Kitobni o'qish: «Полиция города Лисса: пропавший джентльмен»

I

Дожди зарядили со вторника, и теперь каждый день начинался со звука капель, барабанящих по карнизу. И хотя прохлада испортила конец сезона, спугнув многих приезжих, такая погода была очень кстати: под стук капель хорошо думалось, а думать было о чём.

Итак, именно во вторник, в первое дождливое утро всё и произошло. Моррисон только пришёл в полицейское управление и даже не успел просмотреть почту, как позвонил констебль Хоуп.

– Сэр, было бы неплохо, если бы вы приехали на Рыбачью улицу.

– Что случилось? Убийство?

– Никак нет… Человек пропал. При странных обстоятельствах. Честно говоря, мы не знаем, что и думать…

– Мы? Сколько вас там?

– Четверо, сэр. И мистер Барнсли. Он считает, это задачка для вас.

– Ну, если он так считает… Скоро буду.

Если старший констебль Барнсли когда-нибудь и имел растерянный вид, то это, скорее всего, было очень давно. По крайней мере, инспектор Моррисон его никогда таким не видел. Сейчас Барнсли тоже сохранял степенный вид, но по тому, что он то и дело недоуменно поднимал плечи, Моррисон понял, что его ближайший помощник сильно озадачен. Выйдя из полицейского кэба, инспектор подошел к крыльцу небольшого двухэтажного дома, крытого красной черепицей – ничем не примечательного, таких в Лиссе было множество. Возле водосточной трубы к самой крыше поднимались мокрые плети дикого винограда, прямо над входом висел какой-то потрескавшийся деревянный герб, а малюсенький балкончик явно никак не использовался хозяевами – собственно, больше о доме сказать было нечего. Моррисон испытующе посмотрел на Барнсли:

– Что-то из ряда вон выходящее?

– Похоже на то, сэр. – Барнсли в задумчивости несколько раз провёл рукой по козырьку. – В двух словах: миссис Эванс утром выходила с мужем из дома, но тут дождь начался. Он – муж то есть – вернулся за зонтом. Миссис Эванс подождала несколько минут, потом зашла внутрь, чтобы посмотреть, чего его так долго нет, а он пропал. Ни на первом этаже нет, ни наверху. Ищем…

Моррисон удивлённо поднял бровь:

– Пропал? В собственном доме?

– Похоже на то, сэр. Заднего хода тут нет, внутри разминуться они где-нибудь, может, и могли, но перед домом стоял дворник, он не отлучался, пока мы не приехали. Так вот он не видел, чтобы мистер Эванс выходил. А в доме его нет. Три констебля там всё вверх дном перевернули – а он как растворился. Чертовщина какая-то.

– Ну-с, посмотрим.

Моррисон вошёл в дом. Из гостиной на первом этаже слышались всхлипы – супруга исчезнувшего джентльмена что-то рассказывала Хоупу. Но Моррисон сначала осмотрел все комнаты, поднялся на второй этаж, под взорами молчащих констеблей зачем-то сел на корточки в ванной комнате, внимательно осмотрел каминную полку и тумбочки в спальне.

– Под кроватью и в шкафу мы уже смотрели, сэр, – отчитался один из констеблей.

– Поэтому я там и не смотрю.

Спустившись на первый этаж, Моррисон снова миновал гостиную и вышел на улицу, где Барнсли беседовал о чём-то с дворником.

– Скажите, мистер…

– Морган, Джеймс Морган, – представился дворник.

– Мистер Морган… Вы видели, как мистер и миссис Эванс выходили из дома?

– Конечно, сэр. Как раз вот на этом самом месте и работал.

– И что было дальше?

– Ну, что… Как раз накрапывать начало. Мистер Эванс говорит, мол, пойду зонт возьму…

– Не помните точно, во сколько это было?

– Сказать сложно, около четверти десятого… Как часы пробили, я от того вон угла подмести успел… В общем, он в дом. А мы с миссис Эванс поговорили немного о погоде. Вот. А мистера Эванса всё нет. Она говорит: «Пойду посмотрю, сколько можно-то». И тоже в дом вошла. Проходит еще с минуту, и тут сверху слышу крик. Подбегаю, смотрю, а миссис Эванс стоит у окна…

– У которого?

– Вот, которое справа… И кричит, громко так, а глаза такие, что я понял – страшное что-то случилось. А тут как раз из-за угла выходит констебль Адамс, я его позвал, он внутрь, а я в дверях остался, по инструкции, значит, как он велел. Потом ещё ваши подъехали. Вот тут-то я и узнал, что мистер Эванс исчез.

Моррисон кивнул.

