Kitobni o'qish: «Одиннадцатый император»
Глава 1. Камни не пули
Сердце то и дело замирает от ужаса. Аборигены! Аборигены! Кругом одни аборигены. Маленькая торговая улица в центре Реминка, городка на западном побережье Тассунары. В обе стороны по проезжей части идут, бредут, спотыкаются в большом количестве тассунарцы. Матрос Минал Дзирин, подданный марнейского императора, то и дело пугливо озирается по сторонам. На кой хрен, спрашивается, он поддался на уговоры товарищей, матроса Нора Елагина и мичмана Госла Шантла, выбраться за пределы такой уютной, такой тихой и такой безопасной территории торгового представительства Марнейской империи и прогуляться по улицам Реминка?
Местные жители ни хрена не умеют строить. Невысокие одноэтажные домики с широкими окнами и картонными стенами плотно обступили торговую улицу. Бог знает, как она называется. В каждом доме либо лавка, либо мастерская, либо магазин. Самое ужасное в том, что все эти картонные домики сдавили, спрессовывали людей в тесную массу.
Аборигены в разноцветных кимоно едва ли не каждую секунду наступают друг на друга, толкаются и задевают мимоходом. Однако вокруг Минала и его товарищей будто раскинулась территория смерти. Поток тассунарцев плавно обходит их со всех сторон, как вода в ручье обтекает большой камень. Говорят, ещё лет пять назад местные жители пялились на иноземцев словно посетители зоопарка на экзотических макак или цветастых попугаев. Только те времена давно прошли. Минал пугливо поёжился. Теперь он всё чаще и чаще ловит на себе хмурые взгляды, недобрые такие, нередко, откровенно злые.
Мимо прошла молодая красивая женщина в ярко-зелёном кимоно, на спине завязан большой бант. Минал обернулся вслед и-и-и… тут же поймал презрительный взгляд красотки. Глянула так, будто плюнула. Минал тут же отвернулся.
Это только в первые несколько дней ему казалось, будто тассунарцы все до одного придурки, если даже мужики таскают на себе бабские тряпки. Однако кимоно – это неженский наряд. Даже хуже. У богатых горожан эти самые кимоно сшиты из шёлка, спина и подол часто украшены яркими цветами или узорами. У аборигенов попроще на тощих плечах болтаются простые серые кимоно из хлопка. В уличной толпе то и дело попадаются нищие крестьяне в грязных штанах и куртках из дешёвой конопли. Но это ладно, самое ужасное наткнуться на местного дворянина.
Так называемые самураи одеты в широкие штаны чёрного цвета с разрезами по бокам. На плечах накидки без рукавов. Самое страшное в их облике это мечи, целых два меча за поясом. Один длинный такой, а второй заметно короче.
Проклятье, накаркал. Минал невольно завернул за спины товарищей. Впереди, из какой-то лавки, вышел местный дворянин. Ярко-синяя накидка без рукавов аж блестит в лучах Геполы. Лоб тщательно выбрит. На макушке болтается смешная загнутая косичка. Зато глаза холодные и колючие. Недобрые такие глаза. За поясом и в самом деле два длиннющих меча в чёрных ножнах.
– Не дрейф, – бросил через плечо Госл, мичман фрегата «Туман». – Главное, не злить местных дворян. Не пялься на него как на учёного медведя с балалайкой.
– Трудно не пялиться, – Минал с трудом отвёл глаза в сторону. – Мне про этих местных дворян много чего рассказывали.
– Не обращай внимания, – вклинился в разговор Нор, матрос с того же фрегата. – Брешут люди, особенно после третьей бутылки.
Слава богу, местный дворянин в ярко-синей накидке и с мечами за поясом остался за спиной. Минал перевёл дух. В Реминке их ещё мало. Говорят, в Нандине, в столице Тассунары, этих самых самураев как собак нерезаных. И все с мечами ходят.
– Может и брешут, – Минал шмыгнул носом, от страха едва не потекли сопли, – только в чью спину не далее как полчаса назад едва не врезался камень?
– Ну, было дело, – Нор оглянулся через плечо. – Не попали же.
