matnHajm 280 sahifalar
2019 yil
Новое издание мемуаров Ольги Адамовой-Слиозберг, написанных в 1950-е – 1960-е годы, повествуют о двадцати годах тюрем, лагерей и ссылок, через которые ей пришлось пройти в сталинские годы. Автор создает портретную галерею людей, встречавшихся ей на этом горьком пути, небольшой по объему текст настолько густонаселен, что оставляет ощущение широкого полотна ужасающих человеческих страданий. Судьба сводила Ольгу Львовну с самыми разными персонажами – правоверными коммунистами и критиками режима, уголовниками и утонченными интеллигентами, – но она никогда не стремилась дать им идеологическую оценку, она видела в них прежде всего страдающих людей. Именно неподдельный гуманизм и жалость к людям определяют угол зрения, под которым автор смотрит на свершившуюся безжалостную эпоху.
Очень сильная книга. По жанру то же, что и Крутой маршрут, но со своей интонацией и своими деталями. Впечатляет и вдохновляет воля к жизни и мудрость автора в чудовищных обстоятельствах. Обязательно к прочтению!
книга понравилась, память о годах сталинского террора должна остаться, а мы должны помнить, в каком ужасе пришлось жить людям, сколько искалеченных судеб, сломанных жизней…книга об этом, не раз на глаза наворачивались слезы…будем помнить
Книга – в первую очередь бесценный источник, позволяющий трезво оценивать весь ужас, происходящий в те годы. И при том – она написана прекрасным языком, читая «Путь», возникает ощущение живого разговора со свидетелями тех страшных дней и лет.
Ещё одна книга о тёмных страницах нашей истории. История одна, но у каждой книги своя душа. История о том как не потерять себя и остаться человеком даже в самых тяжёлых испытаниях.
Очень сильная книга. Очень. Наверное, даже самая из прочитанного за последнее время. Очень сложно на самом деле описать, о чем книга и для кого. Для всех, для понимания.
Izoh qoldiring
А я не хотела не думать. Глубокое отвращение к этому добровольному рабству, рабству мысли охватило меня. Я буду думать, я буду запоминать все. Я должна выжить и донести все, что видела, до людей. Я не могу сейчас всего понять, но я вижу, что творится злое дело. Я буду свидетельствовать. Это решение, созревшее во мне, наполнило новым содержанием мою жизнь. Я стала вникать в каждую услышанную повесть, запоминать все, что вижу вокруг. Жизнь моя обрела смысл.
Час в день мы гуляли на старом кладбище, заросшем травой и сиренью. Там между двух березок была одна плита, всегда навевавшая на меня грусть и раздумье: “Кошевой Запорожской Сечи, имярек (я забыла), родился тогда-то, в возрасте семидесяти пяти лет за буйство был заточен в монастырь и прожил там до ста трех лет. Потом был освобожден, но, смирившись душой (в сто три года!), пожелал дожить свои дни в тишине и молитвах. Умер ста десяти лет”.
Izohlar
41