– То есть вы всё это время находились перед домом и никуда не отлучались? Ни на минуту?

– Никуда. Не выходил он, это точно.

– А в доме только одна дверь?

– Да. Двор позади есть, но туда можно только из дома мистера Уилсона попасть, у него вот парикмахерская, извольте видеть.

– Понятно. То есть, когда миссис Эванс наверху закричала, вы вот здесь стояли?

– Нет, сэр – чуть ближе – вот здесь, – дворник для убедительности даже постучал по тротуару ногой.

– Ага… Спасибо, вы очень помогли. Можете идти.

К моменту, когда Моррисон вошёл в гостиную, Хоуп уже окончил свои расспросы и дописывал протокол. Миссис Эванс, полноватая женщина лет пятидесяти, по-прежнему изредка всхлипывала, глядя покрасневшими глазами в пол.

– Миссис Эванс, а где служит ваш муж?

– В банке у Шелдона.

– Хорошее место.

– Да, мужу нравится.

– А я его, кажется, припоминаю: он такой седоватый брюнет, обычно ходит в серой тройке?

– О, нет! Он шатен, хотя костюм у него и правда серый. Да вот же его фото, – миссис Эванс указала на стену, где висели портреты хозяев дома. Из овального паспарту смотрел довольно самоуверенный господин с небольшой бородкой. – Боже мой, что же могло произойти? Не мог же Роберт раствориться в воздухе! Пообещайте, что найдёте его!

– Сделаем всё возможное. Миссис Эванс. А в какой момент вы поняли, что он пропал?

– Когда осмотрела дом. Я так испугалась! Это же неподвластно разуму!

– А где именно вы находились в тот момент? Это очень важно.

– Я? Кажется, в спальне. Да, точно, в спальне. Это дальняя комната.

– А зачем вы в этот момент подошли к окну?

– К окну?! Я подошла к окну? Не знаю. Не помню…

II

Дав распоряжения констеблям, Моррисон с неудовольствием посмотрел на часы: до момента, когда был назначен звонок окружного комиссара, оставалась всего четверть часа.

– Мистер Барнсли, вы едете?

Барнсли кивнул и забрался на сиденье напротив Моррисона. Пока полицейский кэб разворачивался, громыхая по брусчатке, инспектор успел пробежать глазами протокол Хоупа.

– Ну, Джим, что думаете? – в частных разговорах Моррисон обычно называл старшего констебля просто по имени.

– Если не думать, что мистера Эванса утащили призраки, то главная версия такая: удрал он от своей жёнушки. Но как?!

– За что вас ценю, так за здравомыслие. Да, версии с привидениями оставим бульварным газетам – уверен, у них они и будут основными… Но от жены ли?

– Думаете, на службе что нечисто?

– Это мы выясним, когда Хоуп побывает в банке. Я имею в виду, не помогала ли жена ему «исчезнуть»? Что думаете?

Барнсли уже в сотый раз пожал плечами:

– Не знаю. Такая вроде спектакль разыграть неспособна. Обычная домохозяйка. Хотя… Чёрт его знает!

– Ладно, к этому ещё вернёмся. Вопрос такой: как мистер Эванс вышел из дома, если окна и двери есть только со стороны улицы, и именно там всё время стоял Морган?

– А вдруг есть подвал, только мы пока его не нашли?

– Ну нет, там разве что до центра Земли не докопались. Приехали, продолжим через полчаса у меня в кабинете.

В тот раз окружной комиссар был немногословен. Слушая стандартный доклад о делах в Лиссе, он лишь изредка вставлял «угу», показывая, что слушает. Не заинтересовался даже делом о таинственной пропаже мистера Эванса. Потом помолчал и как бы нехотя спросил:

– Моррисон, а комиссар Дэвидсон… из министерства… Скажите, вы с ним близко знакомы?

– Мы вместе учились, сэр.

– Вот как… Спасибо, Говард.

– Простите, сэр, но почему вы об этом спрашиваете?

– А, пустяки. Мы в последнее время ведём большую переписку, и он регулярно справляется о вас. Я, грешным делом, забыл, что вы на этот счёт мне рассказывали, вот и… Впрочем, неважно. Спасибо за доклад. В печатном виде, как всегда, перешлите в канцелярию. И до связи через неделю.

– Всего хорошего, сэр.

Барнсли стоял у окна, глядя, как по ограждению балкона прыгают капли дождя. Моррисон в это время ждал, когда дежурный принесёт кофе, и задумчиво перекладывал письма, пришедшие с утренней почтой. Небольшой светло-коричневый конверт, где на марке был изображён парусник, инспектор сразу положил в карман пиджака, остальные вскрыл, быстро пробежал глазами и смахнул в верхний ящик стола.