– Бояться нужно не камней, бояться нужно пуль, – задумчиво произнёс мичман Шантл. – А что камни? Больно бьют по самолюбию и не более того.
Минал насупился. Как не крути, а мичману Шантлу виднее. За его плечами осталась не одна дикая страна в южном полушарии Мирема. Говорят, он бывал и в Рюкуне, и в до сих пор неспокойном Гунсаре. Там, кстати, в него и в самом деле стреляли, причём ни раз.
– Вон там, за поворотом, – Нор выбросил вперёд правую руку, – будет тот самый трактир, где подают отличную местную водку.
– Сакэ – не водка, – заметил мичман Шантл. – Сакэ вернее будет назвать пивом, хотя весьма специфическим и очень похожим на водку.
– Зато его подают горячим, вот умора! – матрос Елагин бог знает с чего развеселился.
– Тем более интересно будет его попробовать, – тихо, почти про себя, произнёс Минал.
Таинственное сакэ, то ли водка, то ли пиво, и стало той самой причиной, по которой Минал всё же решился выбраться за пределы торгового представительства. Тем более, друзья «ради такого дела» пообещали угостить его местной выпивкой. Да и как было не согласиться, когда мичман Шантл и матрос Елагин едва ли не каждый день наведывались в этот самый трактир почти в центре Реминка.
Здесь, в южном полушарии Мирема, осень в разгаре, хотя на календаре начало апреля. Но у проклятых тассунарцев всё шиворот на выворот. Может, и в самом деле пронесёт? Минал в очередной раз покосился по сторонам. В массе своей тассунарцы народ тихий, говорят, очень даже законопослушный. Кроме местных дворян, разумеется.
Громкие гортанные голоса прорезались через монотонный гомон торговой улицы. Где-то впереди показались один, два, Минал принялся машинально считать, целых пять местных дворян. Эти точно не богачи. Через чёрные накидки без рукавов проглядывают белые рубашки. Штаны, так похожие на юбки, развеваются на ходу. Вокруг самураев тут же образовалось мёртвое пространство. Аборигены жуть как бояться приближаться к местным дворянам. Двое крестьян в грязных куртках в ужасе прижались к стене какой-то лавки.
– Ну их к чёрту, – прошептал Минал, – поворачиваем назад.
– Ни в коем случае, – мичман Шантл глянул через плечо, – спокойно идём дальше.
Внешне мичман может быть и спокоен, однако его правая рука всё же легла на кобуру с револьвером.
Местные дворяне всё ближе и ближе. Вот уже можно различить белки их глаз. Минал поёжился, по спине скатился неприятный холодок. Глаза у самураев очень нехорошие, блестят будто стеклянные. Но отступать и в самом деле поздно.
Один из местных дворян громко загоготал, холёный указательный палец показал на марнейцев. В тот же миг все пятеро самураев уставились на них и прибавили шаг.
– Отступаем вон к той лавке, – тихо скомандовал мичман Шантл. – Это ронины, дворяне без господина.
Ледяной ужас подкатил к горлу, Минал послушно развернулся лицом к дворянам. Рука матроса Елагина легла также легла на рукоять револьвера. Превеликий Создатель всего сущего, пронеси. Тонкая картонная стена упёрлась в спину. Минал едва не присел от неожиданности.
Не пронесло. Местные дворяне целенаправленно приближаются к ним. Тот, что впереди, более маленький и мускулистый, громко-громко загоготал на своём диком языке. Остальные четверо радостно заорали в ответ.
– Стоят!!! – громогласно скомандовал мичман Шантл, рука офицера в одно мгновенье выхватила из кобуры револьвер.
То, что произошло дальше, не влезло бы ни в какие ворота. Минал от удивления вылупил глаза. Время будто остановилось.
Мичман Шантл до последнего не хотел доводить дело до греха. Пусть его рука выхватила из кобуры револьвер, но он так и не выстрелил. Но местный дворянин так и не остановился. Наоборот! В два шага он подскочил ближе. А потом произошло что-то вообще из ряда вон.
