался голос. Он был не таким грозным, как хотелось, немного осипшим, заниженным, провалившимся и застрявшим в горле. – Уходите.

– И оставить такую красавицу одну? – с усмешкой в голосе прохрипел незнакомец. – В кои-то веки нормальная баба попалась, шутишь, что ли?

Следующими в ход пошли штаны.

– У меня ребёнок, – Карина хлопала ресницами, не зная, как убедить нахального мужчину оставить их в покое.

– Выгони её, делов-то, – стянув засаленные брюки, незнакомец навис над шокированной женщиной и дыхнул отвратительнейшим перегаром прямо в лицо.

Карина зажмурила глаза, потерявшись в пространстве.

– Господи, помоги. Отведи беду, услышь меня, Боже, – промелькнуло в её затуманенной голове. – Спаси моего ребёнка.

Настя спала, как убитая. Она не слышала лязг бляхи, чужой пропитый голос и не чувствовала, как мама прижимает её обмякшее тело к груди. Спала так крепко, словно чем-то накачали. Руки матери держали дочь намертво, прикрываясь от похотливого чужака.

– Переложи её на другую сторону, – открытая улыбка пьяницы извергала невыносимое «амбре». Коричневые отколотые зубы вызывали отвращение, а пожелтевшие глаза говорили об опасной болезни, которая передаётся при прикосновении.

Карина открыла глаза и попыталась закричать, но распирающий ком, застрявший в горле, преградил дыхательные пути, пережимая голосовые связки. Из обезумевших глаз брызнули слёзы.

– Уходи, – прохрипела ошарашенная женщина, случайно плюнув в пропитое лицо.

– А-а, так ты у нас норовом, – радостно воскликнул бродяга, протягивая руку к волосам жертвы. – Я таких люблю.

– Катя-а, – раздалось в голове Карины, – где ты?

Порочное существо потрогало мягкие запутанные локоны и с удовольствием понюхало их. Волосы пахли сладковато-кислым сыром, залежавшимся в закрытом пакете. Мужлан провёл двумя пальцами по пушистой шевелюре и занюхал их.

– Ха-а, – поднёс их к горбатому носу, покрытому слоем грязи, – прекра-асно…

Закатил глаза и втянул влажный воздух заросшими ноздрями. У Карины перехватило дыхание от непонятного поведения этого недочеловека. Он вёл себя так, будто впервые видит живую женщину, будто он сбежал с необитаемого острова и пытается наладить контакт.

– Катя! – выкрикнула Карина, ощутив облегчение в глотке.

– Катя? – повторил низким голосом незнакомец и булыжником рухнул на мать и дитя.

– Катя-Катя, – перед обезумевшим лицом Карины предстала спасительница.

Настя проснулась от чувства давления на верхнюю половину тела. Открыла глаза и закричала на всю квартиру:

– А-а!

Екатерина, держа в руке замызганную неоднократной жаркой сковороду, смотрела на мужское тело с неприкрытым презрением.

– Уходить вам надо, – предупредительно махнула сковородой. – Сейчас менты нагрянут. – Подняла бессознательного мужика за майку и оттащила к занавешенному окну.

– Боже, кто это? – Карина заплакала от радости, обхватив руками голову дочери.

– Брательник мой, – с горестью вздохнула хозяйка, застёгивая штаны мужика. – С психушки сбежал. Его уже несколько дней ищут. Вот, нарисовался – не сотрёшь.

– Мамочки, – сердце Карины чуть не выпрыгнуло из груди. – Я уже думала.

– А ты меньше думай, – отрезала Катя, проверяя затылок брата на предмет раны. – Что ж ты сразу не закричала?

– Не смогла…

– Не смогла она. Так и дочку проворонишь, – Екатерина показала глазами на дрожащего ребёнка. – Орать надо, чтоб вся округа услышала, поняла?

– Угу, – Карина кивнула головой и поцеловала дочь в темечко.

– На, – Катя протянула гостье монетки. – У меня больше нет. Сама живу, как бомж. А теперь идите, – посмотрела жалостливыми глазами на истекающего кровью брата и пустила слезу отчаяния. – И что мне с тобой делать, горемыка? Лечат тебя, лечат, а толку – никакого.

Карина поднялась на ноги, помогла встать Насте и одеться.

– Спасибо, Катя, – поблагодарила благодетельницу.

– Иди уже, – бросив короткий взор на гостей, Катя неприлично шмыгнула носом. – Если заплутаешь – приходи, переночевать впущу. Только с собой никого не приводи. У меня здесь не гостиница.

– Спасибо.

– Идите, а то и вас загребут, – сквозь слёзы сказала Катя. – Я ведь тоже не подарок. Просрала жизнь, а теперь… Да, и ментам не попадайтесь! – крикнула вдогонку. – Спрашивали вчера про вас, а я сказала, что не видела!

Карина поблагодарила хозяйку, взяла дочь за руку и вышла на улицу. Шесть часов утра. Куда идти, куда податься? Покрутившись у подъезда, решила направится вдоль по улице: возможно, кто-нибудь согласится подвезти одинокую маму с маленьким ребёнком до трассы, где можно добраться до Москвы на попутках. Недалеко от дома, у пешеходного перехода, она увидела легковой автомобиль с шашечками на крыше и подумала, что водитель, может быть, откликнется на малюсенькую просьбу.

– Доброе утро, – поздоровалась Карина, остановившись у открытого окна со стороны пассажирской двери. – Вы сейчас не заняты?

Открыв заспанные глаза, мужчина немного оторопел.

– А что? – снял кепку и резкими движениями протёр лицо, чтобы проснуться.

– Нам нужно выехать из города, – Карина невольно улыбнулась.

– Куда, из города? – спросонья мужчина не сразу сообразил, что нужно этой молоденькой девушке.

Потянувшись, зевнул, пригладил короткие волосы, провёл двумя пальцами по пушистым чёрным бровям, глядя на своё отражение в зеркале дальнего вида, откашлялся и вышел наружу, чтобы размять ноги.

– Так, куда вам надо? – сделал два приседания и четыре размаха руками. Суставы неприятно хрустнули, и водитель ощутил облегчение во всём затёкшем теле. – Говорите адрес.

– Довезите нас, пожалуйста, до трассы, – наблюдая за утренней зарядкой, Карина положила руки на плечи Насти. – Нам срочно нужно.

– На трассу? – неприлично усмехнулся незнакомец. – На работу, что ли?

Девушка не стала отвечать. Его нехороший намёк поверг в шок. Почему в этом городе все твердят одно и тоже? У них что, другой работы нет? Что за дурацкая привычка говорить посторонним людям о… Фу, какая мерзость!

– Нам нужно в Москву.

– Куда? – маленькие глаза мужчины стали чуть больше. – И каким Макаром Вы собираетесь ехать? Не проще ли на автобусе или поезде? Так даже быстрее, – издевательски усмехнулся и сел за руль.

– Понимаете, – не спросив разрешения, Карина открыла дверь, чтобы водитель лучше слышал, – мы от поезда отстали, вещи украли…

– А-а, ясно, – безразлично сказал водитель, натянув кепку на глаза и сложив руки на груди. – Бензин сейчас не дешёвый.

– Я поняла Вас, – Карина расстроилась.

Оглядевшись, она не приметила других такси, чтобы попытаться договориться о поездке. Идти в конец улицы? Солнце жарит уже вовсю. Эх, надо было у Кати воды взять с собой, а теперь обратной дороги нет. Наверное, в её квартире уже сидят милиционеры и составляют протокол.