– Итак, Джим… Кое-какие данные нам ещё доставят, но всё же: как Эванс покинул дом? Ваша версия?

Барнсли отхлебнул крепкого чая и уставился в потолок.

– Ну… может быть, по крыше? Выбрался как-нибудь из окна второго этажа и по крышам – до ближайшей лестницы.

Моррисон покачал головой:

– С чердака нет выхода на крышу, а с подоконника тем более не заберешься – по крайней мере, если всю жизнь этого не делал. Сомневаюсь, что у служащего банка столь хорошая физическая подготовка.

Старший констебль согласно кивнул и развёл руками:

– Так как же?

– Думайте, Барнсли. Представьте место происшествия.

Барнсли усмехнулся:

– Сэр, вы опять вроде экзамена устраиваете… Как бы не провалить!

– Для начала представьте себя в роли дворника Моргана.

– Моргана? А, понятно. Хорошо, я на тротуаре. Миссис Эванс пошла в дом… Вот туда… – для наглядности Барнсли встал в центре кабинета и начал показывать направления. – Проходит время. Тут крик. Сверху. Я гляжу – на втором этаже миссис Эванс сама не своя кричит… Так… Тут от площади Тюльпанов – она справа – появляется констебль Адамс… Чёрт побери!

Барнсли рассмеялся и сел за стол.

– Ну, теперь понятно?

– Конечно. Пока он смотрел наверх, а потом вообще к перекрёстку повернулся, дверь была без присмотра. Хотя недолго. Только вот что: а как же констебль не увидел, что мистер Эванс из дому выходит?

– Скорее всего, он пока не знал, что нужно смотреть именно на это. Он вообще был не в курсе, что происходит. Морган, кстати, в тот момент тоже.

– А потом?! Вот дворник опять глядит на дверь, но Эванса уже нет. Куда он мог деться за такое время?

– Это нам ещё предстоит выяснить. Подождём, когда вернутся констебли, а пока займёмся другими делами.

Когда группа, проводившая обыск в доме Эванса, собралась в управлении, Моррисон, постукивая карандашом по столу, обвёл взглядом всех четверых констеблей, а потом вернулся к Хоупу и вопросительно поднял бровь. Хоуп, сидящий с негнущейся спиной, словно по стойке смирно, начал докладывать:

– В банке сказали, что у Эванса сегодня свободный день…

– В середине недели?

– Меня это тоже удивило, сэр. Но там такая традиция – раз в месяц давать отдых хорошим работникам именно среди недели. Эванс обычно отказывался, но сегодня на службу не вышел.

– Отказывался? Почему?

– Говорил, что в отдыхе нет необходимости. У Шелдона многие так поступают – вроде выходной, а всё равно приходят. Эвансу мне дали самую лестную характеристику. Путаницы с документами или других каких неприятностей у него в отделе нет и никогда не было – сейчас, конечно, всё тщательно проверят. Пока, собственно, больше информации и нет.

– Хорошо. Как составите подробный протокол, сразу мне…

– Он готов, сэр. – Хоуп извлёк из своего планшета бумагу и передал шефу. Моррисон кивнул и посмотрел на остальных констеблей. – Адамс, когда вы подходили к дому, на улице рядом были прохожие?

– Да практически нет… Какой-то старик с тростью заходил в парикмахерскую, да дворник перед домом стоял. Чуть дальше вниз по улице, то есть в нашу сторону, почтальон шёл…

– Почтальон? – Моррисон улыбнулся. – А некоторые писатели утверждают, будто их никто не замечает.

Он вынул из стола небольшую книжку с тонкой обложкой, на которой были изображены два человека – низенький в сутане священника и очень высокий – и, подумав, бросил в корзину для бумаг.

– Так то писатели. Если бы они нашего брата спрашивали, а то пишут что попало… Может, ещё кто-то дальше по улице шёл, но я поспешил выяснить, что за крик слышал, как только выходил из-за угла… – завершил Адамс.

Моррисон посмотрел на Барнсли, который стоял у балконной двери и внимательно слушал констеблей. Барнсли с сомнением покачал головой:

– Старик? Но Эванс не выглядит как старик… Адамс, что за мужчина заходил в парикмахерскую?

– Около шести футов, в широком сером плаще… с тростью, как я уже говорил.

– А он был в это время к вам спиной?

– Да, сэр.

– Но почему тогда вы решили, что это старик?