Тихо шаркнула сталь. В руках самурая мелькнул длинный меч. И как только успел выхватить? В тот же миг рука с револьвером отделилась от предплечья и полетела вниз. Мичман Шантл и сам не понял, что произошло. Его глаза тупо уставились на отрубленную кисть.
Ещё миг. Меч в руках самурая блеснул полированным лезвием. И как опять успел? На груди мичмана Шантла вспух глубокий разрез. Клинок тассунарца легко рассёк кожу и рёбра словно тонкую бумагу. Капельки крови брызнули во все стороны.
Время резко дёрнулось вперёд! Ещё один местный дворянин оказался рядом. Шелест стали и свист. Голова Нора Елагина мягко отделилась от тела, матрос даже не успел выхватить пистолет. Будто и этого мало, ещё один меч пронзил его грудь навылет. Из спины матроса Елагина выглянул клинок со скошенным кончиком.
Бежать! Надо бежать! Минал на полусогнутых резко рванул в сторону. В спину, словно раскалённые камни, ткнулись гортанные крики. Вновь свист рассекаемого воздуха и топот ног.
Когда на кону сама жизнь, то ноги придают телу необычайную скорость и подвижность. Тассунарцы брызнули от Минала во все стороны. О том, чтобы вытащить револьвер и хотя бы попытаться выстрелить, не может быть и речи. Минал просто рванул вдаль по торговой улице. Мыслей в голове нет, памяти нет, в висках пульсирует только одно желание – бежать!
На ходу Минал оглянулся. Двое, нет, трое самураев бегут за ним. Чёрные штаны раздуваются словно паруса, страшные мечи словно мачты. А лица! Минала аж передёрнуло от ужаса, ботинки едва не споткнулись о булыжник мостовой. На лицах самураев ни злости, ни азарта, лишь чуть сощуренные глаза сосредоточенного спокойствия.
Нет, не удрать! Шаги всё ближе. Во! Дверь! Проход. Толстый тассунарец в кимоно в ужасе отпрыгнул в сторону. К чёрту приличия! Минал прямо в ботинках вбежал, влетел, едва ли не запрыгнул в местный магазин.
Рывок вправо! Рывок влево! Книги. Высокие шкафы до самого потолка забиты книгами. Поворот. Левая нога проскользнула по гладкому, словно лёд, полу. Минал грохнулся всем телом на полированные доски. Инерция перевернула его. Спина с разворота врезалась в шкаф. На голову просыпались книги. Тяжёлый корешок больно долбанул прямо в темечко.
Это конец! Минал затравлено оглянулся. Страшные самураи вот-вот найдут его и зарубят! Зарежут! Пальцы судорожно вцепились в рукоять револьвера. Да только поможет ли оружие?
Владелец магазина, или просто продавец, заверещал как резаный. Но, Минал выглянул в проход, преследователей, вроде как, не слышно и не видно. Хотя нет, как раз слышно и очень хорошо. Самураи остановились у входа в магазин. Тот, что зарубил мичмана Шантла, кричит на тассунарца в кимоно. Владелец магазина, или просто продавец, верещит ещё громче. На его бледном, словно мел, лице выделяются красные выпученные глаза. Бог его знает, чем бы это закончилось, но местные дворяне гурьбой высыпали из магазина на улицу.
Превеликий Создатель, чудны дела твои, а дороги неизведанны для простых смертных. Слова молитвы сами собой всплыли в памяти. Минал отпрянул обратно в проход между книжными шкафами. От нервного напряжения на лбу выступил пот, мелкие мутные капельки скатились по щеками. Пронесло! Минал расслаблено улыбнулся. На этот раз пронесло. Байки о свирепости местных дворян не такие уж и враки. Ну а пока лучше не высовываться. Как рассказывал мичман Шантл, да примет Великий Создатель его душу, местные полицейские на любой кипеж прибегают довольно быстро.
В одном мичман Шантл оказался прав: камней в спину бояться действительно не нужно. Хуже, гораздо хуже, пуль – мечи местных дворян. Уж больно ловко они ими орудуют, сволочи.
Минал опёрся о левую руку, однако ладонь проскользнула и ударилась о пол. Что это? Минал склонил голову. А, всего лишь книги. Он, словно пресловутый слон в посудной лавке, опрокинул на пол большую кучу книг. Одна из них раскрылась. На титульной странице хрен знает что написано. Минал сощурил глаза – бесполезно. Он ни разу и никогда не владеет тассунарским. А вот символ в самом низу страницы очень даже примечательный. Не иначе, половинка красного диска над жирной чертой символизирует прекрасную Геполу, когда она выглядывает из-за горизонта.
Гортанный, властный голос наполнил магазин. Ему вторил визг владельца или просто продавца. Минал осторожно, будто под обстрелом, вновь выглянул в проход между книжными шкафами. Слава Великому Создателю, Минал едва не расплакался от счастья. У входа в магазин замер ещё один местный дворянин. По крайней мере, у него точно так же выбрит лоб, а на макушке изогнутая смешная косичка. Зато на плечах не видно никакой накидки, за поясом красуется всего один меч. Правда, Минал вытянул шею, левая ладонь местного дворянина сжимает стальную палку, края рукоятки загнуты вперёд на манер шипов.
Точно полицейский, Минал улыбнулся вновь. На душе сразу стало легко и спокойно. Мичман Шантл как-то раз говорил, как называются местные полицейские. Единственное, что осталось в памяти, так это то, что они носят стальные палки с загнутыми шипами. Столь странное оружие нужно им, чтобы отбиваться от самурайских мечей.
– Не стреляйте, – Минал встал на ноги и, на всякий случай, поднял руки. – Они первыми начали.
Глаза местного полицейского сдвинулись в кучу, он что-то там загоготал. Зато его длинный и страшный меч остался в ножнах.
Глава 2. Первый шаг
– Держи его!
– Режь его!
– Стой, подлец!
Громкие крики словно выстрелы пробились через размеренный гомон улицы. Саян машинально потянул поводья на себя, Весенний ветер, конь из личной конюшни императора, послушно замер прямо по среди проезжей части. Рядом остановили коней принц Рум Лингау и его личный слуга Тион.
Поперёк Овощной улицы пробежал полный и давно немолодой мужчина в добротном хлопковом кимоно торговца. Следом из узкого прохода между домами выскользнули преследователи, пятеро самураев в простых чёрных накидках и в далеко не самых чистых шароварах. Что самое ужасное, все пятеро пьяны: глаза блестят, голоса хрипят от напряжения, а ноги в деревянных гэта едва не заплетаются друг о друга. Однако, не смотря на хмель в голове, все пятеро настроены весьма решительно догнать и прикончить упитанного торговца в добротном хлопковом кимоно.
– Всё равно догоним!!! – передний самурай выскочил на проезжую часть прямо перед конём принца. – Стой! А то хуже будет!
Прохожие самых разных мастей и званий в ужасе брызнули в разные стороны. Крестьянин в замызганной навозом куртке так резко дёрнул свою повозку в сторону, что опрокинул её назем. Грязно-белые корнеплоды редки рассыпались по булыжникам проезжей части.
Пьяные крики преследователей только прибавили полному и давно немолодому торговцу прыти. Судорожный стук его деревянных гэта заглох дальше по переулку. Понимает, простолюдин, что ничего хуже, чем лишиться головы, быть не может в принципе. Следом в том же направлении скрылись все пятеро пьяных самураев.
Чем закончилась погоня – бог его знает. Жертва и не совсем трезвые преследователи растворились в лабиринте домов Нандина, столицы Тассунарской империи. Жизнь на Овощной улице тут же вернулась в привычную колею, будто ничего и не было. Крестьянин в замызганной навозом куртке торопливо покидал свои редьки обратно в повозку и торопливо зашагал дальше по улице. Простолюдины, ремесленники и мелкие торговцы как ни в чём не бывало двинулись дальше по своим делам. Мерный гул голосов вновь наполнил пространство между домами.
– Что это было? – пятки Рума Лингау ткнули коня в бока.
– Пятеро пьяных самураев решили догнать и прикончить какого-то торговца, – Саян тронулся следом, копыта Весеннего ветра вновь равномерно застучали по мостовой.