– Сутулый. Рука у него тряслась – знаете, как у старых людей бывает. Да, и шляпа уж больно старомодная – сейчас такие только старики носят. Сейчас с узкими полями, а та с большими, висящими такими. Почтальона я тоже допросил, но он этого старика не запомнил – говорит, на нас смотрел.

Моррисон, который молча слушал этот разговор, удовлетворённо кивнул. Потом спросил:

– Что в доме?

– Как вы и велели, мы попросили миссис Эванс посмотреть, не пропали ли какие вещи. Она посмотрела в гардеробе, кладовых – говорит, ничего не пропало.

– Ну что же, всем спасибо. А вас, Хоуп, я попрошу остаться.

Громыхнув стульями, констебли вышли из кабинета. Моррисон побарабанил пальцами по столу.

– Подводим первые итоги. Какая может быть версия? Служащий банка исчезает из собственного дома при обстоятельствах, которые должны показаться мистическими. На самом деле возможно вот что: он быстро меняет внешность, пока его жена отвлекает дворника разговорами, а потом, когда она разыгрывает спектакль у окна второго этажа…

– Думаете, она всё-таки…

– Думаю, Барнсли. Я не случайно попросил очень подробно описать в протоколе, какие вещи находились в спальне. Посмотрите сами ещё раз.

Барнсли пробежал глазами отчёт и непонимающе уставился на шефа.

– Боже мой, Барнсли! Капли, глазные капли! Она так торопилась, что немного пролила на каминную полку. И не вернула капли на тумбочку, где у неё все остальные лекарства. Такая аккуратная женщина – вы же заметили, какая у неё везде идеальная чистота? – и вдруг ставит пузырёк не туда, да ещё не вытирает лужицу… Просто уже некогда – нужно бежать вниз и показывать констеблю Адамсу заплаканные глаза.

– Сэр, восхитительно! Как вы замечаете всё это? – Хоуп и правда выглядел восхищённым, но Моррисон только вздохнул.

– Вот так да… – протянул Барнсли. – Но потом-то она плакала не из-за капель, это точно. Разволновалась?

– Естественно. Или вошла в роль. Итак, во время этого представления Эванс, успевший накинуть на свою одежду какой-то старый бесформенный плащ, выскальзывает наружу и почти сразу входит в соседний дом, где находится парикмахерская Уилсона. Оттуда есть выход во двор и далее – на соседнюю улицу. И пока наши доблестные констебли делают обыск, он, к примеру, успевает уехать… Не краснейте, Хоуп, картинка только начинает складываться. К тому же время ещё до моего приезда было упущено – не думаю, что Эванс стал бы сидеть и ждать вечернего поезда. Тогда и спектакль бы разыгрывали ближе к вечеру. Я тоже совершил ошибку – сразу не спросил у Адамса, видел ли он кого-нибудь на улице… Так что мистера Уилсона и его двор нам ещё только предстоит посетить. Но это детали. Есть главный вопрос.

Моррисон замолчал, испытующе глядя на помощников.

– Зачем он устроил этот спектакль?

– Правильно, Барнсли. Ведь Эванс мог уехать, не привлекая внимание полиции – тем более если дело, например, в хищении или подлоге на службе. Нет, всё обставляется так, что теперь весь Лисс только и будет говорить о его исчезновении. В газетах об этом наверняка напишут. Громкое вырисовывается дело. А ради чего это всё?

– Сэр, я думаю, он боится кого-то. И хочет, чтобы этот кто-то подумал, будто Эванс просто в воздухе растворился.

– Хорошая версия, Хоуп. Осталось собрать недостающие детали этой мозаики. Вы сейчас поезжайте на вокзал и в порт, выясните, не видели ли там нашего беглеца. Если там следы не отыщутся – опросите извозчиков, есть вероятность, что Эванс далеко и не уехал. Да, не забывайте: знакомые могли его не признать, он же сейчас без своей бороды.

Хоуп и Барнсли ошеломлённо посмотрели на шефа:

– А это-то вы откуда знаете?

– То есть хотите сказать, пол в ванной и бритву осмотрел только я? А время – зачем миссис Эванс нужно было почти шесть минут заговаривать зубы дворнику?

Моррисон картинно закрыл лицо руками, а его помощники виновато переглянулись.

– Ладно. Хоуп, на вокзал! Ищем человека в старомодной шляпе и широком плаще. А мы, Барнсли, – в парикмахерскую к Уилсону. И ещё, Хоуп… Может оказаться, что наша версия и гроша не стоит. И вообще дело в чём-нибудь… совершенно другом. Так что помним о презумпции невиновности: ищем не какого-то беглого преступника, а просто пропавшего человека. Как знать, что кроется за этой историей…