– Это понятно, – взгляд Рума Лингау стрельнул вдаль по переулку. – Зачем они хотят убить его?
– Осмелюсь предположить, витус, эти самураи решили, будто этот торговец продался иноземцам.
– А он и в самом деле продался? – Рум Лингау грозно нахмурился.
– Кто его знает, витус, – Саян пожал плечами. – Как вам хорошо известно, ненависть к иноземцам растёт. Прошли те времена, когда стирийские моряки в своих башмаках и сюртуках с пуговицами на улицах Нандина привлекали толпы простолюдинов, будто они не люди, а бородатые женщины или экзотические попугаи. Теперь для тассунарцев все без исключения иноземцы зло. Дошло до того, что доблестные самураи принялись срывать ненависть на простолюдинах. Как вы понимаете, – Саян усмехнулся, – в самую первую очередь на торговцах. Ведь покарать их не в пример легче, быстрее и безопасней, нежели настоящих иноземцев.
– Ты намекаешь на ту грязную историю, что произошла в Реминке с месяц тому назад? – Рум Лингау вновь недовольно нахмурился.
– Да, витус, – Саян кивнул. – Вы же сами видели, как Реян Бобрун, представитель Марнеи при дворце вашего отца, потребовал официальных извинений, отставки главы Реминка, а так же покарать преступников.
– Два первых требования были тут же удовлетворены. Моему отцу и в самом деле пришлось извиняться, – Рум Лингау натужно вздохнул. – Одна радость: так называемые преступники найдены не были, да и вряд ли их когда-нибудь найдут.
Юный принц тихо кипит от негодования. Его отцу, десятому императору Тассунары, и в самом деле пришлось извиняться перед витусом Бобруном, официальным представителем Марнеи. По меркам островной империи, невиданный позор. Ну а что касается тех самураев, что прирезали двух иноземцев и едва ли не до смерти напугали третьего, то принц им откровенно симпатизирует.
– Самое ужасное, витус, в другом: – Саян пришпорил коня, – больше всего от нашествия иноземцев страдают простолюдины, но острее всего переживают самураи и…, – Саян выдержал небольшую паузу, – уже от них вновь страдают простолюдины.
Тот торговец, что пробежал мимо вас, – Саян махнул рукой в сторону переулка, – далеко не первый простолюдин, что пострадал от гнева доблестных самураев. В том же Реминке несколько ранее был убит слуга-рюкунец. Вся его вина была только в том, что он имел глупость надеть старый поношенный сюртук своего господина-фатрийца. Однако этого оказалось вполне достаточно, чтобы расстаться с головой прямо на одной из людных улиц Реминка.
Рум Лингау молча пришпорил коня. Да и что можно было бы ответить? Маленький инцидент на Овощной улице лишь на пару минут отвлёк юного принца от давнего беспокойства. Рум Лингау держится молодцом, как и полагается настоящему самураю, однако на его щеках то и дело проступает красный румянец, а глаза то и дело нервно дёргаются по сторонам.
Нервозность принца передалась коню. Гром, статный скакун из личной конюшни императора, то и дело спотыкается на ровном месте. Стальные подковы то и дело с треском задевают округлые булыжники мостовой. Не будь сейчас в разгаре ясный день, то копыта коня каждую минуту озарялись бы яркими искрами.
Впереди по улице, из питейного заведения с замысловатым названием «Итага над заливом», вышел какой-то богатый самурай. Накидка на плечах не просто чёрная, а лоснится от чернильной черноты словно полированная. Исподнее кимоно приятного синего цвета, причём явно из дорого шёлка. Рукоятки и ножны мечей за поясом слепят белизной и золотыми узорами. Кем бы не был этот самурай, но он явно весьма знатного происхождения и далеко не бедный.
При виде незнакомого самурая Рум Лингау отвёл глаза.
– Не стоит волноваться, витус, – Саян чуть улыбнулся кончиками губ, – вас никто не узнает.
– Ты уверен?
– Абсолютно, витус.
– Может, – пальцы Рума Лингау нервно сжали повод, – нужно было замаскироваться?
– А зачем? – Саян стиснул зубы, ухмыляться, когда принц не на шутку разнервничался, просто опасно. – Вы гляньте на себя глазами этого незнакомца. Что он увидел? Сын высокопоставленного самурая, возможно одного из даймё, в сопровождении двух слуг-простолюдинов отправился в город. Для Нандина, витус, это самая что ни на есть обычная картина. Сколько этих даймё живёт в столице? А их сынов – ещё больше. Главное, обращаться к вам на «витус», и тогда точно никто ни о чём не догадается.
Пятое по счёту объяснение слегка успокоило Рума Лингау. По крайней мере, он перестал пугливо озираться по сторонам. Да и богато одетый самурай благополучно пошёл своей дорогой в противоположную сторону. На самом деле принц нервничает не из-за того, что его могут узнать. Как раз это его волнует мало. Нет. В этот самый час на Овощной улице в глубинах Нандина Рум Лингау оказался без разрешения отца, Тогеша Лингау, десятого императора Тассунары.
За час с небольшим маленькая кавалькада благополучно пересекла Нандин с юга на север. Под копытами коней загрохотали булыжники Прибрежного района. Между домами то и дело замелькала гладь Нандинского залива, а прохладный ветерок принялся то и дело обдувать запахами соли и водорослей.
Прибрежный район Нандина заселён в основном купцами. Здесь же находится большая часть складов с рисом. Между одноэтажными жилыми домами с широкими окнами и проходами во внутрь всё чаще и чаще попадаются монолитные стены несколько более высоких и крепких хранилищ. Где, где, а в подобных домах не бывает картонных стен и перегородок. Гораздо чаще встречаются массивные ворота и почти плоские крыши. Но Прибрежный район знаменит не только торговцами и складами с рисом.
Можно было бы проехать более коротким путём, однако Саян специально провёл принца через Сушённую улицу. Именно на этой улице не так давно начали селиться иноземцы. Причём не просто селиться, а строиться.
Когда в самый первый раз на левой стороне улицы появился самый обычный фатрийский дом с кирпичными стенами, с полукруглыми арками над окнами и высокой покатой крышей, Рум Лингау потянул поводья на себя и уставился на странное сооружение во все глаза. Словно в тюрьме, узкие окна самого обычного фатрийского дома забраны стальными решётками.
Дальше по улице полуголые простолюдины спорно разбирают традиционный тассунарский дом. Перегородки и стены уже сняты, остроконечная крыша пока ещё держится на одних столбах. Впрочем, уже и на ней пара рабочих отдирает черепицу с помощью маленьких стальных ломиков. На расчищенном пятачке несколько иноземцев в серых поношенных сюртуках и кепках размечают фундамент под ещё один самый обычный фатрийским дом.
Чем дальше по Сушёной улице, тем традиционных тассунарских домов всё меньше и меньше, зато всё больше и больше иноземных. Для Фатрии, Гилкании или Марнеи подобные дома дело самое обычное, но для юного принца они все словно диковинки с далёких берегов. Ничего подобного никогда ранее видеть Руму Лингау не доводилось. Он даже не представлял, что подобное вообще возможно.
– Саян, – Рум Лингау придержал коня возле двухэтажного кирпичного дома с небольшим балкончиком и крыльцом, – зачем они так строят? Ведь при первом же землетрясении вся эта громадина рухнет им на голову.
– Так оно и будет, витус, – Саян остановился рядом. – Иноземцы принимают нас за необразованных варваров. А потому предпочитают учиться на собственных ошибках. Когда эта кирпичная громада рухнет, – Саян махнул рукой, – хозяева может быть и задумаются, как сделать новый дом более устойчивым к нашим землетрясениям.
На северной окраине Нандина, на небольшой Пряной улице, Саян подвёл принца к традиционному тассунарскому дому. Из-за высокого и крепкого забора выглядывает привычная черепичная крыша красного цвета.
– Приехали, витус, – Саян первым спрыгнул с коня возле зелёных ворот.
Здесь же, на Пряной улице, живёт марнейский купец Ридоу Райден. В своё время Саян работал на него, когда жил в Давизуне, в некогда единственном городе Тассунары, где могли жить и торговать иноземцы. Но те времена давно прошли. Гораздо позже, когда пала блаженная самоизоляция островной империи, когда список городов, где было разрешено жить иноземцам, существенно расширился, Саян помог бывшему патрону перебраться в столицу империи. Но Руму Лингау знать об этом совершенно необязательно.
– А вдруг этот иноземец узнает, кто я, и донесёт отцу? – Рум Лингау ловко спрыгнул с коня.
Юного принца вновь обуяли сомнения. Ничего страшного, про себя Саян улыбнулся. Руму Лингау ещё только предстоит научиться думать собственной головой без оглядки на грозного родителя.
– Нет, витус, он вас не узнает и не донесёт, – Саян передал поводья слуге Тиону. – Здесь живет врач Литий Девиго, он из Марнеи, это верно. За деньги он принимает всех без исключения, никогда не спрашивает документов и не интересуется происхождением. Я уже договорился с ним заранее.
– И как же ты меня представил? – Рум Лингау поправил на поясе пару мечей.
– Сын богатого самурая и не более того, – Саян улыбнулся. – Утус Девиго напрочь не понимает благородного раномату и даже хуже – для него все тассунарцы на одно лицо. Так что при всём желании он не сможет донести вашему отцу, кто именно сегодня днём вот-вот посетит его дом. Но даже не это главное, существует другая более весомая причина, которая гарантирует молчание доктора.
Саян от души долбанул кулаком в дверцу низенькой калитки. Во дворе тут же громогласно залаяли собаки.
– Кто там? – донеслось из-за запертой калитки на простонародном раномату.
– Сын самурая с двумя слугами к доктору Девиго, – Саян опустил руку. – Мы по предварительной договорённости.
Калитка со скрипом чуть приоткрылось, в узкой щели показалось настороженное лицо слуги-тассунарца. Прищуренные глаза обежали Саяна и двух его спутников. Калитка вновь захлопнулась, но почти сразу с пронзительным скрежетом распахнулись ворота.
Саян первым вступил во двор, хотя по этикету ему полагается лишь следовать за юным принцем. Возле деревянных будок грозно оскалилась парочка чёрных лохматых кобелей. Слуга Тион испуганно дёрнулся в сторону. К счастью, обоих сторожевых псов сдерживают толстые цепи. Двор засыпан морскими раковинами. Створки самых разных моллюсков тут же заскрипели под ногами людей и копытами коней.
– Зачем это? – кончик сандалии Рума Лингау поддел засыпку из морских раковин.
– Это, – Саян опустил глаза, – одна из мер предосторожности, витус. Как вы знаете, иноземцы живут в Нандине в постоянном страхе. Особо горячие головы совсем не против порубать им всем головы. Вот иноземцы и стараются обезопасить себя как могут. К слову, именно по этой причине доктор Девиго будет молчать как рыба – лишние враги из сословия самураев ему совершенно ни к чему.
Поможет ли подсыпка из морских раковин против тайного проникновения под покровом ночи или нет – бог его знает. Но то, что раковины морских обитателей весьма знатно скрипят и щёлкают под ногами – это точно.
– Тион, – Саян повернулся к личному слуге принца, – передай коней слуге доктора Девиго и следуй за нами.
– Но почему, утус? – Тион, как и полагается слуге, обычно молчит и делает, что прикажут, а сейчас он удивился настолько, что заговорил.
– Доктору Девиго заплачено за троих, – Саян растопырил три пальца.
– К чему лишняя трата денег? – Рум Лингау недовольно нахмурился.
Юный принц – истинный представитель сословия самураев. Он совершенно искренне не понимает, зачем тратить деньги на простолюдина.
– Витус, – Саян машинально склонил голову, – о верных людях нужно заботиться. В том числе и о тех, кто непосредственно окружает вас, обслуживает вас и следует за вами каждый день.
К своим семнадцати годам юный принц овладел многими боевыми искусствами, в том числе фехтованию, стрельбе из лука и верховой езде. Благодаря Саяну, который два года назад стал его учителем и наставником, Рум Лингау существенно продвинулся в географии, математике, экономике и прочих естественных и технических науках, научился великолепно стрелять из мушкета и освоил азы баллистики. Но очень тонкую науку управления людьми ему ещё только предстоит постигнуть.
Пусть доктор Девиго поселился в традиционном тассунарском доме, однако существенно перестроил его на свой манер. Так в первую очередь врач из Марнеи убрал проём, что когда-то вёл во внутрь дома и считался продолжением улицы. Вместо него появилась полноценная дверь из толстых досок на массивных стальных петлях. Широкие окна на парадном фасаде наглухо заколочены щитами. Вместо них появились небольшие окна со ставнями, которые больше похожи на бойницы. Что не говори, а доктор Девиго настроен весьма решительно держать оборону. Как раз по этим же причинам более состоятельные иноземцы предпочитают строить традиционные для севера материка Науран дома из камней и кирпичей. Толстые стены и маленькие окна гораздо лучше защищают от буйства людей с наружи.
О прибытии клиентов громким лаем известили сторожевые псы. Не говоря уже том, что Саяна, принца и слугу Тиона заранее ждали. Однако дверь в дом всё равно оказалась запертой. Саян легонько постучал в неё костяшками пальцев.
– Кто тама? Кто какая? – донеслось изнутри на корявом раномату.
– Прибыли клиенты, – Саян тут же перешёл на марнейский, – сын местного князя в сопровождении двух слуг.
Даже через толстую дверь было отлично слышно, как внутри кто-то вздохнул от облегчения.
– Это точно вы? – дверь приоткрылась, в щель просунулся горбатый нос ещё одного слуги доктора Девиго, на этот раз марнейца.
На слугу и помощника доктора Девиго марнейская речь произвела самое что ни на есть благоприятное впечатление. И пусть на лице слуги до сих пор изображена мина сосредоточенной серьёзности, однако глаза сияют от радостного облегчения.
– Да, это мы, уважаемый, – Саян поднял руки. – Пистолет, пожалуйста, опустите.
– Ах, да, простите, – слуга тут же запихнул револьвер обратно в чёрную кобуру на поясе. – Прошу вас, проходите.
Крепкая дверь в дом распахнулась. Саян опять самый первый вступил на порог. Сандалии легко соскочили с ног и плюхнулись на землю возле крыльца. Как истинный тассунарец Саян вступил во внутрь жилища в одних таби.
– Кто это? – Рум Лингау перешагнул порог следом.
Саян скосил глаза, принц и сам не заметил, как сбросил свои сандалии у крыльца снаружи.
– Это Шел Иншан, – Саян склонил голову, – он не только слуга, а ещё и помощник доктора Девиго.
– Что ты ему сказал? – принц настороженно и напряжённо оглянулся по сторонам.
– Что прибыл сын местного даймё в сопровождении двух слуг. Как зовут сына даймё и его слуг утус Иншар интересоваться не стал. Деньги уже заплачены.
– А почему ты в первую очередь учишь меня фатрийскому языку?
– Потому, витус, что именно фатрийцы и стирийцы представляют для Тассунары наибольшую опасность. У Марнейской империи хватает своих неосвоенных земель. К тому же, марнейцы гораздо чаще предпочитают договариваться с местными жителями, нежели палить по ним из пушек.
Прошу вас, витус, – Саян, как и полагается простолюдину, отошёл в сторону.
Знаменитая выдержка самураев и хладнокровие помогают плохо, юный принц пялится во все глаза. Нужно признать, есть на что: некогда лёгкий и воздушный тассунарский дом пережил, будто переболел, капитальную перепланировку. Более свежие и короткие доски показывают, где не так давно был проход во внутрь дома. Вместо лёгких перегородок из деревянных рам и тонкой бумаги появились капитальные стены и дверные косяки с дверями на стальных петлях. Ну а самое главное, оно же самое поразительное, это мебель. В доме доктора Девиго полно мебели. В прихожей стоит лёгкая деревянная вешалка, а чуть дальше прямо на стене висит большое овальное зеркало.
